Социокультурный феномен цивилизационных дрейфов

Начало XXI столетия являет три базовые модели макроисторической (глобальной) трансформации, параметры которых задаются общим состоянием мировых цивилизаций и определяются наличной политической и экономической мощью, потенциальными возможностями, историческим опытом и волевыми усилиями тех или иных (самодостаточных или недостаточно самостоятельных) исторических субъектов.

Доминантной (хотя уже и небесспорной) является неоглобалистская модель трансформации, предусматривающая превращение всего мира в «сферу жизненных интересов» США и ориентированная на превентивное устранение альтернативных социокультурных линий, глобальное имперское устроение, безудержную масс-культурную экспансию и решительное переформатирование опорных культурных оснований мировых цивилизационных систем. Основной акцент смещается здесь с экономики на культуру, а приоритет отдается раннему выявлению и нанесению превентивных ударов по потенциально опасным политическим центрам и альтернативным культурным системам, еще только могущим составить конкуренцию доминирующей силе. Характерной особенностью данного типа перемен является то, что он выступает трансформационным процессом для его инициатора и в то же время является способом вовлечения в затяжной цивилизационный дрейф всех прочих его участников и проводников. К слабым местам модели относится несовместимость огромного мира и навязываемых ему рамок, а также несоответствие самопровозглашенного лидера сложности и размаху мировых проблем.

Большинство стран, ищущих собственное место в глобализируемом мире, в той или иной степени придерживается неомодернистской модели самоутверждающего развития, ориентированной не только на институциональное подтягивание к глобальному лидеру, но, прежде всего, сохранение устойчивой экономической динамики, политической самостоятельности и культурной самобытности. К нерешенным проблемам данной модели относятся - формирование массовой установки к позитивной («прорывной») трансформации и изыскание ресурсов, достаточных для обеспечения искомого прорыва и/или сохранения собственной самобытности и самостоятельности. Модель дрейфующей трансформации вынужденно подстраивается под установки и деятельность более сильных моделей, образуя их периферию. Она не является целиком самостоятельной, служит чужим интересам и прихотям и проводится в жизнь деструктивными группами формальных элит, ориентированными на отказ от основополагающих ценностей местных культур и длительное удержание ситуации в неустойчивом («подвешенном») состоянии. Главной проблемой модели является сокрытие провального характера и текущей направленности перемен.

Под цивилизационными дрейфами следует понимать искусственно спровоцированные обвальные отклонения (вплоть до полного отказа) от базовых достижений, ценностей и идеалов, имеющихся в распоряжении тех или иных социумов, этносов и культур и являющихся опорными основаниями данной цивилизационной системы. Дрейфующие цивилизационные системы лишены активного (субъектного) начала и сориентированы на демонстративное заимствование инородных базовых ценностей и идеалов, не будучи способными к их усвоению. Цивилизационные дрейфы выступают деформированной формой макроисторических трансформаций, ибо не способны к избирательному восприятию инородных систем ценностей, строятся на негативных социокультурных установках и представляют собой попытку радикального выравнивания истории [15].

Цивилизационные дрейфы не стоит смешивать с социокультурными трансформациями, хотя они не отделены друг от друга глухой стеной. Первые - оборачиваются развалом и разложением культуры и отбрасывают общество на примитивный и более низкий уровень, тогда как вторые - выводят культуру и общество на новый и более высокий уровень развития. Цивилизационная проблема не имеет ситуативного решения - ни в наше время, ни в далёком прошлом. Цивилизационный выбор, если таковой возможен, предполагает восприятие ряда базовых социокультурных ценностей и установок и осуществляется раз и навсегда. Новую цивилизацию выстраивают прежде всего изнутри, в течение долгого времени и отнюдь не на пустом месте. Цивилизационную систему не выбирают, в состоявшуюся цивилизацию так или иначе и подолгу встраиваются – включение происходит по ограниченному ряду оснований, видимый успех никогда не бывает полным, а результат становится очевидным спустя многие и многие годы.

Переход древних славян в православие, как и христианизацию древних германцев, приобщение персов к исламу или древних японцев к буддизму, не следует понимать как переход в состояние цивилизационного дрейфа. Во всех этих случаях имела место социокультурная трансформация, затронувшая достаточно слаборазвитые народы, растянутая во времени и потому весьма успешная. Зато неоднократные попытки окатоличивания той или иной части уже сложившегося славяно-православного мира следует понимать как стремление направить его по пути провального цивилизационного дрейфа. В этой связи к успешным (с точки зрения инициаторов) и далеко не столь удачным (для объекта воздействия) следует отнести цивилизационный дрейф XIV-XVII вв. Великого княжества Литовского. Переход из православия в католичество не только сделал Литву частью западноевропейского «христианского мира», но и избавил её от статуса великой региональной державы, лишил возможности быть альтернативным центром собирания восточнославянской цивилизации (эта задача была успешно решена Великим княжеством Московским) и окончательно превратило в дальнюю периферию западноевропейской) цивилизации. Успешной трансформацией стала христианизация Византийской империи, всегда имевшей в своём основании мощнейшее «восточное» и не чисто европейское начало и сумевшей предстать самобытной цивилизацией. Напротив, в период модернизации трансформации уже не проходили столь гладко и обычно вызывали мощные отпорные (нередко теневые) движения. В целом успешными трансформациями следует полагать петровские реформы, «великие реформы» Александра III, а также реформы П.А. Столыпина (выступившие, по сути, второй волной «великих реформ»).

Трансформации могли быть успешными в тот период, когда модернизация считалась общим достоянием и общим будущим всего человечества. Трансформация обернулась цивилизационным дрейфом тогда, когда модернизация была объявлена для одних («мировой периферии») неосуществимой, а для других («мирового гегемона») – более ненужной. В настоящее время, в условиях постмодернистского периода, любые структурные трансформации по западному образцу чреваты не подъёмом и улучшением, но падением и ухудшением.