Цивилизационные дрейфы восточноевропейского мира
К специфическим особенностям восточноевропейской модернизации следует отнести ее необычайную растянутость во времени (с середины XVII в.), исключительную роль государства в инициировании и в осуществлении всех стадий модернизационного процесса, периодические расхождения преобразовательных устремлений государства и общества, а также в негативные результаты проведения «догоняющего» курса, выразившиеся в глубоких социокультурных расколах и включении механизма цивилизационного дрейфа.
Необходимым условием развёртывания цивилизационных дрейфов является разлад и успешное блокирование культурных оснований цивилизационного процесса. Суть цивилизационных дрейфов заключается не в том, что некая цивилизация движется в сторону чуждых ей культурных ценностей, а в том, что она утрачивает собственную жизненную силу и теряет интерес к самостоятельному творчеству и долгосрочным переменам и изменениям. Истоки цивилизационной нестабильности обычно выходят за рамки текущего периода и обнаруживают себя как социокультурные сдвиги долговременного действия. Глобальный характер современных трансформационных преобразований заставляет каждое отдельно взятое общество постоянно обращаться к осознанию своих глубинных истоков, к выявлению особенностей предыдущего исторического развития и оценки своей роли в мировом контексте. Для новых государств, возникших на развалинах СССР, проблема сохранения собственной цивилизационной идентичности равнозначна обретению формулы самовыживания. Цивилизационные дрейфы, как правило, бывают спровоцированы извне, однако в них всегда присутствует местный фактор, зависимый от уровня культурной деградации (либо подъёма) той или иной личности, элитной группы, политической группировки или целой социальной группы.
На реальную опасность пребывания в рамках цивилизационных дрейфов указывает современное состояние восточнославянского региона. Восточноевропейский мир понес за последние годы не только ощутимые геополитические потери, но и утратил целые культурные и этнические блоки. Практически заблокированы импульсы устойчивого восходящего развития, а социальная динамика не изжила нисходящей направленности. Разорваны стойкие духовные связи исторических времен - современности с прошлым и будущим. Зато полным ходом идёт переформатирование духовной сферы тех стран, что далее других продвинулись по пути цивилизационного дрейфа. На уровне массового и специализированного сознания ситуация последних лет воспринимается как такая, которую невозможно реформировать или изменить в границах существующей политической, экономической и социальной системы.
Цивилизационные дрейфы никогда не проявляются в чистом виде. Они действуют в связке с социокультурными трансформациями и изменениями (безотносительно их конкретной направленности), которые, в отличие от дрейфов, не разрывают ни с основаниями той или иной локальной цивилизации, ни со всем цивилизационным «пучком» в целом (как совокупностью ряда цивилизационных блоков, сосуществующих в течение продолжительного времени и зафиксированных в рамках определенного геополитического пространства).
Согласно логике традиционного подхода к модернизации, трансформационные процессы должны были проходить через этапы - 1) (само)устранения и (само)ликвидации центральной зоны «отжившей» культуры; 2) собственно перехода или трансформации; 3) восприятия новой («прогрессивной») базовой системы ценностей и включения в состав иной социальной системы. На деле же «вольно дрейфующие» незападные цивилизации намертво фиксируются в «подвешенном», неустойчивом, нединамическом состоянии (с характерными для него шумовыми эффектами, имитацией перемен, пустыми перемещениями и колебаниями, полным блокированием любых попыток к его преодолению) либо рискуют, достигнув, как им казалось, вожделенной точки, не застать в ней западного «эталона».
Трудно говорить о единых критериях диагностики цивилизационных дрейфов, в одинаковой мере относящихся ко всем восточноевропейским странам. Перемены проявляются достаточно специфически и движутся с разной скоростью отрыва от культурных основ, но в их практике и в программных установках можно обнаружить присутствие некоей исходной матрицы цивилизационных дрейфов: а) они разрушают не столько сами социальные процессы, сколько их глубинные (культурные) основания – фундаментальную науку, образование, здравоохранение, мораль и т.п., т.е. все то, что определяет цивилизационную перспективу, будущее; б) упор делается на формирование контркультурных элит-коммуникаторов (послушных проводников чужого влияния); в) дрейфующим группам задается установка на их перевод на «самоокупаемость», ибо ни в каком ином социокультурном пространстве, помимо ими самими созданного, они не выживают; г) особое внимание уделяется пресечению побуждения к долгосрочному действию и ликвидации установки к позитивной социокультурной перемене.
На протяжении нескольких сотен лет главным поборником идеи «цивилизационного выбора» выступает восточноевропейское западничество, втягивающее в орбиту своего влияния значительные социальные группы и влиятельные политические течения. Традиционная форма исследования западничества - как важного, влиятельного, но в общем и целом преходящего течения общественной мысли - явно недостаточна для оценки его истинной роли в восточноевропейской истории. Поэтому необходимо подойти к западничеству как социокультурному феномену – социальному течению и самобытной мировоззренческой системе, включающим целый ряд норм, ценностей ориентаций, политических, экономических и проч. установок и форм деятельности, и определяющих один из важнейших («сквозных») векторов развития современной славяно-православной (восточнославянской) цивилизации [16].
Западничеству всегда был присущ социально политический радикализм, за которым стояло глубокое чувство ответственности за историю и искание путей к активному вмешательству в её ход. Должно различать «старое» и современное западничество - традиционных «западников», выступающих поборниками (ревностными защитниками и сторонниками) западных ценностей и идеалов, и нынешних «вестернизаторов», печалующихся (скобящих) о необходимости свершения «единственно правильного цивилизационного выбора». К характерным чертам нынешнего западничества следует отнести беспочвенность, внутреннюю безосновательность, отсутствие собственного позитивного содержания и негативное восприятие окружающей социокультурной среды, неизменно прикрытое показной толерантностью и человеколюбием [17]. Неспособность и нежелание идентифицировать себя с материнской культурой побуждает к самоидентификации в рамках чужеродной среды, давшей исходный культурный принцип. Радикальное западничество ощущает себя инородным элементом и последовательно отгораживается от взрастившей его цивилизации, обвиняя её в невосприимчивости к Западу и «несовременности».
Историческое западничество реализуется в виде ряда самостоятельных процессуальных форм. Великодержавное «западничество» Петра I и Екатерины II не имело строгой теоретической основы и видело своей задачей строительство грандиозной империи, способной стать (в военном и экономическом отношении) вровень с самыми передовыми европейскими странами. Негосударственное - «рациональное» и в целом конструктивное - «западничество» исходило из того, что в Европе существуют институты, организации, формы общественной жизни, культурные явления, которые себя оправдали, доказали свою живучесть и пользу, и которые - после основательного анализа, проверки и многочисленных сопоставлений либо, напротив, вовсе без таковых - можно было бы (с определённой осторожностью) перенести на русскую почву. Деструктивное «западничество» («вестернизаторство») проповедовало обвальный отказ от исторически сложившейся системы ценностей. Оно жаждало немедленного «торжества прогресса», понимая под ним безусловное доминирование инородных базовых ценностей и идеалов, и доходило порой до капитулянтства и прямого политического предательства. В конце ХХ столетия целый ряд адептов данного течения, утвердившихся у власти на волне структурного кризиса восточноевропейской общественной системы, желал уже не только и не столько подчиниться Западу, «стать Западом», сколько самоуничтожиться в случае возможной неудачи, продемонстрировав тем самым чистоту теоретических намерений. По мнению российского писателя Виктора Ерофеева, «безумное технологическое развитие Запада не позволяет России отсиживаться за печкой. У неё нет выбора. Она уже обречена на то, чтобы быть частью западной цивилизации или не быть вовсе» [18].
При этом западная цивилизация остаётся закрытой изнутри, поскольку её реальным мировоззренческим стандартом является мифологема «золотого миллиарда», призванная обеспечить незыблемость нынешнего порядка вещей. Ещё в 2004 году газета «The Washington Post» утверждала, что «западные правительства, заявляя о том, что их институты в принципе открыты для Украины, пока не присылают приглашений и даже не обещают много побудительных мотивов» [19]. Ситуация разъясняется, если взглянуть на неё с точки зрения методики «цивилизационного выбора» и практики цивилизационного дрейфа. Запад втягивает страны Восточной Европы в затяжной цивилизационный дрейф, однако необходимость прибытия в «конечный пункт» в этих планах не ставится [20]. В плане мотивационном цивилизационный дрейф предстаёт своего рода активистским зудом, когда двигаться вперёд нет сил и не представляется возможным, назад – не хочется, а на месте уже не стоится.