Бергер п., Хантингтон с.

Книга «Многоликая глобализация» представляет собой результат комплексного исследования процесса глобализации культуры в десяти странах, проводившегося усилиями международной команды специалистов под патронажем Института по изучению экономической культуры (Institute for Study of Economic Culture – ISEC) при Бостонском университете. Вся работа велась под руководством двух редакторов книги – Питера Л. Бергера (социолога, директора ISEC, род. в 1929 г.) и Сэмюеля П. Хантингтона (политолога, профессора Гарвардского университета, род. в 1927 г.).

В своей работе авторы раскрывают социокультурную динамику глобализационных процессов на богатом эмпирическом материале, анализируют генезис глобальной культуры и ее взаимодействие с локальными культурами, а также рассматривают существующие альтернативные проекты в культурной сфере. За отправную точку исследования были приняты представления Бергера о культурной глобализации, которые, по его же словам, имеют много общего с концепцией «вызовов и ответов» А. Тойнби. «Вызов» должен исходить из зарождающейся глобальной культуры – по своему происхождению американской – и распространяться во всем остальном мире на уровне, как элит, так и широких масс. «Ответ» со стороны обществ, которым был брошен «вызов», оценивался по шкале «принятие» и «отрицание» с промежуточными градациями, «сосуществование» и «синтез». Понятие «культура» исследователями понимается как верования, ценности и образ жизни обыкновенных людей в их повседневном существовании.

Питер Бергер, при анализе структуры глобальной культуры отмечает, что она имеет средства распространения, рассчитанные как на представителей элиты, так и на широкие слои населения.

<…> Самым важным средством для элиты является, так называемая, «давосская культура» – международная культура ведущих деловых и политических кругов мира. <…> Ее основной двигатель – международный бизнес, который также управляет экономической и технологической глобализацией. Однако было бы ошибкой думать, что это культура только тех немногих, кого приглашают в Давос; есть еще миллионы таких, кто хотел бы туда попасть. В мире существует целая сеть сообществ честолюбивых молодых людей, занимающихся бизнесов и другими видами деятельности, бегло говорят по-английски, соответствующим образом одеваются, работают и развлекаются, а в какой-то степени и мыслят по-английски – и надеются, что когда-нибудь и они будут участниками элитных саммитов. При этом не следует предполагать, что эта внешняя оболочка охватывает все стороны их жизни. Многие способны одновременно существовать в двух разных мирах: хотят не остаться в стороне от глобальной деловой культуры, а в личной жизни ориентируются на совершенно иные культурные ценности. <…>

<…> Существует еще один элитный сектор зарождающейся глобальной культуры, иногда сливающийся с деловой культурой, иногда вступающий с ней в напряженные отношения. Это – глобализация западной интеллигенции или, по-другому, клубная культура интеллектуалов. Она распространяется разными средствами: академическими структурами, фондами, неправительственными организациями, некоторыми правительственными и межправительственными учреждениями. Эта культура ищет и активно создает рынки по всему миру, но ее продукции совсем не та, что предлагают ТНК: это идеи и правила поведения, выработанные западными, главным образом американскими интеллектуалами, такие как учение о правах человека, концепции феминизма, защиты окружающей среды и мультикультурализма, а также представления о политике и образе жизни, в которых воплощаются эти идеологические построения. Поскольку интеллектуальная культура по определению носит гораздо более идеологический характер, чем прагматический деловой мир, цена за вход в «клуб культуры интеллектуалов» выше в плане ее влияния на личную жизнь. <…>

<…> Давосская культура и «клубная культура интеллектуалов» имеют составляющие метрополию центры и «периферию», зависящую от этих центров. Но центры первой культуры сегодня не располагаются исключительно на Западе. Есть такие мощные центры, как Токио, Гонконг и Сингапур. Шанхай и Бомбей, вероятно, вскоре дополнят этот список. Однако же центры глобализированной интеллигенции находятся почти исключительно в Америке. Но как бы то ни было господствующее положение США, с отдельными оговорками, не вызывает никакого сомнения. <…>

<…> Однако гораздо более наглядно зарождающаяся глобальная культура проявляется в средствах распространения культуры массовой, которую тиражируют коммерческие предприятия всех видов (такие как Adidas, McDonalds, Disney, MTV и т.п.). Хотя контроль над этими предприятиями осуществляется элитами, массовая культура проникает в широкие слои населения во всем мире. <…> Разумеется, большая часть массовой культуры носит поверхностный характер – в том смысле, что не оказывает серьезного влияния на взгляды и поведение людей. Человек может носить джинсы и спортивную обувь, есть гамбургеры и т.п. и при этом целиком оставаться в рамках той или иной традиционной культуры. <…>

<…> И, наконец, последнее средство распространения глобальной культуры – это массовые движения того или иного типа. Иногда западные спонсоры оказываются не в состоянии организовать по-настоящему массовые движения; в таких случаях местные активисты образуют «компрадорский класс», состоящий на службе у представителей «метрополии». <…>

<…> Между различными сферами культурной глобализации на уровне элит и широких масс существуют как противоречия, так и совпадения. Так индивидуализация рассматривается в качестве аспекта, присутствующего во всех этих сферах. Она должна рассматриваться как социально-психологический процесс, проявляющийся в поведении и сознании людей независимо от идей, которые могут быть у них по этому поводу. <…>

Анализируя возможные формы реакции различных народов на глобальную культуру, Бергер приходит к выводу, что такая форма как локализация, существенно отличающаяся и от принятия, и от непринятия, является наиболее распространенной.

<…> Локализация представляет собой намеренные попытки синтеза иностранных и местных культурных особенностей, т.е. когда глобальная культура принимается, но с существенными местными видоизменениями. Кроме этого, существует такое явление, как альтернативные глобализации, т.е. глобальные культурные движения, возникающие за пределами Запада и оказывающие на него сильное влияние. Наличие альтернативных моделей глобализации важно не только потому, что корректируется представление, согласно которому другие культуры просто реагируют на влияние культурной глобализации, исходящее с Запада и из Америки, но и потому, что подразумевается: к модернизации может вести не одна дорога, а несколько. Альтернативные глобализации означают возможность существования альтернативных моделей современности. <…>

<…> Эти процессы также происходят на уровне элит и широких масс. В среде элиты появились и светские, и религиозные движения альтернативной глобализации. Хорошим примером религиозного движения служит организация Опус Деи, возможно, самая влиятельная на сегодня организация в католическом мире. <…> Эта организация возникла в Испании, но сейчас наибольшим влиянием пользуется в Латинской Америке, на Филиппинах и в других католических странах. Она проповедует воинственный консерватизм в богословии и морали, но при этом занимает весьма благожелательную позицию по отношению к современному глобальному капитализму. <…> Опус Деи предлагает нечто большее, чем интеллектуальное примирение с социальными изменениями. Налицо сознательное стремление создать альтернативную современность – демократическую и в то же время полностью преданную католическим религиозным и моральным традициям. <…>

<…> Индия породила множество чрезвычайно влиятельных религиозных движений, распространяющихся среди широких народных масс, и иногда достигающих более высоких социальных слоев. Например, движение Саи Баба, объединяющее тех, кто верит в существование сверхъестественных сил, представляет собой явную альтернативу современному научному мировоззрению. <…> Такой же успех на Западе имело множество буддистских движений типа Сока Гаккаи, пришедшего из Японии. <…>

<…> Исламские движения в Турции и во всем остальном мусульманском мире очевидным образом предполагают альтернативную модель современности, т.е. не отказ от модернизации вообще в стиле «Талибана», а скорее стремление строить современное общество, которое экономически и политически участвует в глобальной системе, но в то же время вдохновляется обладающей собственным самосознанием исламской культурой. <…> Наиболее существенное культурное воздействие на Запад Азия оказывает не через организованные религиозные движения, а в форме так называемой культуры New Age. <…> Ее влияние на миллионы людей в странах Запада проявляется как на уровне представлений (перевоплощение, карма, мистические связи между индивидом и природой), так и на уровне поведения (медитация, йога, боевые искусства, нетрадиционная медицина и т.д.). <…>

<…> Картина реакций на глобальную культуру усложняется субглобализациями, т.е. движениями, имеющими региональный, чем глобальный размах, но, тем не менее, способствующих сближению обществ, с которыми они сталкиваются вместе с зарождающейся глобальной культурой. Примером этого служит «Европеизация» – влияние капиталистических стран Европы на государства из бывшего социалистического лагеря. Например, немецкое и австрийское влияние на Венгрию, скандинавское влияние на Прибалтику. <…> [1]

Авторы в своей работе иллюстрируют многообразие форм реакций на глобальную культуру примерами исследованных стран. В качестве альтернативных моделей современности рассматриваются Китай, Тайвань, Япония и Индия; примерами региональной субглобализации служат Германия и Венгрия; особенности культурной глобализации на периферии изучены на опыте ЮАР, Чили и Турции.

Китай. <…> К концу 90-х годов в Китае отчетливо проявлялись четыре движущие силы глобализации: деловая элита, клуб интеллектуалов, массовая культура и общественные движения, хотя их влияние на социальную жизнь различается и по степени, и по характеру. <…>

<…> Своеобразие китайской деловой культуры возникает в связи с появлением разнообразных форм собственности и частично рыночной экономики в течение переходного периода социализма. В соответствии со своим типом компания имеет различную степень доступа служащих к внешнему миру, разную деловую этику, различающиеся ценности и шаблоны поведения. Ведущие менеджеры совместных и иностранных предприятий ориентированы на Запад в большей степени, чем их коллеги из государственных компаний; многие из них получили степень магистра в области администрирования и другие ученые степени за границей. Эти люди продвигают на рабочем месте западную культуру, например, в плане системы административного управления или взаимодействия и навыков общения. При этом в частной жизни многие представители этой элиты остаются довольно традиционными, особенно в том, что касается отношений между полами, воспитания детей и общения с другими людьми. Сами себя они относят к новому типу – «конфуцианского торговца», некоторые из них выступают категорически против того, чтобы полностью перенимать «внешние стороны западной культуры», как это делают их младшие коллеги. Главные причины этого стали уникальные условия для бизнеса, созданные в Китае. Несмотря на два десятилетия рыночных реформ, китайский рынок остается системой, развивающейся по двум параллельным траекториям, в которой государство контролирует стратегические рыночные ресурсы, владеет большинством крупных предприятий и может в значительной мере предопределять судьбу частных компаний посредством реализации определенной политики. Условием делового успеха в большинстве случаев становятся личные связи с главами соответствующих правительственных учреждений. Поэтому только что возникший средний класс предпринимателей рассчитывает на поддержку как властей вообще, так и отдельных ее представителей. Кроме того, в деловом мире крайне важны и сети личных связей, основанные на родственных и дружеских отношениях. Таким образом, одной из главных причин нежелания китайской деловой элиты вестернизироваться является то, что китайские методы ведения дел помогают им выжить и преуспеть в Китае. <…>

<…> Однако все вышесказанное не относится к интеллигенции и исследователям в сфере социальных и гуманитарных наук, решившим, что их путь к успеху – это заимствование западных теорий и методов исследования. Лучшая стратегия для интеллигенции, не бросающей открытого вызова партии власти, но стремящейся к более глубокому интеллектуальному развитию и большей свободе, – уход от марксистской теории и построение иных теоретических систем. Это означает заимствование западных теорий и использование их для критики современного общества. <…>

<…> Еще один фактор, способствующей глобализации среди интеллигенции, заключается в финансовой поддержке. Поскольку исследования в области социальных и гуманитарных наук финансируются только государством, которое дает деньги лишь на политически корректные проекты, множество независимых и свободомыслящих ученых вынуждены искать поддержку у зарубежных исследовательских центров, сотрудничая с иностранными учеными или напрямую обращаясь в иностранные фонды. За рубежом, как замечают многие китайские ученые, финансовая поддержка также оказывается далеко не всем. Чтобы успешно конкурировать за предоставление гранта, исследователи должны разрабатывать свои проекты, придерживаясь западных академических норм, и проводить исследования в соответствии с интересами финансирующих организаций. В результате китайские исследователи превращаются в научное сообщество западного типа и в теоретическом, и в методологическом отношении. <…>

<…> В сфере массовой культуры в Китае примечательные некоторые новые достижения. Во-первых, потребительство служит теперь для массовой культуры идеологическим фоном, а массовая культура в свою очередь поощряет массовое потребление. С начала 90-х годов потребительство стало в китайском обществе новой культурной идеологией, незаметно подменяя и марксистскую идеологию, и традиционные китайские ценности. Новые гедонистические ценности и стремление к материальным благам ясно выражены в комедийных телесериалах, поп-музыке, кино и другой продукции СМИ, поощряющей людей потреблять все больше и больше. Это изменение способствовало дальнейшему развитию массовой культуры. <…>

<…> Во-вторых, быстрое развитие массовой культуры должно в какой-то степени помочь формированию нового типа социального пространства, высококоммерциализированного, но находящегося при этом за рамками государственного контроля и управления. Это означает быстрый рост частного издательского бизнеса, неофициальных периодических изданий и газет, финансируемых частным кинофильмов и телесериалов. <…>

<…> В-третьих, влияние Запада – не единственный фактор глобализации в сфере массовой культуры. Телесериалы и поп-музыка, например, находятся под влиянием, прежде всего, Гонконга, Тайваня, Сингапура и Японии. Легкое содержание, возможность отвлечься от действительности и китайский язык делают эту массовую культуру доступной огромному большинству китайских зрителей в противоположность западной массовой культуре, которая должна быть еще адаптирована. <…>

<…> Четвертый сектор глобальной культуры, социальные движения вообще и религиозные в частности – та область, которая находится под наблюдением партийной власти, поскольку они могут превратиться в оппозиционную силу. <…>

В данном контексте авторы анализируют деятельность трех светских социальных движений: движение в защиту прав потребителей, движение в защиту окружающей среды и феминизм, которые тем или иным образом связаны с процессом глобализации.

<…> Если движение в защиту прав потребителей имеет к влиянию извне лишь косвенное отношение, в плане заимствования некоторых идей и взглядов, то движение в защиту окружающей среды было в Китае взлелеяно и в какой-то степени даже руководимо множеством глобальных факторов, начиная с частных фондов и кончая ООН. Кроме того, вследствие твердой уверенности во внешней поддержке китайские организации по защите окружающей среды представляются более независимыми от правительственного контроля. Они регулярно получают отчисления от иностранных фондов, а их лидеры совершают частые поездки за границу. <…>

<…> Третье светское движение, феминизм, в Китае пока еще не вышло за пределы небольшого круга ученых, журналистов, художников и прочих представителей культурной элиты. Китайские ученые-феминистки стараются отгородиться от исследований чисто женского вопроса, указывая, что видят в феминизме нечто иное, чем эмансипацию женщин. Они считают, что Всемирная женская конференция ООН, которая проходила в Пекине в 1995 году, познакомила Китай с подлинным мировоззрением феминизма. Партия власти очень тогда хотела, чтобы эта конференция проходила именно в Китае, поскольку стремилась восстановить имидж открытой, ориентированной на реформы страны после инцидента на площади Тяньаньмынь. <…> В результате она примирилась с целым набором понятий западного феминистского дискурса, таких как гендерная теория и гендерные исследования. Признание партией власти гендерной теории, по мнению ученых-феминисток, привело к настоящему перевороту в Китае как в сфере традиционных женских исследований, так и в феминистском движении, поскольку тем самым феминистским теориям предоставляется законный статус и открываются новые перспективы развития данного движения. <…>

<…> В целом к концу 90-х годов присутствие западной культуры в Китае стало очевидным, хотя ее влияние на национальную культуру проявилось по-разному в зависимости от пола, группы и социальной среды. Тенденция к вестернизации ясно выразилась в таких изменениях повседневной жизни, как растущая тяга к романтической любви и сексуальной свободе, увеличение числа разводов и появление неполных семей, триумф потребительства и товарного фетишизма, стремление получить ученую степень бакалавра и овладеть английский языком, популярность американских сетей быстрого питания и пр. Но при этом импортированная культура чаще всего претерпевает в Китае трансформацию и локализуется. Локализация иностранной культуры – это ключ к пониманию нынешней культурной глобализации в Китае, поскольку большинство китайцев заняли активную и положительную позицию по отношению к импортированной иностранной культуре. Многие интеллектуалы, представители деловой элиты и профессионалы позитивно восприняли западные культурные ценности и культурные объекты. Они чувствуют, что имеют право претендовать на локализованную иностранную культуру как на свою собственную или как на часть появляющейся глобальной культуры, к которой они тоже имеют определенное отношение. <…>

<…> Культурная глобализация в Китае имеет ряд особенностей: во-первых, глобализация переосмыслена как неотъемлемая часть усилий, направленных модернизацию, как важная составляющая цели, которую ставит перед собой партийное государство. Во-вторых, большая часть культурной элиты выступает за усиление процесса глобализации и служит основным проводником влияния западной культуры и ее локализации. В-третьих, китайское партийное государство играет роль активного лидера почти во всех аспектах глобализации, благодаря чему надеется сохранить свои авторитет и власть. В-четвертых, народные массы также проявили сильное стремление воспринимать, адаптировать к местным условиям и постепенно усваивать элементы импортированной иностранной культуры. <…>

<…> Все эти особенности указывают на то, что западная парадигма, представляющая глобально-локальные взаимодействия в виде «вызова и ответа», не обладает универсальной значимостью. Китайский случай демонстрирует новый тип культурной глобализации: управляемый процесс, в котором государство играет ведущую роль, а элита и народные массы действуют сообща, чтобы заявить свои права на зарождающуюся глобальную культуру. <…> [2]

Германия. <…> Иностранцы часто бывают поражены тем, до какой степени Германия своей политической, экономической и социальной культурой напоминает США. Многим кажется, что Германия, больше чем любое другое западное государство, находится в авангарде зарождающегося глобального порядка. Однако местные и региональные особенности, реликты прежних крошечных государств и в равной степени часть современной немецкой федеральной системы изменяют свой облик под непосредственным воздействием элементов глобальной культуры или в результате борьбы с ними. В этом отношении в Германии, как почти во всех странах ЕС, наблюдается тенденция к регионализации, хотя и не столь сильная, как во Франции, Испании или Великобритании. <…>

<…> В современных общественных дискуссиях относительно будущего Германии преобладают два взаимосвязанных комплекса проблем. В первый комплекс входят проблемы, касающиеся всего общества и связанные с поисками такой культурной идентичности, которая не растворялась бы без остатка в однородной массе глобализма, хотя многие немцы в своей повседневной жизни стоят на позициях мультикультурализма. Второй комплекс затрагивает такие проблемы, как дальнейшее расширение прав человека и гарантии их соблюдения; развитие свободного рынка с социальной ответственностью и контроль над ним; разработка механизмов ответственного отношения к окружающей среде; содействие корректным с этической точки зрения технологическим инновациям. <…>

Чтобы очертить контуры глобализации более точно авторами были сформированы три исследовательские группы. Перед первой группой стояла задача выявить наличие давосской культуры и дать ее описание. Второй группе предстояло заняться проблемами немецкой интеллектуальной элиты, т.е. установить, как она относится к традициям, современным перспективам и каковы ее взгляды на будущее. Третья должна была сосредоточиться на появлении форм культурного самосознания в повседневной жизни Германии и ее СМИ.

<…> Чрезвычайная глобализация бизнеса привела к появлению в среде менеджеров и предпринимателей особого коммуникативного мира. Независимого от того, американского происхождения менеджеры или немецкого, они объединены совершенно особым пониманием содержания предпринимательской деятельности в глобальном контексте. По всей вероятности, теперь это можно сказать о ведущих менеджерах всего мира. <…> Использование английского языка, главным образом его американской версии, свойственно всему глобальному коммуникативному миру, а, следовательно, и Германии. Помимо широко использования английского языка для немецких деловых кругов характерно новое понимание предпринимательской деятельности, которое подразумевает, что старые стратегии были заменены стилем мышления, требующим от предпринимателей попыток использовать ресурсы для открытия новых сфер бизнеса. Теперь акцент делается на необходимость ориентироваться на такие цели, которые позволяют расширить уже существующие и эффективно функционирующие предприятия. Прежде всего, речь идет о повсеместном применении маркетинговых и PR технологий, а также достижений в сфере менеджмента, которые носят универсальный характер для деловых кругов всего мира. <…>

Несмотря на то, что авторы прямо не говорят об уровне формирования давосской культуры, исходя из их рассуждений, можно сделать вывод, что она в Германии вполне сложилась.

Касательно культурной глобализации на уровне интеллектуалов авторы замечают, что <…> внимательно изучив программы важнейших немецких политических партий, можно понять, что в основе немецкого подхода к глобализации лежат бережное отношение к окружающей среде, соблюдение прав человека, акцент на социальную ответственность свободной торговли и этическая оценка технического прогресса. <…>

<…> Представители немецкой культурной элиты считают, что европейцы придерживаются подхода к глобализации, который отличается от американского. Американский подход все еще пользуется уважением и считается столь же ценным, но имперские претензии американцев и преследование ими своих политических и экономических интересов представляются чрезмерными. Представители немецкой культуры видят себя носителями и национальной, и европейской культуры. Они сотрудничают со своими коллегами из Англии, Франции, Италии и стран Бенилюкса и стремятся дать всем понять, что Европа как некое единое целое предлагает лучший проект культурной глобализации. Новую европеизированную универсалистскую программу прогрессивного модернизма во многом помогла разработать новая немецкая интеллектуальная и культурная элита. <…>

Суть этой программы авторы рассматривают на примере идеологической основы деятельности немецких общественных движений.

<…> В последние десятилетия они претерпели определенные изменения, в результате чего они перестали представлять интересы отдельных групп и стали защищать некие переплетающиеся цели и универсалистские (глобальные) идеи. Вначале они делали акцент на соблюдение и уважение основных прав личности на национальном уровне или на уровне «просвещенных» космополитов; позже – на универсальную и, очевидно, самодостаточную главную ценность современных «западных» индустриальных обществ, каковой является самостоятельный, независимый, «свободный» индивид, живущий в гармонии с самим собой и природой. <…> Такая программа окажется, несомненно, наименьшим, но зато в духовном плане самым общим знаменателем для всех социальных движений современной Германии. <…>

<…> Немецкие интеллектуалы полагают, что они представляют глобальные ценности. Они считают себя частью демократического экономического строя и сторонниками этических норм, которые, в конце концов, получат признание во всем мире и будут определять собой глобальную культуру. <…> С точки зрения культуры общественно-политический строй Германии можно представить как брак между давосской и интеллектуальной культурами, правда, «супруги» могут иногда друг с другом спорить. <…>

<…> Существенным признаком массовой культуры в Германии является то, что благодаря СМИ сегодня можно внезапно оказаться в центре всеобщего внимания стало неотъемлемой частью обыденного сознания. В данном аспекте, понятие «зрелище» стало центральной категорией в жизни общества, а индивиды должны научиться играть в таком зрелище определенную роль. В этом смысле между массовой культурой, политическими презентациями или церковными праздниками не существует никаких конструктивных различий.

<…> Массовые мероприятия и свойственные им формы самовыражения - это сфера, в которой независимо от политических предпочтений и политической принадлежности образуются группы в соответствии с образом жизни. Люди, которые входят в состав той или иной группы, не выбирают подходящий для себя стиль жизни, чтобы объявить себя ее членами. Напротив, они пытаются жить в соответствии с философией, при помощи которой идентифицируют себя с другими людьми, придерживающимися того же образа жизни. Они использую обычные эстетические приемы: одежду, потребительские привычки, формы досуга, культурные предпочтения, чтобы идентифицировать себя с собственным группами и обособить от других. <…>

<…> Глобальное распространение фирменных товаров, ассоциирующихся со знаменитыми дизайнерами, изготовителями спортивной одежды, автомобилей и пр. обеспечивают средства идентификации индивидов. Локальные события становятся поводом к возникновению чувства глобальной сопричастности у тех, кто участвует в этих событиях. Традиционные границы между людьми, выражающиеся в таких понятиях, как верность партии, мировоззрение, этническое происхождение, вытесняются другими. Они не объединяют людей в пределах региональных или национальных рамок, а скорее заставляют их играть ту или иную роль в глобальном видеоклипе, являющемся характеристикой и мерой всего. <…>

<…> Принцип, в соответствии с которым, если СМИ вас не показывают, для публики вы не существуете, определяют, в частности, поведение официальных государственных лиц и тех, кто стремится к этому статусу. Структура зрелища и его показа СМИ носит глобальный характер, и люди могут претендовать на всемирную известность, если отечественные каналы продадут свой продукт CNN или MTV, что и будет их наиболее существенным вкладом в процесс глобализации культуры. Именно в этом смысле Германия действительно является составной частью культурно глобализированного мира. <…> [3]

Турция. <…> В течение последнего десятилетия турецкое общество пережило стремительные социальные, культурные, экономические и политические изменения, проявления которых ощущаются в каждой сфере социальной жизни. <…>

При их рассмотрении авторы останавливаются на трех основных моментах. Во-первых, всплеск ислама; во-вторых, этот всплеск проявился в разных формах и способствовал возникновению разного рода дискурсов, столкновений и подходов; в-третьих, процессы глобализации в значительной степени повлияли на то, что ислам начал играть важную роль в политической, экономической и культурной сферах жизни Турции.

<…> В политическом ландшафте Турции произошла радикальная перемена, связанная с политизацией исламского мировоззрения, в силу чего «политический ислам» превратился в одну из самых влиятельных сил турецкой политики. В экономической сфере также все более возрастает роль исламской идеологии и исламских ценностей. Кроме этого, интеллектуальная жизнь, деятельность общественных организаций, массовая культура и культура потребления наполнились исламскими символами и религиозными требованиями следовать традиции и сохранять самобытность. <…> Таким образом процессы глобализации сыграли важную роль в каждой из названых сфер и превратились в интегральную составляющую исламского осмысления процессов, происходящих в экономике, политике и культуре. <…>

<…> В 1980-1990 гг. в процессе модернизации страны произошли фундаментальные изменения. Суть их в том, что параллельно с все возрастающим стремлением к либерализации хозяйственной жизни, основанной на экономической глобализации, происходит всплеск ислама как могущественной политической и культурной силы в турецкой социально-политической жизни. <…> Для турецкой модернизации, начиная с 80-х годов, все более характерным становится сосуществование экономической либерализации и вспыхнувшего традиционализма с иго призывами возврата к самобытности. <…>

Авторы выделяют четыре связанных друг с другом процесса, определяющих направление турецкой модернизации.

<…> Первый процесс – появление альтернативных моделей современности: появление критического отношения к светскому рациональному мышлению как единственному источнику модернизации Турции; усиление догматического ислама как политической силы и символической основы формирования идентичности; увеличение интереса к гражданскому обществу, проблемам гражданства и к самой демократии, что объясняется почти полным отождествлением в наше время таких понятий, как «современность» и «демократия».

Второй процесс связан с кризисом традиционных представлений о сильном государстве. Благодаря появлению новых акторов, нового склада ума и нового языка модернизации, равно как и демократии в качестве одного из основных аргументов в политике, культура и культурные факторы стали важным понятиями для осмысления политических действий. Это привело к тому, что ставится под вопрос правомочность государства настаивать на своей позиции, ссылаясь на свои центральную роль в политической жизни.

Третий процесс обуславливается окончанием холодной войны, что повлекло за собой важные изменения в политической культуре и чувстве национальной идентичности, турецкий народ снова ощущает себя скорее в центре окружающего его мира, чем на задворках Европы, которая все чаще начинает сомневаться в том, действительно ли Турция является ее частью.

Четвертый процесс состоит в том, что культурная глобализация способствует как универсализации западных ценностей и культурных образцов, так и оживлению местных ценностей и традиций, ярким примером чего является всплеск ислама в Турции. <…>

Рассматривая связь между культурной глобализацией и экономической жизнью, авторы анализируют деятельность турецких ассоциаций промышленником и бизнесменов и делают вывод, что эта связь принимает форму глобального и локального.

<…> Значение, которое участники экономической жизни придают воздействиям культурной глобализации, зависит от их экономических взглядов и стратегий. Хотя все представители деловых кругов рассматривают глобализацию как внутренний элемент изменяющегося характера экономической и культурной жизни Турции, существуют расхождения в социальных взглядах. Это проявляется в одновременном признании ими универсальной ценности гражданских прав и прав личности, защите культурно-нравственной идентичности и построении сообщества как органического единства. <…> В итоге идеология свободной торговли как проявление экономической глобализации уживаются в экономической жизни Турции и с либерализмом, и с коммунитаризмом. <…>

Влияние культурной глобализации на турецкую интеллектуальную элиту авторы анализируют в контексте связи первой с организациями гражданского общества.

<…> В 1990-е годы кризис традиционно сильного государства и процесс культурной глобализации привели к росту организаций гражданского общества. Их рассматривали как, во-первых, необходимый элемент процесса демократизации; во-вторых, необходимый фактор достижения стабильности в отношениях между Турцией и ЕС; в-третьих, важный элемент модернизации и либерализации турецкого государства. <…> Идея гражданского общества была поддержана и активно пропагандировалась в турецкой академической и общественной жизни, а организации гражданского общества превратились в своеобразный политический фактор, обладающий формальной и духовной властью и повлиявшим на переосмысление отношений между обществом и государством. <…>

<…> Однако в интеллектуальных кругах Турции существует и скептицизм в отношении глобализации, которая иногда рассматривается как новая форма империализма, порождающая недемократические властные отношения, выгодные богатым странам. В иных случаях скептики рассматривают глобализацию как объективный процесс, имеющий позитивные и негативные аспекты. К позитивным относят противостояние власти сильного государства и создание платформы для защиты гражданских прав; к негативным – поддержка либерально-гегемонистского мировоззрения, основанного на идеологии свободного рынка. <…>

Анализируя влияния культурной глобализации на массовую культуру, авторы замечают, что в этом аспекте в Турции произошли существенные изменения.

<…> Они породили тенденцию к переосмыслению традиционных ценностей в духе постмодернизма и глобализации местных особенностей, отразившихся на идентичностях, образцах потребления и предпочтениях, отдаваемых тому или иному образу жизни. Глобализация в сфере массовой культуры оказывается процессом, который допускает скорее сосуществование, чем столкновение глобального и локального. <…>

В данном контексте авторы отмечают три момента.

<…> Во-первых, сосуществование наиболее четко проявляется в моделях потребления, которых придерживаются разные слои населения, отличающиеся друг от друга своими политическими предпочтениями и экономическим статусом. Это означает, что, несмотря на все различия между этими слоями в том, что касается их выбора газет, журналов и телевизионных каналов, различия эти исчезают, когда речь заходит об их подходе к потреблению. <…>

<…> Во-вторых, культурная глобализация может в то же время рассматриваться и как процесс создания подходящей платформы для оживления традиции. В соответствии с ней исламская идентичность в результате глобализации больше не представляет собой консервативное «Я», не поддающегося никаким изменениям. Напротив, представители ислама начали употреблять такие понятия, как мода, музыка, искусство и туризм, кроме этого, появилась потребительская исламская идентичность, представители которой ведут себя так же, как и все живущие в условиях экономики, интегрированной в рамки торговой культуры: пользуются технологическими достижениями и понимают символическую власть денег. В этом смысле они являются такими же носителями потребительской культуры, как и сторонники той или иной светской идеологии. <…>

<…> В-третьих, культурная глобализация рассматривается как позитивный элемент для оживления местных художественных традиций, культурных объектов и символов, создающий культурную жизнь, которая отличается плюрализмом и разнообразием. Глобализация означает конец гегемонии светской культуры, которая стремится к созданию и сохранению однородной культурной жизни, формируя платформу, на которой второстепенные культурные формы и объекты могут снова вернуться к жизни и стать рыночным товаром. <…>

<…> Воздействие культурной глобализации на все сферы общественной жизни в Турции носит форму взаимодействия, сосуществования глобального и локального. <…> [4]

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Многоликая глобализация / Под ред. Бергер П., Хантингтон С. М., 2004. С. 8 – 24.

2. Там же. С. 27 – 56.

3. Там же. С. 131 – 157.

4. Там же. С. 314 – 338.