Язык и познание

1. Специфика научного и философского

осмысления феномена языка

Язык – это неизменный спутник человека и в быту, и в со­циальном общении, и в творчестве, и, как мы уже говорили, в познании. Немуд­рено, что за последние 100 лет к нескольким старейшим языковедческим дис­циплинам – лингвистике (грамматике), герменевтике (теории интерпретации) и риторике – прибавились многочисленные междисциплинарные научные подходы к изучению языка (психосемантика, психо- и этнолингвистика, социо- и коммуни­кативная лингвистика, семиотика и лингвистическая прагматика и т.д.), а также разнообразные философские направления его исследования (деятельностно-историческое, символическое, феноменологическое, философско-герменевтическое, аналитическое и др.).

Такой широкий научный и философский спектр подходов к изучению языка привел, с одной стороны, к расширению экспериментальной и теоретической базы его изучения, а с другой – породил какофонию моделей и подходов, где во многом утратилось его понимание как гармоничной и целостной системы. Причины тако­го малопродуктивного плюрализма в методологии и в теории современных наук о языке многообразны. Главная же из них, на наш взгляд, кроется в преобладании утилитарно-инструменталистского подхода к языку, когда все его смысловые богатства и разнообразие функций сводятся к одной, хотя и существенной харак­теристике – быть инструментом человеческого общения.

В историко-философской ретроспективе эта позиция родственна средневеко­вому номинализму в том смысле, что «за» знаковой структурой языка здесь не пред­полагается наличия особой смысловой реальности. Язык – это только слова, зна­чения которых конвенционально определены субъектами общения, благодаря чему предмет говорения одинаково идентифицируется слушающими (воспринимаю­щими). С этой точки зрения, употребление языковых средств нормативно и контро­лируется самим коммуникативным процессом, цель и смысл которого – быть по­нятным «другому». Наиболее ярким проявлением инструменталистской парадиг­мы в понимании сути языка является структуралистский принцип, что язык – это знаковая система с устойчивым набором значений, созданная и контролируемая людьми в коммуникативно-деятельностном контексте их совместного бытия.

Совершенно ясно, что социальное общение исключительно важно, а роль языка в нем фундаментальна. Однако это недостаточное основание для того, что­бы сводить сущность языка к «коммуникативным играм», коими бытие языковой реальности отнюдь не исчерпывается.

416

В своем логическом завершении инструментализм приводит к утверждению «репрессивности дискурса», как это свойственно постмодернистским взглядам на язык. Данная установка означает, что в конкретном коммуникативном взаи­модействии понять можно только уже известное, или, точнее, понимание чего уже было достигнуто ранее. Языковая компетенция каждого индивида, с точки зрения инструментализма, формируется по шаблону, заданному нормативными условиями коммуникативных взаимодействий, типичных для данной конкретно-исторической социальной общности. Процесс овладения языком, таким образом, относительно одинаков для всех носителей данной традиции в силу единства усваиваемых коммуникативных констант. Последние, в свою очередь, задают сходную для всех смысловую схему мировидения, «одевая мир» (по выражению Л. фон Витгенштейна) в инвариантные синтаксические и лексико-семантические структуры. При абсолютизации этих процессов в становлении языковой компе­тенции личности, ее поведения и познавательных установок языковая реальность превращается в некую идеологию, за создание которой в конечном счете никто не ответственен и правила игры которой все вынуждены безропотно принимать. В этом контексте любое нововведение в языке возможно лишь с опорой на уже известное правило. В противном случае неизбежно возникновение ситуации не­понимания.

На наш взгляд, именно инструментализм и утилитаризм являются главными причинами методологической разноголосицы и даже противоречивости в иссле­дованиях языка.

Во-первых, язык выполняет не только коммуникативные, но и важнейшие когнитивные функции, многообразно и гибко – в подлинном смысле слова твор­чески – опосредствуя взаимоотношения между индивидуальными субъектами познавательной деятельности, а также между объектом и субъектом познания. Без языка невозможна трансляция знаний от поколения к поколению, а также успеш­ное взаимодействие и обмен результатами познавательной деятельности внутри научного и иных познающих сообществ (художественных, религиозных, техни­ческих и т.д.). Особую, именно конструктивную, а вовсе не репрессивную, по­знавательную роль играют письменные тексты различного рода, обеспечивающие возможность рациональной и интерсубъективной проверки полученных знаний и их оперативное тиражирование.

Сегодня компьютерная техника с электронной почтой и сетью Интернет создают исключительно благоприятные условия для реализации познавательной функции языка. Здесь достаточно упомянуть о возможности проведения научных и иных электронных конференций в режиме реального времени, которые по сути дела превращают научное познание в перманентно осуществляющийся процесс коллективного научного поиска с мгновенным обменом и оценкой получаемых ре­зультатов. Более того, здесь совершенно новыми когнитивными гранями начинает играть сам язык, демонстрируя свои ранее скрытые грамматические и лексические возможности, а также метафорический потенциал.

Ниже мы остановимся и на иной ипостаси познавательной функции языка, проявляющейся не столько в рациональных формах опыта, сколько во внерациональных видах творчества.

417

Во-вторых, очевиден момент творческой индивидуализации в овладении и пользовании языком, наиболее зримо проступающий в творчестве великих поэтов и писателей. Если бы все в языке было утилитарно и сугубо коммуникативно, социаль­но и репрессивно, тогда в нем не был бы возможен феномен языкового творчества.

В-третьих, при инструменталистском подходе необъяснимым оказывается факт поразительной исторической устойчивости некоторых языковых образова­ний (например, имен; местоименных наречий; слов, фиксирующих категориаль­ные смыслы и т.д.). Вопреки сугубо утилитарно-конвенционалистскому взгляду на язык последний зачастую оказывается мудрее нас, его суетных носителей, от­крывая со временем такие потаенные познавательные смыслы, о которых могли и не догадываться предшествующие поколения говоривших на нем людей. В бу­дущих темах мы еще не раз обратимся к этому свойству языка, а здесь приведем один только пример. Так, только после открытия феномена «расширяющейся все­ленной» и формулировки «антропного принципа» в его сильной версии вдруг ста­ло ясным, что подобное понимание устройства мироздания давным-давно коре­нилось в самой этимологии слова «вселенная», которое фиксирует вовсе не идею безжизненного физического пространства, а отсылает к органической целостно­сти мирового бытия, куда органически включен – вселён – человек на правах его важнейшего конструктивного элемента¹.

О реальных альтернативах инструменталистской парадигме речь пойдет ниже, а пока необходимо остановиться на атрибутивных характеристиках самого языка.