Глава 12

СТРУКТУРА И ЭЛЕМЕНТЫ

Методологическое значение структуры и элементов являет­ся логическим следствием познания внутренней формы пра­ва, ее дополнением, конкретизацией и развитием.

Прокле всего необходимо отметить, что структурный ана­лиз природы общества и мышления давно используется в нау­ке. Особую эффективность он обрел в правоведении в силу его органического объединения с генетическим, каузальным, субстанционально-системным и функциональным подходами к познанию правовых явлений и процессов. Поэтому не мо­жет не вызвать недоумения высказанное в нашей социологи­ческой литературе мнение о том, будто бы структурный ана­лиз (равно как и системный) впервые применяется лишь в последние годы; якобы теория общественного развития до по­следнего времени не содержала в себе никаких аспектов стру­ктурного анализа¹. Это не соответствует действительности².

¹ См.: Угринович Д. М. О предмете марксистской социологии//Очерки ме­тодологии познания социальных явлений. М., 1970. С. 30, 31, 32. И здесь автор делает существенное замечание, которое особенно следует иметь в виду юристам при использовании ими структурно-функционального мето­да: «Примечательно, что термин "противоречие" совсем исчез из многих современных статей и докладов по проблемам социологии, претендующих на последнее слово в науке. И это естественно, если исходить из той ме­тодологии структурно-функционального подхода, которая игнорирует ге­нетический и каузальный аспекты исследования. Если социальная систе­ма рассматривается лишь с точки зрения поддержания ее устойчивости ("гомеостазиса", выражаясь языком кибернетики), то тогда противоречий в системе обнаружить невозможно. Все "возмущающие" систему факторы рассматриваются как дисфункциональные, подлежащие устранению. Таким образом, критерий прогрессивного и реакционного полностью исчезает».

² См.: Федосеев П. Н. Идеи Ленина и методология современной науки//Ле- нин и современное естествознание. М., 1969. С. 15; Келле В. Ж. Обосно-

186

Структура и элементы

Право не может быть неструктурно. Анализ правовых явле­ний и процессов невозможен без применения именно струк­турного метода наряду и в органической связи с другими ме­тодами. Взять, например, такие проблемы, как сущность права, содержание и форма права, связь права с политикой, государ­ством, нравственностью и правосознанием, правопорядок, дис­циплина и ответственность, «двойное» подчинение и законность и многие другие, чтобы убедиться в том, что здесь, как и во всех иных случаях, мы имеем перед собой глубокое диалекти­ческое сочетание различных, в том числе и структурных, мето­дов, синтезирование которых позволило познать такую слож­ную сферу общественного бытия, какой является право.

В связи с тем что в философской литературе понятие струк­туры толкуется по-разному, необходимо более подробно оста­новиться на этом понятии. Так, если одни авторы считают, что структура является лишь своеобразным проявлением ка­тегории качества¹, то другие, наоборот, считают ее проявле­нием категории количества². Анализируя эти точки зрения, В. В. Агудов пришел к выводу о неправомерности отождест­вления структуры с категорией количества и с категорией каче­ства, а также рассмотрения структуры как некой разновидно­сти одной из этих категорий³. Исследуя вопрос о соотношении категорий «форма» и «структура», В. В. Агудов заключает: «Итак, "внешняя форма" образует диалектическую пару (соот­носится) с "содержанием", а "внутренняя форма", т. е. "струк­тура", диалектически соотносится с "составом"»⁴. Однако этот вывод неубедителен, так как не раскрывает различий в пони-

вание исторической необходимости социалистической революции в «Ка­питале» Маркса//«Капитал» К. Маркса, философия и современность. М., 1968. С. 405.

¹ См.: Дудель. Законы материалистической диалектики. М., 1958. С. 54.

² См.: Кедров Б. М. О количественных и качественных имениях в приро­де. М., 1946. С. 46.

³ См.: Агудов В. В. Количество, качество и структура//Вопросы филосо­фии. 1967. № 1.

⁴ Агудов В. В. Соотношение категорий «форма» и «структура»//Философ- ские науки. 1970. № 1. С. 70.

187

Методологические функции философии права

мании категории содержания и состава, не объясняет, поче­му, собственно, структура соотносится с составом, а не с со­держанием. Думается, что внешняя форма и структура оформ­ляют и содержание, и состав (т. е. субстанцию).

Еще большая разноречивость в толковании понятия струк­туры обнаружилась на конференции, которая была посвяще­на методологическим проблемам системно-структурного ис­следования и которую провела кафедра диалектического материализма философского факультета МГУ (март 1986 г.). Так, С. Т. Мелюхин, призывая избегать неопределенного, слишком расширительного употребления понятия структуры, сам встал на этот путь: по его мнению, структура выступает как единство материального содержания и законов взаимо­отношения элементов в системе. Однако помимо нечеткости этого определения оно подменило, по существу, определение структуры определением системы, ибо именно последней (а отнюдь не структуре) свойственно единство материального со­держания и законов взаимоотношения его частей.

Трудно понять смысл положений, выдвинутых на той же конференции В. С. Тюхтиным. Он считает, что структуры «вообще» совпадают с бесструктурностью, т. е. они не суще­ствуют. Но при такой «логике» можно объявить несуществу­ющими все общие понятия и категории науки, а следователь­но, и саму науку.

Не менее странной выглядит высказывание О. С. Зельки- ной, предложившей вместо научного поиска и формулиро­вания общего понятия структуры пойти по пути договорен­ности в его определении¹. Но, как известно, проблемы науки не могут решаться и не решаются «голосованием».

Анализ категории структуры целесообразно начинать с по­нятия целостности, о которой подробно пойдет речь в даль- нейшем². Здесь же лишь отметим, что целостное правовое об­разование, как и любое другое целое, необходимо имеет как свою внешнюю, так и внутреннюю форму. Как уже отмеча­лось ранее, внешняя форма — это выражение вовне целост­

¹ См.: Философские науки. 1968. № 5. С. 177—178.

² См. гл. 14 наст. изд.

188

Структура и элементы

ного правового образования. Внутренняя форма — это струк­тура, способ организации, определенная упорядоченность ча­стей данного целого. Образно говоря, если внешняя форма есть облик, внешний вид правового здания (или организма), то внутренняя форма — его каркас (или скелет).

Итак, основным признаком структуры является то, что она есть внутренняя форма («форма, рефлектированная вовнутрь себя") определенного объекта. В силу этого структура, во-пер­вых, не может иметь самостоятельного существования вне того объекта, содержание которого ею определенным способом це­ментируется, организуется, упорядочивается, и, во-вторых, ха­рактер ее построения и изменения непосредственно зависит от природы и закономерностей развития данного объекта.

Эти важные обстоятельства не всегда учитываются мно­гими философами, в результате чего оказывается, что струк­тура отрывается от своего материального субстрата, лишает­ся своего содержания и обретает самодовлеющее значение. Именно такое впечатление создается от трактовки понятия структуры, которая дается, например, В. И. Свидерским. От­вергая принятое в науке «понимание структуры как матери­ализованной структуры», В. И. Свидерский рекомендует под структурой понимать «принцип, способ, закон связи элемен­тов целого, систему отношений элементов в рамках данного целого»¹.

Это и подобные ему определения фактически отождеств­ляют категории целого, системы и структуры. Но дело не толь­ко в этом. Структуру как внутреннюю форму определенного объекта, разумеется, можно в целях анализа рассматривать от­дельно, отвлекаясь от содержания (субстанции) данного объ­екта. Но при этом нельзя забывать, не учитывать того, что структура, как и любая форма, не существует без того, что она оформляет, что ее изменение подчиняется общим закономер­ностям содержания и формы вообще. И каким бы элементар­ным ни казалось это напоминание, у В. И. Свидерского, тем не менее, чувствуется отрыв структуры от ее субстанции, со­

¹ Свидерский В. И. Некоторые вопросы диалектики изменения и развития. М., 1965. С. 135.

189

Методологические функции философии права

держания. Это впечатление усугубляется и укрепляется, когда он фактически разрывает парность категорий элемента и структуры, приписывая им разнопорядковые сущности: пер­вому — субстанциональное, а второй — организующее значе­ние. Он пишет: «...под элементами следует понимать любые явления, процессы, образующие в своей совокупности данное явление, данный процесс, а также любые свойства явлений, образующие в своей совокупности некое новое свойство, и, наконец, любые отношения, образующие в своей совокупно­сти некое новое отношение»¹.

Это определение представляется неудачным, более того, ошибочным. В самом деле, если элементы — это любые яв­ления и даже любые свойства явлений, то какая же разница между элементами, явлениями и их свойствами? Каким об­разом любые явления, процессы могут в своей совокупности образовать данное (какое именно?) явление, процесс? Поче­му любые явления, процессы, их свойства и отношения име­нуются элементами? В чем назначение и специфика поня­тия элемента, обусловившая необходимость его введения в категориальный аппарат науки?

На эти вопросы отсутствуют ответы, но оставим их в сто­роне. В данном случае интересно заметить иное: автор явно стремится придать категории элемента качество субстанци­ональности и тем самым совокупность элементов отождест­вляется с категорией целого. Таким образом получается, что В. И. Свидерский не только не проводит разграничения меж­ду понятиями целого, системы и структуры (на что обраща­лось внимание ранее), но и «совокупность элементов» сво­дит к целому. Но если целое и структура тождественны, а целое есть совокупность элементов, то, следовательно, и ме­жду структурой и элементами нет различий. Но такой вы­вод, естественно, неприемлем, в том числе и для В. И. Сви- дерского, который пишет: «Говоря об элементах, мы должны подразумевать под ними не просто дробные части данного целого, а лишь такие из них, которые, вступая в определен­

¹ Свидерский В. И. Некоторые вопросы диалектики изменения и развития. С. 133.

190

Структура и элементы

ную систему отношении, непосредственно создают данное

1

целое» .

Но, во-первых, «дробные части», если они не создают це­лого, вовсе не являются его частями; во-вторых, если не «дробные части», создающие данное целое, и есть элементы, то, следовательно, нет никаких различий теперь уже между частями и элементами целого. В итоге, к сожалению, полу­чается, что ни одна из рассматриваемых автором категорий ничем не отличается от любой другой и в силу этого не мо­жет быть использована, в частности, при анализе правовых явлений и процессов.

В этой связи следует обратить внимание на следующее. В философской литературе все настойчивее выдвигается мысль о многоплановости категорий диалектики, и особен­но категории структуры². Безусловно, эта мысль имеет под собой серьезные основания, поскольку отражает не только всеобщность, но и гибкость диалектических понятий. Одна­ко иногда эта многоплановость трактуется так широко, что теряется специфика той или иной категории, ее использова­ние выходит за рамки ее применимости, смешивается с другими категориями и в итоге лишается познавательного значения. Именно это произошло с пониманием и исполь­зованием категории структуры. Например, Р. А. Зобов рас­сматривает структуру как материализованную связь между образующими ее компонентами, как закон, способ, характер связи их между собой и, наконец, как результат их взаимо­действия, образующего «новые стороны и свойства» струк- туры³. Но, во-первых, понимание структуры как материали­зованной связи между образующими ее компонентами исключает возможность отличить ее от системы. Во-вторых,

¹ Там же.

² См., например: Миносян А. Категория содержания и формы. Ростов, 1962. Гл. 2.

³ См.: Зобов Р. А. Некоторые аспекты категорий отношения, целого, струк­туры, функций и их значение для научного исследования//Некоторые во­просы методологии научного исследования. Вып. 2. Л., 1968.

191

Методологические функции философии права

структура, как было показано ранее, вовсе не всегда харак­теризуется закономерностью связи частей целого. Таким ка­чеством обладает отнюдь не любая структура, а лишь струк­тура системного целостного образования (так сказать, «системная структура»). И в-третьих, сама по себе структу­ра, будучи внутренней формой, не может лишь в результате взаимодействия ее элементов создать свои «новые стороны и свойства», поскольку они образуются в зависимости от дви­жения, изменения и развития самого целого (и прежде все­го системного целого).

В итоге рассмотрения данного вопроса представляется уместным привести высказывания М. Розенталя и Э. Иль­енкова о «структурализме» или «структурно-функциональ­ном анализе», которые полезны для правоведческих иссле­дований и с которыми мы полностью солидаризируемся. «Ссылаясь на определенные достижения, — пишут они, — полученные на основе применения структурно-функцио­нальных методов в некоторых науках (лингвистика, биоло­гия и др.), некоторые философы решили распространить этот метод на все области человеческого знания, включая даже диалектику, которую они пытаются "структурали- зовать"». И далее: «"Структура" — категория не новая. Уточнить это понятие, поставив его в связь с другими ка­тегориями диалектики, то есть определить его именно как "ступеньку", как "узловую точку" познания, дело, несомненно, полезное и важное. Но менять всю последо­вательность научных понятий материалистической диалек­тики, всю систему их научных определений путем приспо­сабливания ее к частным нуждам "структурного анализа" представляется затеей весьма легкомысленной.

"Структурный метод" сознательно абстрагируется от всех фактов, связанных с историей возникновения, формирования и перспективой эволюции тех "структурных образований", о которых в данном случае идет речь. А тем самым, естест­венно, и от тех внутренне присущих им противоречий, ко­торые как раз и стимулируют рождение, формирование и в конце концов "гибель" указанных структур (то есть процесс их преобразования в более высокие и исторически поздней­шие структуры). Нетрудно представить, как будет выглядеть

192

Структура и элементы

теория материалистической диалектики, если ее перестроить по схемам и моделям структурного анализа» .

В заключение рассмотрения философской категории стру­ктуры следует отметить, что ее столь методологически важ­ное для правоведения значение менее всего привлекает вни­мание юристов-исследователей. В тех же редких случаях, когда отдельные исследователи правовых проблем касаются правовой или законодательной структуры, они менее всего озабочены пониманием и определением данного понятия², а в худшем случае лишь иллюстрируют правовым материа­лом далеко не лучшие образцы философских изысканий ка­тегории «структура» .

Выше отмечалось распространение в философской литера­туре так называемой многоплановости структуры. Та же, вы­ражаясь гегелевским языком, «дурная» многоплановость сло­жилась и в результате попытки разграничить понятия части и элемента. По данному вопросу в философской литературе вы­двинуто несколько различных мнений. Одни авторы, по су­ществу, отождествляют категории части и элемента⁴. Другие, наоборот, отрицая их тождественность, указывают, что элемент

¹ Розенталь М., Ильенков Э. Ленин и актуальные проблемы диалектиче­ской логики//Коммунист. 1969. № 12. С. 32.

² Так, в одной из книг имеется специальный, довольно обширный пара­граф, посвященный «структурированности права», в котором говорится о чем угодно (о «глубинных элементах» правовой ткани, дозволениях и за­претах, социальной ценности права, судебных решениях, «праве судей», кодификаций, юридическом режиме, публичном и частном праве, нормах права, правовом регулировании, социально-политическом и юридическом содержании права и т. д. и т. п.), но нет главного: ответа на вопрос о том, какова природа, понятие и определение правовой структуры. В тех же слу­чаях, когда автор касается структуры, то постоянно смешивает ее с сис­темой или отождествляет их (см.: Алексеев С. С. Теория права. М., 1995. С. 187-201).

³ Подробнее об этом см. гл. 12 наст. изд.

⁴ Например, А. Г. Спиркин пишет: «Элемент — это минимальная единица в составе данного целого, выполняющая в нем определенную функцию»; «ка­тегория части выражает предмет не сам по себе, не как таковой, а лишь в его отношении к тому, составным компонентом чего он является, во что он входит...» (Спиркин А. Г. Курс марксистской философии. М., 1965. С. 161).

13 Зак. № 2838 Керимов

193

Методологические функции философии права

обозначает только предметы, явления и процессы, находящие­ся в соответствующей взаимосвязи, образующейся в рамках оп­ределенной структуры целого, в то время как часть может су­ществовать в определенном сочетании между собой в рамках целого, а также и до этого сочетания. Та или иная часть пре­вращается в элемент лишь после ее вступления в определен­ное сочетание, образующее целое, и после определенного из­менения под воздействием этого сочетания. До этого часть не является элементом¹. Третьи считают, что элементом являет­ся все, что указывает, из чего состоит целое, что относится к компонентам, его составляющим, безотносительно к тому, от­ражают они специфику данного целого или нет. Но частью является не всякий компонент, а лишь такой, который наде­лен специфическими особенностями целого, непосредственно выполняет функции, характерные только для данного цело- го². Четвертые полагают, что часть шире элемента, посколь­ку частями целого являются не только элементы, находящи­еся между собой в известной взаимосвязи, но и сами взаимосвязи между элементами, т. е. структура. Если элемен­ты, обладая определенной самостоятельностью и качественной обособленностью, отличаются от связи, в которой они состо­ят между собой, то специфическое содержание частей выяв­ляется не в соотношении со связью, существующей между ни­ми, а в соотношении с целым. Поэтому они не могут противопоставляться связям, составляющим структуру цело­го, ибо последние сами являются частями целого³. Наконец, пятые исходят из того, что понятие элемента более глубоко, чем понятие части, хотя они оба характеризуют предмет со сто­роны его составных компонентов. Элементы — это те же ча­сти, но наиболее существенные части и в наибольшей степе­ни отражающие связи и отношения, специфичные для

¹ См., например: Вальт Л. О. Соотношение структуры и элементов//Во- просы философии. 1963. № 5. С. 45—46.

² См., например: Югай Г. А. Диалектика части и целого. Алма-Ата, 1965. С. 93.

³ См., например: Шептулин А. П. Система категорий диалектики. М., 1967. С. 284-287.

194

Структура и элементы

предметов как целостного образования. Поэтому отличитель­ной особенностью элементов является то, что они обладают вполне определенными свойствами, не изменяющимися в пре­делах исследуемого отношения. Элемент — более богатое и конкретное понятие, определение которого сохраняет особен­ности содержания, выражаемого категорией части, и включа­ет также и новые признаки, позволяющие относить их к наи­более важным, существенным частям системы¹.

К сожалению, ни одна из приведенных точек зрения не­применима к анализу правовых явлений, процессов и уже в силу этого не может претендовать на всеобщее отражение дей­ствительного соотношения категорий части и элемента. В пер­вую очередь следует отметить, что если бы категории части и элемента совпадали, то не было бы смысла хотя бы одну из них вводить в научный оборот. Но в том-то и дело, что и кате­гория части, и категория элемента выполняют определенные, но не тождественные гносеологические функции. И прежде чем вскрыть своеобразие каждой из этих функций, необходи­мо выяснить различие между указанными категориями.

Нельзя представлять себе дело так, будто часть может быть частью до вступления в состав целого. Самостоятельное су­ществование части превращает ее в отдельное, лишая при этом специфических особенностей как компонента целого. Конеч­но, с универсальных позиций любое относительно самосто­ятельное явление есть часть какого-то целого, которое, в свою, очередь является частью еще более объемного целого, и т. д. Но специфика категории части в том именно и состоит, что она является таким компонентом целого, вне которого эта специфика исчезает. Нет, например, сомнения в том, что лю­бая отрасль права является частью соответствующей системы права, но это вовсе не исключает ее относительного, в извест­ной мере обособленного и специфического существования и функционирования. В противном случае не было бы основа­ний для выделения определенных правовых норм и институ­тов в самостоятельную отрасль права. Следовательно, по этой

¹ См., например: Кураев В. И. Содержание и форма//Категория диалек­тики как ступени познания. М., 1971. С. 222—224.

13*

195

Методологические функции философии права

линии исключается возможность провести разграничение между частью и элементом, которое также имеет смысл лишь как компонент определенной структуры.

Неверно также и представление, будто элемент лишен каче­ственной характеристики целого или структуры, в состав ко­торых он входит или составным компонентом которых являет­ся. Если бы тот или иной элемент не играл определенной роли в соответствующей структуре, он лишился бы качества элемен­та, превратившись в механическую приставку или дополнение к этой структуре. Специфика элемента в том и состоит, что он является необходимым атрибутом структуры. Без элемен­тов нет структуры, равно как и без структуры нет элементов. Так, необходимыми элементами правового отношения явля­ются субъект, объект, правомочие и юридическая обязанность, без определенной связи между которыми нет и самого право­отношения. С другой стороны, трудно отрицать, например, за преамбулой законов значение части данного нормативного ак­та, хотя и не во всех случаях она является обязательной и тем более не играет непосредственно регулирующей роли норма­тивного акта, в состав которого входит. Следовательно, и по этой линии нельзя провести разграничение между категория­ми элемента и части, которая отнюдь не всегда непосредст­венно выполняет функции, характерные для целого.

Не следует соглашаться и с мнением, разграничивающим элементы и части по их связям между собой и с целым, когда первые характеризуются самостоятельностью, качественной обособленностью и независимостью, а вторые выявляются лишь в соотношении с целым. Во-первых, элементы сущест­вуют лишь как элементы структуры, подобно частям, име­ющим смысл только как части целого. Во-вторых, элементы обретают качественную особенность не сами по себе, а при наличии определенных связей между собой и целиком со стру­ктурой, точно так же как и специфика частей определяется не только ими самими, но и связями их между собой и це­лым. При рассмотрении, например, любой правовой нормы со стороны ее элементов и структуры или со стороны ее ча­стей и целого легко обнаруживается, что она обязательно со­стоит из тех элементов, или частей, связь между которыми характеризует ее специфически необходимую структуру и це­

196

Структура и элементы

лостность, в свою очередь влияющие как на сами элементы и части ее, так и на их связи между собой. Следовательно, и здесь мы лишены возможности провести линию разграниче­ния между категориями элемента и части. Более того, послед­няя из критикуемых точек зрения допускает полное смеше­ние понятий. Структура целого не может быть лишь его отдельной частью хотя бы уже потому, что является внутрен­ней формой объединения всех частей целого.

Наконец, едва ли можно считать оправданной точку зре­ния, согласно которой различие между элементом и частью со­стоит в том, что первый является не всякой, а лишь сущест­венной частью. Такая характеристика произвольна хотя бы уже потому, что, поменяв местами часть и элемент, можно утвер­ждать прямо противоположное, а именно: частью является не всякий, а лишь существенный элемент. Но дело не в этом. Подобное толкование понятия «элемент» не имеет сколько- нибудь рационального смысла, ибо можно было бы вместо по­нятия элемента пользоваться простым обозначением: основ­ная, главная или существенная часть. Между тем думается, что введение в научный оборот наряду с категорией части также и категории элемента имеет более глубокий смысл.

В чем же в таком случае состоит действительное различие между интересующими нас в данном случае категориями в их применении к исследованию правовых объектов, явлений и процессов?

Если целое является категорией прежде всего субстанцио­нального, содержательного порядка, то, естественно, и час­ти целого суть субстанциональные, содержательные его ком­поненты. Если, далее, структура есть не что иное, как внутренняя форма целого, то, следовательно, и ее элементы являются моментами, связями, «блоками» организационно­го устройства этого целого.

Как же структурно организованы ее элементы? Во-первых, все части структурно заключены в одно целое, что является вполне целесообразным, поскольку каждая из них и все вме­сте участвуют в регулировании соответствующих отношений. Во-вторых, части целого связаны между собой в структурно- логической последовательности, что обеспечивает эффектив­ность правового регулирования.

197

Методологические функции философии права

Таково рассудочное разграничение категорий части и эле­мента. В действительности же они сливаются, удваиваясь лишь при их понятийном анализе. Элемент — это та же часть целого, рассматриваемая с точки зрения ее связи с другими частями данного целого и с самим целым. Поэтому элемент, будучи частью определенного целого, вместе с тем только к ней не сводится, поскольку представляет собой не «чистую», изолированную часть, а рассматривается в комплексе ее свя­зей с другими частями целого и с самим целым. Следователь­но, элемент можно характеризовать как своеобразный «блок», связывающий одну из частей целого с другими его частями, равно как и с самим целым. Система элементов це­лого и образует структурную связь компонентов данного це­лого, без которой целое распалось бы на части и перестало существовать как целое¹. Иначе говоря, элемент — характе­ристика части со стороны того его свойства, которое превра­щает различные части в единое структурное целое. Это свойство частей как элементов проявляется по-разному: в системном целом оно выступает в качестве наиболее силь­ного средства органической связи его частей; в суммативном целом это качество выражено слабо — части данного цело­го легко отделимы друг от друга.

Суммативная связь отличается от синтетической не толь­ко тем, что ни один из взаимодействующих ее элементов не приобретает качественно новых свойств, но также и тем, что часть может легко выйти из состава целого, существенно не нарушая его структурности. Степень устойчивости структу­ры зависит от характера самого правового целого: в отличие от суммативного системное правовое образование значитель­но глубже, «строже» организует внутренние связи и взаимо­зависимости своих частей. Тем самым структура правового

¹ Эту же мысль выразил В. А. Звегинцев: «Каждый элемент структуры, сам по себе автономный, будучи изолирован от структуры и рассмотрен вне внут­ренних связей, существующих в ней, лишается тех качеств, которые при­дает ему его место в данной структуре, почему изолированное его изучение не дает правильного представления о его действительной природе. Входя в состав структуры, всякий элемент приобретает, таким образом, "качество структурности"» (Звегинцев В. А. Очерки по общему языкознанию. М., 1962. С. 66).

198

Структура и элементы

образования приобретает устойчивость, стабильность, «креп­че» цементирует части в органическое внутреннее единство. Наконец, суммативная структура может характеризоваться как единством однотипного содержания элементов, так и единством разнотипных содержаний элементов. Кроме того, это единство отнюдь не внутреннее, а лишь внешнее, но де­ло не только в этом. В многочисленных переплетениях яв­лений правовой действительности обнаруживается богатое разнообразие структур, среди которых можно выделить объ­ективные и субъективные, общие и частные (локальные), сложные и простые, относительно устойчивые и изменчивые, динамические и статические и т. д. Так, структура систем­ного целого (например, системы отраслей права) объектив­на, сложна и относительно устойчива в противоположность структуре суммативного целого (например, систематики от­расли действующего законодательства), которая субъектив­на, относительно проста и изменчива.

Более углубленный анализ правовой структуры обнаружи­вает необходимость различать внутреннюю и внешнюю струк­туру правовых явлений. Внутреннюю структуру составляет оп­ределенная связь частей единого целостного правового образования, а внешнюю — определенная связь целостного правового образования с другими правовыми явлениями. Вну­тренняя структура, например, правовой нормы образуется из определенной связи между ее частями — гипотезой, диспо­зицией и санкцией, а внешняя — из определенной связи меж­ду данной правовой нормой и другими правовыми нормами, входящими в состав единого правового института. В свою очередь внутренней структурой института является опреде­ленная связь между его компонентами — правовыми норма­ми, а внешней — определенная связь данного института пра­ва с другими институтами права, входящими в состав единой отрасли права. Наконец, внутренней структурой отрасли пра­ва является определенная связь между его компонентами — институтами права, а внешней — определенная связь с дру­гими отраслями права, входящими в состав единой системы права того или иного исторического типа.

Все эти многочисленные правовые структуры находятся ме­жду собой в разнообразных сочетаниях, отношениях, коорди­

199

Методологические функции философии права

нации и субординации, образуя тем самым (подобно систем­ным образованиям) целостные многоструктурные правовые об­разования различных уровней (например, структуры нормы, института, отрасли, системы права), сложный комплекс струк­тур правового целого. Так, например, в структуру норматив­ного акта включаются структуры норм права и статей норма­тивного акта, имеющих различную природу и характер. В свою очередь структура нормативного акта определенном образом вплетается в структуру соответствующей отрасли действующе­го законодательства, а иногда — нескольких отраслей. Вместе с тем структуры отраслей законодательства оказывают извест­ное влияние друг на друга, на становление и развитие струк­туры соответствующих отраслей права и структуру системы права в целом, а равно и наоборот. Взаимное проникновение, воздействие, влияние друг на друга структур различной при­роды и характера, возникновение в результате этого общих, интегральных, фундаментальных структур обусловливают не­обходимость обнаружения в данных конкретно-исторических условиях оптимальных структур не только для отдельных пра­вовых явлений, но и для структуры права в целом, законода­тельства в целом.

Изложенное свидетельствует о том, что структурный под­ход к анализу правовых явлений и процессов имеет важное и многостороннее как теоретическое, так и практическое зна­чение. Структурная упорядоченность действующего законо­дательства позволяет привести его к строгому целостному единству, внутренней и внешней согласованности, логиче­ской последовательности связей между его частями и к их гармоничному развитию и т. д. Это, в свою очередь, способ­ствует дальнейшему укреплению законности и упрочению правопорядка во всех сферах жизнедеятельности общества. Этот вывод будет подтвержден последующими размышлени­ями и объективными данными.