4. Формирование поведения

Рассмотрение проблем психофизиологического базиса вскрывает суть активности, деятельности любого рода, заключающейся в приспособитель­ном взаимодействии субъекта со средой. Рассмотрение специфических про­блем деятельности, поведения человека переводит эти закономерности на иной уровень — здесь речь идет об активном (т.е. преобразующем) взаимо­действии человека не только с природной, но и (что принципиально важно) со средой социальной.

Вхождение индивида в социальную среду, его взаимодействие с ней, ведущее к усвоению им культуры общества, социального опыта человече­ства, выступают в форме процесса социализации.

Те аспекты процесса социа­лизации, которые приводят личность к конфликту с нормами права (а тем самым и с принципами, нормами и цен­ностями господствующей культуры), — предмет исследования психологии пре­ступного поведения, важнейшее на­правление в изучении причин пре­ступности.

Регулирование процесса социализации индивидов в целях уменьшения противоправных отклонений в их поведении — важнейшее направление в деятельности по предупреждению преступности.

Для уяснения сути процесса социализации индивида необходимо хотя бы кратко соотнести понятие социализации с понятием воспитания человека вообще и (в наших условиях) с понятием коммунистического воспитания. Все эти категории тесно связаны между собой и в совокупности образуют более общее понятие формирования личности человека.

Социализация индивида и его воспитание — это хотя и взаимосвязан­ные категории, но вместе с тем они различаются по ряду существенных при­знаков. Так, под воспитанием понимается в принципе целенаправленное, со­знательное воздействие на личность в свете определенных этических прин­ципов и социальных идеалов, требований моральных и правовых норм и т.д. В этом смысле процесс воспитания отличается от более общего процесса со­циализации

130

индивида именно своей сознательностью, целенаправленностью. Процесс со­циализации — это в значительной степени объективный процесс. Он может протекать независимо от целей, которые ставят перед собой окру­жающие ин­дивида люди. Это процесс по преимуществу стихийного, во мно­гом не зави­сящего от индивида усвоения им реальных ценностей, действи­тельных норм, жизненных устремлений и тому подобных элементов совре­менной ему куль­туры. Эти элементы культуры не просто провозглашаются, но реально суще­ствуют. Они воплощаются и в особенностях окружающей индивида матери­альной среды, и в идеальных элементах культуры (идеологии, философии, праве, морали, искусстве и т.д.), а также и в традициях, нравах и убеждениях.

Как же происходит процесс социализации индивида? Здесь важны следующие положения.

Усвоение индивидом социокультурных ценностей окружающей среды протекает в ходе его активного взаимодействия с социальной средой. Инди­вид — не пассивный объект влияний, а активный элемент взаимодействия в системе «личность — среда», воздействующий на социальную среду в про­цессе социальной практики.

Отсюда, далее, вытекает еще одно важное положение. Если суть про­цесса социализации — это установление такого взаимодействия личности с социальной средой, которое соответствует основным категориям социо­куль­турной среды (требованиям права в том числе), то реально такое взаи­модей­ствие проявляется именно в поведении индивида, выражается в различ­ных формах его социальной активности. Как правильно отмечает В.Д. Филимо­нов, «в результате взаимодействия личности с внешним миром у нее выраба­тывается устойчивое отношение к различным общественным явлениям. Это отношение может закрепиться в виде принципа ответных психологических реакций человека на определенные явления окружающей жизни, который мо­жет стать чертой его характера, особенностью его личности»³⁰⁰.

Процесс социализации индивида есть процесс формирования его соци­ально значимого поведения, соответствующего ценностям и нормам социо­культурной среды. Не просто снабжение личности определенной социальной информацией, а прежде всего формирование реального поведения — таково содержание процесса социализации индивида, поэтому, анализируя процесс социализации (в целях выявления обстоятельств, ведущих к социальным и противоправным отклонениям), объектом нашего анализа мы считаем имен­но поведение индивида. С этой целью мы должны рассмотреть вопрос о том, как усваивает индивид образцы, стандарты, нормы поведения, как складыва­ется, формируется его поведение в ходе процесса социализации.

С этой точки зрения процесс социализации индивида можно опреде­лить как процесс возникновения навыков социально значимого поведения, их закрепления в поведении, а также их изменения

131

(модификации). Для обозначения процесса образования, закрепления и моди­фикации всего разнообразия видов, форм и способов поведения в психологии применяется термин «научение». Как отмечают психологи из ГДР Г. Гибш и М. Ферверг, «научение является важнейшим процессом, лежащим в основе социализации»³⁰¹.

Две особенности характеризуют процесс научения:

а) те или иные способы поведения закрепляются в устойчивую систему в силу того, что результаты, последствия акта действия оказываются связан­ными с определенными характеристиками данного акта действия;

б) подобного рода связь (между актом действия и его последствиями) ведет к возрастанию частоты проявления в поведении актов действия соот­ветствующего рода.

Как мы отмечали, согласно известному принципиальному положению учения И.П. Павлова, в психике человека в ходе его деятельности образуется сложная сеть условно-рефлекторных связей, ассоциаций. Например, более или менее длительное совпадение во времени действия условного раздражи­теля и безусловного стимула образует в психике прочную связь между ними.

Этот принцип лежит в основе всего огромного здания павловской тео­рии, ее фундаментальных положений о явлениях, связанных с процессом воз­буждения и торможения, о первой и второй сигнальной системе и т.д.

Нужно подчеркнуть следующие положения:

1) образующиеся условно-рефлекторные связи закрепляются в психике человека, оставляют в его поведении своеобразный след, отпечаток, явля­ющийся результатом прошлого воздействия;

2) результатом образования устойчивых условно-рефлекторных связей являются в дальнейшем не столько определенные акты поведения, поступка, сколько возникновение при соответствующей ситуации определенных эмо­ций, чувств, переживаний.

Этот процесс образования в психике человека связей, ассоциаций, вле­кущих за собой возникновение при сходных ситуациях определенного эмо­ционального состояния, чрезвычайно важен.

Таково «классическое обусловливание S павловского типа, когда под­крепление связано со стимулом»³⁰². В экспериментальной психологии пове­дение, являющееся результатом такого типа обусловливания (когда ответ или реакция следует за стимулом), называют респондентным, а сам процесс — респондентным обусловливанием.

Наряду с этим в экспериментальной психологии выделяется поведение, которое не обнаруживает связи с предшествующими стимулами, оно пред­ставляется спонтанным (самопроизвольным) и по своему характеру связано с результатом действия. Этому «типу поведения соответствует обусловливание R»³⁰³. Поведение, являю-

132

щееся результатом такого типа обусловливания, называют оперантным, а сам процесс — оперантным (или инструментальным).

Итак, в поведении оперантного типа подкрепляющим фактором служит результат действия. Такого рода поведение ведет к формированию индивиду­ального опыта. Рассмотрим вначале этот второй тип поведения.

Социальная среда, ее воздействие формируют поведение лица, но воз­действие это идет при различных условиях, протекает различным способом. Так, прежде всего человек обучается действовать наиболее целесообразно, наиболее практически оправданно. Усвоение здесь идет по методу проб и ошибок. Неудовлетворительный результат того или иного действия, влеку­щий не те последствия, которые желательно получить, ведет к устранению соответствующего неэффективного действия. Наоборот, действия, влекущие нужные, удовлетворительные для человека последствия, убеждают человека в их целесообразности. Они усваиваются лицом в качестве таковых. Такого рода процесс обозначается в качестве процесса научения человека. Он ведет к формированию индивидуального опыта. Ребенок начинает воспитываться еще до того, как он научится говорить. И конечно, он усваивает ту форму поведения, о которой сказано выше, он обучается выгодным, полезным, целе­сообразным для него действиям. Он все чаще повторяет те из них, которые ближе всего ведут его к цели, которые наиболее эффективны, и все реже со­вершает безуспешные, неэффективные для него действия.

Схема поведения оперантного типа, т.е. поведения, ориентированного на достижение максимального эффекта наиболее целесообразным способом, складывается из отбора и закрепления тех методов и способов, которые наи­более эффективны, причем основой такого закрепления служит их относи­тельно большая частота, повторяемость за данный отрезок времени по срав­нению с неудачными, неэффективными способами и методами, которые в силу этого повторяются все реже и затем могут вообще устраниться из пове­дения. Это знаменует окончательное сформирование поведения данного ти­па, соответствующего данной, конкретной ситуации.

Рассматривая оперантное поведение, мы обращаем внимание на следу­ющие два составляющих его элемента: 1) действие и 2) результат действия. Результат действия может быть успешным или безуспешным. Характер ре­зультата, его свойства, его значение для субъекта образуют так называемый подкрепляющий фактор. Достигнутый успешный результат ассоциируется с действием, приведшим к этому результату. Следовательно, при формирова­нии этого типа поведения то или иное действие закрепляется в поведении субъекта вследствие того, что подкрепляющий данное действие фактор свя­зан с самим этим действием, с его результатом. Если результат действия по­лезен, эффективен, образуется подкрепляющий именно это действие фактор (и наоборот).

Исследование процессов научения, т.е. выяснение механизма прираще­ния нового опыта, чрезвычайно важно и имеет непосред-

133

ственное отношение к проблеме регулирования поведения, и в частности к предупреждению социальных отклонений. Анализ факторов научения непо­средственно ведет к практике управления поведением.

Исследование проблемы научения — одно из главных направлений, со­мкнувших психологическую науку с практикой, ибо именно в связи с разра­боткой проблем научения в психологической науке произошло радикальное изменение в понимании категории действий, особенно важной для создания научных основ борьбы с противоправным поведением. Принципиальной су­тью подобного изменения явился отказ от понимания действия как результа­та только деятельности сознания (желаний, побуждений, воли и т.д.). Дей­ствие стало трактоваться как «реальный, объективно контролируемый акт, имеющий динамическую либо статистическую детерминацию»³⁰⁴.

Исходный пункт научения (усвоения опыта, формирования всего мно­гообразного репертуара поведения) — это действие, ведущее к результату. Но принципиальной характеристикой процесса научения является обратное воздействие результата на характер последующих действий. Принцип обрат­ной связи (результат действия формирует последующие действия того же рода) — центральный принцип механизма научения, т.е. приобретения чело­веком навыков бесконечного множества видов поведения, по существу всех форм его социальной активности, всего того, в чем реально, вовне проявляет­ся человек, его социального бытия.

Это формирование поведения (действия) происходит во всех тех случа­ях, когда данное конкретное последствие оказывается связанным с данным конкретным действием и эта связь ведет к возрастанию проявления в пове­дении действий именно того же рода. Следствие (результат) ведет к росту частоты действий подобного рода в случае, если данный результат оказыва­ется в связи с этими действиями.

Рост частоты проявления в поведении действий именно данного рода говорит о росте степени вероятности их проявления в будущем. Речь идет, следовательно, о статистической детерминации. В случае, если наличие од­ного фактора ведет только к двум вариантам (производный фактор либо про­является, либо нет), то о статистической (вероятностной) детерминации в та­кой ситуации говорить не приходится.

Важной особенностью механизма научения является его принципиаль­но вероятностный характер. Определяя влияние последствий данного дей­ствия на формирование действия того же типа, мы можем говорить именно о повышении (или снижении) степени вероятности проявления в будущем дей­ствий подобного рода, об усилении (или ослаблении) в поведении тенденции определенного рода.

Вероятностная характеристика поведения чрезвычайно важна. В слу­чае, когда человека характеризуют каким-либо образом (че-

134

стен, нечестен, жаден, эгоистичен, драчлив, склонен к пьянству т.д.), то един­ственно реальным фактом, скрывающимся за такими характеристиками, яв­ляется факт повышенной вероятности проявления в его поведении опреде­ленных конкретных действий.

Итак, последствия формируют поведение. Фактор (обстоятельства, ма­териальный объект, психологические явления), связанный с действием опре­деленного рода, — это подкрепляющий фактор (подкрепитель). Введение в ситуацию подкрепляющего фактора, связываемого вследствие этого с дан­ным действием, повышающее вероятность его проявления в будущем, — это подкрепление. Тот элемент действия, в связи с которым происходит подкреп­ление, — операция. Изменение в частоте проявления данных операций в структуре подкрепляемого действия и есть оперантное обусловливание, или научение.

Человек беспрерывно взаимодействует с окружающей средой с первых и до последних мгновений своего существования, он активно воздействует на окружающий его мир, и многие из последствий его действий оказывают под­крепляющий эффект, формируя ту или иную линию поведения. С изменени­ем социальной среды через процесс адаптации к новым условиям меняется и поведение человека.

Изучая оперантное обусловливание, мы исходим из спонтанности, са­мопроизвольности возникновения тех действий, которые через механизм подкрепления складываются в определенную систему. Исходным моментом подобных самопроизвольных действий являются разнообразнейшие состоя­ния недостаточности в организме элементов, существенных для его бытия (состояние депривации — жажда, голод и т.д.). На уровне человеческой лич­ности состояние депривации может быть обусловлено отсутствием, недоста­точностью элементов специфически человеческого характера (эмоциональ­ный голод, недостаточность духовных стимулов, отсутствие внимания, осо­бенно для детей, и т.д.).

Следовательно, элементами, контролирующими поведение, являются как стимулы внешней среды, играющие роль подкрепления, так и состояние (уровень) депривации (противоположным состоянием является состояние на­сыщения) с важным и существенным различием между физиологическими и социально-психологическими видами депривации и насыщения.

Если данное действие не сопровождается более подкреплением, имеет место процесс оперантного устранения. Оператор, осуществляющий слеже­ние за экраном радара, тем внимательнее следит за ним, чем чаще на экране возникают сигналы приближающихся объектов. Эти сигналы служат эффек­тивным стимулом, подкрепляющим, формирующим должное поведение опе­ратора радара. В случае длительного отсутствия подобных сигналов поведе­ние оператора становится все менее эффективным, возникает процесс опе­рантного устранения, не подкрепляемого более поведения.

Если определенный способ поведения (хулиганские поступки подрост­ка, например) сопровождается подкреплением (восхищени-

135

ем и одобрением со стороны членов его группы), то поведение этого рода раз от разу закрепляется. Только прекращение таких подкрепляющих стимулов способно обеспечить процесс оперантного устранения данного типа поведе­ния. Процесс этот, однако, протекает гораздо медленнее, чем процесс опе­рантного обусловливания, т.е. формирования поведения. Внезапное прекра­щение действия подкрепляющего стимула вызывает эмоциональное возбуж­дение, вспышку гнева, повторные акты подобного рода и лишь постепенное устранение действия.

Характер оперантного устранения зависит от характера воздействовав­ших на поведение подкрепляющих стимулов. Экспериментально доказано, что равномерное и частое подкрепление данного типа поведения (например, постоянное и регулярное поощрение за хорошее поведение подростка в семье) вовсе не обязательно гарантирует высокую устойчивость такого типа поведения в период после устранения таких подкрепляющих факторов. Более того, выяснилось, что неравномерное, нерегулярное подкрепление обеспечи­вает гораздо бóльшую стойкость подкреплявшегося типа поведения в буду­щем, и если именно по такой (неравномерной, эпизодической программе) подкреплялись, например, действия подростка вне семьи (во дворе, на ули­це), то при прочих равных условиях более стойкими и трудно поддающимися устранению окажутся именно эти последние действия.

От процесса оперантного устранения важно отличать процесс угасания определенного вида действий. Последний имеет место просто в результате того, что в течение долгого времени эти действия сами по себе не прояв­ляются (при устранении же соответствующие действия проявляются, но не подкрепляются, так как подкреплявший их в прошлом стимул отсутствует, он устранен). Угасание (прекращение эффекта обусловливания) — процесс чрезвычайно, длительный, и именно поэтому способы поведения, усваива­емые, например, человеком в детстве, даже если они не проявлялись до до­стижения зрелого возраста, могут тем не менее проявиться именно в этот период.

В результате оперантного устранения последовательно снижается уро­вень вероятности проявления в поведении действий, не получающих более подкреплений. Такого рода изменение в поведении часто определяется через чисто психологические категории («раскаялся», «перевоспитался», «изменил свои взгляды», «осознал свой поступок», «потерял интерес к чему-либо» и т.д.). В реальности же изменения в поведении, описываемые таким образом, если они действительно происходят, коренятся в прекращении подкрепления определенных действий, и их оперантном устранении. В этом смысле выра­жение «он проявляет интерес к определенным действиям» по существу озна­чает «в его действиях проявился эффект подкрепления этих действий», так же как за выражением «потерял интерес» стоит понятие «эффект оперантно­го устранения», т.е. прекращение действия подкрепления.

В качестве подкрепляющих стимулов, чье сочетание с действиями

136

повышает вероятность их проявления в будущем, а отсутствие которых ведет к устранению таких действий, выступают бесконечно разнообразные элемен­ты окружающей среды. Единственной характеристикой подкрепляющего стимула является его свойство закреплять определенные действия.

Подкрепляющие стимулы можно разделить на два больших класса: по­зитивные и негативные. Так, подкрепление может заключаться во введении в ситуацию подкрепляющего стимула (или его добавлении). Таковы позитив­ные подкрепители (пища, вода, тепло, проявление внимания, одобрение, по­ощрение, ласка и т.д.). Другой вид подкрепления связан с устранением из данной ситуации определенных стимулов (крайнего холода или чрезмерного тепла, громкого крика, шума, агрессивных нападок, насмешек, причинения боли и т.д.). Таковы негативные подкрепители. В обоих этих случаях, т.е. в случае воздействия позитивного подкрепителя (введение в ситуацию «прият­ного» стимула) либо в случае воздействия негативного подкрепителя (устра­нения из ситуации «неприятного» стимула), вероятность проявления в буду­щем подкрепляемого действия, т.е. действия, за которым следует соответ­ствующее подкрепление, возрастает.

Негативные и позитивные подкрепители активно формируют поведе­ние. Типичный пример: беспокойно ведущий себя на уроке подросток, отвле­кающий учителя, создающий шум и беспорядок, выставляется за дверь. Если это воспринимается подростком как желанный результат, то позитивная эмо­ция, возникающая у него после выдворения из класса, — серьезный позитив­ный подкрепитель такого агрессивного поведения, и можно с уверенностью предсказать повышение в будущем в его поведении вероятности нового про­явления подобных актов, их последующего подкрепления и т.д.

Но прекращение шума и беспокойства, причиняемого трудным под­ростком, служит серьезным негативным подкрепителем для действий педаго­га, и возникающая вследствие удаления подростка из класса эмоция (чувство облегчения) может неосознанно для него самого закрепить и в поведении пе­дагога подобного рода действия.

Так поведение воспитателя в подобной ситуации фактически ведет к закреплению в поведении нерадивого ученика такого рода действий, к иско­ренению которых сам педагог — на сознательном уровне — может искренне стремиться. Ясен также взаимный характер подкрепления, т.е. педагог фор­мирует поведение подростка, а подросток — в определенном отношении — поведение педагога.

Существенным для понимания механизма формирования поведения является также подразделение подкрепителей на первичные (или безуслов­ные) и вторичные (или условные). К первичным подкрепителям относятся пища, вода и иные биологически важные виды подкреплений. К вторичным подкрепителям относятся стимулы, сопровождающие безусловные подкрепи­тели параллельно или близко по времени (так, если пища есть первичный, безусловный подкрепитель, то объекты, связанные с ее потреблением, — вид стола, пустая тарелка и т.д. — со временем становятся условными

137

подкрепителями, так же как и пища, повышающими вероятность соответ­ствующих действий). Условными подкрепителями выступают и определен­ные словесные сигналы, исходящие от других лиц.

Если условный подкрепитель соединяется одновременно более чем с одним первичным подкрепителем, он становится генерализованным, или обобщенным, подкрепителем.

Известно, что поведение одних лиц часто влияет на поведение других, определяет, формирует его. Такого рода влияние связано с действием ряда специфических генерализованных подкрепителей, возникающих в сфере об­щения и взаимодействия людей.

К числу таких подкрепителей относится прежде всего проявление вни­мания. Внимание, оказываемое одним человеком другому, служит серьезным социально-психологическим подкреплением того действия, в связи и по по­воду которого такое внимание оказывается. Часто нарочито шумное, озорное поведение ребенка бывает направлено лишь на то, чтобы обратить на себя внимание. Такая ситуация возможна в случае, если общее количество внима­ния, оказываемого подростку, явно недостаточно. В результате этого образу­ется состояние эмоциональной недостаточности (депривации). Прибегая к различным видам деятельности, ребенок вскоре обнаруживает, что един­ственным способом обратить на себя внимание родителей является шумное, агрессивное поведение, так как немедленно вслед за актом такого поведения родители обращают на него внимание, недостаток которого он ощущал и восполнить который всячески стремился. При этом для ребенка неважно, ка­кого рода словесную оценку дают ему в такой ситуации родители, для него несущественно, ругают они его или нет, так как достигнут единственно важ­ный для него результат — он стал объектом внимания.

Однако такой результат служит серьезным генерализованным подкре­пителем именно того вида поведения, который родители сознательно хотели бы устранить, но который объективно они лишь закрепляют в поведении ребенка.

Специфическая особенность подобного рода социально-психологиче­ских подкрепителей как раз и заключается в том, что, возникая по преиму­ществу стихийно в сфере общения и взаимодействия людей, они закрепляют именно те формы поведения, с которыми оказываются связанными во време­ни. Разумеется, сила действия подобных подкреплений зависит и от личности того, от кого они исходят (родители, учителя и т.д.), от их значимости, важ­ности для соответствующего лица.

Наряду с шумным, вызывающим поведением для привлечения внима­ния может служить и притворное заболевание, и скандальное поведение и т.д. Во всех этих случаях оказываемое внимание закрепляет соответству­ющее поведение.

Существуют и более серьезные ситуации подобного рода. Ряд амери­канских криминологов считают, что чрезмерное внимание, оказываемое ра­дио, кино, телевидением, прессой и другими средствами массовой информа­ции насильственным преступлениям, может, наряду с другими факторами, объяснять жестокие, часто безмо-

138

тивные преступления. В подобных ситуациях средства массовой информации объективно могут закреплять те типы поведения, которые сопровождаются сенсационным привлечением к ним всеобщего внимания.

Еще более эффективным социально-психологическим подкрепителем, формирующим поведение людей в процессе их взаимодействия и общения, является поощрение и одобрение. Начиная от усвоения самых элементарных навыков поведения, сопровождаемых одобрением окружающих, и вплоть до серьезных, социально значимых поступков одобрение часто стихийно, но не­уклонно влияет на поведение, формирует его в случае, если оно воздействует на человека параллельно или сразу же вслед за одобряемым поступком. Принципиально важно при этом, от кого оно исходит, какую систему цен­ностей разделяют лица, от которых исходит подкрепление.

Исследуя поведение, несовершеннолетних правонарушителей, нередко приходится сталкиваться с тем, что у них по сравнению с благополучными подростками значительно чаще проявляются такие отрицательные черты, как половая распущенность, курение, употребление алкоголя и т.д.

В ряде случаев исследователи делают вывод о дефектах личности по­добных подростков, в том числе о преобладании в структуре их личности биологических, примитивных потребностей над высшими, духовными по­требностями.

Рассмотрим механизм возникновения подобных черт поведения. И пер­вый прием алкоголя, и первая в жизни сигарета, и первый циничный посту­пок никогда не совершаются человеком в полной изоляции от окружающего мира. От реакции на этот поступок зависит очень многое, а именно будет ли такого рода поступок подкреплен социально-психологическим фактором (вниманием, одобрением, похвалой), либо, не получив такого подкрепления, подобный вид поведения подвергнется воздействию процесса оперантного устранения, и вероятность его повторного проявления значительно снизится. В подчеркнуто циничном, развязном поведении так называемых «трудных» подростков явственно проглядывается стремление утвердиться в определен­ной (в данном случае антисоциальной) роли, быть принятым в качестве сво­его в ту социальную группу, где курение, алкоголь, цинизм — как бы символ, пропуск, пароль для его членов. Не тяга к алкоголю, курению самим по себе, а иная, более сильная потребность проявляется здесь, а именно стремление ощутить себя среди своих, избавиться от чувства изолированности и беспо­койства, опереться на кого-то.

Часто подобное стремление есть результат недостаточности стимулов, получаемых подростком в семье, школе, среди хороших ребят. Состояние психологической недостаточности (депривации) повышает вероятность появ­ления в поведении подростка таких действий, которые влекут за собой важ­ные, жизненно необходимые ему стимулы (внимание, одобрение, защита и т.д.). Если соответствующие акты поведения ведут к подобному результату, они закрепляются, степень вероятности их появления в дальнейшем значи-

139

тельно повышается. Однако если подобные подкрепители сопровождают антисоциальные поступки, то именно они и закрепляются в поведении. Так антисоциальная среда формирует антисоциальное поведение.

Только ответив на вопрос, почему естественная и очень остро пережи­ваемая потребность подростка во внимании и одобрении оказалась неудовле­творенной в нормальной социальной среде (семья, школьный класс и т.д.), где эти подкрепители формируют социально одобряемые формы поведения, можно приблизиться к ответу на вопрос о причинах преступности подростка, ибо то внимание и одобрение, которые он получил вне нормальной социаль­ной среды, оказались эффективным социально-психологическим подкрепите­лем антисоциальных форм поведения.

Еще более эффективным социально-психологическим подкрепителем, формирующим поведение, является чувство сильной эмоциональной симпа­тии, привязанности, любви. Такого рода подкрепитель не исчерпывает своего действия пределами отношений между различными полами. Выступая в ка­честве фактора, сопровождающего многие виды поведения, он приобретает черты генерализованного подкрепителя, чье действие стихийно, часто неосо­знанно направляет поступки, формирует поведение.

Серьезным фактором, также играющим роль социально-психологиче­ского подкрепителя и имеющим особое криминологическое значение, являет­ся покорность. Если лицо, служащее объектом насилия, принуждения, оскор­бления и т.д., проявляет покорность, то это подкрепляет именно тот вид по­ведения, с которым оказалось связанным проявление покорности.

Было бы не вполне точно говорить, что социально-психологические факторы подкрепляют акт поведения. Дело в том, что такого рода подкрепи­тели оказывают свое воздействие уже после того, как был совершен данный акт поведения. Так что повлиять на этот, совершенный уже акт подкрепители не могут. Они влияют на вероятность проявления подобных же актов в буду­щем, они увеличивают степень такой вероятности, предопределяют все более частое возникновение актов подобного рода.

Характерно, что внешне такое подкрепляемое поведение выглядит как поведение, направляемое, регулируемое определенной целью, оно выглядит как предопределяемое намерением лица, его волей и т.д. Однако обоснован­ным будет понимание такого поведения не как направляемого целью достичь последствий, к которым должен привести в будущем акт поведения, а как за­висящего от характера последствий, достигавшихся подобными же актами поведения в прошлом, а потому и усвоенных человеком.

Фактически указание на цель поведения означает указание на контро­лирующие поведение факторы. Преследование же определенной цели означа­ет по существу констатацию того факта, что человек совершает в настоящее время действия, подобные тем, которые в прошлом приводили к достижению тех же самых целей, и именно поэтому такие действия закрепились в его по­ведении.

140

Изучая противоправное поведение, пытаясь выявить его закономерно­сти, его движущие силы, мы должны стремиться установить те объективные воздействия социальной среды, которые формировали такое поведение в прошлом и формируют в настоящем. Этот путь не прост, так как поведение формируется и изменяется беспрерывно, это путь изучения объективной ре­альности, типичный для научного анализа. Именно он обещает получение объективных данных, позволяющих предсказывать и регулировать действия людей, т.е. перестраивать антисоциальное поведение и предупреждать совер­шение преступлений.

* * *

Важнейшим признаком человеческого поведения, в том числе и проти­воправного, является его упорядоченный, целесообразный характер. Поведе­ние человека — это система целеустремленных (телеологических) событий. Можно по-разному определить целеустремленное поведение. Так, с антич­ных времен телеологическое объяснение поведения основывалось на припи­сывании вещам и живым существам внутренней цели, двигавшей их. Если развитие физики сразу же раскрыло внешние по отношению к вещам матери­ального мира воздействия, движущие этими объектами (закон тяготения и т.д.), то по отношению к живым организмам, и в особенности по отношению к поведению человека, эта позиция, выводящая поведение из внутренне при­сущей субъекту цели его деятельности, продолжает существовать и до сих пор. Такова субъективная телеология, т.е. понимание человеческого поведе­ния как руководимого целью, присущей субъекту действия.

Как пишут Р. Акофф и Ф. Эмери, и в современных условиях «есть не­которые психологи, пытающиеся, например, объяснить человеческое поведе­ние, обращаясь к таким понятиям, как убеждения, отношения и склонности, инстинкты и побуждения. Тем самым они следуют субъективной телеоло­гии»³⁰⁵.

Субъективная телеология приписывает человеку в качестве источника его поведения внутренние психологические категории (мотивы, склонности, цели и т.д.). Как мы пытались показать выше, такой подход не объясняет ре­ального механизма поведения.

Отрицая понятие цели как субъективно-психологической категории, якобы движущей человеком, мы вместе с тем рассматриваем цель как объек­тивную категорию, которая может характеризовать его поведение. Слож­ность здесь заключается в том, что, говоря о целесообразном (целенаправлен­ном) поведении, можно в принципе исходить либо из того, что цели — это «загадочные бестелесные агенты», направляющие поведение «изнутри», что это субъективная характеристика человека, либо из того (и мы стоим на этой точке зрения), что цель есть объективная характеристика реального поведе­ния, прежде всего объективной среды, отраженной в его

141

сознании и поведении. Такова позиция объективной телеологии. «На деле це­ли человека порождены объективным миром и предполагают его, — находят его как данное, наличное. Но кажется человеку, что его цели вне мира взяты, от мира независимы („свобода“)»³⁰⁶.

С позиций объективной телеологии убеждения, отношения и склонно­сти выводятся из того, что человек делает, а не наоборот (т.е. не действия вы­водятся из убеждений и склонностей, как в рамках субъективно-телеологиче­ского объяснения поведения, а сами эти субъективные характеристики выво­дятся из объективно наблюдаемых действий). Свойства личности, следова­тельно, психологические состояния человека выводятся из особенностей его реального поведения на основе «восприятия регулярности поведения при из­меняющихся, но определенных обстоятельствах»³⁰⁷.

Убеждения человека, его отношения и позиции, склонности, желания, симпатии и антипатии — все эти и подобные им понятия с точки зрения объ­ективной телеологии «не стоят за поведением, они заключены в самом пове­дении. Следовательно, в объективной телеологии функциональные характе­ристики человеческого поведения не считаются привносимыми переменны­ми, которые ему субъективно приписываются, чтобы скрыть наше незнание, — они объективно выводятся из того, что мы можем наблюдать»³⁰⁸.

С позиции объективной телеологии целесообразность поведения, его целеустремленность вовсе не противоречат принципу его детерминированно­сти. Отождествление целесообразности поведения с произвольностью, с под­чиненностью поведения цели как субъективной, чисто психологической кате­гории с неизбежностью вытекает из субъективно-телеологического подхода к объяснению механизма поведения. В рамках же объективной телеологии по­нятие «цель» выводится из структурного понятия детерминистической при­чинности и «тем самым показывается их совместимость и дополнительность. В итоге сливаются концептуальные основания естественных наук и наук о поведении»³⁰⁹.

Наша задача — показать психофизиологическую специфику законо­мерностей изменения, модификации поведения с целью раскрыть социально-психологические основы предупреждения преступности.

Формирование и закрепление в поведении определенных поведенче­ских актов, образов действий подчинены ряду закономерностей. Важнейшей из них является слитность, взаимосвязанность актов поведения. Поведение, по существу, представляет собой не совокупность изолированных (дискрет­ных) актов поведения, но единый, связанный процесс. Выделение единичных актов в известном отношении — условность, это удобный и подчас необхо­димый прием для исследования и оценки поведения (например, для указания

142

в законе данного акта в качестве преступления). Однако в объективной ре­альности вовсе не содержится заранее заготовленных изолированных актов, существует лишь бесконечная (в пределах человеческой жизни) цепь актив­ного реагирования индивида на воздействия социальной среды.

Однако взаимосвязанность, единство процесса поведения вовсе не означает, что процесс этот не изменяем. Более того, закономерностью пове­денческого процесса является пластичность, перестройка форм поведения, его характера, направленности, содержания, однако никогда данный поведен­ческий акт не возникает «вдруг», без всякой связи с предшествующим пове­дением.

Преемственность, взаимосвязанность элементов, составляющих процесс поведения, т.е. процесс взаимодействия с социальной средой, объясняют от­носительную устойчивость поведения, его содержания, характера и направ­ленности. Изменяемость форм поведения в связи с изменениями во влияниях социальной среды объясняет пластичность поведения, создает возможность для его адекватной перестройки. Во-первых, живое движение реагиру­ет, во-вторых, оно закономерно эволюционирует. Эволюция, перестройка, измене­ние поведения представляют собой результат действия так называемого диф­ференцированного подкрепления. В принципе сам поведенческий про­цесс не дифференцирован, т.е. это слитно протекающие серии поведенческих актов, но, когда воздействия среды носят направленный, избирательный ха­рактер, когда эти воздействия подкрепляют одни и не подкрепляют другие аспекты поведения (дифференцированное подкрепление), растет вероятность более ча­стого проявления в поведении именно подкрепляемых черт или форм.

Для того чтобы быть эффективным, дифференцированное подкрепле­ние должно проявлять свое действие немедленно вслед за подкрепляемым актом. Это — неотложное подкрепление. Чем быстрее действует дифферен­цированный подкрепитель, тем он эффективней. За пределами короткого временнóго интервала подкрепление теряет свой эффект. Успешное измене­ние форм поведения является результатом того, что дифференцированное подкрепление выступает в виде регулярных подкрепителей, обеспечивающих последовательное приближение поведения к желаемому виду.

Метод последовательного приближения заключается в том, что соци­альные подкрепители (внимание, одобрение, аффектация, так же как и выра­жение покорности, например) вступают в действие немедленно вслед за ма­лейшим (вначале спонтанным, стихийным) проявлением в поведении, черт и свойств, меняющих поведение в определенном направлении. В результате действия подкрепителей растет вероятность появления в будущем все чаще именно данных характеристик поведения. Поведение в результате последова­тельно изменяется в указанном направлении. Впоследствии определенный поступок человека может выглядеть как внезапный акт, не связанный с пре­дыдущим поведением, но такое впечатление — лишь результат неосознан­ных, непознанных серий взаимодействий, формировавших поведение, изме­нявших его в данном направлении.

143

Так, например, желая привлечь к себе внимание родителей, ребенок вначале пытается подозвать их к себе обычным, негромким голосом. Этот вид его поведения не сопровождается подкреплением, если занятые своими делами родители не реагируют на такие сигналы ребенка. Ребенок повышает голос, и родители откликаются на него. Эта их реакция выполняет функцию дифференцированного подкрепления. Ребенок все чаще и чаще повышает голос, средняя интенсивность подобных поведенческих актов растет. Когда родители привыкают к более громкому тону и вновь не реагируют на него, ребенок еще более усиливает громкость — и вновь получает подкрепление в виде внимания со стороны родителей. Происходит дальнейшая дифференци­ация поведения ребенка в сторону использования им все более и более гром­кого тона. Объективно это выглядит так, как если бы родители в подобной ситуации задались целью при помощи дифференцированного подкрепления, методом последовательного приближения сформировать из ребенка крикуна и скандалиста.

Методом последовательного приближения можно серьезно трансфор­мировать поведение в случае, если дифференцированное подкрепление всту­пает в действие немедленно вслед за появлением желаемого результата. Так, подросток в поисках внимания и одобрения может быть втянут в противо­правное поведение именно подобным методом. Взрослый, более опытный член антисоциальной группы, интуитивно применяя метод последовательно­го приближения, никогда сразу, вдруг не предложит подростку совершить кражу или прибегнуть к насилию. По существу «напрямую» подростку ни­чего не предлагают делать, он просто присутствует в такой группе. Но зато каждая его (вначале робкая) попытка поступить так, как делают другие, полу­чает немедленное одобрение (словесное и иное), другие же формы поведения не подкрепляются. Если такой процесс длится достаточное время, если он по­следователен, то как бы само собой нормальный в прошлом подросток усваи­вает формы поведения, в конечном итоге резко отличные от тех, которые ха­рактеризовали его ранее. В такой ситуации те, кто знал подростка до того, как он был подвергнут процедуре последовательного приближения его пове­дения к желаемому результату при помощи дифференцированного подкреп­ления, никак не смогут объяснить совершенный им жестокий или бесчестный поступок.

Важной закономерностью формирования и изменения поведения явля­ется участие в этом процессе так называемых «дискриминирующих», или различительных, стимулов. Дело в том, что все возможные способы взаимо­действия организма со средой (человека с природной и социальной средой) исчерпываются тремя возможными вариантами. Так, во-первых, некоторые события, обстоятельства, воздействуя на человека параллельно, одновремен­но, приводят к возникновению ассоциативной связи между ними и формиру­ют условно-рефлекторные акты поведения, вызывают к жизни условные ре­акции. Во-вторых, определенные формы активности организма производят соответствующие изменения в окружающей среде, что

144

ведет к образованию связи между действием и произведенным этим действи­ем результатом. И в-третьих, некоторые события, обстоятельства представ­ляют собой условия, в которых определенные действия производят соответ­ствующие изменения в окружающей среде, что ведет к установлению связи между этими условиями и производимыми индивидом действиями. Наличие таких условий повышает вероятность проявления таких действий.

Так, например, вкус спелого плода воздействует на человека одновре­менно с красным цветом этого плода. Между этими двумя различными, но воздействующими одновременно на организм обстоятельствами, стимулами устанавливается ассоциативная связь. Вкус плода — безусловный стимул или раздражитель — вызывает безусловную реакцию организма. Сопровож­дающий эту реакцию вид плода, цвет его до поры до времени безразличен для организма, никакой реакции сам по себе он не вызывает. Но со временем между вкусом и видом плода устанавливается связь, возникает условная ре­акция. Таково реактивное, или респондентное, обусловливание. Таков пер­вый — важный, но не единственный — механизм взаимодействия индивида со средой. Здесь стимул, предшествующий действию, начинает определять поведение.

Одновременно начинает действовать и второй, не менее важный меха­низм формирования и изменения поведения. Так, владение плодом и его по­требление ведут к тому, что связь устанавливается также и между достигну­тым результатом (потреблением плода) и действиями, наиболее успешно ве­дущими к этому результату. Таково оперантное (инструментальное) обуслов­ливание (или научение). Здесь результат действия определяет (формирует и изменяет) поведение. В подобной ситуации и проявляется действие различи­тельного, дискриминирующего стимула, т.е. стимула, позволяющего разли­чить, распознать характеристики конкретной ситуации.

Дискриминирующий стимул представляет собой условие, при наличии которого повышается вероятность совершения конкретного действия. Он на­чинает играть роль сигнала, маяка, прокладывающего путь для действия, что резко повышает вероятность совершения именно этого действия в будущем. Сразу же видно, что выявление различительных (дискриминирующих) сти­мулов чрезвычайно важно для регулирования поведения вообще и для преду­преждения противоправного поведения в частности, так как если процесс различения (дискриминирования) установлен, то привнесение в ситуацию но­вых дискриминирующих стимулов или их устранение может значительно по­высить или снизить вероятность совершения соответствующих действий.

Поведение, воздействующее на социальную среду, с неизбежностью подпадает под контроль дискриминирующих стимулов. Такое поведение воз­никает по преимуществу в тех ситуациях, в которых существует наибольшая вероятность того, что совершенное действие будет подкреплено достижени­ем требуемого результата (в противном случае поведение носило бы хаотиче­ский, неупорядоченный ха-

145

рактер). Дискриминирующие стимулы, сопровождавшие в прошлом анало­гичные действия (а потому и осуществляющие присущую им функцию раз­личения, дискриминирования важных черт конкретных ситуаций), играют роль этих указателей, сигналов, говорящих о том, что в данной ситуации дан­ное действие с наибольшей вероятностью приведет к требуемому для инди­вида результату.

Понятие дискриминирующего стимула принципиально не может быть ограничено ролью любого внешнего раздражителя, повышающего вероят­ность совершения соответствующего действия³¹⁰. В сущности, в форме дис­криминирующих стимулов на человека оказывает воздействие все богатство образов окружающего мира, на него воздействует социально содержательная информация.

Это социальное содержание — продукт социальной практики людей; социокультурные элементы этой информации содержат в себе этические, нравственные и правовые категории, ценности, нормативы. Их контролиру­ющая функция и проявляется в том, что, сопровождая определенные поступ­ки, оценивая их (в общественном сознании, в морали, в праве) в качестве по­ложительных, одобряемых, поощряемых либо осуждаемых, подлежащих на­казанию, эти социальные нормативы, в том числе нормы права, либо повы­шают, либо уменьшают степень вероятности совершения соответствующих действий.

Такого рода оценки играют роль дискриминирующих стимулов пото­му, что в социальном (и индивидуальном) опыте их наличие есть сигнал того, что соответствующее действие либо будет успешным, либо не повлечет за собой желаемого последствия. Совпадение, сочетание в усвоенном челове­ком личном или социальном опыте подобных оценок с подобными послед­ствиями и ведут к тому, что эти оценки начинают в дальнейшем играть роль дискриминирующих стимулов, повышающих или понижающих степень ве­роятности совершения подобных поступков.

Различительный стимул присутствует в ситуации, когда самостоятель­но производимое действие вызывает результат, служащий подкрепителем данного действия. Различительный стимул — элемент ситуации, в которой совершается действие. Но если это действие подкрепляется (ведет к желаемо­му результату) только в присутствии такого стимула (спелыми, пригодными для еды оказываются лишь плоды красного цвета), то со временем этот сти­мул оказывает контролирующее воздействие на поведение, повышая степень вероятности совершения определенных поступков (наличие плодов именно красного цвета повышает вероятность действий по их сбору, а потребление плодов подкрепляет это действие).

Итак, дискриминирующий (различительный) стимул предшествует действию, служащему ответом на воздействие стимула. Принципиально важ­но, однако, что действие дискриминирующего стимула в этой ситуации серь­езно отличается от действия стимула в простом рефлекторном акте, где сти­мул автоматически и безусловно

146

ведет к соответствующей реакции. Поведение, описываемое упрощенной формулой «стимул — реакция», вообще занимает неглавное, сравнительно небольшое место в поведении человека. В отличие от этого дискриминиру­ющий, различительный стимул лишь изменяет степень вероятности обуслов­ливаемого им действия. Более того, в подобной ситуации отношения между стимулом и актом действия не подчиняются закону соответствия их интен­сивности. Дискриминирующий стимул может быть слабым, неярко выражен­ным, а действие, на которое он повлиял, — интенсивным и напряженным. В этом взаимодействии не соблюдается и жесткая временнáя связь, характерная для поведения, строящегося по формуле «стимул — реакция».

Это обстоятельство чрезвычайно существенно и позволяет расширить наше понимание сути так называемых произвольных и непроизвольных ак­тов действия, их сходства и различия.

Непроизвольные (автоматические) акты действия — важная, хотя и не основная разновидность актов поведения. Их наличие, конечно, биологиче­ски необходимо для человека (например, непроизвольное, автоматическое отдергивание руки от огня и т.д.). Однако возможна ситуация, когда человеку достаточно увидеть огонь, для того чтобы заблаговременно обойти его. Мо­жет создаться впечатление, что в отличие от первого во втором случае по­ступок человека определяется его волей, это произвольное действие (человек может обойти огонь, но может, если он захочет, и обжечь себе руку созна­тельно). Так, например, была высказана точка зрения, согласно которой «в зависимости от механизма действия, наличия или отсутствия в нем этапа мо­тивации различают рефлекторные, импульсивные, инстинктивные и волевые действия... При изучении преступного поведения практически приходится иметь дело с двумя видами действий — волевыми и импульсивными... Воле­вое действие является сознательным актом поведения»³¹¹.

В такого рода рассуждениях скрывается представление о том, что непро­извольные действия (рефлекторные, импульсивные, инстинктивные) детермини­рованы, а произвольные — зависят от субъекта, от его желания, воли.

На самом деле и тот и другой вариант поведения детерминированы, но характер детерминации существенно различен. Это различие связано с тем, что в первом случае (непроизвольное действие) поведение есть реакция на стимул, обязательно и однозначно вызывающий соответствующую ему реак­цию. Такой стимул по своему действию, влиянию на поведение отличен от влияния, оказываемого дискриминирующим стимулом. В описываемом нами случае вид огня и играет роль такого дискриминирующего, различительного стимула.

В опыте любого человека вид огня с самого раннего детства последо­вательно соединяется с приятным опущением тепла и с неприятным, отрица­тельным ощущением ожога. С течением време-

147

ни поэтому вид огня становится дискриминирующим стимулом, позволя­ющим человеку различать данную ситуацию.

Эта детерминация, однако, иного свойства, чем в случае, когда поведе­ние есть простая и однозначная реакция не стимул (например, отдергивание руки от огня). Это вероятностная детерминация, т.е. в ситуации подобного рода наличие стимула (вид огня) лишь повышает или понижает вероятность совершения обусловливаемого им действия. Более того, поведение приобре­тает тем более вероятностный характер, чем большее число факторов, фор­мировавших поведение человека, проявляет свое действие в данной ситуа­ции. Так, человек может в действительности подойти к огню и обжечь себе руку для того, чтобы продемонстрировать свое мужество и выдержку. Но это говорит вовсе не об индетерминированности такого поступка, а лишь о том, что в подобной ситуации возобладал способ поведения, привитый человеку ранее в ситуациях, когда подобные акты поведения получали подкрепления социально-психологического порядка в виде внимания, одобрения, поощре­ния, и таким образом по законам формирования поведения закрепились в по­ведении человека.

Таково важное различие между детерминацией поведения в случае про­стого рефлекторного акта поведения и в случае оперантного (инструменталь­ного) поведения, контролируемого дискриминирующим стимулом. Это раз­личие в своей сущности — различие между динамическим и статистическим аспектами детерминации, т.е. между однозначным, жестким, механическим детерминированием и вероятностным, гибким, сложным детерминировани­ем. В первом случае поведение легко предсказуемо, во втором — для пред­сказания поведения требуется принять во внимание всю историю формирова­ния поведения человека, и наличный акт поведения будет результатом соче­тания различных, часто противоречащих друг другу способов действия, форм поведения, присущих данному индивиду. «Произвольное поведение тем и от­личается от всех других видов деятельности организма, что оно немыслимо без слияния в единое целое огромного прошлого опыта индивидуума и теку­щей информации»³¹². Однако и это обстоятельство не колеблет общего прин­ципа детерминированности любых форм поведения.

На основе изложенного мы можем наполнить концепцию объективной телеологии, о которой говорилось выше, конкретным психофизиологическим и социально-психологическим содержанием, так как теперь мы в состоянии уточнить с этих позиций смысл некоторых понятий, привлекаемых для объ­яснения противоправного поведения с позиций субъективно-телеологическо­го плана.

Как было показано, поведение человека формируется в силу того, что результат того или иного акта служит фактором, закрепляющим подобного рода действия. Подкрепление данного действия повышает вероятность появ­ления подобных же действий в будущем.

148

Между тем для описания механизма поведения часто применяются по­нятия «цель», «мотив», «намерение» и т.д., которые человек стремится реали­зовать. Так, предполагается, что «целеполагание» как элемент механизма преступного поведения «заключается в субъективном выделении цели, т.е. в осознании результатов преступления, достижение которых удовлетворяло бы интересы субъекта, выраженные в мотивах поведения»³¹³. Для того чтобы свести эти понятия к объективно наблюдаемым, реальным фактам и явлени­ям, необходимо переформулировать определение этих понятий. Так, вместо того чтобы утверждать, что человек ведет себя так или иначе потому, что он «стремится к определенной цели», точнее говорить, что он ведет себя соот­ветствующим образом потому, что подобные же действия приносили соот­ветствующие результаты в прошлом.

Цели поведения — это не внутреннее (субъективное) свойство челове­ка. Это характеристика поведения, его структуры. Это всего лишь указание на объективные факторы, контролирующие поведение.

Наблюдая, как акты поведения приводят к соответствующим результа­там, установив их взаимозависимость в прошлом опыте, мы можем такого же рода акты наличного поведения, еще не приведшие к подобному результату, обозначить как «поведение, направленное к определенной цели». На самом же деле имеется в виду лишь констатация того, что для поведения данного рода характерна высокая вероятность наступления соответствующего резуль­тата. Но такое предсказание может быть основано только на объективно на­блюдавшихся в прошлом фактах достижения таких же результатов такими же действиями. Достижение какой-либо цели есть не что иное, как соверше­ние действий, приводивших в прошлом в подобных же ситуациях к подоб­ным результатам.

Когда про человека говорят: «Он стремится к тому, чтобы завладеть этим предметом», то констатируется тот факт, что данный человек совершает действия, приведшие ранее в личном или социальном опыте к подобного рода последствиям.

В таком же уточнении нуждается и понятие «мотив». Для советской материалистической психологии характерно отрицание за понятием «мотив» некоей «чисто психологической» реальности, сведение мотива лишь к харак­теристике субъективного психического феномена. Для нее характерно пони­мание мотива как объективной категории, побуждающей человека к дей­ствию. Как пишет А.Н. Леонтьев, «мы называем деятельностью процессы, которые характеризуются психологически тем, что то, на что направлен дан­ный процесс в целом (его предмет), всегда совпадает с тем объективным, что побуждает субъекта к данной деятельности, т.е. с мотивом»³¹⁴.

149

Это единство предмета и мотива как раз и проявляется в том, что мотив — всегда и неизменно всего лишь субъективное отражение того объективно­го, что побуждает субъекта к деятельности, того, что в прошлом опыте и в наличной ситуации выступает в роли подкрепителей определенного рода действий. Поэтому в случае, когда мы говорим: «этот человек руководствует­ся корыстными мотивами», «им руководят хулиганские побуждения» и т.д., то единственно реальное, что стоит за этой констатацией, — это наличие в поведении индивида действий, сформировавшихся в его поведении вслед­ствие того, что именно такие (или подобные) действия подкреплялись ранее в его поведении. То, что имеется в виду под мотивом, это по существу история тех социально-психологических подкрепителей, которые сформиро­вали определенные способы поведения человека. Однако отсюда также сле­дует, что изменить «мотивы» поведения человека — значит изменить систе­му факторов объективной реальности, играющих роль подкрепителей, и в та­ком качестве детерминирующих поведение.

Стимулы внешней среды, воздействующие на индивида, детерминиру­ющие его поведение, выполняют по меньшей мере следующие основные функции:

а) вызывают реакцию (акт действия);

б) позволяют различить характеристики, особенности внешней среды (дискриминирующие стимулы);

в) выполняют функцию подкрепителей;

г) ведут к возникновению эмоциональных состояний (в нашем случае — связанных с реакцией уклонения и избегания, о которой будет сказано далее).

Таковы вызывающая, дискриминирующая, подкрепительная и эмоцио­нальная функции внешней среды в отношении поведения индивида. В целом оперантное поведение:

1) эффективно для субъекта, полезно ему;

2) ориентировано на потребности субъекта, отражает эти потребности;

3) базируется на принципе удовлетворения его стремления (принцип удовольствия);

4) ведет к формированию индивидуального опыта;

5) формируется в ходе научения, т.е. оперантного обусловливается.

Так формируется поведение. Но как оно изменяется и контролируется?