Кодификация законодательства в сфере международного частного права: проблемы, общие тенденции и перспективы развития

Сегодняшние реалии международного общения и сотрудничества российских граждан, предприятий и организаций настоятельно требуют надлежащего законодательного регулирования частноправовых отношений, осложненных иностранным элементом. В настоящее время особое значение имеет вопрос правовой регламентации гражданско-правового статуса иностранцев и лиц без гражданства, их процессуальной право- и дееспособности. Не менее актуален вопрос правового регулирования коллизионных проблем — разграничения компетенции российского и иностранного права в ситуациях, когда несколько правовых систем «претендуют» на регулирование одних и тех же правоотношений с иностранным элементом (внешнеэкономические связи, наследственные и брачно-семейные отношения с участием иностранных граждан, трудоустройство иностранцев в России и т.п.).

В настоящее время в большинстве государств наблюдается процесс масштабной кодификации законодательства в сфере международного частного права. «Престижность» кодификации МЧП обусловлена неизбежной тенденцией, «в основе которой лежит объективный процесс глобализации экономической и социальной жизни»¹. На общем фоне кодификационных процессов выделяется три основных подхода к законодательному закреплению норм МЧП:

1) закрепление положений МЧП в отраслевых нормативных актах, как правило, гражданских и семейных кодексах, кодексах торгового мореплавания и т.д. (отраслевая кодификация). Этот подход — наследие эпохи первых, принятых еще в ХІХ веке, гражданских кодексов Франции, Италии и Германии, которые включали разделы (или вводные законы), посвященные вопросам МЧП. Позже законодательный опыт Франции переняли некоторые страны романской семьи права, а также бывшие французские колонии;

2) включение коллизионных норм и других положений МЧП в отдельные законы (о статусе иностранцев, внешнеэкономической деятельности, режиме иностранного инвестирования и т.п. Межотраслевая кодификация – Греция, Испания, Португалия, Аргентина) — вариант, исторически себя не оправдавший и постепенно отмирающий в ходе кодификации МЧП.

3) принятие специальных комплексных законов, регулирующих общие вопросы применения иностранного права, содержащих коллизионные нормы, а также, в ряде случаев, нормы международного гражданского процесса (автономная кодификация — Венгрия, Польша, Чехия, Швейцария, Турция).

В процессе систематизации международного частного права российский законодатель выбрал способ межотраслевой кодификации: крупные «блоки» норм сосредоточены в особых разделах отраслевых нормативных актов (раздел VI Гражданского кодекса РФ; раздел VII Семейного кодекса РФ; раздел V Арбитражного процессуального кодекса РФ; раздел V Гражданского процессуального кодекса РФ; глава XXVI Кодекса торгового мореплавания РФ). Одновременно отдельные нормы, регулирующие отношения, связанные с иностранным правопорядком, содержатся и в других разделах этих законов (ст. 14 Арбитражного процессуального кодекса РФ). Большое количество норм сферы МЧП закреплено в иных отраслевых нормативных актах и в специальных законах.

Особое значении в качестве источника российского МЧП имеет раздел VI части третьей Гражданского кодекса РФ «Международное частное право». Несмотря на такое название раздел содержит «лишь те нормы, которые относятся непосредственно к отношениям, регулируемым Гражданским кодексом, причем в основном только коллизионные нормы и нормы об их применении, а не материально-правовые нормы, входящие в состав международного частного права… За его рамками остаются семейные, трудовые отношения, отношения в области международного гражданского процесса, являющиеся предметом регулирования других кодексов и законов, поэтому само название раздела нельзя признать удачным»¹.

Наличие в современных условиях в Гражданском кодексе Российской Федерации совокупности положений, объединенных в разделе «Международное частное право», способно внушить превратное мнение о включенности международного частного права в структуру гражданского права. В свое время Л.П. Ануфриевой было высказано предположение, что данный шаг вполне может вызвать новый виток дискуссий о некоторых краеугольных вопросах международного частного права², в том числе и о его структурной принадлежности, статусе и месте в юридической системе. Кстати, опасения подобного рода находят подтверждение в новых публикациях. В частности, Е.А. Суханов, говоря о наследственном праве и международном частном праве, квалифицирует их «подотраслями гражданского права» и констатирует, что «обе эти подотрасли гражданского права получают в третьей части ГК РФ свое логическое продолжение и закрепление»³.

Вряд ли можно согласиться с утверждениями некоторых исследователей о том, что включение VI раздела «Международное частное право» в Гражданский кодекс обусловлено «необходимостью подчинения норм международного частного права основным началам и принципам гражданского права, а также сложившейся в России законодательной традицией, связанной с особым положением Кодекса в системе гражданского законодательства»¹. Здесь проявляется главное заблуждение, касающееся глубинной природы международного частного права, его функций, задач и роли, которое, к сожалению, присутствует в среде специалистов, стоящих на «формально-цивилистической» платформе юридической природы международного частного права. Совершенно справедливо по данному поводу замечание Л.П. Ануфриевой: «Что же касается довода о включении норм МЧП в ГК РФ как следствия того особого места, которое занимает Гражданский кодекс в системе отечественного законодательства, то и в этом существуют сомнения, поскольку МЧП и акт гражданского законодательства – далеко не управляемые прямой связью явления. Суждения, относящиеся к выбору целесообразных форм для регулирования соответствующих общественных отношений посредством включения определенных правил в состав источника гражданского права или специального акта, посвященного конкретно МЧП, могут быть различными. Однако любой вывод обязан быть последовательным: если положения акта гражданского законодательства суть лишь часть норм МЧП, то название соответствующего раздела такого акта должно это адекватно отражать. Если же законодатель предпочитает использовать наименование «международное частное право», то для этого необходимы специальные источники, либо такой раздел гражданского кодекса должен содержать все нормы, регулирующие международные частноправовые отношения и образующие спектр предписаний МЧП, что применительно к сегодняшней российской действительности с юридической точки зрения нереально»².

Включение норм международного частного права в Гражданский кодекс не должно считаться доводом для рассмотрения международного частного права как части гражданского права. Наоборот, отраслевая самостоятельность международного частного права должна послужить поводом для принятия специального комплексного закона о международном частном праве. В России по сей день продолжает сохраняться положение, когда отношения, подпадающие под сферу действия международного частного права, подчиняются совокупности актов (Гражданскому кодексу РФ, Семейному кодексу РФ 1995 г., Федеральному закону «О государственном регулировании внешнеторговой деятельности» 1995 г., Кодексу торгового мореплавания РФ 1999 г., Федеральному закону «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации» 1999 г. и другим правовым актам), тогда как подобного рода специфические отношения могут регламентироваться единым всеобъемлющим актом, который более или менее полно охватывает все основные «блоки» общественных отношений, обладающих однородностью по признаку «международности» в качестве отличительной их черты, как это происходит сегодня во многих государствах мира. Множественность актов, содержащих нормы международного частного права, их разрозненность влекут за собой параллелизм и дублирование, а иногда и противоречивость, осложняя тем самым законоприменение в МЧП.

Сторонники отраслевой кодификации коллизионного права (включение в гражданские, семейные и прочие кодексы норм о разрешении коллизий с иностранным правом в соответствующих правоотношениях) не принимают во внимание факт наличия в международном частном праве общих положений, определяющих порядок применения как иностранного права, так и самих коллизионных норм. Это положения о правовой квалификации, обратной отсылке и отсылке к праву третьей страны, оговорка о публичном порядке, запрет обхода закона и пр. Такие нормы применяются как в коллизионном регулировании, так и при решении вопросов международного судопроизводства. Поэтому их место — в едином комплексном законе о международном частном праве. Отсутствие таких положений в отраслевых кодификациях МЧП неизбежно приведет к неправильному применению коллизионных норм. Дублирование же их в различных нормативных актах усложнит механизм коллизионного регулирования и запутает отечественных судей, и без того не слишком благосклонно относящихся к разрешению коллизионных вопросов. Положительные черты автономной кодификации можно перечислять достаточно долго. При таком варианте подхода к кодификации создается единая система коллизионных норм, что позволяет избежать противоречий и устранить пробелы в правовом регулировании. Уменьшается законодательный массив в целом, поскольку после вступления в силу закона о международном частном праве коллизионные нормы, содержащиеся в многочисленных нормативных актах, утрачивают силу. Упрощается работа судов с единым законом, в котором собраны все коллизионные нормы, вместо многочисленных нормативных актов.

Р.В. Наджарян^