Вопросы к тексту

1. Каким образом, по мнению автора, нам открывается «психическое» как отличное от «физического»?

2. Что такое, с точки зрения Гуссерля, «интенциональные переживания» как область феноменологической психологии?

3. Какие шаги должен сделать феноменолог, чтобы войти в сферу «феноменологического опыта»?

4. Что такое по определению автора «эйдетическая редукция» и каков ее смысл?

5. Как Гуссерль разъясняет понятия: «трансцендентальная субъективность», «трансцендентальный опыт», «трансцендентальная редукция»?

6. Почему феноменология, по Гуссерлю, должна стать «универсальной наукой»?

Хайдеггер м. Бытие и время

ВВЕДЕНИЕ. ЭКСПОЗИЦИЯ ВОПРОСА О СМЫСЛЕ БЫТИЯ.

ПЕРВАЯ ГЛАВА. НЕОБХОДИМОСТЬ, СТРУКТУРА И ПРИОРИТЕТ ВОПРОСА О БЫТИИ

§ 1. Необходимость отчетливого возобновления вопроса о бытии

Названный вопрос пришел сегодня в забвение, хотя наше время числит за собой как прогресс, что оно снова положительно относится к "метафизике" Люди все равно считают себя избавленными от уси­лий снова разжигаемой γιγαντομαχία περι τŋς ούσίας. При этом затро­нутый вопрос все-таки не первый попавшийся. Он не давал передыш­ки исследованию Платона и Аристотеля, чтобы правда с тех пор и заглохнуть - как тематический вопрос действительного разыскания. То, чего достигли эти двое, продержалось среди разнообразных подтасовок и "подрисовок" вплоть до "Логики" Гегеля. И что некогда было вырвано у феноменов высшим напряжением мысли, пусть фрагмен­тарно и в первых приближениях, давно тривиализировано.

Мало того. На почве греческих подходов к интерпретации бытия сложилась догма, не только объявляющая вопрос о смысле бытия из­лишним, но даже прямо санкционирующая опущение этого вопроса. Говорят: «бытие" наиболее общее и наиболее пустое понятие. Как таковое оно не поддается никакой попытке дефиниций. Это наиболее общее, а потому неопределимое понятие и не нуждается ни в какой дефиниции. Каждый употребляет его постоянно и уж конечно пони­мает, что всякий раз под ним разумеет. Тем самым то, что как потаенное приводило античное философствование в беспокойство и умело в нем удержать, стало ясной как день самопонятностью, причем так, что кто об этом хотя бы еще спрашивает, уличается в методологическом промахе.

В начале данного исследования не место подробно разбирать предрассудки, постоянно вновь насаждающие и взращивающие от­сутствие потребности в вопросе о бытии. Они имеют свои корни в самой же античной онтологии. Последняя опять же может быть удовлетворительно интерпретирована - в аспекте почвы, из которой выросли онтологические основопонятия, в отношении адекватности выявления категорий и их полноты - лишь по путеводной нити пре­жде проясненного и получившего ответ вопроса о бытии. Мы хотим поэтому довести обсуждение предрассудков лишь до того, чтобы отсюда стала видна необходимость возобновления вопроса о смысле бытия. Их имеется три.

1) "Бытие" есть "наиболее общее" понятие τό όν έστι καθόλου. Illud quod primo cadit sub apprehensione est ens, cuius intellectus includitur in omnibus, quaecumque quis apprehendit. "Некая понятность бытия всякий раз уже входит во всякое наше восприятие сущего". Но "всеобщность" "бытия" не есть таковая рода. "Бытие" не очерчивает верховную область сущего, насколько последнее концептуально артикулировано по роду и виду: οϋτετό όν γένος. "Всеобщность" бытия "превосходит" всякую родовую всеобщность. “Бытие" по обозначению средневековой онтологии, есть "transcendens". Единство этого трансцендентального "всеобщего" в противоположность множественности содержательных понятий верховных родов уже Аристотелем было понято как единство\аналогии. Этим открытием Аристотель при всей зависимости от платоновской постановки онтологического вопроса пере­нес проблему бытия на принципиально новую базу. Темноту этих категориальных взаимосвязей он конечно тоже не осветил. Средневековая онтология многосложно обсуждала эту проблему прежде всего в томистском и скотистском схоластических направ­лениях без того чтобы прийти к принципиальной ясности. И когда, наконец, Гегель определяет "бытие" как "неопределенное непосредственное" и кладет это определение в основу всех даль­нейших категориальных экспликаций своей "логики", то он дер­жится той же направленности взгляда, что античная онтология, разве что упускает из рук уже поставленную Аристотелем пробле­му единства бытия в противоположность многообразию содержа­тельных "категорий". Когда соответственно говорят: "бытие" есть наиболее общее понятие, то это не может значить, что оно самое) ясное и не требует никакого дальнейшего разбора. Понятие бытия скорее самое темное.

2) Понятие "бытие" неопределимо. Это выводили из его выс­шей всеобщности. И по праву - если definitio fit per genus proxi-mum et differentiam specificam. "Бытие" действительно нельзя по­нимать как сущее; enti non additur aliqua natura: "бытие" не может прийти к определенности путем приписывания ему сущего. Бытие дефиниторно невыводимо из высших понятий и непредставимо через низшие. Но следует ли отсюда, что "бытие" уже не может представлять никакой проблемы? Вовсе ничуть; заключить можно только: "бытие" не есть нечто наподобие сущего. Потому оправ­данный в известных границах способ определения сущего - "де­финиция" традиционной логики, сама имеющая свои основания в античной онтологии, - к бытию неприменим. Неопределимость бытия не увольняет от вопроса о его смысле, но прямо к таковому понуждает.

3) Бытие есть само собой разумеющееся понятие. Во всяком по­знании, высказывании, во всяком отношении к сущему, во всяком к-себе-самому-отношении делается употребление из "бытия", причем это выражение "безо всяких" понятно. Каждый понимает: "небо было синее"; "я буду рад" и т.п. Однако эта средняя» ‘понятность лишь де­монстрирует непонятность. Она делает очевидным, что во всяком от­ношении и бытии к сущему как сущему a priori лежит загадка. Что мы всегда уже живем в некой бытийной понятливости и смысл бытия вместе с тем окутан тьмой, доказывает принципиальную необходи­мость возобновления вопроса о смысле "бытия".

Апелляция к самопонятности в круге философских основопонятий, тем более в отношении понятия "бытие" есть сомнительный образ действий, коль скоро "само собой разумеющееся" и только оно, "тайные суждения обыденного разума" (Кант), призвано стать и ос­таться специальной темой аналитики ("делом философов").

Разбор предрассудков однако сделал вместе с тем ясным, что не только ответа на вопрос о бытии недостает, но даже сам вопрос темен и ненаправлен. Возобновить бытийный вопрос значит по­этому: удовлетворительно разработать сперва хотя бы постановку вопроса.