4. Основные модели развития

Прежде всего выделим концепции регрессивного развития, где необратимые качественные изменения идут в направлении постоянного по­нижения качественных характеристик бытия, его неуклонной функциональной и структурной деградации. Чаще всего акценты на регрессивных аспектах разви­тия носят локальный характер и ограничиваются социальными процессами. На­пример, в концепции русского мыслителя К.Н.Леонтьева современное общество движется к утрате качественного разнообразия, к губительному демократическому всесмешению и культурному нивелированию. Регрессивный взгляд на общество свойственен французскому консерватизму, лидером которого является Р.Генон. По его мысли, все современные религии (кроме ислама) и духовные учения – про­дукт исторической деградации и утраты полноты первоначальной Сакральной Традиции. В принципе все современное общество с его техникой, демократией, профанной наукой и философией – духовно и социально деградирующее образо­вание. Однако все эти подходы не новы.

Наиболее систематический вариант регрессивной теории развития представ­лен в китайской классической философии, особенно ее конфуцианской и в мень­шей степени даосской традицией. Здесь постулируется тезис, что только предки были совершенно мудрыми людьми (чжуань цзы), которым был внятен голос Неба и Дао и которые, повинуясь сверхличному мировому закону, вели гармоничную социальную, семейную и личную жизнь. Чем дальше развивается общество, тем менее цели и стимулы человеческого бытия сообразуются с законами мировой

¹ Мы оставляем за пределами нашего рассмотрения ортодоксальные креационистские модели, неоплато­ническую доктрину эманации, а также различные варианты теории абсолютного круговорота стоического типа или идею «вечного возвращения» Ф.Ницше. С нашей точки зрения, они представляют скорее исторический и общекультурный, нежели теоретический интерес.

276

жизни, а значит, тем несчастнее и дисгармоничнее живет человек. Аналогичные мотивы утраченного «золотого века» можно найти в индийской и греческой фило­софских традициях. Правда, во всех древних традициях подчеркивается, что су­ществующий регрессивный этап должен рано или поздно смениться новым куль­турным взлетом и социальным расцветом. Идея же универсального и постоянного мирового регресса носит экзотический характер и является плодом пессимистиче­ских антисциентистских настроений XX века.

Среди философских теорий развития, принимающих идею прогресса, нужно в первую очередь выделить эволюционистскую модель, выдвинутую Г.Спенсе­ром (1820–1903) и до сих пор весьма популярную в среде биологов. Здесь об­основывается положение о всеобщей постепенной эволюции природы от простого к сложному, где все системы (неважно, биологические, социальные или менталь­ные) эволюционируют путем появления новых элементов (дифференциация) и их последующего объединения (интеграция) в рамках новой целостности, переходя «от неопределенной бессвязной однородности к определенной связной однород­ности»¹ до той поры, пока не обретут равновесия с внешней средой, не адаптиру­ется к ней.

Эволюцию здесь можно образно уподобить подъему автомобиля по панду­су, где нет качественных скачков и перерывов постепенности, по крайней мере с точки зрения действия базовых функциональных и структурных закономерностей. Соответственно при эволюционистской позиции всегда возникает редукционист­ский соблазн свести сложное к простому, высшее объяснить из низшего. Наиболее явные примеры такого рода – отрицание качественных разрывов между челове­ком и животным, живой и неживой природой. Недостатки и ограниченности такой модели имеют историческое оправдание и связаны с абсолютизацией эволюцион­ного подхода в биологии и его использованием для объяснения другого класса яв­лений, например, общества или природы в целом. В результате отрицаются скачки «взрывообразного типа», которые в наибольшей степени характерны именно для общественных явлений.

Противоположной моделью прогрессивного развития является эмерджен­тизм. Его с теми или иными вариантами развивали Л.Морган, Д.Александер, Г.Плеснер, А.Бергсон. Суть эмерджентизма заключается в абсолютизации скач­кообразного характера развития и полной несводимости высшего к низшему. В ре­зультате вновь возникшее качество никаким образом не может быть объяснено из закономерностей функционирования низлежащей ступени. Процесс развития представляет собой как бы ступенчатую лестницу, где пространство между выс­шей и низшей ступенью ничем не заполнено. Между ними существует принципи­альный онтологический разрыв.

В познании он чаще всего заполняется различными спекулятивными схемами с привлечением понятий типа «божественной воли», «катастрофичности мирового развития», «творческого порыва», «космической генетической программы» и т.д. Иногда же просто утверждается, что человек в принципе не может предсказать наступление нового качества, исходя из знания настоящего качества. В результате

¹ Спенсер Г. Основания социологии. Т. 1. СПб., 1876. С. 454.

277

действительность иногда представляется в эмерджентных концепциях как система спонтанно образующихся и функционирующих уровней мирового бытия.

Своеобразный синтез эволюционных и эмерджентных подходов на базе христианской креационистской установки был предложен в русской религиозной философии B.C.Соловьевым и Н.О.Лосским. Поскольку она по идеологическим причинам не рассматривалась в отечественной философско-теоретической лите­ратуре, то мы осветим ее несколько более подробно.

В «Оправдании добра» B.C.Соловьев рассматривает эволюцию Космоса как процесс «всемирного совершенствования»¹ и выделяет пять царств-ступеней на этой великой лестнице жизни: минеральное, растительное, животное, человече­ское и Царство Божие. Каждое из них характеризуется повышением «бытия с точки зрения нравственного смысла, осуществляемого в богоматериальном процессе»².

В процессе эволюции каждое последующее царство не просто механически сменяет предыдущее, а органически вырастает на его основе, где каждое нижестоя­щее является материальной базой – как бы несущей основой³ – вышестоящего царства. Так, без минеральной основы не было бы растительности, раститель­ность – основа существования животного мира, животные органы и клетки – не­обходимые элементы телесной жизни человека. Более того, каждая последующая ступень включает все предыдущие на правах подчиненных моментов.

По мысли B.C.Соловьева, почти в полном согласии с диалектико-материалистической концепцией развития, происходит процесс «собирания Вселенной», где высшая ступень включает в себя все низшие, но сама несводима к ним. Общая же картина эволюции и здесь и там напоминает конус, имеющий отчетливую на­правленность к появлению человека. Однако на этом сходства между соловьевской теорией эволюции и марксистской диалектико-материалистической теорией закан­чиваются. Если бы великий русский философ ограничился подобным взглядом на сущность эволюции, то был бы даже на порядок ниже марксизма, ибо последний, как известно, сумел вскрыть ряд важных и объективных диалектических законо­мерностей развития, кстати, не оцененных по достоинству в русской религиозной философии, за исключением разве что А.Ф. Лосева. Об этом мы подробно погово­рим в рамках следующей лекции.

Однако B.C.Соловьев развивает подход, серьезно отличающийся как от диалектико-материалистического, так и от общенаучного взгляда на эволюцию как на прогрессивное движение от низшего к высшему. Несмотря на то что высшие формы эволюции действительно организуются на базе низших и появляются в историче­ском времени вроде бы после них, по B.C. Соловьеву, было бы в корне неверно ду­мать, что низшее порождает высшее, выступает его генетической причиной. С его точки зрения, порядок истинно сущего отнюдь не тождественен порядку явлений и ничто так часто не обманывает нас, как именно эмпирическая очевидность. На са­мом же деле именно высшее предшествует низшему и организует его и никогда не может быть объяснено из последнего. «Жизнь есть некоторое новое положительное

¹ Соловьев B.C. Сочинения. В 2 т. Т. 1. М., 1988. С. 267.

² Там же.

³ То есть то, что способно нести на себе нечто, но само по себе является вторичным и несущественным с точки зрения переносимого содержания.

278

содержание, – замечает B.C.Соловьев, – нечто большее сравнительно с безжиз­ненною материей, и выводить это большее из меньшего – значит утверждать, что нечто в действительности происходит из ничего, т.е. чистую нелепость»¹.

Эволюция, феноменально разворачиваясь от простого к сложному, производит материальные условия для организации высших систем, но «собственное положи­тельное содержание высшего типа не возникает вновь из небытия, а существуя от века, лишь вступает (в известный момент процесса) в другую сферу бытия, в мир явлений»². Образ высшего, по B.C.Соловьеву, из метафизического – идеально­го – состояния лишь переходит на проявленный план, до этого активно формируя из будущего свои материальные несущие основы в настоящем³. Это подобно тому, как если бы идеальная цель «наводила» материальные причины для того, чтобы реально сбыться.

Так, для своей высшей цели – актуально реализовавшегося Богочеловечества – Вселенная должна последовательно пройти через минеральное, раститель­ное, животное и человеческое царства. Именно этой сверхвременной высшей це­лью космического процесса определяется и общая логика мирового развития, и его конкретные исторические этапы.

Н.О.Лосский, анализируя различные теории эволюции, определяет теорию B.C.Соловьева как супранатуралистическую, учитывающую и материальные условия эволюции, и добавляющую к ним идеальную основу. Эта теория «берет от естествознания всю фактическую сторону эволюции, но, сверх того, она усмат­ривает в фактах ценностную и смысловую сторону их. ...Замысел Вл. Соловьева есть одна из попыток идеал-реалистической религиозной философии выработать целостное миропонимание, содержащее в себе синтез науки, философии и рели­гии»⁴. Собственный взгляд на развитие у Н.О.Лосского весьма близок к концеп­ции B.C.Соловьева. Он лишь делает больший упор на собственную активность и свободу эволюционирующих монад – основных субъектов космического процес­са. В сущности русские мыслители последовательно экстраполируют принципы целевой детерминации, имеющие основополагающее значение для человеческого бытия, на низлежащие слои мирового целого.

Сегодня подобная экстраполяция в свете данных по космологии и синерге­тике, которые мы приводили выше, уже не кажется столь экзотической и спекуля­тивной. Напротив, ее независимо от философии высказывают многие натурфило-софствующие естествоиспытатели. В некотором смысле подобная целевая детер­минация как детерминация будущим, обратна причинной связи как детерминации прошлым, а любой момент настоящего времени может быть рассмотрен как точка пересечения двух этих фундаментальных линий детерминации⁵.

Показательно, что чем выше эволюционный уровень развития, тем, по-видимому, больший удельный вес и значение начинает иметь именно целевая

¹ Соловьев B.C. Сочинения. В 2 т. Т. 1. М, 1988. С. 272.

² Там же. С. 274.

³ При этом следует помнить, что данное пространство идеальных целей имеет свою материальную несу­щую основу в виде софийной первоматерии, о чем речь у нас шла в предыдущей лекции, когда мы анализировали софиологическую парадигму в онтологии.

⁴ Лосский Н.О. Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция. М., 1995. С. 326.

⁵ Более подробно о детерминизме речь пойдет в рамках следующей лекции.

279

детерминация. Человеческое бытие – наглядный тому пример. В самом деле, если человек твердо поставил себе цель, скажем, получить высшее образование, то этот идеальный образ будущего будет определять его важнейшие поступки в настоящем (успешная сдача в срок экзаменов, посещение вуза и т.д.), словно наводя движу­щие материальные причины для своего реального осуществления. Конечно, здесь можно было бы возразить, что образ будущего существует-то в индивидуальной человеческой голове именно в настоящий момент времени, поэтому о будущем здесь можно говорить лишь в виртуальном смысле. Однако этот аргумент убедите­лен только для того, кто отрицает объективное и непосредственное существование мысли вне индивидуальной человеческой головы, а также возможность обратного детерминирущего влияния этой мысли на индивидуальный творческий процесс. Однако все больше фактов из самых разных областей знания говорит о том, что наша психическая жизнь отнюдь не замыкается в границах нашей черепной короб­ки. К этой важнейшей и крайне сложной теме современного научного и философ­ского дискурса мы еще вернемся в рамках гносеологического раздела курса.

Однако онтологический статус целей в любом случае остается большой теоре­тической проблемой. Думается, что идеализм теистического типа представляется здесь столь же сомнительным, как и последовательный материализм, отрицающий всякое объективное наличие целей в природе. Думается, что здесь опять-таки наи­более эвристичной является монодуалистическая установка, а позитивные элемен­ты эволюционизма, эмерджентизма и супранатуралистического эволюционизма, равно как и рациональные идеи в теориях «круговорота» и регресса, способна ор­ганически снять диалектическая концепция развития, освобожденная от своих идеологизированных и, что называется, «партийных элементов».

Чуть выше мы подчеркивали эвристическое значение диалектики как логи­ческого и методологического средства целостного осмысления противоречивости движения любой природы. В рамках следующей лекции мы рассмотрим преиму­щества диалектического подхода к проблемам развития и к проблемам детерми­низма.

280

ЛЕКЦИЯ 14.