5. Контроль за поведением и предупреждение преступлений

Наиболее простым и широко распространенным объяснением психоло­гического аспекта процесса социализации, благодаря которому лицо не вста­ет на преступный путь, служит представление о том, что люди не совершают преступлений потому, что они предвидят и взвешивают для себя благоприят­ные и неблагоприятные по-

150

следствия своих действий. При этом они убеждаются, что уголовное наказа­ние за совершенное преступление — весьма тяж­кое последствие. Поэтому они приходят к выводу, что совершение преступления — дело для них невоз­можное, оно нецелесообразно. На таком понимании мотивов человеческого поведения строится и известная уголовно-правовая концепция общего преду­преждения. Она сводится к тому, что путем наказания одного преступника в сознании других граждан создается психологический барьер, препятству­ющий реализации ими преступного намерения. Суть этой конструкции в том, что сдерживающий психологический момент якобы находится перед ум­ственным взором человека и относится к будущему времени («если я совер­шу преступление, то буду наказан»).

Поставим, однако, вопрос следующим образом: если каждое из пре­ступлений будет на 100% влечь за собой достаточно суровое наказание и все будут знать об этом, прекратятся ли преступления, исчезнет ли преступ­ность?

Общепредупредительное воздействие наказания имеет реальную важ­ность для борьбы с преступностью. Следует, однако, указать на объективную ограниченность реального социального эффекта концепции общего преду­преждения. При этом мы исходим из представления о невозможности регули­рования поведения людей в обществе только на основе принципа целесооб­разности, на расчете степени риска, связанного с тем или иным вариантом поведения.

В подавляющем большинстве случаев люди воздерживаются от совер­шения преступлений вовсе не потому, что боятся наказания. Многие вообще достаточно смутно представляют себе конкретные размеры наказания, преду­смотренного законом за то или иное преступление, и большинство, не заду­мываясь, пропускает множество ситуаций, в которых, с точки зрения соотно­шения последствий, степени риска и т.д., казалось бы, прямой расчет отсту­пить от закона.

С другой стороны, около 25-30% от общего числа лиц, совершающих преступления, совершают их во второй, третий и более раз (рецидивисты), причем уже после того, как они сами убеждались — и часто неоднократно — в том, что преступность в целом не самое целесообразное направление дея­тельности, а их осведомленность об уголовном наказании значительно пре­восходит представления лиц, ни разу не совершавших преступления.

Принцип, согласно которому поведение производно от выбора, завися­щего от свойства ожидаемых результатов, от оценки того результата, кото­рый наступит в будущем, не может, однако, полностью объяснить тот слож­ный комплексный процесс, каким является процесс социализации, т.е. вклю­чения человека в систему данных общественных связей и отношений. Страх и выгода, удовольствие и неприятность, наслаждение и страдание хотя и объясняют многие поступки людей, но далеко не все из них.

Поведение, базирующееся на основе усвоения наиболее эффективных, ближе всего ведущих к цели и потому наиболее целесообразных действий, — реальная и весьма важная модель человеческого

151

поведения. Отсюда понятен весьма распространенный тезис о том, что про­тивоправное поведение лица будет тем устойчивее, чем больше удовлетво­рительных для преступника результатов оно ему приносит, и наоборот, чем невыгодней для лица результаты противоправных актов, тем более данный преступник будет склонен отказаться в будущем от их совершения.

Научение по принципу оценки эффективности результата действия основано на том, что закрепляются, усваиваются субъектом те действия, ко­торые (в силу их полезности, эффективности) за данный отрезок времени по­вторяются в поведении чаще, чем действия бесполезные, неэффективные. Ча­стота повторяемости тех или иных действий — существенный фактор их усвоения в рамках модели оперантного (эффективного) поведения³¹⁵.

Этому положению прямо противоречит тот факт, что подавляющее большинство людей не совершают вообще преступлений вовсе не потому, что, попробовав тот или другой вариант поведения (противоправного и не­противоправного) и убедившись в неэффективности преступного поведения, они все менее прибегают к нему, в силу чего в их поведении возрастает час­тота правомерных поступков и правомерное поведение закрепляется в их по­ведении. Следовательно, модель оперантного поведения, основывающегося на результатах процессов научения, сама по себе полностью не объясняет факта соблюдения законов большинством членов общества.

Вследствие изложенного необходимо проанализировать другой важ­ный аспект поведения. С этой целью следует обратить принципиальное вни­мание на ранний период формирования личности, на ту социальную трени­ровку, через которую проходит всякий человек в процессе роста, возмужа­ния, становления его личности.

Известно, что процесс этот начинается достаточно рано. С самого рож­дения человек включается в общественную среду. Он должен усвоить поэто­му не только то, что устраивает его, не только такие формы поведения, кото­рые полезны, выгодны ему лично, но и такие, которые требуют от него соци­альная среда, семья и т.д. Эти формы поведения часто могут не совпадать, противоречить тому, что выгодно и полезно, что эффективно, с точки зрения самого человека. Эти действия (или скорее воздержание от определенных действий) могут вступать в противоречие с принципом наибольшей эффек­тивности, целесообразности данного поступка с позиций самого субъекта. Так, целесообразно с позиций ребенка взять, например, для еды то, что лежит ближе к нему, а не то, что ему полагается в

152

данное время. Удобнее удовлетворить возникшее желание любого рода тут же, на месте, как только оно возникло, но здесь ему предъявляется требова­ние сдержать себя, потерпеть, дождаться нужного времени и места и т.д.

Используя метод проб и ошибок, человек быстро обучается повторять именно те действия, за которыми следует устраивающий его результат, и не склонен повторять действий, не влекущих за собой удовлетворительных последствий.

Однако (и это принципиально) есть такие способы поведения, которые субъект должен усвоить не столько потому, что он их желает, выбирает, предпочитает, сколько потому, что социальная среда, общество, в котором он живет, требуют этого от него. Он должен сдерживать свои желания, он дол­жен поступать не так, как он предпочитает, а как это полагается.

Такой аспект или вид поведения формируется вследствие того, что под­крепляющий фактор сопровождает то, что предшествует действию, а именно тот стимул (или раздражитель), который воздействует на субъекта и вызы­вает с его стороны реакцию в виде действия, акта поведения. Поэтому такой тип поведения обозначается в качестве ответного, реактивного. В экспери­ментальной психологии такой тип поведения называется респондентным.

В этом последнем случае мы принимаем в расчет уже не два элемента — действие и результат, как при эффективном поведении, а три элемента: стимул действия (или раздражитель), действие и достигнутый результат. Важно при этом, что и действие, и достигаемый результат представляют собой именно реакцию (ответ) на действие стимула (раздражителя). Причем если оперантное (эффективное) поведение усваивается методом проб и оши­бок в результате установления ассоциативной связи между действием и ха­рактером достигнутого результата, то респондентное (реактивное) поведение усваивается путем установления ассоциативной связи между самим стиму­лом к действию (раздражителем) и подкрепляющим этот стимул фактором. Разумеется, — и это очень важно — подкрепляющий фактор может как уси­ливать действие стимула или раздражителя, так и смягчать, гасить или даже парализовать, блокировать эффект подобного раздражителя.

Такова схема поведения респондентного типа. Здесь поведение усваи­вается не в результате проб и ошибок и отбора наиболее эффективных спо­собов поведения. Реактивное, или респондентное, поведение есть результат возникновения ассоциативной связи между различными, но близкими между собой по времени, параллельно действующими и одновременно влияющими на субъект стимулами, раздражителями, которые предшествуют действию, вызывают это действие к жизни. Установление такой связи или ассоциации между различными стимулами ведет к тому, что со временем проявление действия только одного из таких стимулов вызывает у субъекта реакцию совершенно такую же, как если бы на него по-прежнему воздействовали оба параллельных стимула. В результате образования у субъекта указанной связи по прошествии определенного

153

времени один из стимулов принимает на себя свойства другого, становится его заменой. Теперь после образования ассоциативной связи второй стимул в состоянии вызвать ту же реакцию, которую до этого вызывал замещенный им стимул.

Итак, респондентное поведение, во-первых, реакция на определенный раздражитель или стимул. Во-вторых, если действие одного раздражителя или стимула, вызывающего определенную реакцию, сопровождается иным, отличающимся от первого стимулом, который на первых порах безразличен для субъекта, не вызывает с его стороны реакции, то с течением времени в связи с их одновременным воздействием на субъекта они начинают ассоции­роваться между собой, а затем второй или другой стимул, до того времени безразличный для лица, теперь уже вызывает у него ту же самую реакцию, которую с самого начала воздействия вызывал только первый стимул.

Допустим, у подростка возникает импульс к совершению неодобряемо­го поступка, и он совершает его (в обиде и раздражении по поводу какого-либо запрета грубит или замахивается на своего воспитателя рукой). Скорее всего следствием этого поступка будет резкое проявление неодобрения (стро­гий окрик, выговор и т.д.), которое причиняет неприятные ощущения, вызы­вает отрицательную эмоцию. Такая быстрая последовательность событий (фактор времени здесь принципиально важен) ведет не только к прекраще­нию проступка, но и к образованию определенного побочного, но очень важ­ного результата, а именно то побуждение, которое привело к совершению не­одобряемого поступка, после некоторого числа повторений начинает ассоци­ироваться с причиненными одновременно человеку неприятными ощуще­ниями.

Ассоциация возникает со временем именно между побуждением к дей­ствию, намерением совершить порицаемый поступок — с одной стороны (стимул одного рода) и неприятными для человека, ощущениями, эмоциями — с другой (стимул или раздражитель другого рода).

После определенного числа повторений этих событий (возникновение импульса к действию, сопровождаемое немедленными неприятными послед­ствиями этого действия) связь между этими событиями становится настолько прочной, что возникающий импульс к действию сам по себе уже может вести к возникновению не зависящей, от воли человека автоматической реакции, которая блокирует действие этого импульса, препятствует ему развиться в действие.

При возникновении подобной ситуации человек вновь может ощутить обиду, огорчиться, эмоционально возбудиться по поводу отказа в выполне­нии своего желания, но он уже не совершает того, что было пресечено ранее, импульс совершить неодобряемый поступок погашен привитой уже реакцией (ассоциативная связь выступает в качестве блокирующей реакции). Конечно, такой отказ от совершения проступка можно истолковать как результат пред­видения человеком возможных последствий своих действий. Однако пра­вильным будет другое истолкование такого поведения: в подобном

154

случае поведение определяется не предвидением грозящих последствий, а невольным возникновением той неприятной, тревожной реакции, того пере­живания, которое было в прошлом как результат совершения неодобряемого поступка. Вновь подчеркнем, что теперь уже эта реакция, это переживание по ассоциации возникает сразу же, параллельно с возникновением импульса к запрещенному действию. Поэтому такая реакция и в состоянии также сра­зу, помимо воли субъекта блокировать указанный импульс, она препятствует воплощению этого импульса в неодобряемом поступке.

Следовательно, не будущая цель руководит поведением, не сам по себе мотив направляет его, а лишь предшествующий опыт, предшествующее воз­действие условных стимулов, сопровождавших соответствующие акты пове­дения, — таков реальный механизм поведения. История формирования лич­ности — это по существу история беспрерывно действовавших на индивида социальных подкрепителей. Если эти подкрепители эффективны (т.е. их воз­действие увеличивает вероятность проявления в будущем соответствующих актов), а сами по себе эти акты воплощают социально одобряемые нормы по­ведения, формируется хорошо социализированная личность. Если социаль­ные подкрепители (внимание, поощрение, чувство привязанности) сопровож­дали по преимуществу акты поведения, принятые в данной социальной мик­росреде, но противоречащие нормам права и морали в целом, то налицо фор­мирование личности, чье поведение характеризуется высокой степенью веро­ятности совершения антисоциальных, противоправных действий.

Стимул, который ведет к причинению неприятных, нежелательных, болезненных ощущений, обозначается как отвращающий (или аверсивный). Поведение, которое ведет к устранению, прекращению действия отвраща­ющего стимула, является одним из видов контролируемого поведения.

Поведение, ведущее к прекращению воздействия на индивида аверсив­ного стимула, подкрепляется именно этим результатом, т.е. прекращением действия такого стимула. В силу этого негативные подкрепители, прекраща­ющие нежелательное воздействие, оказав однажды (или несколько раз) свое воздействие на поведение, приобретают контролирующую силу, так как в по­ведении индивида повышается вероятность совершения именно таких актов поведения, которые бы обеспечивали прекращение воздействия на индивида аверсивных стимулов. Реакция (действие), закрепившаяся в поведении как результат того, что подобные действия в прошлом опыте индивида приводи­ли к прекращению действия аверсивного стимула, обозначается как реакция избегания.

Следовательно, роль подкрепления, т.е. фактора, реально формиру­ющего поведение, аверсивный стимул играет не в момент (и не вследствие) своего воздействия на индивида, а в момент (и вследствие) прекращения сво­его действия. Это очень важная особенность контролирующей функции от­вращающего стимула.

В связи с тем что формирующее воздействие на поведение оказывает не само по себе введение в ситуацию отвращающего стиму-

155

ла, а именно прекращение его воздействия, то закрепляется в поведении именно тот его вид, который предшествует прекращению воздействия авер­сивного стимула, ведет к его устранению из ситуации. Типичным видом та­кого поведения и служит реакция избегания³¹⁶.

Аверсивный стимул может носить как безусловный характер (причине­ние боли, например), так и условный, приобретенный характер. К числу по­следних относятся, например, такие отвращающие стимулы социально-пси­хологического характера, как насмешки, оскорбления, угрозы и т.д. В резуль­тате воздействия таких аверсивных стимулов в поведении индивида закреп­ляются поведенческие акты, ведущие к прекращению, устранению этого воз­действия. Так, подросток может совершить насильственный или иной проти­возаконный акт для того, чтобы доказать свою храбрость и прекратить на­смешки над ним со стороны друзей и т.д.

Сама по себе оценка определенных действий в общественной морали, праве как постыдных, нечестных, жестоких, недостойных также выполняет роль аверсивных стимулов, формируя, закрепляя такого рода поведение, ко­торое заключается в прекращении, уклонении от совершения противоправ­ных действий, оцениваемых подобным образом.

Реакция избегания может выражаться как в социально порицаемом, так и в социально положительном поведении. В первом случае (с антисоциаль­ной группой) имеет место стремление избежать насмешек со стороны членов своей группы, прекратить их воздействие путем совершения противозакон­ного акта. Во втором — избежать воздействия социально обусловленных отрицательных моральных, правовых оценок соответствующих действий пу­тем уклонения от такого акта. Но в первом случае — негативное подкреп­ление, т.е. прекращение воздействия аверсивных стимулов, служит инстру­ментом контроля над поведением субъекта со стороны членов антисоциаль­ной группы, ведущего к закреплению антисоциального поведения, так как прекращение насмешек (негативный подкрепляющий фактор) оказывается связанным с совершением именно подобного рода действий (совершил хули­ганский поступок — завоевал «авторитет»).

Во втором случае реакция избегания выступает в форме социально одо­бряемого поведения, так как подкрепляющий фактор связан с прекращением, отказом от совершения антисоциального акта на его ранних стадиях (такой отказ — социально положительное действие).

Следовательно, разбираемый нами социально-психологический меха­низм контролирования поведения может приобретать различ-

156

ную направленность в зависимости от социального контекста, в рамках кото­рого он действует, от содержания ценностей, идеалов, нормативов соответ­ствующей социокультурной среды, следовательно, от характера процесса со­циализации индивида.

Наряду с изложенной формой контролируемого поведения (реакция из­бегания) существуют формы поведения, которые также связаны с действием аверсивных стимулов, однако в этих случаях индивид меняет свое поведение еще до того, как эти стимулы окажут на него свое воздействие. Такая форма поведения, которая ведет к своевременному уклонению от воздействия по­добных стимулов, — также важная форма контролируемого поведения, т.е. наряду с реакцией избегания (аверсивный стимул начал оказывать воздей­ствие) существует также реакция уклонения (аверсивный стимул еще не ока­зал своего воздействия).

Эта последняя реакция (уклонения) производна от ранее имевшихся в опыте индивида сочетаний определенных отвращающих стимулов с теми индикаторами, факторами, чертами ситуации, в рамках которых действовал ранее тот или иной аверсивный стимул (например, красный свет светофора, угроза уголовным наказанием, возможность осуждения со стороны друзей, опасение насмешек и т.д.).

Реакция уклонения есть результат воздействия на индивида этих вто­ричных, производных стимулов, человек реагирует на эти условные стимулы потому, что в прошлом опыте индивида подобные же индикаторы сопровож­дались реальным воздействием на него соответствующего аверсивного сти­мула (авария, осуждение, насмешка и т.д.).

Реакция уклонения может устраниться из поведения, если подобного рода условные стимулы, играющие роль дискриминирующих стимулов, о ко­торых говорилось ранее, не получают более в опыте индивида подкрепления (например, бездействие охранительных органов может лишить фигуру мили­ционера свойства вызывать реакцию уклонения). В этой ситуации индивид может совершить тот акт, от выполнения которого он ранее уклонялся. Но если следствием такого акта вновь будет воздействие отвращающего стиму­ла, то устраненная реакция уклонения проявится вновь и станет еще более устойчивой, так как воздействие нерегулярных подкрепителей в случае, если реакция ранее уже была выработана, ведет к особой устойчивости проявле­ния подкрепляемых действий. И реакция избегания, и реакция уклонения, следовательно, результат сочетания стимулов, обусловивших данное дей­ствие негативных подкрепителей.

То, что мы понимаем под подкрепителями, — это определенное воз­действие среды на организм, это раздражитель или стимул, но он отличен от стимула к определенному действию. Отличие заключается в том, что он вызывает реакцию иного рода по сравнению со стимулом, влекущим данное действие, он не связан до поры до времени с этим действием, он не оказывает на него влияния, он просто сопровождает стимул, влекущий указанное действие.

157

В нашем примере с реакцией избегания стимулом к действию явилось побуждение совершить запрещенный поступок. Побуждение ведет к совер­шению самого поступка. Сопровождающее этот поступок воздействие (санк­ция со стороны окружающих, со стороны воспитателя) является стимулом (или подкреплением) иного рода. Между этими разнородными стимулами образовалась ассоциативная связь. Ранее стимул первого рода (импульс к не­медленному выполнению желания) вел автоматически к возникновению со­ответствующей ему реакции в виде желания замахнуться рукой на воспита­теля (назовем эту реакцию реакцией первого рода). Сопровождает эту реак­цию стимул второго рода (неодобрение, санкция со стороны воспитателя), вызывающий соответствующую ему реакцию второго рода (тягостное пере­живание, отрицательная эмоция). Этот стимул второго рода действует сразу же, близко по времени, параллельно с еще не угасшим стимулом первого рода. Со временем они ассоциируются между собой, и стимул первого рода (импульс к немедленному выполнению желания) как бы берет на себя роль, функцию стимула второго рода (роль санкции со стороны воспитателя). Те­перь уже сам по себе импульс к выполнению желания ведет к одновремен­ному возникновению противоположной ему, тормозящей его эмоциональной реакции, которую ранее вызывало порицание, неодобрение со стороны вос­питателя. Это приводит также к тому, что в подобной ситуации нет уже на­добности в реальном проявлении неодобрения, порицания, санкции. Ее роль взял на себя сам стимул первого рода. Он сам по себе уже способен блокиро­вать упомянутую реакцию первого рода, ибо в нем одновременно воплоти­лось желание и неодобрение, побуждение к действию и тормоз к его совер­шению.

Побуждение совершить запрещенный поступок теперь само по себе уже влечет возникновение тягостного, неприятного, тревожного ощущения, эмоций, тормозящих это побуждение. Возникает реакция избегания.

Что происходит, когда человек попадает в ситуацию, в которой он ис­пытывает сильное побуждение совершить запрещенный поступок? Возмож­но, он попытается осуществить свое намерение. Но, едва приступив к этому, он ощутит возникновение неприятных, тревожных, беспокойных эмоций, свя­занных с привитой ему ранее в подобных ситуациях блокирующей реак­цией. Если такая реакция достаточно сильна, если обусловливание было ус­пеш­ным, он не совершит запрещенный поступок. Если же она недостаточно интенсивна, то, преодолевая неприятные психологические ощущения, он все же может его совершить. В этом случае, следовательно, акт поведения будет являться производной функцией, зависящей от силы влечения, побуждения и устойчивости противостоящей этому блокирующей реакции.

Респондентная (реактивная) и оперантная модели поведения могут не совпадать и даже противоречить друг другу, но обе они в равной мере необ­ходимы для достижения правильного взаимодействия субъекта со средой. Оперантное поведение можно определить

158

как поведение, ориентированное на потребности субъекта. Поведение рес­пондентное можно определить как поведение, отражающее реальности дан­ной среды, ситуации, в рамках которой действует субъект, зависящее от тре­бований, предъявляемых к нему этой средой.

Такого рода поведение прививается средой, воспитанием, — это необ­ходимо для общества, хотя и не всегда это удобно, выгодно приносит удовле­творение самому субъекту. Принцип выгоды, удовольствия (оперантное по­ведение) противопоставляется, таким образом, принципу реальности (рес­пондентное поведение). Эмоции страха, переживания, связанные с ощущени­ем стыда, не доставляют удовольствия, но, возникая непроизвольно в каче­стве условной реакции, привитой воспитанием, корректируют (разумеется, с разной степенью надежности) поведение человека в обществе. Если в ходе оперантного обусловливания субъект формирует черты своего собственного индивидуального опыта, то респондентное обусловливание ведет к усвоению индивидом опыта социального, т.е. той совокупности норм, стандартов пове­дения, в которых воплощен исторически конкретный опыт общественной, со­вместной жизни людей, без усвоения которого были бы невозможны какие-либо формы человеческого общежития.

Только в единстве индивидуального и социального опыта проявляется адекватное развитие личности, нормальное сочетание личного и обществен­ного, потребностей и долга в сознании и поведении человека.

Для большей наглядности приведенные выше положения о механизме поведения могут быть представлены в виде схемы 1.

Следовательно, респондентное поведение:

1) необходимо для общества, является неизбежным условием социаль­ного общежития;

2) ориентировано на социальную среду, отражает ее характер и особен­ности;

3) базируется на принципе удовлетворения реальных объективных тре­бований общества (принцип реальности);

4) ведет к усвоению индивидом социального опыта;

5) формируется в процессе респондентного обусловливания.

Ясно, что поведение, обусловленное социальными требованиями, столь же необходимо для субъекта, как и поведение оперантное (эффективное, ве­дущее к удовлетворению потребности субъекта кратчайшим путем).

В ходе социального обусловливания в психике человека вырабатывает­ся, следовательно, определенная эмоциональная реакция, вследствие которой он непроизвольно, автоматически уклоняется от социально не одобряемого действия. Принципиально важно при этом, что такого рода эмоциональная реакция проявляет свое действие еще до того, как у человека окончательно сформируется антисоциальное намерение. Не случайно для большинства лю­дей в обществе даже не возникает вопроса о выборе преступного или непре­ступного способа поведения. Образовавшаяся у них в процес-

159

се социализации установка личности ведёт к тому, что они просто не прини­мают в расчёт потенциальные возможности для совершения преступления, даже если такие возможности и возникают на их пути. Привитая человеку в ходе указанного процесса эмоциональная реакция заблаговременно (хотя, ко­нечно, с разной степенью надёжности) блокирует возникновение преступно­го намерения.

С другой стороны, недостаточное функционирование механизма соци­ального обусловливания поведения человека ведёт к тому, что поведение ли­ца всё более и более носит антиобщественный характер, у него утрачиваются навыки социально обусловленного сдерживания.

160

Характерно, что преступники-рецидивисты каждое следующее пре­ступление совершают более сознательно, с бóльшим риском и в то же время в состоянии эмоционального безразличия. Их жизненная стабилизация посто­янно ухудшается как с материальной, так и с личной точки зрения. Они все чаще совершают преступления ради самого преступления и все меньше — для материальной выгоды.

Материальный расчет, корысть — это элементы психологического механизма, ориентированного на оценку будущего результата действия (рас­чет степени риска). С ним связана и устрашающая роль наказания. Этот ме­ханизм, как видим, играет все меньшую роль в преступном поведении реци­дивиста (соответственно уменьшается устрашающий эффект наказания). Од­новременно растет эмоциональное безразличие, а следовательно, окончатель­но деградирует тот элемент воспитания, недостаток которого особенно часто обусловливает недостатки всего процесса социализации. Наказание, следова­тельно, не выправляет, а углубляет этот недостаток, если оно не преследует задачи ресоциализации преступника.

Изложенное позволяет прийти к некоторым выводам.

1. Расчет только на устрашающую, сдерживающую силу наказания в борьбе с преступностью был бы недальновидным и неэффективным. Хорошо социализированный человек не совершает преступлений вовсе не из страха перед грозящим наказанием, а в результате успешной социализации. Неудо­влетворительная же социализация, недостатки этого процесса означают, что в поведении индивида возрастает вероятность проявления актов поведения, противоречащих социальным и правовым нормам. Поведение любого рода — результат предшествующих и наличных воздействий среды. Будущее не ру­ководит поведением. Поведение формируется и детерминируется прошед­шим и настоящим социальным опытом. Не случайно даже угроза применения высшей меры наказания (будущее) не оказывает решающего предупреди­тельного воздействия.

2. Но если преступление связано с недостатками процесса социализа­ции, то наказание эффективно в той мере, в которой оно способно воспол­нить указанные недостатки. Причем лишения, страдания, связанные с испол­нением наказания, оказываются совершенно неэффективными с точки зрения их психологического воздействия на дальнейшее поведение человека.

Более того, суровое наказание, причиняющее лишения, страдания, при­тупляет в целом эмоциональную восприимчивость лица. Стыд (как и страх) все более теряет свою психологическую основу, ибо притупляется эмоцио­нальная сфера в целом, а потому слабеет и возможность устранить из поведе­ния преступника социально опасные привычки и наклонности, которые сами явились результатом неудач в осуществлении процесса его социализации.

161

* * *

Для криминологии большое значение имеет исследование социально-психологического механизма воздействия наказания на противоправное по­ведение. Многочисленные криминологические исследования семей несовер­шеннолетних правонарушителей свидетельствуют о том, что в этих семьях относительно часты случаи физического наказания детей по сравнению с благополучными семьями, где такое наказание родителями почти не практи­куется³¹⁷.

Наказание, т.е. причинение субъекту неприятных последствий, не огра­ничивается сферой уголовного права. Наказание, как известно, применяется и в рамках административной и дисциплинарной ответственности, и в сфере морали. При всем различии эти меры воздействия на индивида объединяет ряд обстоятельств: они представляют собой реакцию на нарушение опреде­ленных норм (правил, установлений); призваны изменить определенный вид поведения, по поводу которого они применяются; такого рода изменения в поведении различные виды наказаний должны обеспечить путем причинения неприятных субъекту последствий, т.е. наказание есть вид аверсивного (от­вращающего) стимула.

В зависимости от вида таких воздействий меняются субъекты, приме­няющие подобные меры. Так, если государство, его судебные органы приме­няют уголовные наказания, родители — иногда физическое наказание либо порицание, выговор, запрет, лишение какого-либо удовольствия, то социаль­ные группы применяют моральное осуждение, неодобрение, насмешку в от­ношении лица, чье поведение нарушает какие-либо групповые нормы, и т.д. Но во всех этих случаях сохраняется общая социально-психологическая по­сылка, согласно которой причинение неприятных последствий должно заста­вить индивида изменить свое поведение в соответствии с требованиями либо норм права, либо норм морали, либо иных социальных норм.

Социально-психологические последствия наказания (понимаемого именно в таком, максимально широком смысле, т.е. как совокупность любого вида негативных воздействий на индивида) разделяются на две большие группы. К первой из них относятся первичные, т.е. ближайшие, непосред­ственные результаты применения, наказания. Ко второй — многочисленные (и наиболее существенные) последствия, более отдаленные во времени, т.е. последствия вторичного характера.

С рассматриваемых позиций наказание как будто призвано выполнять функцию, противоположную той функции, которую в формировании осуж­даемого поведения выполняли различного рода подкрепления. Если подкрепления формируют определенные тенден-

162

ции в поведении, то наказание, как антипод подкрепления, должно было бы их разрушать.

Непосредственный, ближайший эффект применения наказания доста­точно ясен: оно прекращает (пресекает) тот вид поведения, в связи с которым наказание было применено. Однако для того, чтобы разобраться в характере отдаленных, вторичных последствий применения наказания, необходимо принять во внимание важную особенность механизма поведения, а именно если подкрепитель формирует его, то само по себе отсутствие факторов, под­крепляющих данные действия, ведет к снижению степени вероятности их совершения, а затем и к постепенному устранению этих действий.

Итак, если определенные виды поведения не получают более подкреп­лений, формировавших их ранее, то количество таких актов начинает посте­пенно уменьшаться. Что же произойдет, если сразу же после прекращения воздействия на поведение подкрепляющих факторов ввести в ситуацию еще и отвращающий стимул (т.е. наказывать за совершение таких действий)? Ре­зонно было бы ожидать, что в этом случае процесс устранения соответ­ствующих актов поведения будет еще более интенсивным, т.е. количество актов поведения, которые не только не подкрепляются, но и влекут наказа­ние, будет значительно меньшим, чем в первом случае, когда поведение та­кого рода просто не подкрепляется.

Соответствующие эксперименты, однако, показывают, что если сразу после применения наказания соответствующие акты поведения резко снижа­ют частоту своего проявления, то после прекращения воздействия наказа­нием они с неизбежностью возникают вновь, и в конечном итоге общее чис­ло актов поведения во втором случае (в случае применения наказания) ста­новится равным тому числу актов поведения, которые устранялись из пове­дения без наказания, а лишь в результате устранения подкреплений. Отсюда неизбежен вывод о том, что результатом применения наказания является временное прекращение соответствующих актов поведения, но не снижение их общего количества. Даже в случае сурового и продолжительного наказа­ния уровень актов поведения, в связи с которыми наказание применялось, вновь возрастает в случае его прекращения, и по истечении некоторого времени этот уровень восстанавливается так, как если бы наказание не при­менялось вообще.

Следовательно, представление о том, что наказание — антипод под­крепления, что наказание способно разрушить, устранить то, что сформиро­вано подкреплением, не находит подтверждения. В чем же тогда, кроме вре­менного прекращения соответствующего действия, эффект наказания?

Для ответа на этот вопрос необходимо принять во внимание обрисован­ное выше различие, существующее между двумя видами подкрепителей, формирующими поведение: позитивными и негативными. Позитивным явля­ется такой подкрепитель (или стимул), воздействие кото­рого закрепляет, уси­ливает соответствующий вид поведения. Негативным подкрепителем (или стимулом) является подкрепитель, устраняющий воздействие аверсивного стимула, что

163

оказывает закрепляющее влияние на поведение³¹⁸. Следовательно, оба эти стимула решают общую задачу закреп­ления в поведении действий опреде­ленного вида.

В свете этих положений можно определить и социально-психологиче­скую характеристику наказания. Так, с позиций социальной психологии на­казание заключается либо в устранении воздействия на человека позитивного социально-психологического подкрепления, либо в оказании на него воздей­ствия аверсивным социально-психологическим стимулом.

В результате воздействия условного отвращающего стимула у человека формируются действия, несовместимые с теми осуждаемыми актами, кото­рые послужили основанием для наказания. Эти новые действия должны быть достаточно интенсивными, чтобы вытеснить осуждаемые акты из поведения (так, страх вытесняет гнев и т.д.).

Роль таких аверсивных стимулов выполняют не только безусловные стимулы, например причинение боли, но и условные, т.е. словесные оценки, угрозы и т.д. Возникая в процессе социализации индивида, условные стиму­лы также способны играть сдерживающую роль. Функция отвращающего стимула — формирование действий, несовместимых с порицаемыми актами, — проявляется в отмеченном выше ближайшем результате наказания и ведет к их временному прекращению.

Однако воздействие аверсивного стимула ведет также к важным и явно нежелательным побочным последствиям. Дело в том, что в случае, когда по­добный стимул следует за определенным актом, то условная реакция (реак­ция избегания или уклонения, о которой говорилось выше) возникает не про­сто в качестве ответа на этот стимул. Ассоциативные связи как результат воз­действия такого стимула возникают не только между порицаемым действием и вызванным этим действием аверсивным стимулом, но и между всеми теми обстоятельствами, которые воздействовали на субъекта во время совершения порицаемого акта, с одной стороны, и подобным стимулом — с другой. В этой связи условная реакция, реакция избегания, возникает не только как ре­зультат воздействия аверсивного стимула самого по себе, но и в ответ на те самые обстоятельства, которые присутствовали на момент совершения по­давляемого акта.

Эти обстоятельства могут быть совершенно нейтральны с точки зрения их связи c порицаемым поступком. Но, поскольку они воздействовали на ин­дивида в то же самое время, в течение которого он испытывал воздействие аверсивного стимула, то даже после прекращения такого воздействия сами по себе эти обстоятельства становятся возбудителями той реакции избегания, которая вначале была результатом воздействия на человека подобного сти­мула. Это,

164

в свою очередь, ведет к тому, что в дальнейшем оказываются подавленными не только порицаемые акты, но и иные акты поведения, протекающие в той ситуации, при таких обстоятельствах, в рамках которых индивид испытывал воздействие аверсивного стимула. Следовательно, наказание, во-первых, ве­дет лишь к временному устранению из поведения порицаемых актов, и, во-вторых, его результатом может явиться и подавление иных актов поведения, т.е. общее снижение социальной активности лица. Именно таков реальный долговременный эффект наказания.

Примером подобного нежелательного результата применения наказа­ния являются случаи бегства подростков из дома, когда реакция избегания, будучи вначале следствием наказания за проступок, возникает затем в каче­стве ответа на домашнюю обстановку в целом. Как отмечает В.Н. Кудрявцев, устрашение наказанием ведет к пассивности в поведении людей, оно уродует человека. «Оно практически ничего и не дало бы в деле борьбы с преступно­стью, так как, рассчитанное на временный эффект, не устранило бы основной субъективной причины — противоречия между жизненной установкой дан­ного индивида и интересами социалистического общества»³¹⁹.

Общество и его отдельные социальные группы (семья, производствен­ный коллектив и т.д.) не могут существовать, не контролируя поведение чле­нов общества, социальных групп. Наиболее эффективное предупреждение преступлений также достигается не просто временным подавлением нежела­тельных форм поведения, а их постоянным вытеснением, заменой их на со­циально одобряемые, полезные обществу и индивиду формы и виды поведе­ния.

Наиболее эффективным в этом отношении является также воспитатель­ное влияние, где в качестве подкрепляющего стимула выступает не наказа­ние, а своеобразные социально-психологические санкции, т.е. временное пре­кращение, устранение одобрения, поощрения, исходящее от человека, чье по­ощрение, одобрение важно, существенно для субъекта. Именно эти санкции скорее всего ведут к появлению беспокойного, тревожного, неприятного ду­шевного состояния, ведут к формированию эмоциональной реакции. Так, не­одобрение матерью провинности ребенка, прекращение положительных эмо­ций — наиболее действенная санкция в случае, если между матерью и ребен­ком существует прочная эмоциональная связь. Самой глубокой и устойчивой является связь, ассоциация между видом запретного плода, импульсом к за­владению им и испытанной в прошлом санкцией в виде временного воздер­жания от обычно проявляемых знаков внимания и поощрения со стороны тех людей, чье внимание и поощрение важно, существенно для лица (прежде все­го — родителей). Именно поэтому правильная социализация (в смысле вклю­чения в общество) требует сильных эмоциональных связей между родителя­ми и детьми и определенных воспитательных методов.

165

К числу принципов, на которых должны базироваться наиболее эффек­тивные методы социализации, следует отнести следующие:

а) метод награждения, поощрения желательного поведения более эф­фективен, чем метод устранения нежелательного поведения путем наказания;

б) методы, основанные на психологической дисциплине, более эффек­тивны, чем методы, основанные на «материальных» средствах воздействия. Психологическая (моральная) дисциплина связана с поощрением, основан­ным на сердечности и моральном одобрении (а не на поощрении в виде по­дарков, денег и т.д.). В виде наказания в плане психологической дисциплины выступает лишение удовольствия или проявление холодности (а не битье или словесные укоры и т.п.).

Лучшим средством воспитания, следовательно, служит воздействие, связанное с применением не материальных средств (подарки, деньги), а средств психологического характера (поощрение в виде оказания внимания, сердечности, наказание — в виде лишения удовольствия либо проявления холодности).

Применять наиболее эффективные средства социализации психологи­ческого характера может только то лицо, которое пользуется реальным авто­ритетом, чье мнение, отношение важно, существенно для воспитуемого, при­чем последний боится потерять одобрение и уважение со стороны воспитате­ля и сильно переживает такую потерю, чем обеспечивается формирование у него блокирующей эмоциональной реакции.

Дисциплина, основанная на моральном, психологическом воздействии, надежнее, эффективнее, чем дисциплина, для поддержания которой применя­ются материальные методы и средства.

Отсюда можно сделать выводы, имеющие более широкое криминоло­гическое значение. Сам по себе характер санкции (словесное порицание или строгое физическое наказание) не имеет главного, решающего значения (с точки зрения воздействия на поведение) для формирования нужного пережи­вания, той реакции, которая предотвращает совершение порицаемого дей­ствия.

Такого рода воздействие или санкции служат лишь сигналом, являются вторичным, сопровождающим фактором, который по ассоциации вызывает к жизни главный обусловливающий фактор, а именно переживание, связанное с чувством отверженности, изолированности, с чувством отказа в общности, которое возникало в прошлом в связи с применением указанной санкции.

Это положение чрезвычайно важно для понимания существа процесса социализации. Переживание объединенности, общности, совместности с дру­гими лицами (в нашем примере прежде всего чувство общности детей и ро­дителей) — реальный социально-психологический феномен. Именно он (а не только примитивно понимаемый принцип «стремление к благу и избегание страданий») оказывает часто решающее воздействие на мотивацию человече­ского поведения.

Важно констатировать, что именно те переживания, которые

166

возникают в случае угрозы исключить человека из определенной социальной общности, группы, играют роль первичного, основного обусловливающего фактора в процессе социализации.

Вместе с тем, когда санкция за неодобряемый поступок незначительна, сама по себе особых страданий не причиняет (порицание, упрек и т.д.), она тем не менее весьма эффективна, если служит сигналом гораздо более серь­езного фактора, а именно прекращения, разрыва высоко ценимой эмоцио­нальной общности.

Связанное с такой угрозой переживание по своему эффекту гораздо су­щественнее эффекта, который создается, например, физической болью, лише­ниями материального порядка и т.д.

Но, если достаточно суровое физическое наказание не несет с собой этого важного сигнализирующего смысла, если общности между воспитате­лем и воспитуемым либо нет, либо она очень слаба, такая санкция, хотя и причиняет боль, переживается гораздо легче и ее обусловливающая роль весьма невелика.

Следовательно, эффективность воздействия, следующего за неодобря­емым поступком, тем выше, чем теснее общность между воспитателем и воспитуемым. В таком случае простое выражение неодобрения есть сигнал о возможном разрыве общности, и именно эта угроза, ассоциируясь по вре­мени с возникающим импульсом к совершению неодобряемого поступка, способна блокировать этот импульс.

«Только в том случае, когда общность, к которой принадлежит чело­век, обеспечивает защиту его прав, моральные требования к нему оказывают­ся обоснованными. В этом проявляется одна из особенностей моральной формы регулирования поведения. В тех социальных группах, которые нару­шают это требование, моральные запреты и поощрения неизбежно обесцени­ваются...»³²⁰

Процесс устранения нежелательного поведения путем регулирования социальных воздействий, оказываемых на индивида, более эффективен, чем контролирование поведения при помощи наказания. Если отрицательное (аморальное, противоправное) действие продолжает проявляться, но не полу­чает более того подкрепления, которое формировало ранее такого рода дей­ствия, оно устраняется из поведения наиболее надежным путем и без отрица­тельных побочных явлений.

Механизм обусловливания не сводится лишь к привитию реакции избе­гания — эмоциональной реакции блокирующего свойства, ведущей к воздер­жанию от определенных видов поведения. При помощи такого механизма может быть создана почва и для возникновения и развития определенной ли­нии поведения, т.е. методом обусловливания может быть привита и реакция предпочтения.

Американский психолог Дж. Уолд сообщает о следующем психологи­ческом опыте. В одной общей комнате вместе проживали трое: двое студен­тов-психологов и их приятель — любитель спорта, атлет,

167

не проявляющий никакого интереса к живописи. Студенты-психологи реши­ли осуществить психологический эксперимент — привить спортсмену лю­бовь к живописи. С этой целью они сначала развесили по стенам комнаты не­сколько картин. Затем, зная, что их приятель очень ценит внимание к нему со стороны экспериментаторов (следовательно, ценит и боится утратить общ­ность с ними), они на какое-то время лишили его такого внимания, создав у него эмоциональный голод. Они полностью игнорировали своего приятеля, если только его глаза случайно не останавливались на картине, висевшей на стене. Тогда они немедленно бросали все свои дела и начинали оживленно общаться с ним, однако лишь до тех пор, пока он не отводил глаз от картины. Как только он переставал смотреть на картину, студенты немедленно преры­вали с ним общение. Через неделю этот человек смотрел на картины все время и даже заговаривал о них. Экспериментаторы сочли, что эксперимент увенчался полным успехом, когда однажды утром спортсмен обратился к ним с предложением сходить в музей живописи посмотреть картины³²¹.

Этот эксперимент содержит все необходимые составные элементы ме­ханизма обусловливания: 1) вид картины — стимул первого рода, или под­крепляющий фактор, — до поры до времени не вызывает никакого рефлекса, никаких эмоций; 2) внимание, оказываемое объекту эксперимента, — стимул второго рода, вызывающий немедленно безусловный рефлекс (чувство удо­влетворения, сигнал о восстановлении общности, приятную и высокоцени­мую эмоцию); 3) совпадение во времени действия стимула первого рода (ви­да картины) и стимула второго рода (внимание, оказываемое человеку) ведет к образованию новой связи, новой ассоциации, нового, на этот раз уже услов­ного рефлекса, новой, привитой по ассоциации реакции, а именно ведет к возникновению чувства удовольствия, к появлению желаемой положитель­ной эмоции уже при взгляде на картину. Вырабатывается, следовательно, эмоциональная реакция предпочтения. В дальнейшем уже сам по себе вид картины вызывает приятную эмоцию, которая ранее была реакцией на вни­мание со стороны друзей. Процесс обусловливания завершен.

Не следует переоценивать силы такой эмоциональной реакции. Не бу­дучи подкреплена сознательным, рациональным отношением к предмету то­го или иного интереса, она может потухнуть. Ясно, однако, что отсутствие положительной (или отрицательной) эмоциональной реакции может содей­ствовать (или препятствовать) развитию той или иной линии поведения.

Криминологическое значение приведенных положений станет яснее, если мы учтем, что процесс обусловливания сам по себе еще не говорит о со­держании тех объектов, тех позиций и мнений, тех норм доведения, привитие которых может иметь место в ходе такого процесса. Среди последних могут быть также «нормы», позиции и мнения антисоциального характера.

168

И в тех случаях, когда в понятие своей, т.е. близкой именно ему, общ­ности человека включены те группы, те люди, чья мораль, нравы, нормы по­ведения расходятся с общепринятыми в социалистическом общежитии, про­цесс обусловливания поведения такого лица может протекать и в нежела­тельном для общества направлении.

Принципиально важно, конечно, выявить и сформулировать, какой именно социально-психологический фактор играл в жизни индивида роль подкрепителя нежелательного поведения.

Важным способом устранения нежелательных форм поведения являет­ся обеспечение позитивного подкрепления действий того же индивида, по своему содержанию несовместимых с поведением, подлежащим устранению.

Устранить подкрепители противоправного, аморального поведения и обеспечить одновременно подкрепление действий, несовместимых с такого рода поведением, — значит заложить основы для успешной перестройки по­ведения индивида.

Вырисовываются, следовательно, две линии, два направления соответ­ствующей социальной практики. Одна из них — применение наказания как средства регулирования поведения. В этом случае цель регулирования пове­дения стремятся достигнуть путем воздействия на субъекта аверсивным, от­вращающим подкрепителем. Применение таких мер ведет к быстрому, одна­ко недолгому прекращению нежелательного поведения; здесь остается высо­кой вероятность его повторного проявления после прекращения подобного воздействия. Побочным результатом служит общее снижение социальной ак­тивности индивида.

Другая линия предупредительной деятельности — выявление и устра­нение факторов, играющих роль социально-психологических подкрепителей аморального или противоправного поведения. Оставшись без подкрепления, такого рода действия, пусть не так быстро, как в случае применения наказа­ния, но зато с гораздо большей надежностью устраняются из поведения.

Особое значение имеет, однако, организация постоянного, системати­ческого подкрепления действий, не совместимых с аморальным, противо­правным поведением, служащих противоположностью такого рода поведе­ния (конструктивная, созидательная деятельность в противоположность аг­рессивной, разрушительной деятельности и т.д.).

В этой ситуации нуждаются в особом подкреплении те действия, ко­торые обычно, как правило, оставляются без внимания, воспринимаются как норма, как должное, как само собой разумеющееся.

Так, на прогулы, отставание в учебе, пропуски занятий в школе, вы­зывающее, шумное поведение и на другие проступки, часто служащие пер­вым и весьма серьезным признаком появления отклонений в поведении под­ростка, можно реагировать по-разному. Так, можно подвергнуть его наказа­нию (выговор, упреки, угрозы). Но подкрепляющим фактором в случае при­менения аверсивных стимулов (а в подобной ситуации воспитатель именно к ним и прибегает)

169

является не введение в ситуацию такого стимула, а прекращение его воздей­ствия. Причем подкрепляется именно тот вид поведения, который ведет к прекращению воздействия аверсивного стимула. При этом подросток вскоре может обнаружить, что простейшим и наиболее эффективным путем для пре­кращения воздействия на него такого рода стимула является скорее словес­ное (вербальное) поведение (попросить прощения, раскаяться), чем реальное изменение неодобряемого поведения.

В такой ситуации механизм подкрепления срабатывает именно в ответ на подобные акты вербального (словесного), а не реального поведения, и в результате наказание подростка объективно будет все более закреплять рас­хождение в его поведении между словом и делом, воспитывать притворство и лицемерие.

Возможно, однако, реагировать на нежелательное поведение подростка и иным путем. Так, все внимание воспитателя может быть обращено на выяв­ление факторов, подкрепляющих нежелательное поведение подростка, и на их устранение (если вызывающее поведение в среде подкрепляется всеоб­щим вниманием, организовать так поведение окружающих, чтобы лишить подростка такого подкрепления и т.д.). Наряду с этим должно быть обеспече­но усиленное подкрепление действий того же подростка, служащих антипо­дом порицаемого действия. В этой ситуации социально-психологические подкрепители (внимание, одобрение и пр.) должны сопровождать любое, пусть еще не столь частое проявление актов поведения, несовместимого с порицаемым поведением (нормальное поведение в коллективе — пусть не­большой, но успех в работе и т.д.).

В любой ситуации — если удается выявить и устранить факторы, под­крепляющие нежелаемое поведение, и снабдить немедленным и постоянным подкреплением любые случаи проявления желаемого, нужного поведения — с неизбежностью вступит в действие механизм оперантного обусловливания, т.е. вероятность проявления актов нежелательного поведения начнет снижа­ться, а вероятность все более частого проявления желаемого, нужного пове­дения — расти.