Переправа орудий на плотах

Тогда он издал приказ, согласно которому по всему Восточному фронту устанавливалась целая система так называемых крепостей и опорных пунктов, которые должны были «держаться до конца» даже в случае окружения. Приказ Гитлера гласил: «Только лично командующий группой армий может с моего разрешения отменить задачу коменданта крепости и поставить перед ним новую…»^[33]

Но не та пора, чтоб воля фюрера почиталась чуть ли не за божий промысел, — окружаемые гарнизоны крепостей спасались бегством.

На севере вермахт потерпел поражение от войск Ленинградского, 2-го Прибалтийского и Волховского фронтов — наши войска вступили на территорию Эстонской ССР. На юге четыре Украинских фронта освободили Правобережную Украину, часть Молдавии, вышли к Карпатам. На центральном участке фронта действия войск противника тоже прочно скованы войсками Белорусских фронтов. Положение врага, прямо сказать, незавидное.

Но смертельно раненный фашистский зверь все еще огрызается. Бесноватый фюрер снова требует от германского народа новых и новых жертв: «Веление времени состоит в том, чтобы бросить в эту заключительную борьбу все резервы сил, которые может дать Великогерманская империя»^[34].

И германский народ вновь приносит, понуждаемый своими авантюристическими руководителями, новые бессмысленные жертвы в войне, которая фактически уже проиграна.

С выходом 1-й танковой армии за Днестр, а 4-й танковой — в район Хотина была обойдена с запада немецко-фашистская группировка, оборонявшая район восточнее рубежа Проскуров, Винница, Жмеринка. С юго-востока эту группировку обошли войска 2-го Украинского фронта. В составе этой группировки противника было более 23 дивизий, из них 10 танковых и одна моторизованная.

Однако в первых числах апреля окруженный противник нанес внезапный удар по ослабленным частям нашей 4-й танковой армии, прорвал блокаду и начал выходить из окружения на широком фронте вдоль Днестра в направлении на Бучач. В кольце окружения образовались значительные бреши, а закрыть их оказалось нечем. Ни у 60-й армии, ни у 1-й танковой для этого не было достаточных сил. Не смогли создать надежного заслона и два стрелковых корпуса, брошенные командованием 1-го Украинского фронта с марша на пути отхода противника.

Однажды меня вызвал начальник штаба армии генерал М. А. Шалин. Коротко информировал о положении в районе Скалы-Подольской.

— Положение очень серьезное, — сказал Михаил Алексеевич, — будет ведь очень обидно, если неприятелю удастся уйти из окружения. Все-таки больше двадцати дивизий. Хотя сравнение и не очень точное, но… сам подумай, под Сталинградом тоже ведь было столько немецких дивизий… В общем, выделяй усиленный артиллерией мотострелковый батальон и двигай его в распоряжение командира стрелкового корпуса. А сам — срочно в район Черткова. Разыщи там две танковые бригады из 4-й танковой армии. И еще два самоходных артиллерийских полка. Связи с ними нет. Организуй оборону наших тылов между Залещиками и Чертковом. Военный совет уполномочивает тебя действовать самостоятельно, сообразуясь с обстановкой.

— Что за противник? Где его передовые части?

— Никто ничего толком не знает.

— Какие номера частей, что я должен разыскать?

— Точных номеров тоже в моем распоряжении нет. Все, что встретишь, подчини себе, постарайся преградить путь противнику. Это требование самого комфронтом.

«Сейчас, анализируя всю эту операцию, — пишет Г. К. Жуков, — считаю, что 1-ю танковую армию следовало бы повернуть из района Черткова, Толстое на восток для удара по окруженной группировке. Но тогда мы имели основательные данные, полученные из различных источников, о решении окруженного противника прорываться на юг, через Днестр в район Залещиков. Такое решение казалось вполне возможным и логичным… Но когда командованию группы армий „Юг“ стало известно о перехвате советскими войсками путей отхода на юг, оно приказало окруженным войскам пробиваться не на юг, а на запад, через Бучач и Подгайцы… Сколько человек прорвались из окружения, ни я, ни штаб фронта точно установить так и не смогли. Назывались разные цифры. Видимо, все же вышли из окружения не десятки танков с десантом, как тогда доносили войска, а значительно больше»^[35].