К 62

1207000000-007 7124-99

К

13ВЫ 966-7124-50-9

Рецензенты:

академик Академии правовых наук Украины, доктор юридических наук, профессор

Ю. М. Грошевой

доктор юридических наук, профессор В. Ю. Шепитько

Рекомендовано

к изданию редакционно-издателъским советом Национальной юридической академии Украины

им. Ярослава Мудрого (протокол № 4 от 09.04.1998 г.)

— Харьков: Консум,

Коновалова В. Е.

Допрос: тактика и психология. 1999. - 157 с.

966-7124-50-9

В учебном пособии в соответствии с действующей програм­мой курса “Криминалистика” изложены основные положения, относящиеся к теме “Допрос”. Новыми аспектами в теме явля­ются вопросы использования психологии в допросе, в частно­сти психологической характеристики формирования показаний, их оценки и проверки. В учебном пособии освещены проблемы установления психологического контакта, тактики производства допроса применительно к процессуальному положению лица, а также проблемы тактического риска, рефлексивного мышления и управления. Рассмотрены также проблемы этики допроса, подвергнуты критике “нетрадиционные приемы”, противоре­чащие научным критериям допустимости приемов в судопро­изводстве.

Для студентов юридических вузов и факультетов, обучаю­щихся по специальности “Правоведение”, а также для практи­ческих работников правоохранительных органов.

Без объявл. 3 ББК X 621.145.310.41

© В. Е. Коновалова, 1999

© Совместное коллективное предприятие с иностранными инвестициями фир­ма “Консум”, оформление, 1999

® Совместное коллективное предприятие с иностранными инвестициями фир­ма “Консум”, 1999

Светлой памяти профессора Колмакова Виктора Павловича посвящается

Предисловие

Современное состояние борьбы с преступностью требует разработки новых аспектов организации расследования, в том числе производства отдельных процессуальных действий. В их числе одним из самых распространенных является допрос как способ получения информации, имеющей огромное доказатель­ственное значение. Более восьмидесяти процентов материалов уголовных дел составляют показания свидетелей, потерпевших, обвиняемых, что в известной степени обусловливает значимость действия, с помощью которого получаются данные, способству­ющие раскрытию и расследованию преступлений.

Допросу принадлежит одно из важных мест в познании объек­тивной истины, целью установления которой является деятель­ность судопроизводства. Допрос предполагает общение в про­цессуальном режиме с многочисленными категориями лиц, вы­ступающими в качестве свидетелей, потерпевших, обвиняемых, экспертов. Их различный социальный и профессиональный ста­тус, особенности психики требуют от следственных и судебных работников знаний психологии, во многом обусловливающих характер общения, тактику производства допроса.

В этом отношении значительная роль принадлежит знанию закономерностей формирования показаний в связи с особенно­стями восприятия, запоминания и воспроизведения, проблемам оценки получаемой в процессе допроса информации и исполь­зования ее в тактических целях. В связи с названным в общении важное место принадлежит психологическому контакту как не­обходимой основе взаимодействия при допросе, обеспечиваю­щего своеобразное эмоциональное созвучие.

Определяющая роль в допросе принадлежит тактике его про­изводства, основанной на использовании комплексов тактичес­ких приемов, способствующих получению информации. После­дние должны отвечать научным и нравственным требованиям, соответствующим демократическим принципам судопроизвод­ства. Наряду с названными вопросами в работе представлены новые материалы, относящиеся к проблемам тактического рис­ка в допросе, рефлексивного мышления и управления, избра­ния тактических приемов, применительно к особенностям тем­перамента допрашиваемого лица.

При подготовке учебного пособия использована следственно-судебная практика, данные которой позволили иллюстрировать теоретические положения. Особое место в учебном пособии принадлежит освещению нравственных основ допроса, использо­ванию этических правил в процессуальном общении, обеспе­чивающих высокую культуру судопроизводства. В этой связи подвергнуты критике современные тенденции введения в режим судопроизводства и, в частности допроса, гипноза, ясновидения, экстрасенсорики, биолокаторов и других антинаучных и около­научных методов получения показаний, как нарушающих права личности и противоречащих общепринятым демократическим формам судопроизводства. Автор будет признателен за высказан­ные замечания и пожелания в его адрес.

Глава I процессуальные и тактические основы допроса

Процессуальная характеристика допроса

Показания свидетелей, потерпевших, обвиняемых, подозре­ваемых и других лиц могут быть получены в результате осуще­ствления в установленной уголовно-процессуальной форме та­кого следственного действия, как допрос.

На допрос как способ получения доказательств по делу рас­пространяются требования уголовно-процессуального законода­тельства о полноте, всесторонности и объективности расследо­вания, т. е. о такой его организации, которая обеспечивает уста­новление объективной истины по делу. Спецификой допроса является его индивидуальность, прямая зависимость от комп­лекса тактических приемов, применяемых в ходе его производ­ства. Полнота, точность получаемой информации, ее соответ­ствие действительным фактам во многом определяются подго­товкой следователя, его знанием криминалистической тактики, мастерством.

Допрос как способ получения информации имеет позна­вательное значение. При расследовании следователь не только получает данные о событии преступления и связанных с ним обстоятельствах, но и использует результаты допроса для уста­новления фактов, ранее ему неизвестных, проверяет и оценива­ет их, выдвигает новые версии.

Уголовно-процессуальный закон определяет, в частности, нормы, регулирующие порядок вызова свидетеля для допроса, последовательность допроса, допрос несовершеннолетних, не­мых или глухих свидетелей, допрос потерпевших, подозревае­мых и обвиняемых (ст. 143—146, 166—171 УПК Украины). В то же время нормы уголовно-процессуального кодекса предусмат­ривают перечень действий следователя, предшествующих соб­ственно допросу и выполняемых в процессе допроса. Так, УПК Украины в числе действий, предшествующих собственно доп­росу, называет установление личности обвиняемого (ст. 140), разъяснение его прав (ст. 142), установление личности свидете­ля и предупреждение его об обязанности рассказать все извест­ное ему по делу, а также об ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний, установление отношений между свидетелем и обвиняемым, а также потерпев­шим (ст. 167) и т. д. Важно отметить, что разъяснение свидете-

лю его обязанности дать правдивые показания об известных ему обстоятельствах по делу (ст. 70, 167) означает, что свидетель не вправе умалчивать об известных ему фактах и в тех случаях, когда о них вопрос не ставился.

Предмет допроса охватывает обстоятельства, подлежащие установлению при расследовании, и определяется двумя факто­рами: перечнем обстоятельств, подлежащих выяснению по делу, и данными, которые должны быть известны или могут быть из­вестны лицам, имеющим отношение к событию преступления (свидетелям, обвиняемым, потерпевшим и др.)- В наиболее об­щей форме предмет допроса определяется в ст. 167 УПК Украи­ны: свидетеля можно допрашивать о фактах, касающихся дан­ного дела, а также о личности обвиняемого или потерпевшего. Такое общее указание конкретизируется и дополняется тем, что предметом допроса на предварительном следствии являются обстоятельства, касающиеся события преступления: факты, ули­чающие или оправдывающие обвиняемого; последствия преступ­ного действия; обстоятельства, способствовавшие совершению преступления.

Предмет допроса на предварительном следствии не остается неизменным. В зависимости от того, кого допрашивают (свиде­теля или обвиняемого), предмет допроса конкретизируется. От­дельные обстоятельства могут не подтвердиться, другие окажут­ся выясненными наиболее полно. Это обусловливается факти­ческими данными, известными допрашиваемому, моментом расследования, доказательствами, имеющимися по делу. Так, если обвиняемый признает себя виновным в предъявленном обвине­нии, предмет допроса ограничивается содержанием постанов­ления о привлечении в качестве обвиняемого и выяснением обстоятельств, способствовавших совершению преступления. Если обвиняемый себя виновным не признает, предметом доп­роса являются обстоятельства, опровергающие обвинение¹.

В предмет допроса также входит выяснение обстоятельств, способствующих проверке полученных показаний в процессе допроса или после его окончания, а также проверке других до­казательств по делу. Так, следователь, стремясь выяснить опре­деленный факт, анализирует доказательства, имеющие отноше­ние к этому факту; в процессе допроса сопоставляет получае-

¹ Л. М. Карнеева отмечает, что предмет допроса обвиняемого шире, чем объем фактов, изложенных в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, и что он меняется в зависимости от момента расследования (см. Карнеева Л. М. Привлечение в качестве обвиняемого. — М.: Госюриздат, 1962. — С. 79).

мые данные с уже имеющимися. В связи с этим он ставит воп­росы, направленные на проверку выясненного обстоятельства. Конкретное выражение предмет допроса находит в плане допро­са, включающем перечень обстоятельств, подлежащих выясне­нию. План допроса независимо от того, развернутый он или краткий, устный или письменный, способствует систематиза­ции доказательственного материала, а следовательно, и целе­направленности допроса; он вполне определенно очерчивает предмет, а в отдельных случаях ограничивает и пределы допроса (например, при детализации предмета).

Предмет допроса не совпадает с предметом показании сви­детелей или обвиняемых. Если предметом показаний свидете­лей или обвиняемых являются факты, известные им в связи с событием преступления, то предметом допроса является более широкий комплекс обстоятельств, подлежащих установлению в связи с расследованием преступления. Это учитывается следо­вателем при составлении плана допроса. Наряду с обстоятель­ствами, подлежащими выяснению по делу он вносит в план так­же обстоятельства, имеющие отношение к делу, которые, по предположению следователя, могут быть известны или должны быть известны допрашиваемым лицам.

Допрос как информационный процесс

В процессе допроса информация может быть получена в стро­го процессуальной форме, а также в соответствии с кримина­листическими рекомендациями по наиболее эффективному про­изводству этого следственного действия. Следуя требованиям закона, криминалистические рекомендации предусматривают такую систему приемов, которая сочетает в себе достижения различных областей знаний и передовой опыт следственной практики.

Информация, получаемая от допрашиваемого лица, по сво­ей структуре чрезвычайно сложна, так как охватывает множе­ство элементов, совокупность которых позволяет следователю ее оценивать и использовать в процессе расследования преступ­ления в качестве доказательства, ориентира для производства следственных действий, материала, содержащего сведения, исключающие ее использование как доказательства, и др. Кро­ме того, информация, исходящая от допрашиваемого, обладает большой динамичностью. Она изменяется, дополняется, отвер­гается в зависимости от различных моментов, связанных с уста­новлением психологического контакта, предъявлением доказательств, изобличающих допрашиваемого во лжи, установлением самооговора, виновной осведомленности и других данных.

Эти обстоятельства позволяют относить допрос к числу наи­более сложных и ответственных следственных действий, требу­ющих значительных интеллектуальных усилий, быстрого реше­ния задач, продумывания действий, связанных с организацией допроса. Понятие “искусство допроса” отражает высокую сте­пень информационного взаимодействия двух лиц в процессе допроса. В зависимости от конфликтности или бесконфликтно­сти такого взаимодействия степень решения интеллектуальных задач может достигать большой напряженности, требующей не только понимания допрашиваемого, но и собственного пере­воплощения, необходимого в ходе процессуального общения.

Допрос как информационный процесс является источником следующих видов информации: содержательной, мимической, конклюдентной.

Главной отличительной чертой содержательной информации является изложение содержания события, действия, факта пре­имущественно в словесной форме. Уголовно-процессуальное законодательство и следственная практика знают и другую фор­му выражения содержательной информации, получаемой от доп­рашиваемых. Так, в частности, допрашиваемый может в пись­менной форме изложить свои показания, и в этом случае сло­весное выражение содержания информации будет сведено к минимуму. В следственной практике многочисленны случаи, когда допрашиваемый не может рассказать о приметах внешно­сти, например, нападавшего, но может нарисовать ею внешность или отдельные ее черты. В других случаях в целях получения данных о приметах внешности следователь может использовать систему фотороботов, композиционных портретов, где данные о сходном признаке подтверждаются свидетелем.

Содержательная информация, получаемая в процессе доп­роса, в свою очередь, разделяется на предметную и не относящу­юся к предмету. Под предметной информацией имеются в виду такие сведения, сообщаемые допрашиваемым, которые соответ­ствуют предмету допроса, т. е. совокупности обстоятельств, под­лежащих выяснению при допросе. Информация, выходящая за пределы предмета допроса, может иметь значение дли организа­ции допросов других лиц, проверки и оценки показаний.

Мимика человека отражает его отношение к высказываемому, является своеобразной реакцией на различного рода раздражите­ли: на поставленные вопросы, предъявленные вещественные доказательства, оглашение заключения эксперта или на показания иных лиц. Мимическая информация очень динамична. В то же время, несмотря на большое разнообразие, мимические движе­ния имеют устойчивые формы выражения. Так, радость, боль, ненависть, брезгливость, подозрительность, настороженность и другие состояния человеческой психики соответственно выража­ются в смехе, слезах, изгибе губ, прищуривании глаз и т. п. Од­нако важно помнить, что мимические движения далеко не все­гда адекватны психическому состоянию человека, поэтому при­давать им доказательственное значение было бы неправильно.

В процессе допроса следователь может наблюдать произволь­ные и непроизвольные реакции допрашиваемого на поставлен­ные вопросы. Произвольная реакция регулируется усилием воли человека и внешне может выражаться в потираний рук, почесы­вании лба, кручении пуговицы, постукивании пальцами по сто­лу и т.п. Не поддаются регулированию волевыми усилиями так называемые непроизвольные реакции, например покраснение или побледнение кожи лица, дрожь, кашель, изменение голоса и т. п. Эти реакции тоже не всегда адекватно отражают состоя­ние человека. Слезы могут быть слезами радости, а не печали; смех может быть следствием отчаяния, а не веселья; мимичес­кие изменения внешности могут быть следствием недомогания, внезапно появившейся боли и т. п. Зависимостей между реак­цией на раздражитель и психическим состоянием человека не установлено, несмотря на многочисленные психологические те­сты, предназначенные для изучения психики человека и диаг­ностирования его отношения к раздражителю. Поэтому произ­вольным и непроизвольным реакциям не может быть придано доказательственное значение. Вместе с тем мимические движе­ния и названные реакции в известном смысле могут ориентиро­вать следователя в оценке собственной тактической линии, воз­можностей использования доказательств в целях разоблачения лжи, изобличения виновного, установления его виновной ос­ведомленности¹.

Термин “конклюдентная² информация” относится к поня­тийному аппарату уголовного права и означает совокупность жестов, свидетельствующих о молчаливом согласии или отрица­нии чего-либо. Конклюдентными действиями можно считать жесты, подмигивание, кивки либо покачивание головой. Они

¹ См. Ратинов А.Р. Обыск и выемка. — М.: Госюриздат, 1961. — С 90-91. От лат. сопЫизю, что означает — заключаю, умозаключаю, делаю вывод о чем-либо.

представляют собой информацию об отношении допрашивае­мого к определенным обстоятельствам. Несмотря на информа­ционный характер таких действий, им также нельзя придавать доказательственное значение. Так, В. при допросе, сразу после оглашения постановления о привлечении его в качестве обви­няемого, утвердительно кивал головой и в конце концов рас­плакался. Следователь это воспринял как согласие с обвинени­ем и раскаяние. В действительности это были конклюдентные действия отчаяния вследствие того, что заинтересованные лица оговорили ни в чем не повинного В.

В процессе общения допрашиваемого и следователя темпе­рамент и черты характера допрашиваемого¹ проявляются у сан­гвиников чаще всего в расположении к следователю, мгновен­ной реакции на вопросы, в замечаниях, предложениях; у мелан­холиков — в неприязни, страхе, нежелании общаться, уходе в себя, мучительной неопределенности; у холериков — в напори­стости, раздражительности, стремлении скорее закончить об­щение, бурной реакции на раздражитель; у флегматиков — в спокойном медлительном общении, вялом состоянии психики, нереагировании или слабом реагировании на требования доско­нального объяснения всех обстоятельств по делу. Осведомлен­ность следователя о типе нервной деятельности допрашиваемо­го в начале допроса иногда способствует не только пониманию психических особенностей его личности, но и верному учету эмоциональных проявлений, определению путей установления с ним психологического контакта, а впоследствии — правиль­ному выбору тактических приемов проведения допроса.

В. Л. Васильев приводит пример допроса флегматика. Человек об­винялся в растрате государственных средств, которую он пытался скрыть путем незаконного начисления естественной убыли на товары, не про­шедшие через его склад. Очень уравновешенный, медлительный и пун­ктуальный, он подчеркивал, что не терпит беспорядка. И он не мог пожаловаться в этом отношении на следователя: тот пунктуально, факт за фактом, предъявил ему доказательства и, предложив подумать и оценить их, сказал, что явится к обвиняемому ровно в 14.30. Действи­тельно, в это время допрос был продолжен. Оценив все доказатель­ства, обвиняемый убедился в бессмысленности отрицания преступле­ния и признался в его совершении. Разумеется, основная заслуга сле­дователя была в том, что он добыл эти доказательства. В то же время правильная тактика допроса привела к тому, что обвиняемый признал

¹ О характерных особенностях темпераментов и их проявлении см. на с. 48.

себя виновным, А на допросах, которые ранее проводил другой следо­ватель, не нашедший с ним контакта, обвиняемый отрицал свою вину¹.

В современной психологической и криминалистической ли­тературе есть интересные данные, относящиеся к использова­нию паралингвизмов в процессе допроса. Речь идет о тех жестах, мимике, телодвижениях, звуковых явлениях, которые сопровож­дают речь человека и являются в известной мере отражением состояния человека, его настроения, отношения к чему-либо. Паралингвистические явления несут разнообразную и богатую информацию о человеке и отражают не только его состояние, тип нервной системы, но и поведение человека в связи с из­бранной им социальной ролью. Такие данные, не обладая дока­зательственной ценностью, имеют значение для ориентации сле­дователя в понимании психологических особенностей личности допрашиваемого².

Информационная сущность допроса может быть рассмотрена не только с точки зрения сведений, получаемых от допрашива­емого, но и с точки зрения характера изъявления информации. Так, по характеру изъявления информация разделяется на сво­бодно излагаемую и полученную в результате побуждения к ин­формации. Такое побуждение, в свою очередь, может быть разде­лено на стимулирующее и вынуждающее. К стимулирующему побуждению можно отнести приемы, способствующие оживле­нию в памяти забытого, рассчитанные на чувство долга допра­шиваемого лица, на его понимание значения и роли даваемой информации. К вынуждающему побуждению относятся приемы, по своему характеру вынуждающие допрашиваемого дать необхо­димую информацию. Это может быть предъявление веществен­ных доказательств, постановка контрольных вопросов, оглаше­ние показаний других лиц и т. п. Вынуждающее побуждение не должно содержать в себе элементы психологического насилия.

Информационная сущность допроса самым тесным образом связана с его тактикой, которая складывается из системы при­емов, направленных на более эффективное его осуществление. В отличие от правил допроса, установленных в уголовно-про-цессуальном законе, тактические приемы носят факультатив­ный характер. Однако все рекомендации по тактике допроса

См. Васильев В. Л. О значении судебной психологии в работе следственных органов // Правоведение, 1972. — № 5. — С. 141 — 142. См. Смирнова. Н. И. О возможности использования паралингвизмов в про­цессе следствия // Вопросы судебной психологии. — М., 1971. — С. 102—103.

должны находиться в строгом соответствии с требованиями уто-ловно-процессуального закона, отвечать его демократическим принципам.

В содержание тактики допроса входит также определение времени (момента) и последовательности применения тактичес­ких приемов, наиболее целесообразного их сочетания. Исполь­зование тактических приемов при допросе может быть эффек­тивно только в том случае, если они целенаправленны, изби­раются в соответствии с конкретными обстоятельствами, если следователь приходит к выводу, что применение определенно­го тактического приема в данной ситуации может способство­вать положительному исходу допроса. Применение рекомен­даций, которые могут быть использованы при допросе свиде­телей или обвиняемых, без учета специфики показаний, личности допрашиваемых и других обстоятельств, как прави­ло, неэффективно.

Для определения тактики допроса, как и для выбора такти­ческих приемов, последовательности их применения и сочета­ния, большое значение имеют знания следователя в области психологии и логики.

Логичесчкие основы построения вопросов и их классификация

Тактически верно провести допрос можно только с помо­щью логично построенных вопросов.

В философской литературе вопрос рассматривается как одна из форм суждения. П. В. Копнин отмечает своеобразие вопроса-суждения, которое состоит в том, что в нем не сооб­щается готовая мысль, а выражается стремление говорящего побудить собеседника к сообщению или развитию мысли. П. В. Копнин приводит многообразные формы и функции воп­роса. Раскрывая различный характер вопросов, он отмечает специфику нейтрального вопроса, когда спрашивающий в равной мере ожидает утвердительного или отрицательного ответа. Изменяя интонацию, этот вопрос можно превратить в предположительный, удостоверительный, ожидающий подтвер­ждения (“Значит, он уехал в Киев?”), или риторический, который почти теряет свою вопросительную форму, сохраняя только эмоциональную окраску¹.

См. Копнин П. Б. Диалектика, логика, наука. — М.: Наука, 1973. — С. 217 —226.

Интересный анализ логической стороны вопроса дан В.В. За-бол отиным¹. Он отмечает, что вопрос представляет собой такую форму мысли, в которой подчеркивается и знание предмета и незнание каких-либо его сторон или его связей с другими пред­метами: причинных, временных, количественных и др. Причем соотношение знания и незнания в вопросе таково, что знание содержится в свернутом виде, на втором плане, между тем как момент незнания наиболее ярко подчеркивается. По мнению В. В. Заболотина, вопросы подразделяются в зависимости от того, какая сторона вопроса выделяется как неясная. Вопросы ориен­тируют допрашиваемого на такую мыслительную деятельность, которая носит характер либо причинно-следственного рассуж­дения, либо количественного, либо пространственного и т. п.

В тактике допроса особое значение приобретают общие ло­гические требования, предъявляемые к формулированию воп­росов, адресованных допрашиваемому. Они охватывают пред­метность вопроса (т. е. указывают, с какой стороны следует рас­крывать предмет), истинность направления мысли в вопросе, четкость его логической структуры и объема, нейтральность². Общие логические требования представляют значительный инте­рес применительно к тактике допроса. Так, требование истин­ности направления мысли в вопросе означает, что он основан на истинных знаниях, истинных суждениях. Это требование нужно предъявить и к вопросам, формулируемым следователем.

Нельзя ставить так называемые ложные вопросы, в которых формулируется мысль, заведомо известная следователю как лож­ная. Например, зная, что свидетель в названный день не мог видеть обвиняемого, следователь формулирует вопрос следую­щим образом: “Когда Вы видели обвиняемого — утром или ве­чером?”. Отмечая логическую порочность таких вопросов, сле­дует сказать, что они нередко приводят к нежелательным последствиям: утрачивается психологический контакт, исчезает доверие свидетеля к следователю.

Вопрос должен иметь ясную логическую структуру и быть оп­ределенным, чтобы отвечающий не терялся в догадках относитель­но того, о чем его спрашивают. Неопределенные вопросы типа “Ну, как обвиняемый?” или “О чем Вы вели беседу с обвиняемым?” вызывают, в свою очередь, вопросы со стороны допрашиваемых, которые хотят уточнить мысль, сформулированную следователем.

¹ См. Заболотин В. В. Проблема вопроса и ответа в логике // Философские науки, 1961. — № 1.

² См. Там же.

Важным требованием, предъявляемым к вопросу, является его ней­тральность. Это значит, что вопрос должен быть сформулирован таким образом, чтобы он не предвосхищал и не внушал ответа, что­бы личное суждение задающего вопрос в нем не проявлялось.

Таким образом, вопрос является важной формой процессу­ального общения при допросе. Как отмечает В. Ф. Берков, “без вопросов не обходится обмен мыслями, мнениями, суждениями между людьми. Но во всех случаях они выступают как неопре­деленность, неполнота, незаконченность мысли, как отражение движения мысли от незнания к знанию, от знания менее полно­го и неточного к знанию более полному и точному”¹.

По своему целевому назначению вопросы подразделяются на основные, дополняющие, уточняющие, напоминающие, конт­рольные и т. п. Наводящие вопросы запрещены уголовно-про-цессуальным законодательством как противоречащие требова­нию объективности уголовного процесса. Логическая и психо­логическая несостоятельность наводящих вопросов заключается в том, что они содержат в себе готовый ответ на заданный воп­рос или подсказывают его допрашиваемому.

Основные вопросы направлены на выяснение предмета доп­роса. Выбор момента их постановки определяется конкретными обстоятельствами дела, а также всем ходом допроса.

Дополняющими являются вопросы, направленные на выяс­нение фактов, упущенных допрашиваемым в свободном расска­зе. Цель таких вопросов — выяснить обстоятельства, которые, по мнению следователя, могут или должны быть известны доп­рашиваемому. Не следует думать, что дополняющие вопросы являются следствием неумело проведенного допроса или их мож­но избежать, если направлять свободный рассказ допрашивае­мого в необходимое русло. Заранее предвидеть постановку до­полняющих вопросов невозможно, необходимость задать их доп­рашиваемому возникает в ходе допроса. Такие вопросы могут быть поставлены допрашиваемому в том случае, если он расска­зал не о всех обстоятельствах, которые, по предположению сле­дователя, могут быть ему известны. Например, свидетель, рас­сказывая о разбойном нападении, указывает приметы внешнос­ти разбойника, но ничего не говорит о росте. Следователь ставит дополняющий вопрос о росте преступника.

К вопросам, целью которых является уточнение показаний о тех или иных фактах, относятся уточняющие вопросы, неред-

Берков В. Ф. Вопрос как форма мысли. — Минск: Изд-во БГУ, 1972. — С. 43.

ко называемые конкретизирующими. Они всегда касаются су­щества сообщаемых сведений и направлены на более полное и точное выяснение обстоятельств, имеющих значение для дела. Уточняющие вопросы могут касаться размеров и расстояний, времени, места, признаков лиц и предметов, суммы, веса, цве­та, формы, содержания каких-либо сообщений и т. п. Так, если свидетель сообщает, что он видел, как товары, похищенные из магазина, перевозились на машине, следователь может поста­вить вопросы о марке машины, цвете, степени ее изношеннос­ти, номере, приметах лиц, которых видел свидетель, и т. п. Уточ­няющие вопросы имеют значение для разоблачения лжи в пока­заниях, могут служить материалом для проверки показаний и их оценки.

Напоминающие вопросы направлены на выяснение фактов или событий, о которых допрашиваемый забыл рассказать. По­становка таких вопросов не связана с сущностью выясняемого, а имеет своей целью установить обстоятельства, сопутствующие интересующим следователя фактам или событиям. Психологи­ческой основой напоминающих вопросов является активизация ассоциативных связей, содействующих лучшему припоминанию забытого. Как правило, напоминающие вопросы связаны с об­стоятельствами, которые предшествовали событию преступле­ния, сопутствовали ему или следовали за ним и т. п. Такие воп­росы не связаны с сущностью интересующих следствие фактов и на первый взгляд могут показаться не относящимися к делу. Например, свидетелю поставлен вопрос о том, когда в после­дний раз он видел обвиняемого. Свидетель этого не помнит. В таком случае можно напомнить о недавно происшедшем со­бытии — новогоднем вечере, спросив, был ли обвиняемый на этом вечере. Свидетель вспоминает: обвиняемый на вечере был и сказал, что через три дня уезжает. С тех пор свидетель его не видел. Значит, можно предположить, что обвиняемый уехал тре­тьего января. Такого рода вопросы, не относящиеся к существу дела, помогают свидетелю вспомнить, а следователю выяснить интересующие его факты.

Особое место занимают контрольные вопросы, направленные на проверку (контроль) сообщенных данных, выяснение источ­ников получения свидетелем сведений о фактах, сопоставление с фактами, точно установленными по делу.

Контрольные вопросы делятся на детализирующие; вопросы об источниках сведений, которые сообщает допрашиваемый; воп­росы, касающиеся фактов, точно установленных по делу. Сведения, на выяснение которых направлены контрольные вопросы, могут касаться времени и места события; условий, в которых про­текало событие; формы, качества и других свойств объектов.

Детализирующие вопросы имеют своей целью выяснение некоторых сведений для проверки показаний. Они отличаются от уточняющих, связанных с сущностью выясняемого. Напри­мер, при допросе свидетеля, который заявляет, что видел, как обвиняемому передали взятку, контрольно-детализирующими будут вопросы о месте передачи взятки, месте, с которого сви­детель это наблюдал, и других данных второстепенного характе­ра. Если обвиняемый утверждает, что в ночь совершения преступ­ления играл в карты у товарища, следователь задает вопросы относительно времени сбора, числа играющих, суммы выигры­ша, угощения, т. е. вопросы, не относящиеся к существу дела, но помогающие проверить заявление обвиняемого.

Отвечая на вопросы об источниках сведений, которые сооб­щает допрашиваемый, свидетель или обвиняемый подтверждает отдельные положения в своих показаниях. Если свидетель по­казал, что обвиняемый жил не по средствам, то необходимо выяснить, откуда ему это известно, какими конкретными дан­ными он может подтвердить свое заявление, что он знает о рас­ходах обвиняемого, какие вещи, у кого, за какую сумму приоб­рел обвиняемый и т. п. Ответы на контрольные вопросы могут носить различный характер, но они должны содержать конкрет­ные сведения, которые помогут следователю проверить и пра­вильно оценить показания свидетеля. В целях получения наи­более точных и конкретных показаний от свидетеля и других лиц рекомендуется установить всю совокупность фактов и все источники, с помощью которых возможно проконтролировать показания как в ходе допроса, так и после него.

Постановка вопросов, относящихся к фактам, точно уста­новленным по делу, способствует проверке материалов, кото­рые изложены свидетелем или обвиняемым в своих показаниях. Например, свидетель утверждает, что 14 октября он был в теат­ре и слушал оперу “Евгений Онегин”. Между тем следователь выяснил, что 14 октября в оперном театре шел другой спек­такль. Оперируя подобными фактами, следователь устанавлива­ет заблуждение свидетеля или ложь в его показаниях.

Практическое значение классификации вопросов состоит в том, что ее использование дает возможность избирать наиболее целесообразное направление допроса, правильно формулировать вопросы, получать наиболее полные показания и проверять их.

Определенная последовательность и предметная направленность вопросов, как правило, и являются программой допроса. В зави­симости от поведения допрашиваемого, его “тактики” на допросе, в зависимости от наличия у него стремления скрыть истину или открыть ее программа допроса меняется. Правильно оперировать вопросами с целью достижения объективной истины помогает способность следователя к рефлексивному мышлению, т. е. ими­тации рассуждений, хода мыслей другого лица. В процессе доп­роса следователь продумывает все возможные варианты ответов допрашиваемого на поставленный вопрос и соответственно оп­ределяет собственную позицию в дальнейшем допросе. Способ­ность к рефлексивному мышлению помогает ему быстро установить необходимый объем доказательственной информации, избрать в результате оптимальные психологические методы воз­действия на допрашиваемого и основанные на них тактические приемы, причем их выбор возможен только после строгого логи­ческого анализа конкретной ситуации при допросе.

Как известно, рефлексивное мышление предполагает ими­тацию мышления противоположной платформы (мыслительной) в целях избрания способов управления ею и процессом взаимо­действия с нею. Эта способность рефлексивного мышления, как видно из анализа его сущности, предопределяет его роль и зна­чение в криминалистической тактике. Прежде всего значение рефлексии как логики мышления за другое лицо мы уста­навливаем в процессе выдвижения следственных версий. В та­ких случаях выдвижение предположения в своей большей части имитирует, мысленно восстанавливает ход мышления и действий лиц, относительно результатов которых мы и выдвигаем пред­положение. Эта сторона рефлексивного мышления почти не обозначается в криминалистической литературе, между тем как ей принадлежит весьма существенная роль в оценке имеющейся информации, ее собирании и построении общей модели (вер­сии) или частных идеально мыслительных моделей. Начало вто­рого этапа — реального развития версий в плане расследования — также предполагает рефлексивное мышление, функция кото­рого заключается в выборе наиболее оптимальных путей про­верки выдвинутого предположения И если на этапе форми­рования версии рефлексивное управление не находит своего места, то при составлении плана расследования и его реализа­ции эта сторона рефлексии, то есть сторона управления приоб­ретает весьма существенное значение. И чем выше уровень рефлексии у следователя или судьи, тем большей реальностью и гибкостью будут обладать их планы.

Столь же существенна роль рефлексивного мышления и уп­равления в производстве процессуальных действий, в частности допроса. Здесь прежде всего необходимо отметить роль плани­рования действия, которое, кроме того что содержит в себе эле­менты рефлексии, выполняет значительно более широкие фун­кции — определяет его познавательный эффект и результатив­ность.

Понятие “рефлексивное мышление и управление” включает такие процессы как проникновение лица в явление чужого со­знания, познание его человеком и представление “моделирова­ния” этих явлений. Сущность рефлексивного подхода состоит в том, что лица при общении имитируют рассуждения друг друга и строят рефлексивные модели, включающие как собственное представление, так и представление допрашиваемого. В психо­логии данная деятельность понимается как размышления, свя­занные с имитацией мышления и действий соперника и анали­зом собственных рассуждений и выводов. Уяснение сущности рефлексивного управления заключается в выяснении вопроса о том, как рассуждают соперничающие стороны и каким образом происходит принятие ими решений.

В теории рефлексии, как ядра математической теории игр, процедура решения описывается на основе анализа трех основ­ных понятий: цели, стоящей перед тем или иным партнером; свойственного ему метода решения задачи (образа действий); объективной обстановки, которая отражается в его сознании¹.

Превосходство лица в рефлексивном мышлении и управле­нии мышлением и действиями другого лица определяется сле­дующим: 1) общеобразовательным уровнем лица; 2) уровнем профессиональной подготовки; 3) уровнем осведомленности; -4) умением строить и варьировать мыслительные модели других лиц².

Проблема рефлексивного мышления и управления непос­редственно связана с прогнозированием результатов своей де­ятельности, а значит, в известной мере, с правильным исполь­зованием доказательственной информации для выполнения по­ставленной задачи. Отмечая роль прогнозов как определения вероятного положения, ситуации, результатов своих или иных

¹ См. Лефевр В. А., Смолян Г. Л. Алгебра конфликта. — М., 1969. — с.33.

² См. Богинский В. Е. Рефлексивное управление при допросе. — Харьков, 1983. — с. 23.

действий, важно отметить, что такое определение не должно носить косного характера, а обладать необходимой гибкостью. В противном случае прогнозирование может превалировать не в своей положительной функции, а напротив, — в отрицатель­ной, дезориентирующей следователя и сковывающей его твор­ческую инициативу.

Таким образом, в прогнозировании, при планировании от­дельного следственного действия, в частности допроса, всегда должна содержаться возможность “неучтенного варианта”, не позволяющего следователю ограничить свои усилия только строго предполагаемым ходом событий. С другой стороны, известная неопределенность “неучтенного варианта” вовсе не означает, что прогнозировать не следует вообще, а действовать лишь в зави­симости от обстановки. Прогнозирование несет в себе актив­ную функцию возможности управления в процессе следствен­ного действия в том случае, если оно в своем осуществлении имеет сторону, которая может выдвинуть собственную мысли­тельную платформу. В этом случае ориентация на месте, без предварительного мысленного проигрывания и как результата его — прогнозирования — не может дать необходимых данных. Инициатива следователя, в частности в допросе, будет свернута, особенно в тех случаях, когда противоборствующая сторона об­ладает высоким уровнем рефлексии и достаточно подготовлена для активного диалога и аргументации своей собственной плат­формы.

История использования рефлексии многогранна. Об этом, в частности, свидетельствуют любопытные факты. После войны 1940-45 г.г. в Нидерландах был привлечен к ответственности за сотрудничество с врагом знаменитый художник Месгерен, ко­торый продавал немецким оккупантам картины старых масте­ров, являвшихся национальным достоянием страны. В ходе рас­следования художник доказал несостоятельность обвинения, сообщив, что он продавал подделки под руку “старых” знаменито­стей. На вопрос о том, каким образом высококвалифицирован­ные эксперты не сумели распознать подделки, Месгерен сооб­щил технологию подделки, уровень которой был таким, что имитировал мышление экспертов относительно старения поло­тен, состава красок и лаков, сюжета композиции картин. Пос­ледние подвергались нагреванию, оставлялись в снегу, что со­здавало такой эффект старения, который не сумели распознать как подделку немецкие эксперты.

Область применения рефлексивного мышления в процессе расследования чрезвычайно велика, она не ограничивается доп­росом. По законам рефлексивного мышления происходит мыс­ленное воссоздание картины преступления в процессе осмотра места происшествия. При обыске, имеющем целью обнаружить определенный предмет, имитация мышления лица, спрятавше­го предмет, лежит в основе выдвижения версий о местонахож­дении искомого. Еще шире рефлексивное мышление применя­ется при экспертном исследовании, когда эксперт, анализируя документ, имитирует рассуждения преступника.