Новый век. Новая власть. Источник доверия

Слово «царь» имело, разумеется, чисто символический и метафорический смысл. В своем неприятии монархии и титула царя римляне были не на последнем месте, Август вырос в таком антимонархическом окружении, что мы не удивимся, если узнаем, что он испытывал против него такое же предубеждение. Однако во многих других отношениях среди римлян произошли большие перемены. После уничтожения Карфагена страсть к деньгам и городской жизни настигла их подобно заразе, будто подхваченной на руинах этого богатейшего торгового города. Теперь римляне возвращались к радостям сельской жизни прежних времен. Римлянин устал не только от войны, но и от жизни больших городов с их тиранией над личностью. Он вновь стремился к спокойной сельской жизни, он устал от политики. Нигде ярче не отражено умонастроение людей того времени, как на страницах произведений Горация. Едва ли не в каждом его произведении мы найдем обращение к этим темам. Новое направление мыслей проникло во все слои римского общества. Меценат, неисправимый сибарит, слушает с замиранием сердца птичку, поющую так сладко в сельском раю, в котором он, можно быть уверенным, вряд ли трудится. Всеобщие перемены вели к изменениям в системе правления. Когда Август стал изучать возможности новой системы, он должен был учитывать все оттенки чувств и желаний людей, которые разделял и он. Что бы он ни задумал предпринять, это должно было соответствовать запросам общества.

Первым его шагом, вызванным необходимостью, возникшей в процессе перемен, было утверждение собственного положения. Стабильность нового мира будет зависеть от стабильности новой системы власти, в данное время – от него. Если его власть может быть в любое время поколеблена, ничего не получится. Следовательно, необходимо утвердить новую властную структуру, причем постоянную, – весьма трудная задача. На чем основывалась эта новая власть, нелегко сказать даже теперь. Была ли избранная им политика наилучшей, мы знаем не лучше, чем знал он сам. Мы можем только отметить тот факт, что он действительно пытался определить природу этой новой власти и методы, которые могли бы закрепить ее надолго.

Конституционные реформы Августа представляют собой особый интерес, поскольку они стали одним из самых смелых экспериментов, когда‑либо проводившихся в политическом строительстве. Перед нами человек, сумевший установить такую общественную систему, которую от него требовал его народ. Перед нами человек, который понимал основные идеи своего времени и создал новые либо приспособил старые средства, чтобы осуществить эти идеалы на практике. Если нам порой кажется, что он действовал далеко не в русле политики согласия, то это потому, что Август понимал: политики согласия недостаточно, требовался золотой век.

Мелкие поместья. Мелкие военные наделы. Идеализация

Общественная система, которую стремился установить Август, была завершением великих перемен, которые восходят к событиям, начавшимся столетие или даже два столетия назад. Мы уже видели по ходу нашего повествования тот способ, которым армии Цезаря экспроприировали огромные участки земли в Италии и распределяли их среди вышедших в отставку ветеранов. Этот процесс, предсказанный еще Гракхами и начатый Марием и Суллой, наивысшей своей точки достиг в армии Цезаря. Особенностью этого процесса была спонтанность. Август должен был скорее ограничить этот процесс, а не поощрять его. Страсть к земле, в особенности к небольшому наделу земли, представляется странной современному человеку. Однако в прошлом она была совершенно обычной и повсеместной, и никто так не был обуян ею, как легионеры Цезаря. Цезарианская революция, по существу, была революцией аграрной.

На огромной значимости этой перемены следует остановиться, поскольку прежде было принято считать революцию, совершенную Цезарем, чисто политической. Однако политическая ее составляющая была вторичной и просто узаконила и сделала постоянными перемены аграрные. В основе неколебимого могущества Августа и его преемников лежала поддержка мелких землевладельцев, которые составляли костяк их армий. Их власть изменилась, когда изменилась самая форма мелкого землевладения. Большие поместья не были уничтожены, и всегда сохранялась тенденция к тому, что мелкий надел попадет в руки более крупного землевладельца. Однако пока существовали мелкие собственники земли, до тех пор они поддерживали принципат и составляли основу римской армии. Когда Италия оказалась в руках крупных земельных собственников, мелкие землевладельцы на Рейне и Данубе стали доминирующей силой римского мира. И когда мелкое поместье, основанное на аренде, ушло в прошлое, вместе с ними исчезли и легионеры, и Рим.

Вергилий, изобретатель золотого века, еще больше, чем Гораций, прославлял мелкие сельские наделы. Его «Георгики» – не столько попытка идеализировать само занятие сельским трудом, каков он был в реальности, сколько попытка идеализировать сельский труд и представить его как вдохновенный, почти благочестивый образ жизни. Слава Италии, которую воспевал Вергилий, могла быть и рвением истинного патриота, однако «Георгики» не оставляют сомнений в той цели, которую он преследовал. Он хотел вдохновить людей на счастливую жизнь, этим он вносил свой вклад в создание новой эры Августа. Он не был ее продуктом, скорее ее создателем. Сад в Таренте, описанный в «Георгиках», – выражение того, что Вергилий и большая часть общества понимали как благороднейший труд человека. Это описание не столько соответствует тому, что было достигнуто на самом деле, сколько тому, к чему следовало стремиться.

Этот творческий элемент, постоянное стремление к идеализации материальных перемен и прославление их поэтами было очень близко душе Августа, и он воспринимал все с полной серьезностью. Сам он создал не очень много, так как всегда использовал и приспосабливал то, что было под руками. Он не мог заставить творить Горация или Вергилия, но охотно принимал их помощь и поощрял их будущие творения. С их помощью он приобрел хорошую репутацию не только у своих современников, но и в последующих веках.