Экономические и правовые условия функционирования сми в 1920-е гг. Кризис печати 1922–1923 гг.

По окончании Гражданской войны выяснилась практическая непригодность большевистской стратегии «военного коммунизма». «Военный коммунизм» – т.е. комплекс силовых мер большевиков в области экономики (продразверстка, запрет частной торговли, фактическая отмена товарно-денежных отношений) – в известной мере являлся попыткой сторонников Ленина осуществить на практике утопическую доктрину Карла Маркса; с другой стороны, эта экономическая политика включала в себя ряд вынужденных мероприятий военной защиты советской власти. Однако курс на «военный коммунизм» продолжал осуществляться и в условиях мира.

Естественной реакцией на такие порядки стало крайнее недовольство крестьянского населения. В 1920–1921 гг. в Тамбовской и Воронежской губерниях происходило массовое крестьянское восстание под предводительством Александра Антонова. Оно было подавлено красноармейцами и чекистами при 5-кратном превосходстве в силах над повстанцами; карательные войска использовали артиллерию, броневики, самолеты, отравляющий газ иприт. Командовали карателями военачальники М.Н. Тухачевский и И.П. Уборевич¹. Несколько десятков тысяч крестьян-повстанцев было убито в боях либо взято в плен и расстреляно чекистами.

В марте 1921 г. против коммунистов восстали кронштадтские моряки. Подавлением кронштадтского восстания командовал М.Н. Тухачевский, на сей раз имевший 10-кратное преимущество в силах. Несколько тысяч моряков-повстанцев было расстреляно.

Лидер большевиков В.И. Ленин в итоге понял, что продолжать политику «военного коммунизма» стало небезопасно для самой компартии. На Х съезде компартии² (март 1921 г.) Ленин добивается смены экономического курса. Был начат НЭП (новая экономическая политика): возобновлены товарно-денежные отношения, в экономику введены элементы рынка, отменена продразверстка (прекращено принудительное изъятие у крестьян запасов хлеба).

Периодическая печать в начале 1920-х гг. находилась в очень тяжелом положении.

1-й проблемой тогдашних СМИ нужно считать неудовлетворительную материально-техническую базу. Газеты часто печатались на обёрточной бумаге. Иногда не хватало и низкокачественной бумаги: объем бумажного производства к началу 1920-х гг. сократился в 43 раза по сравнению с 1914 годом. Типографская краска обычно была негодного качества; типографские шрифты были стертые, сбитые.

2-я проблема заключалась в крайне низком профессиональном уровне журналистов. Опытных сотрудников дореволюционных газет и журналов большевики брали в свои издания неохотно и обычно поручали им чисто техническую работу. «Новые» журналисты, преданные идеям коммунистической партии, в большинстве своем были бездарны, а то и безграмотны. Как вспоминал позднее советский фельетонист А. Зорич, в редакциях газет в 20-е годы были рады любому журналисту, кто «корову не писал через “ять”³». Многие сотрудники местных большевистских изданий в губерниях и уездах были не в состоянии грамотно формулировать и излагать даже простые мысли. Например, пензенская газета «Трудовая правда» в 1923 г. в № 64 поместила передовицу под заглавием «Гражданская война разорвала эсеров по составным элементам» (имелось в виду то, что в Гражданскую войну разные эсеры воевали по разные стороны фронта).

Бедственное положение периодической печати мало волновало большевистское руководство в годы «военного коммунизма», когда тиражи газет бесплатно распространялись среди населения, а материальные средства на издание газеты (как и продуктовые пайки ее сотрудникам) предоставляло государство. Но в конце 1921 г. правительство приняло декрет «О введении платности газет». Печатные издания были переведены на самофинансирование, т.е. должны были существовать на средства от подписки и от розничной продажи номеров. Этот декрет и спровоцировал кризис печати 1922–1923 гг. Количество газет и журналов стало стремительно сокращаться. В январе 1922 г. в Советском государстве выходило 803 газеты, в июле из них осталось только 313; к августу 1922 г. общий тираж советской периодики уменьшился (в сравнении с январем) вдвое.

Для вывода печати из кризиса партия и государство приняли 2 меры.

Во-первых, в 1923 г. было введено бюджетное финансирование прессы. Центральная пресса стала получать дотации из госбюджета Советского Союза (СССР был создан в конце 1922 г.), местная пресса – из республиканского, областного или губернского бюджетов.

Но осталась нерешенной проблема реализации тиражей советских изданий. Читательский спрос на эту прессу был весьма незначителен. Низкое качество советской периодики 1-й половины 1920-х гг. стало предметом насмешек М.А. Булгакова в повести «Собачье сердце» (1925 г.) – всем памятен разговор о советской прессе профессора Преображенского и доктора Борменталя:

«– <…> Боже вас сохрани – не читайте до обеда советских газет.

– Гм… Да ведь других нет.

– Вот никаких и не читайте. Вы знаете, я произвел 30 наблюдений у себя в клинике. <…> Пациенты, не читающие газет, чувствуют себя превосходно. Те же, которых я специально заставлял читать “Правду”, – теряли в весе. <…> Мало этого. Пониженные коленные рефлексы, скверный аппетит, угнетенное состояние духа».

2-я мера по преодолению кризиса печати была призвана обеспечить советским газетам достаточное число подписчиков. В мае 1924 г. XIII съезд РКП(б) принял директиву о введении принудительной подписки населения на советские газеты. Каждый коммунист был обязан отныне выписать хотя бы одну партийную газету; на каждые 10 крестьянских дворов должна была быть выписана одна «массовая крестьянская газета».

В итоге положение советской печати несколько укрепилось. Уже после введения госдотаций количество советских газет перестало уменьшаться, а к апрелю 1923 г. оно подросло до 530. С 1924 г. (после решения о принудительной подписке) рост числа советских изданий и их тиражей приобрел стабильность. В 1925 г. в стране выходило 589 газет – т.е. докризисный уровень еще не был достигнут; зато общий разовый тираж газет превысил докризисный уровень более чем в 2 раза.

Решены были и материально-технические проблемы прессы. НЭП позволил оживить экономику и направить значительные средства на модернизацию полиграфической базы. Были реконструированы десятки типографий; их обеспечили новым оборудованием, шрифтами, качественной типографской краской, бумагой.

Острая нехватка профессиональных кадров для советской печати заставила большевиков открыть институты журналистики в Петрограде (декабрь 1920 г.) и Москве (октябрь 1921 г.). Обучение в этих институтах велось ускоренными темпами (в Московском институте журналистики весь учебный процесс занимал 1 год), что негативно сказывалось на качестве подготовки специалистов.

Правовое положение печати в 1920-е гг. определялось системой большевистских декретов и постановлений о СМИ. Практически все эти законодательные акты имели ограничительный и запретительный характер. Хотя в первом из них – «Декрете о печати» от 9 ноября 1917 г. – и было записано, что вводимые ограничения свободы прессы «имеют временный характер и будут отменены особым указом по наступлении нормальных условий общественной жизни», – издавать такой «особый указ» большевики по окончании Гражданской войны не спешили. Немногочисленными сторонниками свободы СМИ среди коммунистов в начале 1920-х гг. были лишь участники фракции «рабочая оппозиция». Один из лидеров этой фракции пермский коммунист Г. Мясников в своей статье «Больные вопросы» (1921 г.) впервые озвучил требование восстановить свободу печати для всех партий – от анархистов до монархистов включительно. Лидер большевиков В. Ленин ответил Г. Мясникову (в личном письме) категорическим несогласием. Ленин утверждал, что молодая Советская республика находится в окружении врагов (враждебных государств) и в ней имеются внутренние враги, – в этих условиях свобода прессы для большевиков была бы равнозначна самоубийству⁴.

Итак, об установлении свободы печати в Советской стране не могло быть и речи. Напротив, в начале 1920-х гг. партийный контроль над прессой усилился. По решению XI съезда партии (март – апрель 1922 г.) были созданы специальные структуры по руководству прессой при различных партийных комитетах: при ЦК Российской коммунистической партии (большевиков), при ЦК национальных компартий (Украинской, Белорусской и др.), при обкомах и крайкомах партии. (С 1923 г. эти структуры назывались «отделы печати»).

7 июня 1922 г. ЦК РКП(б) выпустил т.наз. письмо (нечто вроде циркуляра) «О плане местных газет». Этот документ в мелочных подробностях регламентировал тематику и размещение журналистских текстов на всех страницах номеров провинциальных газет. «Письмом» от 7 июня 1922 г. передовой статье в советской газете был придан директивный характер («Это должны быть не рассуждения, – а политическое указание, директива»). С тех пор рядовые коммунисты не могли дискутировать по существу передовых редакционных статей в партийных изданиях: они обязаны были воспринимать эти журналистские материалы как прямое руководство к действию.

Продолжала осуществляться и государственная цензура средств массовой информации. Первой большевистской инстанцией, имевшей цензорские полномочия, был Революционный трибунал печати (с января 1918 г.). С мая 1919 г. функции главного цензора перешли к Госиздату, т.е. Государственному издательству. В 1922 г. высшей цензурной инстанцией стало Главное управление по делам литературы и издательств – Главлит. Это учреждение существовало практически весь период советской власти и было упразднено лишь при горбачевской перестройке.