3. Субъект познания

На первый взгляд может показаться, что с пониманием субъ­екта познания дело обстоит намного проще и его можно напрямую отождествить с человеческим индивидом, осуществляющим познавательный акт. Такая позиция близка нашему повседневному наивно-реалистическому опыту и наиболее рас­пространена. Она трактует субъект в качестве так называемого психологического субъекта познания. Здесь познающий чаще всего рассматривается как пассивный регистратор внешних воздействий, с той или иной степенью адекватности отра­жающий объект.

При всей интуитивной очевидности подобного подхода в нем есть один суще­ственнейший недостаток – он не учитывает активный и конструктивный характер поведения субъекта, то, что последний способен не только отражать, но и форми­ровать объект познания. Более того, знание всеобщего и необходимого характера,

¹ Цит. по: Джуа М. История химии. М., 1978. С. 212.

406

что особенно зримо наличествует в логике и математике, нельзя вывести, исходя из теории отражения объекта и представлений о субъекте как психологическом инди­виде. Поскольку не совсем понятно, что отражают в мире математические понятия и теории (скажем, мнимые числа), и еще более непонятно, как математики-инди­виды, обладающие принципиально разными индивидуально-психологическими, национально-культурными и историческими особенностями, способны одинаково осуществлять всеобщие и необходимые математические доказательства, то гораз­до логичнее предположить следующее: субъект познания вопреки очевидности сверхпсихологичен и сверхиндивидуален. Во многих индивидуальных психологи­ческих субъектах, независимо от их эмпирических особенностей, есть нечто оди­наковое и доопытное (априорное), благодаря чему они единообразно формируют объект познания и познают его.

Иными словами, существует некое инвариантное и устойчивое «познаватель­ное ядро» в каждом человеке, которое обеспечивает единство познания в контекс­те различных эпох и культур и выявление которого составляет подлинную цель теоретико-познавательной деятельности. Такая трактовка субъекта восходит к И.Канту и получила название трансцендентального субъекта познания. Разви­тие опытных наук, особенно психологии, подтвердило правоту многих кантовских философских интуиции. Действительно, у индивида существует целый комплекс первичных доопытных идей и установок, формирующих его картину мира, более или менее одинаковую с картинами мира у других людей: эталоны восприятия цвета, звука и формы, категориальные структуры мышления, языковая компетен­ция и т.д.¹

Сам основоположник трансценденталистского взгляда на субъект познания уклонялся от вопроса «каково происхождение этого доопытного познавательного ядра в каждом человеке?». По И.Канту, он попросту лишен смысла: структуры трансцендентальной субъективности априорны²; а потому все попытки ответить на этот вопрос неизбежно приводят к логическому кругу, когда сама постановка проблемы подразумевает наличие того, о происхождении чего спрашивают. Од­нако последующая философская и психологическая традиция предложила целый спектр решений проблемы происхождения трансцендентальной субъективности.

Так, Н.Хомский и К.Лоренц считали их биологически врожденными форма­ми адаптации к миру, Ж.Пиаже – следствием инвариантных структур деятель­ности, которыми ребенок овладевает на ранних стадиях развития, марксистская психологическая парадигма рассматривала их как продукт влияния инвариантов культурной среды. В рамках восточной гносеологической традиции также призна­ется существование устойчивого познавательного ядра личности, но оно связы­вается с механизмами духовной врожденности, с универсальными когнитивны­ми характеристиками монад, остающимися неизменными в череде их духовных перерождений. Любопытно, что и в христианских религиозных гносеологических моделях признается некое духовно врожденное ядро субъективности,

¹ См. классические психологические исследования этих вопросов в кн.: Узнадзе Д.Н. Психологические исследования. М., 1966.

² Кантовскую априорность (доопытность) не следует путать с декартовскими врожденными идеями. Такая позиция неприемлема для кенигсбергского мыслителя в силу ее натурализма.

407

обеспечивающее общность базовых принципов познания и практической деятельности¹. Во всех вышеприведенных объяснениях природы и происхождения трансценденталь­ной субъективности есть, по-видимому, рациональный смысл, однако и такое по­нимание природы субъекта не является исчерпывающим.

Гегель был, по-видимому, первым, кто достаточно убедительно показал: ин­дивид, какими бы общими с другими индивидами структурами субъективности он ни обладал, тем не менее познает по-разному в каждую конкретную историческую эпоху в зависимости от господствующих в обществе общекультурных предпосы­лок, идеалов и норм познавательной деятельности. Один и тот же объект носители разных познавательных традиций могут даже видеть (а не то, что познавать) со­вершенно по-разному. К примеру, дикарь с острова Борнео и современный уче­ный-биолог увидят в компьютере разные вещи: один – магически мерцающий и загадочно звучащий объект, от которого желательно держаться подальше, вто­рой – вершину достижений человеческого научного гения, существенно облег­чающую его научную деятельность.

Стало быть, индивидуальная познавательная активность двух субъектов определяется какими-то надперсональными структурами, имеющими как бы свою собственную жизнь и логику развития. Более того, объем знаний, который суще­ствует в социуме на данный момент исторического времени, всегда превосходит объем знаний и навыков, которыми владеет каждый отдельный познающий инди­вид. Отсюда вытекает идея существования коллективного (или соборного) субъ­екта познания, практически реализующегося посредством усилий многих инди­видуальных психологических субъектов, но к ним несводимого и относительно от них автономного. Примером бытия подобного субъекта может служить научный коллектив, группа научно-исследовательских коллективов, профессиональное со­общество (например сообщество философов-профессионалов) или даже человече­ское общество в целом.

Однако философская интерпретация феномена надперсональной детермина­ции познавательного процесса может быть и радикально иной, персоналистической. Коллективный субъект познания здесь наделяется автономным и разумным существованием, приобретая черты абсолютного субъекта познания, как это было свойственно некоторым вариантам русской религиозной гносеологии Сереб­ряного века, хотя подобную идею можно найти у неоплатоников в учении о Миро­вой Душе и даже у самого Платона.

Здесь индивидуальная познавательная деятельность человека рассматривает­ся как часть деятельности Божественной Премудрости, в которой она укоренена и к слиянию с которой она, в идеале, стремится. Только в Абсолютном Субъек­те познавательной деятельности (или в Абсолютном Сознании)² объект и субъект оказываются тождественными, а не противостоят друг другу ни в онтологическом,

¹ См. о подобной позиции, например, в кн.: Лосский Н.О. Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция. М., 1995. С. 202–204, 304–305.

² Трактовка этого Абсолютного Субъекта познания различна у разных русских философов. У одних (С.Н.Булгаков) таковым признается София-Премудрость Божия; у других (Е.Н.Трубецкой) – сам Христос-Ло­гос. «Есть некоторое сверхпсихологическое сознание, – пишет, например, Е.Н.Трубецкой, – безусловное и всеобщее как по форме, так и по содержанию. И я – психологический субъект – могу сознать истину, лишь по­скольку я так или иначе приобщаюсь к этому сознанию» (Трубецкой Е.Н. Смысл жизни. М., 1994. С. 14).

408

ни в гносеологическом, ни в аксиологическом планах. Это как бы абсолютное и совершенное смыслобытие, где совпадают знание и существование, нравственный поступок и нравственная мысль. Одновременно наличием такого неявного «сверх­субъекта познания» объясняются и происхождение трансцендентальных структур субъективности, и тайна имманентной связности субъекта с объектом в многообраз­ных познавательных усилиях человека, и взаимопонимание между самими людьми, и, наконец, идеальная цель когнитивных человеческих стремлений в целом.

Любопытно, что предположение о существовании в Космосе иерархии созна­ний, в том числе и намного превосходящих человеческий уровень, сегодня уже не кажется достоянием различных форм религиозно-мистического мировоззрения, а воспринимается как вполне правдоподобная гипотеза, учитывая вступление че­ловечества в эпоху антропокосмического поворота, связанного с поиском братьев по разуму во Вселенной и признанием космического измерения в деятельности самого человека.

Подытоживая различные трактовки субъекта познания, можно попытаться дать его общее определение, учитывающее вышеотмеченные аспекты: под субъ­ектом познания следует понимать наделенного сознанием человека, включен­ного в систему социокультурных связей и укорененного в рамках космиче­ского целого, чья активность направлена на постижение тайн противостоя­щего ему объекта.