Хелд д. И др.

Работа Дэвида Хэлда (профессор Лондонской Школы Экономических и Политических Наук), Дэвида Гольдблатта (преподаватель кафедры социальных наук Открытого Университета Великобритании), Энтони Макгрю (профессор факультета международных отношений Университета Саутгемптона) и Джонатана Перратона (преподаватель экономики Университета Шеффилда) «Глобальные траснформации: Политика, экономика, культура» является одним из самых глубоких и системных исследований глобализации, существующих на сегодняшний день. Оригинальное издание вышло в свет в 1999 году, но лишь в 2004 году книга была издана в России.

<…> Несмотря на обширную и все расту­щую литературу, не существует ни убедительной теории глобализации, ни даже систематического анализа ее главных особеннос­тей. Более того, некоторые исследователи глобализации прибегают к историчес­кому изложению, чтобы показать различие между преходящими и сиюминутны­ми событиями и теми тенденциями, которые свидетельствуют о возникновении новых условий, т. е. об изменении природы, формы и перспектив человеческих сообществ. Осознавая недостатки существующих подходов, авторы пытаются обосновать особый подход к глобализации, который учитывал бы ее историческую подоплеку и вместе с тем опирался бы на точную аналити­ческую схему. <…>

<…> Для начала глобализацию можно представить как процесс расширения, углуб­ления и ускорения мирового сотрудничества, затрагивающий все аспекты со­временной социальной жизни – от культурной до криминальной, от финансо­вой до духовной. <…> Благодаря современной глобализации сообщества, находящиеся в одном конце мира, под­ключаются к достижениям или событиям, происходящим на другом континенте. Однако признание данного факта не исключает различных точек зрения относи­тельно того, каково наиболее адекватное концептуальное выражение глобализа­ции, как охарактеризовать ее причинно-следственную динамику и ее структур­ные последствия, если они есть. <…>

В связи с этим все многообразие точек зрения на сущность глобализации авторы условно сгруппировали по трем школам: гиперглобалисты, скептики и трансформисты. Разность существующих концептуальных подходов к глобализации исследователи обобщают в таблице. [1]

Три концептуальных подхода к глобализации

	Гиперглобалисты	Скептики	Трансформисты
Что нового?	Глобальный век	Торговые блоки, более слабое, чем ранее правление	Исторически беспрецедентные уровни глобальной взаимосвязанности
Доминирующие черты	Глобальный капитализм, глобальное правительство, глобальное гражданское общество	Мир, менее взаимозависимый, чем в 90-е гг. ХIХ в.	«Глубокая» (интенсивная и экстенсивная) глобализация
Власть национальных правительств	Снижается или разрушается	Усиливается	Перестраивается
Движущие силы глобализации	Капитализм и технология	Государства и рынки	Комбинированные силы современности
Модели стратификации	Разрушение старых иерархий	Увеличение маргинализации Юга	Новая структура мирового порядка
Доминирующий мотив	Макдоналдс, Мадонна и т.д.	Национальный интерес	Трансформация политического сообщества
Концептуальное осмысление глобализации	Как переделывание схемы человеческого действия	Как интернационализация и регионализация	Как переделывание межобластных отношений и действий на расстоянии
Исторический путь развития	Глобальная цивилизация	Региональные блоки/конфликт цивилизаций	Неопределенно: глобальная интеграция и фрагментация
Итоговый аргумент	Конец национального государства	Интернационализация зависит от государственного согласия и поддержки	Глобализация трансформирует государственную власть и мировую политику

<…> Чтобы подняться над спорами между этими подхода­ми необходима модель исследования, дающая возможность оценить принципи­альные утверждения каждого из них. Но, чтобы создать такую модель, в качестве первоначального условия требуется понимание тех ошибочных направлений, по поводу которых и ведется спор. <…>

Главным источником споров между существующими подходами к глобализации авторы называют пять принципиальных вопросов:

• общая концепция глобализации,

• ее причинная обусловленность,

• периодизация,

• воздействия,

• пути развития глобализации.

Далее, авторы подвергают последовательной критики позиции гиперглобалистов, трансформистов и скептиков по каждому из пяти вопросов. И, переходя к описанию собственной аналитической схемы, вновь задаются вопросом: что такое глобализация?

<…> Глобализацию можно поместить в один ряд с такими понятиями, как локаль­ное, национальное и региональное. На одном конце этого ряда располагаются социальные и экономические структуры и отношения, которые организованы на местной и/или национальной базе; на другом – социальные и экономичес­кие структуры и отношения, которые формируются при укрупнении масштабов региональных и глобальных взаимосвязей. Глобализацию можно рассматривать как те пространственно-временные процессы изменений, которые служат фунда­ментом для такого преобразования человеческой деятельности, когда она оказы­вается единой и осуществляется во всех регионах и континентах. Без учета таких пространственно широких связей дать четкое и непротиворечивое определение этому понятию невозможно. <…>

<…> Соответственно концепция глобализации подразумевает, прежде всего, преодоление социальной, политической и экономической актив­ностью пространственных границ – так, что события, решения и действия, про­исходящие и принимаемые в одном регионе мира, могут иметь значение для ин­дивидов и сообществ в отдаленных уголках земного шара. В этом смысле она олицетворяет межрегиональную взаимосвязанность, расширяющиеся границы структуры социальной деятельности и власти и возможность действия на расстоянии. Возрастающая экстенсивность и интенсивность глобальных взаимосвязей может также предполагать ускорение глобальных вза­имодействий и процессов, так как развитие общемировых систем транспорта и коммуникаций способствует увеличению скорости глобального распростране­ния идей, товаров, информации, капитала и перемещения людей. И растущие экс­тенсивность, интенсивность и скорость глобальных взаимодействий также могут быть соотнесены с углубляющимся переплетением местного и глобально­го, так что воздействие отдаленных событий увеличивается, в то время как даже сугубо локальные достижения могут иметь огромные глобальные последствия. В этом смысле границы между внутренними и глобальными проблемами могут оказаться размытыми. <…>

<…> Удовлетворительное определение глобализации должно охватывать каждый из этих элементов: ее экстенсивность, интенсивность, скорость и воздействие. Соответственно, глобализация может быть осмыслена как процесс (или со­вокупность процессов), который воплощает в себе трансформацию пространс­твенной организации социальных отношений и взаимодействий – измеряемую с помощью таких показателей, как их протяженность, интенсивность, скорость и воздействие, – порождающую межконтинентальные или межрегиональные по­токи и структуры активности, взаимодействий и проявлений власти. <…> [2]

<…> Потоки, о которых идет речь, относятся к перемещениям физических ар­тефактов, людей, символов, знаков и информации в пространстве и времени, а под структурами понимают отрегулированные, соответствующие определен­ным образцам взаимодействия между независимыми агентами, точками пере­сечения деятельности или центрами власти. <…>

<…> Это определение помогает понять ошибочность существующих подходов к глобализации, не способных отделить ее от процессов, которые носят более ог­раниченный в пространственном отношении характер – от того, что можно на­звать «локализацией», «национализацией», «регионализацией» и «интернациона­лизацией». Локализация относится к объединению потоков и структур в пределах только определенного района. На­ционализация является процессом, посредством которого социальные взаимо­отношения и взаимодействия развиваются в пределах закрепленных террито­риальных границ. Регионализацией можно назвать объединение государств или обществ, связанных между собой функционально или географически, в единую группу, тогда как интернационализация относится к моделям взаимодействий и взаимосвязей между двумя или несколькими национальными государствами не­зависимо от их географического местоположения. С помощью понятия современной глобализации описываются, например, торговые и финансовые потоки между крупными экономическими ре­гионами мира, в то время как те же потоки внутри регионов могут классифици­роваться как локальные, национальные и региональные. <…>

Авторы предлагают собственную типологию глобализации. Глобальные потоки, структуры и отношения описываются ими с помо­щью основных пространственно-временных параметров: протяженности, ин­тенсивности, скорости и направленности воздействия.

<…> Тип 1 представляет мир, в котором обширный охват глобальных структур сопровождается их высокой интенсивностью, высокой скоростью и высокой сте­пенью воздействия во всех областях или аспектах общественной жизни, начи­ная с экономической и заканчивая культурной. Этот тип можно назвать глубокой глобализацией. К этому типу вплотную приближается эпоха мировых империй конца XIX в. <…>

<…> Тип 2 относится к глобальным структурам, в которых сочетается высокая протяженность с высокой интенсивностью и высокой скоростью, но в кото­рых степень воздействия является низкой. Этот тип можно назвать диффузной (рассеянной) глобализацией, поскольку ее воздействия носят весьма опосредо­ванный и регулируемый характер. Хотя этот тип и не имеет исторических эк­вивалентов, это такое положение вещей, которое с нормативной точки зрения могли бы одобрить многие из тех, кто критикует перегибы современной эконо­мической глобализации. <…>

<…> Тип 3 характеризуется высокой протяженностью глобальных взаимосвязей, сочетающейся с низкой интенсивностью, низкой скоростью, но высокой степе­нью воздействия. Этому типу можно присвоить наименование расши­ряющаяся глобализация, так как он в большей степени характеризуется своим охватом и воздействием, нежели скоростью потоков. К этому типу ближе все­го подходит ранний период западной имперской экспансии, во время которого европейские империи приобрели почти глобальный масштаб, а влияние раз­ных цивилизаций друг на друга было весьма значительным. <…>

<…> Тип 4 охватывает то, что называют поверхностной глобализацией, так как высокая степень протяженности глобальных структур не подкреплена столь же высокой интенсивностью, скоростью и воздействием, так как все эти параметры остаются весьма низкими. Ранняя торговля шелком и предметами роскоши, носившая челночный характер и связывающая Европу с Китаем и Востоком, представляет собой близкую аналогию этому типу. <…> [3]

<…> Глобализацияне является ни абсолютно новым феноменом, ни социальным явлением, свойственным исключительно современности. Ее формы менялись на про­тяжении времени и в зависимости от ключевых сфер взаимодействия людей – от политической до экологической. Кроме того, глобализация в качестве исторического процесса не может быть описана как процесс эволюционного развития или спонтанного движения к за­ранее определенной цели. Он характеризуется чередованием колоссальных прорывов и попятных движений, тогда как временные ритмы глобализации в разных реги­онах земного шара тоже отличаются друг от друга. <…>

Для определения исторических форм глобализации авторы использую четырехэтапную периодизацию, выделяя досовременную, раннесовременную, современную и новейшую стадии развития глобализации.

<…> Хотя заселение планеты биологическим видом homo sapiens началось много тысячелетий тому назад, и этот период можно было бы представить как форму глобализации – в том смысле, что началось проникнове­ние людей из Африки и Евразии во все пригодные для жизни части планеты, тем не менее, этот процесс состоял из ряда отдельных глобальных потоков в отличие от устойчивых глобальных отношений и связей. <…>

Исходя из этих соображений, авторы не затрагивают доисторическую или доземледельческую эпоху, и предпочитают сосредоточиться на анализе основных пространственно-временных и организационных особенностей четырех последующих исторических стадий глобализации.

<…> Досовременная стадия глобализации. Охватывает чрезвычайно длительный период, ко­торый начался примерно 9 – 11 тыс. лет назад с возникновения изолированных друг от друга центров оседлой аграрной цивилизации в Евразии, Африке и Аме­рике. В течение нескольких последующих тысячелетий эти и более поздние циви­лизации научились распространять свою власть на большие расстояния и вести торговлю с еще более удаленными территориями. <…> Общим признаком этой эпохи является то, что глобализационный процесс во всех его многочисленных фор­мах, носил в то время ограниченный характер, и, хотя во многих сферах деятель­ности – особенно в транспортных и коммуникационных – возникали суще­ственные социальные и инфраструктурные инновации, возможности для нала­живания устойчивых глобальных взаимосвязей были чрезвычайно ограничены низким уровнем развития технологии. Кроме того, это была эпоха, когда для гло­бализации характерны были, прежде всего, хотя и не исключительно, межреги­ональные или межцивилизационные переплетения в пределах Евразии. <…>

<…> Основными проводниками глобализации в эту эпоху являлись политиче­ские и воинственные империи, мировые религии и миграционные перемещения как степных кочевников, так и аграрных обществ, население которых постепенно осваивало обитаемые, но невозделанные регионы. Дальняя торговля между реги­онами и цивилизациями составляла в это время четвертый, но несколько менее интенсивный источник глобализации. <…>

<…> Формирование империй и расширение во­енной власти и продолжительных политических отношений на большие рассто­яния может быть прослежено со времен Шумерского царства, существовавшего в Ш тыс. до Р. X. По своей географической протяженности, долговечности, изна­чальной прочности и слаженности работы государственного механизма импер­ские системы заметно отличались друг от друга, равно как и по своим усилиям и стратегиям, направленным на институциализацию этих отношений. Однако эти империи в основном представляли собой крайне ограниченные формы глобализации. Большинство империй, существовавших в ту эпоху, занимали небольшие территории и оставались локальными. Разумеется, наиболее успешные и продолжительные из этих имперских цивилизаций тем или иным образом оказывали влияние на регионы, в которых они находились и меж­ду которыми впоследствии происходили столкновения глобального уровня; та­ковыми были: индийская цивилизация, Китайская империя при династии Хань, Западная Римская империя. <…>

<…> Наряду с имперскими образованиями эта эпоха ста­ла свидетелем возникновения, распространения и стабилизации так называемых мировых религий. Их универсальная весть о спасении, способность преодолевать культурные различия и объединять разные культуры, их инфраструктура теократий и широкое распространение священных текстов составили один из самых значительных эпизодов межрегиональных и межцивилизационных столкнове­ний. Однако мировые религии, прежде чем они охватили почти все ран­ние империи, оставались в пределах одного-двух регионов или одной-двух циви­лизаций. Возникновение ислама в VI в. н. э. является в этом смысле исключением, будучи, возможно, первой глобализированной мировой религией. <…>

<…> Третьим проводником глобализации были отдельно возникавшие, но разрушительные передвижения и завоевания, берущие начало от кочевых импе­рий центральных евроазиатских степей. Участниками этих передвижений были германские племена, которые в V в. н. э. завоевали Западную Римскую империю и осели в Западной Европе и Северной Африке; а в период с XII по XIV в. – монголы. За каждой волной вторжения следовали, как правило, опустошение, принудительное переселение, порабощение, чума. <…>

<…> Глобализация осуществлялась в эту эпоху главным образом пос­редством военной и культурной власти и человеческих миграций. Политическое взаимодействие установить было гораздо труднее, и поэтому радиус его действия был намного меньше, чем у военной власти и влияния культуры. Экономические формы глобализации существовали в течение всего этого периода. Наряду с рас­пространяющимся исламом это были единственные формы социального взаимо­действия, которые достигли значительной степени глобальной протяженности.

Инфраструктуры глобализации этой эпохи были чрезвычайно разнообразны и неравномерны. Некоторые части мира оставались вообще незатронутыми ими. Многие регионы за пределами столичных центров имели лишь самые слабые свя­зи с одной только метрополией, не говоря уже о других более отдаленных цент­рах власти. Размер и масштаб имперских систем в значительной степени опре­делялся протяженностью любой данной инфраструктуры. <…>

<…> Почти никаких институциональных форм глобального или хотя бы межре­гионального и межцивилизационного регулирования в эту эпоху не было. Кое-где есть элементы зарождающейся дипломатии, встречаются отрегулирован­ные межцивилизационные системы сбора дани. Имела место также некоторая регуляция общекультур­ной жизни, которая обеспечивалась выработкой общей религиозной точки зре­ния. <…> [4]

<…> Раннесовременная стадия глобализации (1500 – 1850 гг.). Первые десятилетия XVI в. – условная дата, отмечающая начало возвышения Запада: исторического процесса, в результате которого возникли и получили дальнейшее развитие основные инсти­туты современной Европы, а европейские народы овладели технологиями и энер­гетическими ресурсами, которые со временем превысили ресурсы, доступные ка­кой бы то ни было другой цивилизации, и способствовали созданию глобальных европейских империй. Европейская экспан­сия этой эпохи не была в полном смысле слова глобальной. Она ограничивалась главным образом Америкой и Океанией. Тем не менее, основание европейских империй в Америке XVI – XVII вв. и в Океании в XVIII—XIX вв. способствовало тому, что эти кон­тиненты и регионы, находившиеся до тех пор в изоляции, вошли в сферу дейс­твия новых и разнообразных глобальных отношений.

Движущей силой глобализации в этот период были демографические, эколо­гические и эпидемиологические потоки между Европой, Америкой и Океанией. Они усилились благодаря более длительным политическим и военным отноше­ниям и образованию глобальных европейских империй. Кроме того, начали на­бирать темп новые формы экономической глобализации вроде тех, что положи­ли начало крупным торговым компаниям. Глобальные экономические взаимодейс­твия становились более интенсивными, разумеется, для государств и обществ, на­иболее тесно связанных с трансатлантической торговлей и трансатлантическими перемещениями. В этот период появились первые транснациональные корпорации – такие как Голландская и Британская Ост-Индские компании, – которые упорядочили многие аспекты колониальной торговли и экономических отношений. <…>

<…> На протяжении большей части этой эпохи инфраструктуры глобализации, как транспортные, так и коммуникационные, были основаны на технологиях, мало чем отличающихся от технологий предыдущей эпохи. Распространение книго­печатания в Европе, разумеется, способствовало ускорению и увеличению объ­емов культурного обмена. К концу этой эпохи появились железные дороги, па­роходы, сделанные из железа, усовершенствовалось строительство каналов и до­рог, что облегчало взаимосвязь на больших расстояниях. Но ни одна из этих технологий не получила большого распространения за пределами нескольких западных государств. Тем не менее, расширение европейской экономики позво­лило интенсивнее, чем прежде, пользоваться всеми этими технологиями.

Степень институциализации и регулирования этих глобальных отношений оставалась весьма ограниченной. В пределах Европы возникла систе­ма межгосударственной дипломатии и взаимного признания, а также многосто­роннего регулирования разных аспектов межгосударственного поведения. <…>

<…> В эту эпоху в Европе возникли новые формы территори­ального деления и появились фиксированные демаркационные границы, ограждающие су­веренное и автономное государство. История государства и формирование его границ, а также история его отношений к глобализации, равно как и новые формы и нарастающая интенсивность процесса глобализации, выступают в качестве главного водораздела между раннесовременной и современной эпохами. <…> [5]

<…> Современная эпоха глобализации (1850 – 1945 гг.). Если некоторые из обширных и все более интенсифицирующихся глобальных структур и потоков были созданы в основном под контролем европейских де­ржав, еще за три с половиной столетия до 1850 г., то следующий период, начав­шийся с этого момента, стал свидетелем того огромного ускорения, которое полу­чил процесс их распространения и укрепления. Европейские страны освоили или начали осваивать индустриально-капиталистический способ производства, раз­работали чрезвычайно усовершенствованные оружейные и военно-морские тех­нологии и создали государственные институты, набиравшие все большую мощь. Благодаря всем этим инновациям территориальный охват западных глобальных империй, а стало быть, и влияние западной экономики и культуры, резко воз­росли. Европейская власть проникла почти во все уголки земного шара, которые прежде считались недоступными (районы Африки южнее Сахары) или куда ев­ропейцев всячески старались не допустить (Восточная Азия). Схватка за Африку, раздел Китая на сферы влияния, колонизация большей части Северной Африки и Юго-Восточной Азии, «открытие» Японии, – все это произошло после 1850 г. <…>

<…> На фоне этого огромного расширения глобальных политических и военных отношений появились чрезвычайно обширные, интенсивные и социально значи­мые модели экономической глобализации – резко подскочили объемы глобаль­ной торговли и инвестиций. Великие трансатлантические миграции из Европы в Новый Свет достигли максимума, превратившись в огромные потоки перед са­мим началом Первой мировой войны. Усилилось распространение культурных образцов и взаимосвязей, распро­странились новые транспортные и коммуникационные технологии – железные дороги и телеграф. Кроме того, эта эпоха стала свидетельницей начала новой вол­ны международных взаимосвязей по проблемам окружающей среды, поскольку в Европе были зафиксированы первые случаи трансграничного загрязнения, хо­тя и небольшие по своим масштабам; набирало темпы уничтожение тропических лесов, происходившее с одобрения колониальных властей, а глобальное распро­странение промышленности и использования топлива органического происхож­дения привело к тому, что уже в то время начал изменяться, хотя еще и незамет­но, состав атмосферы. Этот этап интенсивной и многогранной глобализации был резко и неожиданно остановлен начавшейся Первой мировой войной. <…>

<…> Основной чертой этой эпохи было то, что политический и военный охват евро­пейских и американских империй достиг своего максимума, создав поистине гло­бальную структуру взаимосвязей, хотя и разделенную на фрагменты имперским соперничеством. Наряду с политической и военной глобализацией возникла огромная сеть международных экономических взаимодействий и потоков, которые по своей протяженности были подлинно глобальными.

Интенсивность глобальных отношений во многих сферах человеческой деятельности тоже возросла – наиболее же отчетливо в сферах торговли, капиталовложений и миграции. Интенсивность политического контроля, простирающегося на большие расстояния, также возросла. Рост терри­торий, их взаимосвязей и усиление власти государств-метрополий, в сочетании с увеличением скорости транспортных и телеграфных коммуникаций позволили европейским державам проводить более последовательную имперскую полити­ку. Усилилось и воз­действие культурных взаимосвязей, хотя оно сильно отличалось от того воздей­ствия, которое они оказывали в более ранние периоды. Этот период характеризуется распространением западных идеологий и дискурсов, тогда как более ранним эпохам были свойственны в основном теологические и религиозные дис­курсы. <…>

<…> В основе политической, экономической и культурной глобализации лежало развитие новых транспортных и контролирующих инфраструктур, к которым, в качестве дополнительного импульса, добавились международные проблемы окружающей среды.

В период с 1850 по 1914 г. волна инноваций начала связы­вать имперские системы и друг с другом; главную роль в этом процессе играли железные дороги и механизированные транспортные средства. Переход от паруса к па­ровым машинам, а также строительство Панамского и Суэцского каналов позво­лили сократить колоссальные расстояния и уменьшить опасности, поджидавшие суда на главных океанских магистралях. <…>

<…> В отличие от более ранних эпох современный период глобализации характеризуется гораздо более высоким уровнем институциализации. Установился более эффективный контроль над миграцион­ными потоками как в тех странах, откуда они отправлялись, так и в странах, ко­торые их принимали. Экономические отношения стали регулировать­ся развивающейся системой международных финансовых институтов. К тому же появился целый ряд международных политических организаций для регулирования общих проблем и соблюдения общих интересов, такие как почто­вые и навигационные системы, системы мер и весов, системы телеграфных ком­муникаций.

Этому периоду глобализации решительный конец положила Первая мировая война. На протяжении десятилетий после войны между­народная торговля, инвестиции и производство оставались в разрушенном со­стоянии. Некоторое оживление, наметившееся в 20-х гг. XX в., было пресечено Великой депрессией 30-х гг. Хотя удар, нанесенный крахом Уолл-Стрита и после­довавшей затем депрессией, показал, до какой степени все страны и народы ми­ра в экономическом отношении зависят друг от друга, главный его результат со­стоял в том, что он раздробил то, что еще оставалось от глобальной экономики в имперских блоках. <…>

<…> В период между мировыми войнами появились некоторые гло­бальные политические институты и потенциальные механизмы глобального управления, – такие, как Лига Наций, – но их эффективность была сведена практически к нулю – сначала имперской конкуренцией, а позднее – усиливаю­щейся автаркией и потоком агрессивного национализма, который захлестнул всю Европу и все больше распространялся в других частях света. Понадобится Вторая мировая война, которая до­статочно сильно ослабит Японию и европейские державы, чтобы их глобальная империя могла быть наконец демонтирована. <…>

<…> Новейший этап глобализации. В период, начавшийся с 1945 г., волна глобальных потоков и взаимосвязей возобновилась. Влияние Второй мировой войны и последующих событий было достаточно серьезным, послевоенную эпоху следует рассматривать как особую историческую форму глобализации, нежели возвращение, как счита­ют многие скептики, к моделям XIX в. Почти во всех сферах современные модели глобализации не только в количественном отношении превзошли формы более ранних эпох, но обладают по сравнению с ними и не имеющими аналогов качес­твенными отличиями. Современная эпо­ха представляет собой исторически уникальное сочетание моделей глобализации в таких сферах, как политика, право и правление, военные отно­шения, культурные связи и миграции населения, во всех сферах экономической деятельности и деятельности, связанной с глобальными угрозами окружающей среде. Более того, эта эпоха принесла с собой необычайные инновации в транс­портных и коммуникационных инфраструктурах и беспрецедентно большое количество институтов глобального правления и регулирования. Как это ни парадоксально, но одновременно с этим взрывом глобальных потоков и структур случилось так, что суверенное территориальное государство, с установленными и обозначенными границами, превратилось практически в универсальную форму политического правления и политической организации человечества.

Внутри этой парадоксальной структуры политических и военных отношений, которые все больше приобретают глобальный характер, и территориальных на­циональных государств, которые все сильнее стремятся отмежеваться друг от друга, нарастает целая волна других типов глобализации, свойственных нашей эпохе. В одном ряду с изначальными политическими и военными институтами американской гегемонии стоят экономические институты, появившиеся сразу же после войны и известные всем под названием Бреттон-Вудской системы. Этот режим, сочетавший контроль над международными финансовыми сделками с почти полной свободой торговли и американскими зарубежными ин­вестициями, управлял экономическими взаимоотношениями на Западе и за его пределами до начала 70-х гг., когда он потерпел крах. Однако закат Бреттон-Вуд­ской системы, в отличие от краха ее двойников, существовавших в период меж­ду мировыми войнами, не повлек за собой перехода на стадию экономической автаркии, а, напротив, способствовал наступлению периода еще более интенсив­ной экономической глобализации. Новые коммуникационные инфраструктуры и неолиберальное дерегулирование способствовали взрыву глобаль­ной торговли, инвестиций и финансовых потоков. Современные модели экономи­ческой глобализации отражают совокупную тенденцию, проявляющуюся в кон­тексте новых многосторонних регулирующих и контролирующих инфраструк­тур, к более самостоятельным соглашениям на рыночной основе, политическое руководство которыми верховная власть берет на себя, как правило, только во время кризисов. В этом контексте нынешний пе­риод отличается от прошедшей эпохи тем, что ритм глобализации, по-видимому, больше не связан непосредственно с усилением и ослаблением одного главенствующего государства или блока. <…>

<…> Современная культурная и коммуникативная глобальная инфра­структура так же существенно отличается от инфраструктур более ранних эпох. В ней господствует один язык – английский – как подлинно глобальный, на котором общаются представители элит; главную роль в про­изводстве, регулировании и передаче культуры играют частные корпорации, а роль церкви и государства в этом отношении стала скромнее; в качестве аудитории и потребителя культурного экспорта выступают широкие массы народа, а не элита. <…>

<…> Нынешние модели глобализации в некоторых существенных аспектах сохраняют преемственность с моделями предыдущих стадий, но при этом они представляют собой особые исторические формы, возникшие в результате уникального сочетания социальных, политических, экономических и технологи­ческих сил. <…>

Их фундаментальные особенности авторы описывают следующим образом:

<…> пространственно-временные характеристики – исторически беспрецедент­ная протяженность, интенсивность, скорость и степень влияния глобальных потоков, взаимодействий и структур, охватывающих все сферы социальной жизни; <…>

<…> организационные характеристики – беспрецедентная институционализация и организация всемирных социальных, политических и экономических власт­ных отношений посредством новых контролирующих и коммуникационных инфраструктур. Глобализация становится объектом новых форм многостороннего регулирова­ния и многоступенчатого управления; <…>

<…> конъюнктурные характеристики – уникальное сочетание воздействий, кото­рые процесс глобализации оказывает на все аспекты социальной жизни, от по­литики до экологии; <…>

<…> разнообразие модальностей – возрастающее значение дифференцированных образцов миграции, культурной и экологической глобализации наряду с со­храняющимися военными, экономическими и политическими аспектами гло­бализации, которые преобладали в конце XIX в.; <…>

<…> осмысленность – усиливающееся во всем мире осознание как представителями элит, так и широкими слоями населения глобальной взаимосвя­занности, подкрепляемое глобализацией коммуникационных инфраструктур и индустрией СМИ. По сравнению с концом XIX в., когда глобализация представлялась проектом принудительного построения глобальной империи или геополитики, сегодня она представляет собой разные и осознанные политические или экономические проекты национальных элит и межнациональных социальных сил, которые зачастую совершенно по-разному представляют себе будущий мировой порядок; <…>

<…> дискуссионность – возрастающая осведомленность о глобализа­ции способствовала усилению споров по поводу ее проявлений во всех сфе­рах жизни – от культурной до военной, поскольку государства, граждане и со­циальные движения стремятся противостоять глобализации или управлять ее воздействиями. <…>

<…> регионализация – если начало XX в. было свидетелем территориального рас­ширения глобальных империй, то его конец отмечен их исчезновением и зна­чительной регионализацией мировых экономических, политических и во­енных отношений. Но в отличие от более ранних периодов, когда империи и блоки стремились к автономному развитию, современные процессы региона­лизации и глобализации стали во многом усиливающими друг друга тенден­циями, проявляющимися в глобальной политической экономике; <…>

<…> вестернизация – история глобализации по большей части есть история вестернизации и тех дискуссий, которые вспыхивали по поводу ее во всем мире. Хотя современные модели глобализации, будь то в сфере военной, финансо­вой, культурной, экологической, политической или производственной, все еще остаются весьма асимметричными, но, по сравнению с аналогичными моделя­ми, существовавшими на рубеже XIX – XX вв., они стали менее западоцентричными; <…>

<…> территориальность – глобализация способствовала тому, что постепенно, в течение ряда столетий, устанавливались и изменялись грани­цы государств и вырабатывались нормы международного права. Однако реорганизация экономического, социального, культурного и экологического пространства, которую предполагают совре­менные модели глобализации, бросает вызов территориальному принципу как единственному или первичному основанию для организации политического правления и осуществления политических властных полномочий. Террито­рия и территориальность, таким образом, остаются столь же сильно политизи­рованными, какими они были в эпоху глобальных империй, хотя сегодня «уг­розы» территориальной целостности национального государства не являются уже просто внешними или военными. Военная сила больше не единственный рациональный или эффективный инструмент для решения или регулирова­ния тех многочисленных проблем, которые связаны сегодня с пересечением границ. Следовательно, современная глобализация связана с принципиально иной территориальной политикой; <…>

<…> государственные формы – разные исторические формы глобализации были связаны с весьма отличающимися друг от друга формами государственности. Современное правительство, по сравнению с тем, которое было в начале XX в., больше является правительством в том смысле, что государство распоряжа­ется существенной долей национального дохода, обеспечивает работой значи­тельную часть населения и несет разного рода ответственность не только за управление экономикой, но и за безопасность и благосостояние своих граж­дан. Вследствие чего сегодня политическое влияние глобализации, безусловно, сильнее отражается на развитых капиталистических государствах, чем в пе­риод до 1914 г., когда государство было в меньшей степени ориентировано на благосостояние и меньше вмешивалось в экономическую жизнь; <…>

<…> демократическое правление – по сравнению с предыдущими эпохами, ны­нешний этап глобализация осуществляется на фоне глобальной системы госу­дарств, большинство которых провозглашают себя демократическими, но в ко­торых демократический принцип лишь изредка охватывает те аспекты, кото­рые связаны с многосторонним регулированием и глобальным управлением. Таким образом, сегодня глобализация сталкивается с абсолютно новой поли­тической и нормативной проблемой, которая не имеет никаких реальных эк­вивалентов в предыдущие эпохи, а именно – как соединить систему демократического управления, укоренившуюся на той или иной территории, с межна­циональной и глобальной организацией социальной и экономической жизни. <…> [7]

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Хелд Д. и др. Глобальные траснформации: Политика, экономика, культура. М., 2004. С. 11.

2. Там же. С. 19.

3. Там же. С. 25 – 31.

4. Там же. С. 489 – 493.

5. Там же. С. 493 – 497.

6. Там же. С. 497 – 501.

7. Там же. С. 501 – 516.

Бек У.

Ульрих Бек (род. в 1944 году) – немецкий социолог, профессор Мюнхенского университета и Лондонской школы экономики, автор концепций «рефлексивной модернизации» и «общества риска». Особую известность ему принесли работы по периодизации эпохи модернити и комплексному исследованию современной глобализации. Является основателем и главным редактором журнала Soziale Welt. В своей широко известной работе «Что такое глобализация?» предлагает свое видение сущности глобализации и пытается осмыслить ее политические последствия.

Бек видит истоки глобализации в экономической сфере и связывает этот феномен с деятельностью транснациональных корпораций и формированием глобальной экономики. Следовательно, глобализация по Беку – это новое явление в жизни человеческого сообщества.

<…> Основная проблема глобализации связана с тем, что политическое вырывается за традиционные категориальные рамки национального государства, политические последствия, вызванные к жизни действием экономических механизмов, выражаются в открытии политическому вмешательству и контролю институтов индустриального общества, которые традиционно имели от этого независимость. Политизация, которую вызывает глобализация, заключается в способности предпринимателей и их объединений отвоевать у демократически организованного капитализма свободу действий, ранее сдерживаемую силами социального государства. Предприятия, особенно работающие в глобальном масштабе, играют ключевую роль не только в организации экономики, но и общества в целом. Они в состоянии отнимать у общества его материальные ресурсы (рабочие места, налоги, капитал). Функционирующая в глобальных масштабах экономика подрывает основы национальной экономики и национального государства. <…> Политика глобализации нацелена на избавление не только от профсоюзных, но и от национально-государственных ограничений, она имеет целью ослабление национально-государственной политики. Речь идет, прежде всего, о том, чтобы минимизировать возложенные на государство функции и сократить государственный аппарат. <…>

<…> Власть и могущество ТНК связаны с возможностью их вторжения в материальные жизненные артерии современных национальных государств, которое происходит без революций, изменения конституций, а в результате «обычного бизнес-процесса». <…>

Бек выделяет четыре составляющие стратегического потенциала ТНК:

<…> 1. Предприятия могут экспортировать рабочие места туда, где расходы по найму рабочей силы и налоги самые низкие.

2. Предприятия в состоянии благодаря разделению труда таким образом рассредоточивать производство продуктов и оказание услуг в разных местах мира, что национальная принадлежность фирм способна только вводить в заблуждение.

3. Предприятия способны генерировать конфликты между национальными государствами и таким образом устраивать глобальные закулисные торги в поисках мест с самыми низкими налогами и самой благоприятной инфраструктурой; они могут также «наказывать» национальные государства, если сочтут их слишком «дорогими» или «враждебно относящимися к инвестициям».

4. Предприятия могут произведенных и контролируемых ими дебрях глобального производства самостоятельно определять место для инвестиций, производства, уплаты налогов, для жительства и противопоставлять их друг другу. В результате бизнесмены могут жить в самых респектабельных местах, а налоги платить там, где они самые низкие. <…>

На основании этого Бек вводит понятие «субполитика», характеризуя его как дополнительный шанс для деятельности и узурпации власти за рамками политической системы, шанс, который получают предприятия, действующие на всем пространстве мирового сообщества.

<…> Происходит перераспределение власти от правительств и парламентов, общественности и судов в пользу самостоятельного управления экономической деятельностью. <…>

<…> Власть государства основывается на связи с определенной местностью: контроль над гражданами, издание общеобязательных законов, защита границ и т.д. Мировое сообщество, которое образовалось в процессе глобализации, во многих сферах ставит под сомнение могущество национального государства, пронизывая его территориальные границы множеством разнообразных, не связанных с определенной территорией социальных зависимостей, рыночных отношений, сетью коммуникаций, несхожими нравами и обычаями населения. Это проявляется во всех важнейших сферах, на которых держится национально-государственный суверенитет: в налоговой политике, в высших полномочиях полицейского аппарата, во внешней политике, в области военной безопасности. В качестве иллюстрации этого процесса Бек подробно рассматривает взимание налогов, которое представляется в качестве главного принципа суверенитета национального государства. Распоряжение налогами связано с контролем над хозяйственной деятельностью в пределах определенной территории. Однако расширение возможностей хозяйствования в глобальном масштабе делает эту предпосылку все более фиктивной. Предприятия могут производить продукцию в одной стране, платить налоги в другой, а требовать государственных субсидий в форме мероприятий по созданию инфраструктуры – в третьей. Обладающие богатством частные лица стали мобильнее и могут с легкостью изменять место своего физического пребывания и использовать свои ресурсы (финансовые, трудовые, интеллектуальные и т.д.) там, где это наиболее выгодно. Попытки национальных государств отгородиться от этих процессов сталкиваются с противоречиями: чтобы выдержать глобальную конкурентную борьбу, отдельным государствам приходиться привлекать капитал, людей и знания. <…>

<…> В современном мире самые богатые становятся виртуальными налогоплательщиками, и их богатство не в последнюю очередь покоится на профессиональной ориентации в виртуальном мире. Они подрывают чаще всего легальными, но нелегитимными способами благосостояние демократического общества, возможностями которого пользуются. Это создает глубокий социально-экономический конфликт между виртуальными и реальными налогоплательщиками. В то время как ТНК в состоянии уклоняться от налогообложения в рамках национального государства, малым и средним предприятиям приходиться нести на себе значительную часть налоговой нагрузки. Таким образом, возникает парадоксальная ситуация: те, кто оказывается в проигрыше от глобализации, в дальнейшем должны будут оплачивать ее социальные последствия, в то время как оказавшиеся в выигрыше получают огромные прибыли и уклоняются от ответственности. <…>

Из всего этого Бек делает вывод о провале проекта модерна, основанного на триединстве народа, пространства и государства. [1]

Переходя к анализу ценностно-идеологической составляющей современных мировых процессов, автор рассматривает различия между понятиями «глобальность», «глобализация» с одной стороны и «глобализмом» – с другой.

<…> Глобализмом я называю понимание того, что мировой рынок вытесняет или подменяет политическую деятельность, для меня это идеология господства мирового рынка, идеология неолиберализма. Она действует по чисто экономическому принципу и сводит многомерность глобализации только к одному, хозяйственному измерению. Из-за чего экологический, культурный, политический, общественно-цивилизационный аспекты глобализации ставятся в подчинение главенствующему измерению мирового рынка. Идеологическим ядром глобализма выступает ликвидация основополагающего различия между политикой и экономикой. Главная задача политики состоит в определении правовых, социальных и экологических рамочных условий, в которых осуществляется хозяйственная деятельность. Глобализм делает возможным управление государством, обществом, культурой, внешней политикой как простым предприятием. В этом аспекте Бек говорит о существовании экономического империализма, благодаря которому предприятия добиваются для себя таких рамочных условий, которые обеспечивают наибольшую эффективность коммерческой деятельности. <…>

<…> Под глобальностью понимается то, что все люди давно уже живут в мировом обществе, в котором нет места представлениям о замкнутых пространствах. Мировое общество подразумевает наличие общности социальных отношений, которые не могут интегрироваться в национально-государственную политику и определяться ею. При этом ключевую роль играет самоидентификация, т.е. то, как воспринимается мировое общество его членами, в какой мере люди и культуры мира воспринимают себя во взаимном переплетении своих различий и в какой мере это самовосприятие в рамках мирового общества становится существенным фактором поведения. <…>

<…> Глобализация представляет собой процессы, в которых национальные государства и их суверенитет вплетаются в паутину транснациональных акторов и подчиняются их властным возможностям. Существенным признаком современного состояния мира выступает невозможность устранить уже возникшую глобальность. Это означает, что одновременно существуют различные логики экологической, культурной, экономической, политической, и общественно-гражданской глобализации, несводимые друг к другу, а поддающиеся расшифровке и пониманию только с учетом их взаимозависимостей. <…>

Автор выделяет восемь причин, по которым невозможно устранить глобальность:

<…> 1. Расширение географии и нарастающая плотность контактов в сфере международной торговли, глобальное переплетение финансовых рынков, увеличивающаяся мощь ТНК.

2. Продолжающаяся информационная и коммуникационно-технологическая революция.

3. Повсеместно выдвигаемые требования соблюдения прав человека.

4. Изобразительные потоки всеохватывающей индустрии культуры.

5. Постинтернациональная, полицентрическая мировая политика – наряду с правительствами существуют транснациональные акторы, могущество и количество которых постоянно растет.

6. Вопросы глобальной нищеты.

7. Глобальные экологические проблемы.

8. Проблемы межкультурных конфликтов на местах.

В этих условиях глобальность отражает то обстоятельство, что все происходящее на планете не сводится к локально ограниченному событию. В данном аспекте глобализация представляет собой диалектический процесс, который создает транснациональные социальные связи и пространства, обесценивает локальные культуры и способствует возникновению новых культур. <…>

Анализируя эту новую сложную систему, Бек ставит вопрос о масштабах и границах глобализации и выделяет три параметра: во-первых, расширение в пространстве, во-вторых, стабильность во времени, в-третьих, плотность транснациональных связей, отношений и телевизионных потоков.

<…> Эти параметры раскрываются в качественно новых характеристиках мирового взаимодействия в условиях глобализации. Повседневная жизнь и деятельность врывалась за пределы национально-государственных границ и покрыла государства сетью взаимных зависимостей и обязанностей; отсутствие четкой привязанности труда и капитала к определенному месту; осознание угрозы экологических проблем и связанные с этим действия; формирование глобальной индустрии культуры и как следствие осложнение культурной самоидентификации; возросшее могущество ТНК, международных институтов и договоров. <…> Глобализация способствует формированию мирового общества без всемирного государства и всемирного правительства, так как расширение глобально дезорганизованного капитализма ведет к отсутствию насаждающей гегемонию власти и интернационального режима – ни в экономическом, ни в политическом смысле. <…> [2]

<…> Существенным отличием современного состояния мира является необратимость достигнутой глобальности. Это означает, что теперь все люди живут в многомерном, полицентричном, контингентном, политическом мировом обществе, в котором взаимодействуют транснациональные и национально-государственные акторы, в нем не существует никакой гегемонистской власти и никакого международного режима. <…>

Это сложное содержание глобальности Бек противопоставляет простоте глобализма, понимаемой как всепроникающее господство мирового рынка. Автор стремится разоблачить неолиберальную идеологию глобализму, проповедующую примат мирового рынка над всем измерениями общества. В данном контексте Бек выделяет и подвергает ожесточенной критике десять заблуждений глобализма:

1. Метафизика мирового рынка.

2. Так называемая свободная мировая торговля.

3. В области экономики мы имеем дело с интернационализацией, а не глобализацией.

4. Драматургия риска.

5. Отсутствие политики как революция.

6. Миф о линейности.

7. Критика катастрофического мышления.

8. Черный протекционизм.

9. Зеленый протекционизм.

10. Красный протекционизм. [3]

<…> Метафизика мирового рынка. Глобализм редуцирует всю сложность глобальности и глобализации к одному экономическому измерению, которое мыслится как непрерывное расширение всякого рода зависимости от мирового рынка. Вся многомерность процесса глобализации рассматривается только с учетом предположения о доминировании экономической глобализации. В этом смысле неолиберальный глобализм есть форма проявления одномерных типов мышления и действий, разновидность моноказуального взгляда на мир. Привлекательность и опасность этой метафизики истории мирового рынка состоит в стремлении к простоте, чтобы сориентироваться в сложном мире. <…>

<…> Так называемая свободная мировая торговля. Логика глобализма утверждает, что глобализированная экономика способствует поднятию уровня благосостояния во всем мире и тем самым ликвидировать неудовлетворительное состояние в социальной сфере; обеспечить прогресс в охране окружающей среды, поскольку конкуренция якобы способствует бережному отношению к ресурсам и природе. Однако современный мир далек от модели свободной торговли. Высокий уровень безработицы в третьем мире вынуждает правительства этих стран вести политику, ориентированную на экспорт, в ущерб социальным и экологическим стандартам. Эти страны конкурируют друг с другом и с богатыми западными странами в стремлении привлечь зарубежный капитал. Для эффективной конкуренции необходимо снижать издержки, что можно осуществить двумя способами: повышение экономичности (более совершенные технологии, организация и т.п.) или нарушение достойных человека условий труда и производства. Последнему в виду его простоты и большей выгоды чаще отдается предпочтение. <…>

<…> В области экономики мы имеем дело с интернационализацией, а не глобализацией. Экономическая глобализация смешивается с интернационализацией экономики. Экономические показатели свидетельствуют, что в регионах мировой экономики речь идет не о глобализации, а об интернационализации. Фиксируется укрепление транснациональных торговых и промышленных связей внутри определенных мировых регионов и между ними – это касается Америки, Азии и Европы. Это подтверждается тем, что торговля, конкуренция и зарубежные инвестиции развиваются между этими тремя крупнейшими экономическими блоками мира. <…>

<…> Драматургия риска. Могущество глобализма создается инсценированной угрозой, а не тем, что происходит в действительности. Таким образом, современное общество представляет собой общество риска, которому ТНК обязаны своей властью и могуществом. Не фактический ущерб осуществившейся экономической глобализации, например, из-за полного перемещения рабочих мест в страны с дешевой рабочей силой, а угроза этого, публичные разговоры об это внушаю страхи и опасения, которые вынуждают правительства и профсоюзы создавать требуемые инвестиционные условия, чтобы избежать худшего. Семантическая гегемония идеологии глобализма и есть тот источник власти и могущества, из которого предприниматели черпают свой стратегический потенциал. <…>

<…> Отсутствие политики как революция. Глобализм – это мыслительный вирус, который в последнее время поразил все партии, редакции и институты. Не то, что люди должны действовать экономически, а то, что политика, культура, наука должны подчиняться экономическому примату. Поэтому неолиберальный глобализм представляет собой политическое поведение, которое, однако, преподносит себя как полностью аполитичное. «Отсутствие политики как революция» - это идеология, согласно которой люди не действуют, а осуществляют законы мирового рынка, вынуждающие минимизировать социальное государство и демократию. <…> Глобализация объективно не предполагает исполнение законов мирового рынка. Экономическая глобализация не есть объективный процесс, это всецело политический проект транснациональных акторов и институтов. <…>

<…> Миф о линейности. Тезис о культурной конвергенции, как непосредственном следствии экономической унификации, подогревается экономическими, технологическими и экологическими силами, которые требуют интеграции, повсюду увлекая всех быстрой музыкой, быстрыми компьютерами, быстрой едой и т.п., способствуя тем самым формированию так называемой глобальной культуры. <…> Понятие «глобальная культура» не отражает реального положения дел, так как глобализация повсюду приводила и приводит к появлению нового смысла локального. Возникают транснациональные, транслокальные культуры или социальные пространства, об свидетельствуют несколько факторов:

- туристский бум;

- возникновение небольших транснациональных миров, которые не привязаны к определенному месту;

- растущее число международных институтов, групп, движений;

- утверждение небольшого числа общепринятых языков. <…>

<…> Критика катастрофического мышления. Неолиберальный глобализм не только сеет страх и сомнения, он парализует политические механизмы. Если ничего нельзя сделать, остается только отгородиться от происходящих процессов. Зараженные мыслительным вирусом глобализма протекционистские аргументы и идеологии, проповедующие реакцию, приобретают влияние во всех партиях. В плену глобализма формируется гигантская черно-красно-зеленая коалиция протекционизма, которая с противоположными целями защищает старый порядок от наседающих реальностей. <…>

<…> Черный протекционизм. Черные протекционисты преклоняются перед национальным государством и демонтируют его посредством неолиберальной идеологии свободного мирового рынка. Черный протекционизм – это противоречие консервативного мышления и поведения: с одной стороны, утверждаются ценности нации (семья, религия, общность, община и т.п.), а с другой – в неолиберальном духе раскручивается экономическая динамика, которая подрывает и уничтожает эти консервативные ценности. Руками тех, кто все больше урезает социальное государство, подрывается фундамент социальных гражданских прав, а с ним и политическая свобода. <…>

<…> Зеленый протекционизм. Его приверженцы воспринимают национальное государство как находящийся под угрозой вымирания политический биотоп, который защищает экологические стандарты от вмешательства мирового рынка. Экопротекционистская политика стремится отделить рынки со строгими экологическими регламентациями от рынков с регламентациями менее строгими, рассматривается Беком как контрпродуктивная. Она защищает промышленность, экологические стандарты которой относительно независимы от стандартов, принятых в странах с менее развитой экономикой. Она препятствует распространению более высоких стандартов в регионах с неразвитым экологическим сознанием. Более того экономические затраты, которые возникли бы в результате такого размежевания рынков, были бы огромны. Они породили бы экономические кризисы в таких размерах, которые на продолжительное время сделали бы невозможным осуществление любой экологической политики. <…> Таким образом, зеленый протекционизм, во-первых, противоречит глобальности экологических проблем, а, во-вторых, лишает себя политических рычагов, позволяющих мыслить локально, а действовать глобально. <…>

<…> Красный протекционизм. Красные протекционисты на всякий случай выбивают пыль из костюмов классовой борьбы. Для них глобализация означает одно: «мы же говорили». На дворе просто марксистская пасха: празднуют новое «воскресение». Однако речь идет об утопической слепоте, выдающей желаемое за действительное. Политика социального компромисса и социальной ответственности в условиях глобализации находится под серьезным давлением. Поэтому многие предлагают отбросить любую альтернативу, которая порождает эту болезненную ситуацию, т.е. ликвидировать мировую торговлю и социальное государство. Последнее выбрасывается на свалку истории как компромисс, отменяемый глобализацией. Более мягкий вариант левого реформаторства упускает из вида, что кризис социальных систем не носит конъюнктурного характера. Подходит к концу целая эпоха, обеспечившая в последней трети ХХ века большинству людей на основе участия в наемном труде жизнь в свободе и безопасности. <…> Грядет утверждение моделей, которые помогают снижать затраты, не увеличивая нужд, призывающие к другой логике, другой морали социальной политики. <…>

<…> Наконец-то открывается широкая дискуссия по поводу политического оформления глобализации. Это предполагает решительную критику неолиберальной идеологии глобализма, ее экономической одномерности, ее линейного одностороннего мышления, ее политического, мирового рыночного авторитаризма, который выдает себя за неполитический. Необходимо осознание того, что век глобальности не возвещает конец политики, а открывается ее новое начало. <…>

Десяти описанным заблуждениям глобализма Бек противопоставляет десять ответов на глобальность:

1.Международное сотрудничество.

2. Транснациональное государство или «инклюзивный суверенитет».

3. Участие в капитале.

4. Переориентация образовательной политики.

5. Являются ли транснациональные предприниматели недемократичными, антидемократичными?

6. Союз в поддержку гражданского труда.

7. Новые культурные и политико-экономические целеполагания.

8. Экспериментальные культуры, нишевые рынки общественное самообновление.

9. Общественные предприниматели, трудящиеся для себя.

10. Общественный договор против эксклюзии. [4]

<…> Международное сотрудничество. Политический ответ на глобализацию заключается в упразднении политического сотрудничества между национальными государствами, чтобы ограничить закулисные сделки или воспрепятствовать им, поскольку с их помощью ТНК стремятся минимизировать налоговые отчисления и максимизировать государственные субсидии. Задача политики здесь видится в том, чтобы объяснить общественности, что глобализация не означает ситуацию вседозволенности для рыночных сил. При глобализации возрастает потребность в общеобязательных международных регламентациях, конвенциях и институтах. Поэтому процессам глобализации должны сопутствовать более совершенная координация политики между суверенными национальными государствами, более тщательный международный надзор над банками и финансовыми учреждениями, ликвидация межгосударственных налоговых демпингов и более тесная взаимосвязь в международных организациях и их усиление в смысле повышения мобильности и эффективности. В данном случае ответ на глобальность ищется не в наднациональном государстве, а в сплочении национальных государств. Они должны между собой договориться и создать общую сеть, чтобы, во-первых, указывать ТНК рамки их деятельности и ограничивать их влияние на государства, во-вторых, обновлять свои государственно-политические притязания на власть и создание организационных форм. <…>

<…> Транснациональное государство или «инклюзивный суверенитет». Модель транснационального государства противоречит всем другим моделям кооперации: транснациональные государства объединяются в ответ на глобализацию и развивают благодаря этому свой региональный суверенитет и идентичность за пределами национального. Межгосударственное объединение открывает постнациональным государствам новые пространства для действий. <…> Причина объединения государств заключается в государственном эгоизме, поскольку лишь так они могут возрождать свой суверенитет в структуре мирового общества и мирового рынка. Этот аргумент возможен только в случае, если мир представлений, характерный для эксклюзивного суверенитета, заменяется миром представлений суверенитета инклюзивного. Этот аргумент известен по сфере труда и по разделению труда: кооперация не тормозит, но развивает и производительность, и суверенитет отдельных членов. Это означает, что национально-государственные акторы получают пространства для политического организационного формосозидания в той мере, в какой им удается увеличить экономическое и общественное богатство путем транснациональной кооперации. Транснациональные государства являются, таким образом, глобальными торговыми государствами, которые отказались от эксклюзивного территориального принципа. <…>

Бек называет два принципа, на которых основывается создание политической архитектуры транснациональных государств:

1. Принцип правового пацифизма.

2. Федералистский принцип межгосударственного контроля.

<…> Принцип правового пацифизма основывается на международном праве и означает создание и совершенствование международного права и правовых инстанций, которые делают возможным урегулирование транснациональных конфликтов мирными средствами. Определяющими для применения военной силы являются правовое решение и правовое обязательство. Транснациональные правовые пространства и институты сегодня стали необходимостью для всех государств, потому что национальные государства в ходе глобализации теряют контроль над выполнением законоположений. Отдельные государства вынуждены прибегать к транснациональной кооперации для осуществления своего национального права. Национальные государства для увеличения возможностей контроля вынуждены делегировать свои властные средства транснациональным инстанциям, только таким образом они могут в сотрудничестве с другими обновлять и расширять свои шансы влияния. <…>

<…> Федерализм применительно к отношению между государствами имеет то решающее преимущество, что власть контролируется горизонтально, а не сверху или снизу. Существенная же проблема заключается в том, что инстанция, контролирующая национальные государства, не имеет права быть надгосударственной. Надгосударственная инстанция либо была бы неэффективной, либо оказалась бы монополизированной сильнейшим государством и, в конце концов, привела бы к мировому господству. <…>

<…> Транснациональный федерализм подразумевает политику активной самоинтеграции индивидуальных государств в международные деятельные комплексы, нацеленные на возрождение индивидуальных государств и ограничение власти транснациональных центров. <…>

<…> Инклюзивный суверенитет подразумевает, что уступка суверенных прав сопровождается выигрышем в политической власти организационного формосоздания на основе транснациональной кооперации. Но это удастся только в том случае, если глобализация будет успешно понята и оформлена как политический проект. Только в результате этого станет возможной ситуация, когда согласие, рабочие места, налоги и политические свободы расти на локальном и транснациональном уровнях. <…>

<…> Участие в капитале. Новая социальная политика может ориентироваться на участие труда в капитале. Существует большое количество моделей такого участия. Например, замена долей в зарплате долями собственности, в капитале предприятия, а тем самым в его прибылях и убытках; или народ, выступая акционером крупных национальных фирм, получает девиденды от операций с акциями на глобальном уровне. Пределы этой политики налицо: смена цели – от политики зарплат к политике доходов от капитала – поддерживает лишь тех, кто интегрирован в трудовой процесс, но не безработных, которые не являются частью рынка труда. <…>

<…> Переориентация образовательной политики. Второе политическое следствие того, что труд заменяется знанием и капиталом, означает то, что труд должен благодаря знанию повысить свою ценность или быть перестроен. Но это также означает и то, что необходимы инвестиции в сферы образования и научных исследований. Поэтому один из политических ответов на глобализацию заключается, в создании и совершенствовании общества образования и знания; увеличении, а не сокращении сроков получения образования; ослаблении или ликвидации его привязки к определенным рабочим местам и профессиям и ориентация процессов профессиональной подготовки на ключевые квалификации, находящие широкое применение. <…>

<…> Являются ли транснациональные предприниматели недемократичными, антидемократичными? Проект рыночной экономики всегда был также политическим проектом, причем тесно связанным с демократией. Однако демократия весьма дорогая форма организации политического процесса. Поэтому нужно напомнить тем, кто выиграл от глобализации, об их долге демократическим институтам, а, следовательно, необходимо призвать глобальных финансовых уклонистов к уплате налогов. «Беглый» капитал должен сделаться «оседлым», вписаться в локальные культуры и их законодательные и политические рамочные условия. Производить товары и предоставлять услуги означает, что люди должны их покупать и выбирать. <…> Существует весьма простой способ обеспечить возможность потребителям добиваться существенного политического результата с помощью следующих рычагов:

1. Броский символ.

2. Социальные, демократические и экологические этикетки, которые дают сведения об условиях изготовления продуктов и добровольной демократической ангажированности предприятия-изготовителя.

3. Гарантия на продукт, т.е. торговле должно вменяться в обязанность возмещать издержки, если сведения о продукте не соответствуют действительности и это можно доказать. Гарантия продукта вынуждает создавать ясность и соблюдать нравственный минимум в социальном, экологически ориентированном производстве по отношению к его деловым партнерам, если производители не хотят прогореть. <…>

<…> Кто занимается торговлей во всем мире, должен быть готовым во всем мире нести свою долю ответственности за социальные и политические условия этой торговли. Этот политический ответ на глобализацию соединяет то, что кажется несовместимым: контроль на месте и предпринимательский самоконтроль. <…>

<…> Союз за гражданский труд. Необходимо задуматься над тем, как повысить престиж интереса к политическим проектам, выпадающим из поля зрения институтов, чтобы помимо наемного труда возник второй центр активности и интеграции: общественная работа или гражданский труд. Под ним понимается работа по уходу за престарелыми, инвалидами, бездомными, больными СПИДом, работа с неграмотными, с изгоями общества, участие в природоохранных акциях и т.д. Все это осуществляется сейчас на добровольных началах. <…> Общественную работу нужно организовать таким образом, чтобы она стала одной из трех опор – наряду с трудом по найму, служащим основной экономической гарантией, и частной работой, – на которых стоит воспитание и самореализация. <…>

Бек выделяет два принципа: добровольность, или самоорганизация, а также общественное финансирование, которые могли бы сделать из гражданской работы привлекательную альтернативу.

<…> Новые культурные и политико-экономические целеполагания. «Инновация» в мировом обществе – относительное понятие. Оно подразумевает, что надо изобретать и делать то, чего другие не делают и не могут делать. <…> Что могло бы в контексте культуры, политики и экономики заменить страну, ориентирующиеся на товары массового потребления и на модель экспортирующей нации, которые по определению не являются характеристиками инноваций? Мировой рынок вознаграждает за различие. Поэтому региональные особенности следует развивать как силу и новые возможности. <…>

В данном контексте выделяется ряд направлений.

Экологические продукты. В контексте развития Германии Бек утверждает, что необходимо культивировать на мировом рынке экологическое сознание немцев.

<…> Индивидуализации. Применительно к производству и рынку означает разработку высокоиндивидуализированные продукты и услуги, а также связанные с ними формы труда и производства, которые должны быть трудоемкими, так как индивидуализация продукта и производства есть в определенном смысле принцип, противоположный автоматизации производства. <…>

<…> Рынки риска. Возникают проблемные рынки, потребители на которых при первых сообщениях о рисках теряют интерес к потреблению. Бек задается вопросом: каким образом можно добиться того, чтобы рискованные товары, продукты и услуги, например генномодифицированные продукты питания, стали вызывать одобрение в обществе? В этом смысле новый рыночный товар мог бы состоять в том, чтобы испытывались и экспортировались «пакеты продуктов», способные вызывать общественное одобрение. <…> Продукты, помимо потребительной стоимости, должны обладать и одобрительной стоимостью. Если это удастся, то способные вызывать одобрение продукты и формы производства в перспективе превзойдут все другие также и на мировом рынке. <…>

<…> Ре-регионализация рынков. Глобализация предполагает низкие транспортные и энергетические затраты. В этом отношении тормозом глобализации, т.е. созданием возможности существования региональных рынков продуктов, услуг и труда, является ликвидация существующих субсидий, позволяющих поддерживать низкий уровень транспортных расходов. Бек выступает за повышение энергетических и транспортных затрат, что способствовало бы политики региональных рынков коротких расстояний, а тем самым развитию экологических форм труда и жизни. Эта политическая стратегия может быть связана с политикой производства, в которой «биография» продукта становится составной его частью. Таким образом, продукт приобрел бы три компонента: потребительную стоимость, цену и историю его происхождения, т.е. сведения об экологических, социальных и политических условиях его изготовления. Следовательно, ответ на глобализацию мог бы заключаться в комбинации двух стратегий: повышения фактических транспортных затрат и введения социально-экологических биографий продукта. В обобщенном виде это сводится к политике укрепления или возрождения региональных рынков. <…>

Преодоление культурного препятствия – однообразия. Гражданство рассматривается Беком в качестве основного демократического продукта питания. Применительно к Германии автор утверждает, что предоставление гражданских прав в немецком обществе не может зависеть от расы, религии, происхождения и вероисповедания.

<…> Тот, кто здесь постоянно проживает, работает, платит налоги, тот принадлежит этой стране, должен принадлежать, поскольку в противном случае демократия не функционирует. <…>

<…> Экспериментальные культуры, нишевые рынки общественное самообновление. Художники, творящие свою частную жизнь, не только изобретательны в закреплении своих особенностей. Они также постоянно проводят согласование противоположных и, тем не менее, автономных жизненных форм, оформляют и инсценируют себя самих и свою жизнь как эстетический продукт. Поскольку здесь живут, мыслят и производят в непосредственной связи между работой для себя и работой для других, рынки, которые при этом возникают, являются не массовыми, а нишевыми или мини-рынками. Однако было бы ошибкой считать, что эти особые рынки всегда останутся малыми рынками. <…>

<…> Нишевая культура и нишевое производство могли бы породить контр-модель к господствующему крупнокапиталистическому производству.

<…> Нишевое производство делает возможными три аспекта:

1. Культурную лабораторию будущего и изобретательный способ производства.

2. Поощрение будущих мастерских, которые функционируют при малых производственных затратах по собственной инициативе.

3. Укрепление региональных особенностей и транснациональной самоорганизации гражданского общества. <…>

Общественные предприниматели, трудящиеся-для-себя. На место социальной фигуры наемного рабочего Бек ставит фигуру трудящегося-для-себя, который знает, что не обязан или не может быть только исполнителем предложенной другими работы.

<…> Он знает, что свою работу он всегда должен находить и обосновывать в плане социально расширенной потребительной стоимости, и действует соответствующим образом. <…> Это предполагает сильную идентификацию как с потребностями других, так и с работой. Работа-для-себя всегда подразумевает работу и на себя, и на других. <…>

<…> Общественный договор против эксклюзии. В промышленно развитых странах Запада возникает постоянно растущая группа отверженных. Эксклюзия – социологическое понятие для этой ловушки бедности, которая раскрывается в центре современного общества. Экономическое развитие ускользает от национально-государственной политики, тогда как ее социальные проблемы в результате накапливаются в сборных сетях национального государства. <…> Уровень социальных конфликтов из-за распределения и принуждения к непопулярным политическим решениям растет. Однако при этом не следует выступать против мирового государства, поскольку его перспективы теперь уже туманны. <…> Речь, скорее всего, будет идти, во-первых, о встраивании и создании основных социальных гарантий, во-вторых, об укреплении социальных сетей самоснабжения и самоорганизации, в-третьих, о выдвижении и постоянной актуализации вопросов экономической и социальной справедливости в мировом масштабе в центрах глобального гражданского общества. <…>

ПРИМЕЧАНИЯ

1. См. подробнее: Бек. У. Что такое глобализация? М., 2001. С. 9 – 20.

2. Там же. С. 21 – 30.

3. Там же. С. 202.

4. Там же. С. 224.