2.6. Конец пути.

Имя Пржевальского будет отныне

синонимом бесстрашия и энергии в

борьбе с природой

Академик К.С. Веселовский.

27 сентября Н.М.Пржевальский прибыл в город Верный (Алма-Ату), где самым придирчивым образом отбирал солдат для конвоя экспедиции. 1 октября Николай Михайлович со всем отрядом был уже в Пишпеке (Фрунзе). Здесь он закупил верблюдов. Потом снова отправился в Верный. 4 октября Николай Михайлович и Всеволод Иванович Роборовский выехали на охоту. Река Чу, в долине которой водилось много фазанов, протекает по низменной болотистой местности. Всю зиму 1887 года среди киргизов, живших здесь, свирепствовала эпидемия брюшного тифа. Пржевальский сильно вспотел на охоте и часто пил сырую речную воду. Этот день и оказался роковым.

Вечером 10 октября Николай Михайлович прибыл в Каракол.

Весь день он лежал в юрте. Погода стояла ненастная, что ещё больше угнетало его. У приехавшего из Каракола навестить экспедицию капитана Хацитовского он расспрашивал, часто ли и в какой форме здесь бывает тиф.

«В ночь с 15 на 16 число,--вспоминает В.И.Робовский,-- Николай Михайлович спал неспокойно; температура тела значительно повышалась, чувствовал он себя хуже, но (утром), выйдя из юрты и увидав на косогоре сидящего чёрного грифа, не вытерпел и выстрелил в него. К величайшему восторгу бывших неподалёку киргиз, гриф покатился убитым. Притащили его к юрте; Николай Михайлович рассматривал его, расправлял крылья и перья и любовался ими».

17 октября Пржевальский уже не вставал, жаловался на боль под ложечкой, в ногах и в затылке. Лицо его пожелтело. Приехавший из Каракола доктор И.И. Крыжановский определил у больного брюшной тиф.

Прописанные врачом лекарства не помогали. Николаю Михайловичу становилось всё хуже и хуже. Одетый в меховую одежду, он лежал в юрте, на войлоке, постеленном на земле. Топить печь больной не разрешал: долго разгоравшиеся дрова давали много дыма, а потом становилось нестерпимо жарко. Доктор настаивал на переезде в Каракол, в теплый дом. Пржевальский переехать согласился, но с условием, чтобы все его спутники с багажом и верблюдами разместились рядом. Этим условиям удовлетворял глазной барак каракольского лазарета. Юрты спутников генерала разбили во дворе.

18 октября Н.М.Пржевальского с большими предосторожностями перевезли на тарантасе в лазарет. Здесь болезнь словно немного отступила, но улучшение было недолгим.

--Я нисколько не боюсь смерти, говорил ученый, я ведь несколько раз стоял лицом к лицу с ней. Похороните меня непременно на Иссык-Куле, продолжал больной, на красивом берегу. Надпись сделайте простую: «Путешественник Пржевальский». Положите в гроб в моей экспедиционной одежде. Пожалуйста, доктор, не анатомируйте меня. Ты, прибавил он, обращаясь к Роборовскому, сними с меня фотографию с ланкастером. Ланкастер оставляю Роборовскому, пёрде—Козлову, Слободу передаю Володе в майорат; если он откажется—Ляле, дочери брата Евгения Михайловича; Ефиму Сергеевичу — наградные триста рублей…

И опять тянутся томительные минуты забытья.

--Скажите, доктор, долго ли я проживу?—снова слышится голос больного.—Мне многое надо передать спутникам. Вы меня не испугаете, если скажите правду: смерти я не боюсь нисколько.

Доктор успокаивает его.

--Ну, в таком случае я всё сделаю завтра, всё скажу, молвил он, завтра пошлём и телеграммы.

Ночью Пржевальский спал плохо. К восьми утра 20 октября ему стало совсем худо. Потом вдруг он встал во весь рост и, посмотрев кругом, сказал:

--Ну, теперь я лягу.

Это были последние слова великого путешественника. Два-три вздоха, и Николая Михайловича не стало. «Слёзы, горькие слёзы душили каждого из нас, писал П.К.Козлов.—Мне казалось, что такое горе пережить нельзя. Да оно и теперь ещё не пережито!»

Место для могилы выбрали в 12 верстах от Каракола, на высоком обрывистом берегу Иссык-Куля.

На могиле поставили большой чёрный крест. К нему прибили доску. На ней Роборовский написал: «Путешественник Николай Михайлович Пржевальский. Родился 1839 года марта 31. Скончался 1888 года октября 20». Желание покойного было исполнено: тело его навсегда осталось а Азии, изучению которой он отдал жизнь.