Глава 10 политический клиентелизм-всеобщее явление

«Клиентелистскме взаимоотношения являются одной из форм личной зависимости, не обусловленной кровным родстипм; они являются выражением связи двух лиц, обла­дающих неравными возможностями — патрона и клиен­та — для оказания взаимной поддержки, взаимного обмена услугами», пишет Ж. Ф. Медар¹. В этом определении выде­лены три основные особенности клиентелизма: подчинен­ность, взаимный интерес и персонализация, т. е. ориенти­рованность на личность.

Клиентелизм укрепляет зависимость между двумя лич­ностями с неравным общественным положением, обладаю­щими разным престижем и влиянием. Тем самым он явля­ется исконным фактором вертикального расслоения. Кли-ентелистские взаимоотношения порождены асимметрией в положении патрона и клиента. В своей работе Д. Д. Пауэлл² проанализировал различные аспекты проявления клиенте­лизма в сельских общинах. В экономической сфере зависи­мое положение крестьянина проявляется в том, что он об­ладает лишь собственным трудом, а не землей; у него также нет капитала, который бы дал ему возможность применять с пользой для себя различные технические средства. Кроме того, и в интеллектуальном отношении он плохо подготов­лен, чтобы понимать или просто знать законы. Очень часто он плохо знает свои права и обязанности и привык терпеть деспотическую несправедливость, воспринимая ее как есте­ственную беду. В таком контексте обращение к покрови­тельству патрона является средством преодоления трудно­стей, перехода из положения, по выражению В. Лемье, «аб­солютной подчиненности» (т(га-ро'\уег) на следующий, бо­лее высокий уровень «субподчинения» (ипйег-ролуег)³.

Оказывающий покровительство патрон предоставляетсвоему клиенту сельскохозяйственную технику и необходи­мые денежные субсидии. Он дает необходимый совет, а так­же использует свое влияние, чтобы умерить строгость по­лиции или сборщиков налогов. При этом он всегда оказы­вает помощь таким образом, чтобы иерархия взаимоотно­шений «патрон-клиент» оставалась незыблемой. Подробно анализируя взаимоотношения, существовавшие в неболь­шом средневековом городе под вымышленным названием Коллеверде, С. Силвермэн⁴ показал, как экономическая за­висимость фермера-арендатора от хозяина, обычно круп­ного землевладельца, порождает устойчивую форму взаи­моотношений, возлагающих на патрона роль подлинного покровителя-посредника. Источником власти патрона яв­ляется то промежуточное положение, которое он занимает в цепочке сложных взаимосвязей, которые выходят за рамки узкоограниченной сферы взаимоотношений с одним кли­ентом. Такая форма покровительства характерна как для сельских элит Италии, так и для Испании, Греции или Ла­тинской Америки; она также проявляется и среди предста­вителей основных культурных подгрупп во многих сферах, которые характеризует этнический, языковый или религи­озный плюрализм. В городе-утопии Коллеверде «самый влиятельный патрон не был ни самым богатым, ни самым щедрым, но обладал самыми лучшими связями»⁵. В обмен на свое влияние он получает услуги со стороны арендатора-фермера в форме признательного и открыто демонстрируе­мого почтения, что еще более укрепляет его привилегиро­ванное положение и способствует его дальнейшему продви­жению с позиций «высокого покровительства» (оуег ролуег) на уровень «абсолютной власти» (5ирга-ро\уег), по выраже­нию того же Лемье.

Взаимность обмена услугами между патроном и его по­допечным — клиентом носит всеобщий характер, посколь­ку каждый надеется получить какую-то выгоду от другого. Это означает, что установившиеся взаимоотношения носят характер договорных обязательств, даже если «договор лишь подразумевается. Между положением патрона и отца семейства существует различие, которое характеризует вза­имоотношения, устанавливаемые по выбору, и те, что су­ществуют между родственниками. Лапаломбара⁶ показал пример таких взаимоотношений для Италии, сравнивая форму взаимоотношений между патроном и клиентами — «клиентелу» (сЦеп1е1а) и форму взаимоотношений в семье, отношение к родителям — «парентелу» (рагеп1е1а). Те, кто занимался исследованием взаимоотношений в форме по­

кровительства, указывали, что покровительство, оказывае­мое тому или иному индивиду, обычно распространяется и на его семью, и что жена патрона обычно становится «пат­ронессой». Но такие взаимоотношения не являются обяза­тельными. Никто не вступает во взаимоотношения патрон-клиент, если не склонен выполнять отводимую ему роль;

более того, вступив в такие взаимоотношения, можно с большей или меньшей легкостью прекратить их.

Клиентелизм — это понятие, которое обычно представ­ляет большой интерес для политологов, поскольку повсюду патрону принадлежат социально преимущественные пози­ции: он играет роль главного промежуточного звена, по­средника между центром и периферией, являясь важным действующим лицом большинства политических процес­сов; он обладает правом выражения интересов, установле­ния связей, распределения ресурсов, вынесения суждения по поводу правовых норм и т. д.⁷ Конечно, можно подозре­вать некоторых политологов в проявлении концептуально­го «империализма», когда они усматривают существование клиентелистских взаимоотношений повсюду. Тем не менее примечательно то, что за последнее тридцатилетие клиен-телистские явления изучались в самых различных странах, включая Индию, Тунис, Колумбию, Сенегал, Грецию, Ка­наду, Японию, Испанию, Венесуэлу, Италию, Ирландию, Филиппины, Турцию, Китай, Мексику, Ливан, Малайзию, Иран, Иорданию, Бразилию и другие страны.

Ж. Ф. Медар показал несомненную всеобщность клиен-телизма и утверждал, что он является совершенно необхо­димым фактором для понимания характера государствен­ного устройства в рамках третьего мира и за его пределами. «Необходимо признать, что современные политические си­стемы пронизаны явлениями такого порядка, но в различ­ной степени и в различной форме»⁸. Мы знаем множество партий, возродивших в идеологической и безличной форме систему «договорных взаимных обязательств», средоточи­ем которых в прежние времена выступала местная знать⁹. Такое преобразование политических структур в органы, оказывающие покровительство, наблюдается даже среди партий, не занимающих доминирующего положения внут­ри политической системы. Любая оппозиционная партия в Городах, где ее поддерживает большинство избирателей, может обеспечить приоритет при распределении муници­пальных рабочих мест или жилья своим политическим Сторонникам. Такая практика является обычной во многих Развитых странах. Политическую историю Бостона, Чикаго, Филадельфии и других крупных городов Северной Аме­рики, несомненно, следует рассматривать именно с этой точки зрения.

Клиентелизм внедрился в политические процессы мно­гих стран. Но что общего имеют системы покровительства, так глубоко укоренившиеся, например в Руанде и Саудов­ской Аравии, с периодическими проявлениями клиентели-стских взаимоотношений в Марселе, Ленинграде или Ва­ри? Здесь вновь мы сталкиваемся с необходимостью выра­ботки операциональных понятий, используемых на уровне межгосударственных сравнений. Можно было бы преуспеть в этом, отделив общественные системы, где клиентелизм играет важную роль, от тех, где он действует наряду с хоро­шо развитыми институциональными взаимоотношения­ми. Именно в этом духе К. Ланде сравнивает ситуации, где клиентелизм выступает лишь в качестве «дополнения», с теми, когда он воздействует на самые главные аспекты при­нятия решений, — выделение ассигнований, властные от­ношения и их легитимизацию¹⁰- Такие страны, как Китай, Соединенные Штаты, бывший Советский Союз и Израиль, можно было бы отнести к первой категории; Италия же или Греция, Ирак или Руанда попали бы во вторую. Конечно, существует различие между маргинальным клиентелиз-мом в современной Японии¹¹ и клиентелизмом, централи­зованно изменяющим функционирование некоторых средиземноморских стран¹², Латинской Америки, Ближне­го Востока и Юго-Восточной Азии¹⁴. Р.Лемаршан¹⁵ также последовательно стремится установить, какой вид клиенте-листских связей представлен в официальных институтах, когда он туда проникает и в какой степени.

Существует много различных путей получения общего представления о совокупности явлений, объединенных об­щим понятием «клиентелизм». Один состоит в выявлении переменных, составляющих это понятие, с тем, чтобы по­средством сравнения определить их характерные особенно­сти. Так, можно было бы сопоставить такие ситуации, где зависимость клиента от патрона является сильно выражен­ной, с теми, где подобная иерархия исчезает; можно, на­пример, было бы установить, как принятие аграрной ре­формы, или всеобщее избирательное право, или развитие современной бюрократии, или, наконец, повышение обра­зовательного уровня могут изменить положение клиента. Другие различия можно было бы определить по тому, пер­сонализированы ли взаимоотношения в рамках клиентелы, или же они исчезают в анонимном политическом механиз­

ме. Ибо непосредственная персонализированная взаимо­связь двух лиц может раствориться в более сложной схеме взаимоотношений, а взаимный интерес может быть нейт­рализован растущей «инструментальностью» взаимоотно­шений.

Другой путь к пониманию сущности «клиентелизма» в его всеобщем значении состоит в рассмотрении характери­стик контекста, в котором он проявляется. В. Лемье, напри­мер, обратил внимание на «условия проявления политиче­ского покровительства»¹⁶.

Среди политических условий проявления клиентелизма в первую очередь следует выделить существование реально­го соперничества с тем, чтобы ни один отдельный полити­ческий деятель (ас(ог) не смог бы осуществлять монополь­ный контроль над политической властью. Это общее прави­ло, очевидно, в равной мере относится как к традиционным действующим лицам («актерам») и институтам, так и к со­временным организациям, таким, как господствующие партии с их различными фракциями. Эгалитарное распре­деление власти подорвало бы влияние патрона. Для возник­новения клиентелизма необходима определенная концент­рация власти, прав и возможностей. Мы можем утверждать, например, что доминирующее положение Христианско-де-мократической партии в Лукании или Венето (Италия) со­здает более благоприятный контекст для проявления кли­ентелизма, нежели поочередный приход к власти двух пар­тий в англо-американском стиле. С другой стороны, при устранении фактора соперничества создается ситуация аб­солютной концентрации власти, которая разрушает один из стимулов оказания действительного «покровительства» клиенту. История феодальной Европы, как и доколониаль­ных африканских государств, как показал Лемье, свиде­тельствует о том, что крупные землевладельцы демонстри­ровали свое покровительство подопечным в тем большей мере, чем больше им приходилось соперничать друг с дру­гом. То же самое наблюдение было сделано Ланде на более ограниченном, местном уровне. Он показал, какую'слож­ную структуру взаимоотношений представляют различные местные группировки на Филиппинах, сталкивающиеся в борьбе за престижные интересы; каждая семья стремится укрепить свои позиции, привлекая к себе стрронников пу­тем увеселений и угощений¹⁷. Нельзя не вспомнить в свя­зи с этим, что писали М. Мое, Дж.Дейв, Дж. Батай и П. Вейн о социальной функции подношений.

С полным основанием можно рассматривать клиентелизм как политический аспект комплекса взаимоотноше -ний, включающих всю совокупность социальных межлич­ностных связей. В то же время в большинстве исследований по данной проблеме клиентелизм представлен как явление, которым отмечена вся социальная жизнь. Его политиче­ские аспекты могут восприниматься локальными общно-стями как вторичные, особенно в тех случаях, когда поли­тическая сфера фактически не отличается от социальной и когда центральные институты власти кажутся чрезвычайно далекими. Но именно в таких контекстах клиентелизм, оче­видно, и приводит к реальному структурированию полити­ческой игры, поскольку его порождают взаимоотношения, отмеченные чувством привязанности, и он обеспечивает своеобразную награду за участие отдельной деревни или эт­нической группы в политической жизни государства.

Когда мы говорим о благоприятных «административ­ных условиях»¹⁸, то это значит, что клиентелистские взаи­моотношения могут реально действовать лишь в условиях, когда структуры центральной власти сами подвержены личностному влиянию. Но напоминая о важности таких ус­ловий, мы вновь обращаем внимание на то, что «полез­ность понятия клиентелизм не исчерпывается субъективи­стскими отношениями в политике»¹⁹.

Другая важная особенность, на которую необходимо об­ратить внимание, говоря о «социальных» и «культурных» условиях, благоприятствующих клиентелизму, состоит в том, что такого рода вертикальное структурирование обще­ства реализуется обычно в историческом контексте, кото­рый следует рассматривать без ярлыков: «современный» или «традиционный», а видеть каждый этап находящимся в развитии. Д. Д. Пауэлл указал на эту связь между клиенте-лизмом и определенным этапом государственного разви­тия: «Два очень важных процесса способствуют установле­нию клиентелизма: формирование централизованного го­сударства и расширение рыночных отношений»²⁰. В таком контексте первостепенная роль отводится социальным «по­средникам». Так, индивид, живущий где-то на периферии, не может больше игнорировать центр, но не имеет никаких возможностей сделать его доступным для себя. функция патрона или посредника и будет состоять в том, чтобы «ус' тановить связь между ориентированными на локальное со­общество индивидами, стремящимися стабилизировать или же улучшить свою жизнь, но не обладающими эконо­мической независимостью или политическими связями, и государственно-ориентированными индивидами, действия которых стандартизованы в форме государственных инсти­тутов. Но успех этих действий зависит от активности и чис­ла их сторонников»²¹. На этом этапе, когда прежние верти­кальные связи ослабевают, но еще не заменены другими, сильным стимулом к участию в государственной системе, находящейся в стадии становления, могут быть «вознаг­раждения», получаемые в рамках клиентелистских взаимо­отношений. Эта сторона клиентелизма была в какой-то ме­ре освещена на примере Турции в работе Э. Озбудуна²².

Существование связи между системой патроната и госу­дарственным развитием также показано в работе Эйзенш-тадта и Лемаршана²³. Они анализируют это явление в то время, когда структурные несоответствия уже приходят в столкновение с западными демократическими идеалами, т. е. когда на существующий иерархический порядок и его законность оказывается давление. Эйзенштадт и Ронигер утверждают²⁴, что в отличие от общественных структур с заданными иерархическими отношениями клиентелист­ские связи и проявления неравенства не являются раз и на­всегда предписанными, легитимизированными или уста­новившимися, они «установлены в противовес некоторым из основных формальных, более общих и универсальных принципов современных государств».

Высказанные наблюдения показывают, что клиенте­лизм может быть преходящим. Очевидно, что сам процесс развития общества создает серьезных конкурентов инсти­туту патроната. С развитием транспортных сообщений, си­стемы образования, средств массовой информации все сильнее проявляется тенденция выражения интересов через посредство организованных групп, союзов, которые пред­ставляют горизонтальные структуры. Социальное сознание берет верх над вертикальными клиентелистскими связями. Верх берет тенденция привлечения сторонников не на осно­ве того места, которое занимает индивид в сложной систе­ме местных взаимоотношений, а на основе идеологических принципов или интересов.

Там, где модернизация не влечет за собой исчезновения клиентелистских связей, она, тем не менее, ведет к их пре­образованию. Патронат в системе политических институ­те уже не воплощает в себе прежнюю персонализацию по­литических связей престижных лидеров, а роль идеологии ^в политическом выборе еще в большей степени затрудняет еимбиоз различных социальных слоев, поддерживаемых классическими клиентелистскими отношениями.

(Схема клиентелистских взаимоотношений (патрон-кииент) обычно предполагает существование уз, построен­ных на взаимном интересе. Для того, чтобы обрести экви­валент некоторых преимуществ, которые можно было бы получить в «центре», клиент на «периферии», социальной или региональной, начинает поддерживать патрона. Но эта идеальная модель может быть реализована в различных ва­риантах. Так, Р. Лемаршан сравнивает традиционный родо­вой тип клиентелизма с репрессивным, где патрон, не ока­зывая никакого патерналистского покровительства, нико­им образом не представляет интересов своей «семьи» (паст­вы), а напротив, утверждается путем принуждения. Такое перерождение посреднических функций патрона характер­но для многих колониальных и неоколониальных ситуа­ций. Часто это служит признаком ранних стадий политиче­ского развития. Л. Грациано показал, что угрозу клиенте-лизму может представлять один социальный лагерь, овла­девший слишком большими преимуществами по сравне­нию с другим. Одержавший победу патрон, который боль­ше ничего не ждет от своего клиента, не дает ему ничего, к поэтому с большей легкостью воспринимается им ка1 классовый враг.

С распространением всеобщего избирательного прав< клиентелистские связи могут быть модифицированы по-другому. Вооруженный правом голоса клиент может «про­дать» свою поддержку патрону. В действительности, изби­ратели часто обвиняют тот или иной политический орга­низм в том, что они не получили от него достаточного воз награждения и законных благ.

Во многих странах Африки, Азии и Ближнего Востока можно наблюдать отмирание клиентелистских связей, чт< главным образом объясняется ослаблением участия в по литической жизни. Политическая арена сужается, а еще ш окрепшие партии подавляются авторитарными правителя ми. В подобной ситуации клиентелизм проявляется лишь бюрократической или военной сферах. Он больше не про низывает все общество и, тем самым, не может более пред ставлять собой вертикального противовеса горизонтально му расслоению. И другая крайняя ситуация также може быть рассмотрена и изучена в качестве примера искажен ной, сильно измененной или даже извращенной форм' клиентелизма. Мы имеем в виду, разумеется, коррупции но также и те вертикальные связи, объединяющие стран! занимающие неравное положение на мировой арене, и 1 всей вероятности препятствующие развитию горизонтал ной сплоченности²⁵. Почему здесь не обратиться также примеру взаимоотношений, установившихся между фран­цузскими, немецкими или голландскими крестьянами и их правительствами? Возможно, было бы полезно рассмат­ривать министров сельского хозяйства в этих странах Ев­ропы в качестве патронов, на покровительство которых рас­считывают, но также стремящихся мобилизовать своих «подопечных» для укрепления своих позиций.

Каковы последствия клиентелизма? Очевидно, дейст­венность клиентелизма зависит от контекста, в котором он развивается. М. Качиагли показал, как созревание полити­ческого «субъекта» может подавляться влиянием патрона²⁶. Специалисты по Латинской Америке пришли к тому же выводу, показав, что половинчатое покровительство, оказы­ваемое традиционными землевладельцами, обычно пре­пятствовало развитию классового самосознания эксплуа­тируемого населения в сельских районах. В то же время клиентелизм может также вызывать определенную полити­ческую активность некоторых социальных слоев, способст­вуя пробуждению их интереса к политике. «Голосование по­неволе» (сарНуе уо1е), по образному выражению А.Анчи-зи²⁷, может явиться первым шагом к неопосредственному политическому участию.

Клиентелизм обычно действует как консервативный фактор, поскольку он побуждает эксплуатируемого к согла­шению с эксплуататором и умножает преимущества тех, кто уже занимает сильные позиции в системе. Но возника­ют также и такие ситуации, имеющие этническую или классовую подоплеку, когда вчерашние патроны и клиенты оказываются во враждебных лагерях. Работа Дэвида и Одри Смоков о ситуации в Ливане показывает, что было бы ошибкой переоценивать интегрирующие возможности клиентелизма²⁸.

Пример такого понятия, как клиентелизм, убедительно показывает, насколько трудно, но в то же время полезно сформулировать критерий, который бы действовал в миро­вом масштабе. Развитие исследований по проблеме клиен­телизма позволяет нам осознать свои заблуждения. Те вер­тикальные связи, которые мы слишком часто игнорируем в силу своих представлений и идеологических шор, на самом деле существуют в индустриальных классовых обществах. А это значит, что наши эгалитарные идеалы помешали нам понять важность иерархического порядка в каждом челове­ческом сообществе²⁹. Не вызывает сомнения, что любой исследовательский экскурс в другие современные или про-"'лыс общества помог бы нам получить более четкое представление о том, что социологи на Западе считали наибо. ,е хорошо им известным: о западных государствах и их пси ,ц-тике.

Изучение ситуации в Турции и Колумбии оказалось по­лезным не только для лучшего понимания специфики Э1 их стран, но также для освещения явлений, которые трудно воспринять в другом контексте. Значение, которое приобре­ли в современных классовых обществах вертикальные о;я-зи (уег&аиат), получившие выражение в таких близких но природе явлениях, как стремление к объединению (соп5ос1а1юпаи5т) и корпоратизм (согрогаЦат), было луч­ше понято после того, как исследования, проведенные в специфических контекстах, показали их важность. Пример клиентелизма убедительно показывает, насколько труд­ным, но благодарным является формулирование такого по­нятия, которое может быть применено в общемиров 'м масштабе. Понимание этого убедительно свидетельству г, насколько сравнительный анализ может способствов; п, приращению знания.