2.1. Психологическое содержание эффективных коммуникаций

133

начать парафраз словами: «Значит, ты уверен, что...» — а не: «Так тебе кажется, что...» Нередко в парафразе удается еще более четко и адекват­но сформулировать основную мысль собеседника и услышать в ответ: «Да, вот именно это я и хотел сказать!» Разумеется, такое возможно лишь в том случае, если слушающий учитывает весь контекст общения.

Следует отметить, что использование парафраза таит в себе одну опасность. Собеседнику может показаться, что поскольку вы повто­рили его мысли и не подвергли их критической оценке, то вы с ними согласны. Чтобы избежать подобного недоразумения и подтвердить, что вы поняли все правильно, после парафраза следует высказать свою точку зрения, а если она еще не оформилась, то специально ого­ворить и это.

Техника говорения

Техника говорения включает в себя как вербальный, так и невербаль­ный компоненты. По поводу последнего нужно сказать следующее. По сравнению со слушанием, при говорении время фиксации взора на собеседнике более ограничено. Говорящий обычно лишь бросает короткие взгляды в те моменты, когда ему необходимо убедиться в том, что отдельные тематические блоки его речи оказываются вос­принятыми, т.е. получить обратную связь «чтением» мимики слушаю­щего. Такая несимметричная организация зрительного контакта обус­ловлена тем, что длительная встреча взглядов создает дискомфорт, а преимущество здесь должен иметь слушающий, ибо для более адек­ватного восприятия высказанного ему необходимо отслеживать не только речь, но и ее мимико-пантомимическое сопровождение. По­этому говорящий как бы любезно уступает зрительный канал собесед­нику, создавая ему «режим наибольшего благоприятствования». На первый взгляд может показаться, что так не происходит при публич­ном выступлении, ведь опытный лектор большую часть времени смо­трит в аудиторию. На самом деле это связано с тем, что лектор пере­водит свой взор с одного слушателя на другого и зрительный контакт с каждым остается непродолжительным. Кроме того, относительно большое расстояние между говорящим и аудиторией создаст сравни­тельно комфортные условия и при более продолжительном зритель­ном контакте.

Что касается жестикуляции, то она выполняет две функции. Во-первых, с се помощью у слушающего создается образное представле-

ние о предмете разговора, во-вторых, она используется для регуляции темпа речи. В первом случае больший эффект достигается, если гово­рящий жестикулирует обеими руками, во втором достаточно движе­ния одной рукой.

Нередко можно видеть ораторствующего человека с высоко под­нятой рукой. Здесь мы встречаемся уже не с жестом, а с приемом ис­кусственного увеличения роста выступающего для привлечения вни­мания и придания высказываемому особой значимости. Для выделения из «фона» применяется и прием изменения пространст­венного взаиморасположения участников разговора. Это легко на­блюдать в ситуации групповой беседы. Чаше всего человек, намерева­ющийся что-либо заявить, стремится выдвинуться в центр группы, нередко вместе со стулом, хотя приходилось наблюдать и обратное — говорящий отодвигается (откидывается в кресле) от центра круга, ча­сто понижая при этом голос. В парной беседе это менее заметно, хотя и здесь можно увидеть изменение позы при переходе из роли слуша­ющего в роль говорящего. Похоже, что существует обшее правило, со­гласно которому невербальные компоненты опережают словесное оформление высказывания.

Относительно собственно вербальной техники надо отметить зна­чительную роль выбора адекватного лексического слоя, что наряду с уместным использованием невербальной техники обеспечивает ус­пешность установления и поддержания контакта в общении.

Стилю деловой прозы противопоказано излишне частое примене­ние стилистических фигур, и в этом отношении язык делового обще­ния противоположен поэтическому. Вряд ли это нужно считать недо­статком и предпринимать усилия для наполнения делового общения риторическими приемами. Однако сказанное не означает, что за­штампован ность и клишированность речи, равно как и перегружен­ность ее бюрократическими конструкциями (например, нанизывание четырех и более существительных в родительном падеже), являются неизбежными или даже желательными спутниками деловой беседы. Обилие выражений, потерявших свои живые истоки (в сегодняшнем казенном «Здравствуйте!» вряд ли можно почувствовать пожелание здоровья), и частота заковыристых канцелярских оборотов не только Режут слух человека, любящего родной язык, но и препятствуют вза­имопониманию.

Деловая речь не эквивалентна канцелярщине, и ей не противопо­казана образность. Хорошим примером здесь может стать новый

стиль научных публикаций, в которых нередко используются яркие образные сравнения и смело вводятся выражения из профессиональ­ного жаргона, ранее бывшие в ходу только при неформальном обще­нии. Еще каких-нибудь два-три десятилетия назад это казалось невоз­можным, а сейчас становится признаком хорошего тона. Подобная метаморфоза допустима и желательна также по отношению к языку деловой коммуникации. Ведь обезличенность языка — один из симп­томов нежелания брать на себя ответственность, стремления выгля­деть не живым человеком, а «представителем» — ведомства, аппарата, научного клана и т.д.

Ресурсы, которыми обладает индивид для организации эффектив­ного общения, не исчерпываются его коммуникативными навыками (техникой общения). Важно еще знать правила общения.

Тактика общения

Тактика общения — это реализация в конкретной ситуации коммуни­кативной стратегии на основе наличных ресурсов человека (владение техникой и знание правил).

При обсуждении стратегии и техники общения раньше не заострял­ся вопрос о степени их представленности в сознании, хотя и отмечалось, что эти компоненты коммуникативной компетентности сознательно не контролируются. Сознание занято тактикой, т.е. построением путей до­стижения цели или целей. Мотивы же выбора целей, а в какой-то мере и средств, так же, как и высокоавтоматизированные технические навы­ки, одинаково редко, хотя и по разным причинам, становятся предме­том сознательного контроля.

Именно из-за доступности тактического рисунка коммуникации обыденному сознанию науки, и особенно психология, не проявляют большого интереса к проблемам тактики. Гораздо выигрышней пока­зывать человеку то, что от него самого скрыто и выявляется только в результате специального исследования, чем демонстрировать то, что человек, в общем-то, и так знает. О тактике гораздо охотнее говорят практики, обмениваясь рецептами успеха, благо что все это как-то представлено в сознании и потому легко транслируется, узнается и принимается. Адресованные практическим работникам книги и бро­шюры буквально напичканы подобного рода рецептами.

Возможно, и не стоило бы еще раз обращаться к данной теме, если бы не одно существенное обстоятельство. Тактика теснейшим образом

связана со стратегией, следовательно, и оценка ее эффективности не­возможна без анализа стратегической составляющей общения. Рассмо­трим, например, задачу, которая часто используется при обучении де­ловому общению: «Вы ведете совещание, цель которого — выработка решения какой-то проблемы. Вы заранее знаете, что трое из девяти уча­стников разделяют вашу точку зрения на решение данной проблемы, трое занимают противоположную позицию, а остальные колеблются. В какой последовательности вы будете предоставлять им слово?»

Один из вариантов ответа выглядит следующим образом: «Вначале нужно предоставить слово тем, кто придерживается моей точки зрения, затем колеблющимся, которые в силу конформизма примкнут к уже за­явленной позиции, и мои противники окажутся в меньшинстве. Все будет демократично, и никто не сможет обвинить меня в попытках на­вязывания нужного решения силовыми методами». Является ли такой такгический план эффективным? Безусловно, да, но только если счи­тать, что ваша задача — навязать группе нужное решение. И, конечно, нет, если считать, что мы обязаны искать оптимальное решение.

Интересно, что при анализе данной ситуации нередко приходится слышать недоуменный вопрос: «Но ведь я хочу, чтобы группа приня­ла правильное решение!» Это, несомненно, голос того, кто исповеду­ет, может, сам того не зная, закрытую стратегию и к тому же желает выглядеть приверженцем коллегиальных форм выработки решений. Его явно манипуляторское поведение может быть высокоэффектив­ным, но только если под эффективностью понимать достижение зара­нее поставленных целей. Но, например, с точки зрения оценки пер­спектив развития группы как субъекта управления такое решение не может не считаться ущербным. Да и с более прагматичной позиции в предложенном подходе не все ладно. Такой способ выработки реше­ния не мобилизует интеллектуальный потенциал всех участников и, следовательно, уменьшает вероятность нахождения наиболее опти­мального решения.

При анализе тактики нельзя игнорировать ее связь с техникой об­щения. Рекомендации типа: «Будьте хорошим слушателем», «Ведите Разговор в русле интересов вашего собеседника» — сами по себе не­плохи, но как организовать свое внимание в процессе слушания и как Узнать в момент встречи, что интересует вашего собеседника, — об ^Этом как раз мало что можно сказать, это надо как минимум видеть, а ^еШе лучше — тренировать такую способность. Во всяком случае, так­тика должна быть построена исходя из того, что человек умеет, а не из

того, что было бы вообще уместнее. Иной раз наиболее уместно «сго­реть со стыда», но не всякому это дано.

Проблемы тактики, в частности вопрос о построении тактическо­го плана деловой беседы, будут специально рассмотрены в дальней­шем. Но прежде нужно уяснить некоторые средства анализа тактики, обсудив такие взаимосвязанные темы, как пространство и время об­щения, коммуникативный контакт.

2.2. Этика и правила эффективных коммуникаций

Под понятием «правила общения» скрывается ряд весьма различных средств регуляции коммуникативного поведения, содержание и функ­ции которых не однотипны. Можно выделить три группы правил.

Первая группа — правила коммуникативного этикета. Они определя­ют порядок обращения и представления (младшего к старшему, мужчи­ны к женщине, хозяев к гостям и т.д.), способы именования (по имени-отчеству, фамилии, должности, званию, титулу и т.д.), выбор обращения (ты — вы) и многое другое. Правила обращения, как и другие правила этикета, обязательны для выполнения. Обязательны в том смысле, что при нх нарушении права «нарушителя» тут же ставятся под вопрос, а его дальнейшее участие в общении становится проблематичным. Во всяком случае, от него ожидают объяснений, и если таковые не будут получены или же их признают неудовлетворительными, то «нарушитель» потеря­ет статус полноправного участника коммуникации. Единственным из­виняющим обстоятельством признается лишь незнание этих правил по веским причинам (например, «нарушитель» — иностранец). Но и тогда этикет выполняет свою функцию — функцию отделения «своих» от «чу­жих», «полноценных» участников коммуникации от «неполноценных» (тех, высказывания которых можно игнорировать или которым необхо­димо оказать помощь).

Выполняя правила этикета, человек как бы предъявляет свои свиде­тельства о правах участника коммуникации. Этикетные правила не име­ют прямой связи с эффективностью общения, но их полное или частич­ное игнорирование отстраняет человека от участия в процессе общения-

Вторая группа правил — правила согласования коммуникативного взаимодействия. Если правила этикета определяют степень «полно­ценности» участников, то правила согласования задают тип коммуни­кации (деловая, светская, ритуальная, интимно-личностная и т.д.).

Разные типы коммуникации имеют свои коммуникативные кодек­сы. Так, деловое партнерское общение происходит в рамках правил, конкретизирующих принцип кооперативности: «Твой коммуникатив­ный вклад должен быть таким, какого требует совместно принятое на­правление разговора». Кодекс кооперативности состоит из четырех правил: правила необходимости и достаточности информации («Гово­ри не больше и не меньше, чем требуется в данный момент»), правила качества информации («Старайся, чтобы твои высказывания соответ­ствовали истине»), правила соответствия («Не отклоняйся от темы») и правила стиля («Выражайся ясно»).

Светское общение определяется другим кодексом — кодексом вежливости. Он реализуется в правилах такта («Соблюдай интере­сы другого»), великодушия («Не затрудняй других»), одобрения («Не порицай других»), скромности («Не принимай похвалу»), со­гласия («Избегай возражений»), симпатии («Выказывай доброже­лательность»).

Важно отметить, что само по себе несоблюдение правил не влечет за собой автоматического вывода о нарушении принципов коопера­тивности и вежливости. Существует как бы презумпция соблюдения принципов, т.е. общающиеся исходят из предположения, что принци­пы в целом соблюдаются, а случаи нарушения отдельных правил должны быть обязательно объяснены. Чаше всего правила нарушают­ся вследствие невозможности соблюдения всех правил сразу, и то, ка­кое правило нарушается, многое может сказать об ориентациях участ­ников. Так, в деловом разговоре правила кодекса вежливости приносятся в жертву правилам кооперативности, а если наблюдается обратное, то, скорее всего, мы имеем дело со светским общением под видом деловой беседы (ср.: «Платон мне друг, но истина дороже!» и «Истина в том, что Платон мне друг!»).

Соблюдение правил определяет и «жанр» коммуникации. Потому, какие правила соблюдаются, мы можем сделать вывод о типе обще­ния. Кроме того, соблюдением тех или иных правил (или несоблюде­нием) мы устанавливаем, конституируем определенный тип комму­никации, нередко вопреки исходным намерениям. Так, если в компании, собравшейся для приятного времяпрепровождения, разго­релся принципиальный спор с игнорированием тактичности, то мы имеем дело не со светской беседой, а скорее с деловой дискуссией в неподходящее время и неподходящем месте, во всяком случае, люди явно занимаются не тем, для чего собрались.

Эффективность правил согласования основана на их соблюдении всеми участвующими сторонами. Если один из собеседников будет от­давать приоритет правилам вежливости, а другой — правилам коопера­тивное™, они будут время от времени попадать в нелепые ситуации, а успешный исход их общения окажется под вопросом. Правила этике­та конститутивны (для полноценного участия) и обязательны для со­блюдения, правила согласования конститутивны (для типа коммуника­ции) и обязательны для соблюдения если не в частностях, то в целом.

Но есть еще правила, которые и не конститутивны, и не обязатель­ны. Это правила самоподачи, составляющие третью группу. Они не оп­ределяют тип общения, и их выполнение или невыполнение связано не с общей для всех эффективностью, а с индивидуальным успехом отдельных участников. Более того, выполнение многих правил само­подачи ведет к успеху лишь в том случае, если окружающие сами не следуют этим правилам.

Хотя наборы правил самоподачи нередко индивидуализированы, а некоторые правила изобретаются исключительно для личного пользо­вания, иногда они предаются огласке. Один из наиболее известных при­меров — публикация списка рецептов успеха в книге Д. Карнеги «Как завоевывать друзей и оказывать ачияние на людей» (1936). Не вдаваясь в детальный анализ нескольких десятков правил, следование которым, по мнению автора, гарантирует жизненный успех, отметим несколько моментов. Во-первых, набор рецептов от Карнеги представляет собой причудливую смесь правил согласования с правилами самоподачи при явном превалировании последних. Во-вторых, общей целью этой систе­мы является создание у окружающих впечатления о «карнегианце» как человеке, который интересуется другими более, чем самим собой, и это внимание благожелательно и лишено зависти. Успех «рецептов» в дан­ном случае определяется эксплуатацией дефицита внимания к человеку. В-третьих, необходимо помнить о том, что свой свод рецептов Карнеги составлял несколько десятков лет назад и в определенной социокуль­турной среде. Не все уместно в наше время и в нашей обстановке. В-чет­вертых, далеко не каждому человеку подходят некоторые рекоменда­ции. Вряд ли стоит, например, очень часто улыбаться человеку, чья улыбка не вызывает расположения. Как говаривай Козьма Прутков, «не всякому человеку даже гусарский мундир к лицу».

Правила самоподачи необязательны в том смысле, что их выпол­нение не санкционируется ожиданиями окружающих, они — «внут­реннего» происхождения. Тем не менее следование этим правилам

может быть весьма жестким и неукоснительным. Для самой личности

они обязательны.

Обсуждая проблему самоподачи, нередко ограничиваются вопро­сами оформления внешности. Безусловно, в представлении себя дру­гим манера одеваться, прическа и пр. играют важную роль. Многие студентки на время сдачи экзаменов перестают пользоваться косме­тикой и стараются одеваться поскромнее. Некоторые молодые люди являются на экзамен небритыми, подчеркивая тем самым свою отре­шенность от мирской суеты. Но правила самоподачи принадлежат к более широкой сфере организации поведения и действия. К ним мож­но отнести и известное: «Если у тебя случилась пауза, тяни ее как можно дольше». Многие опытные лекторы руководствуются прави­лом: «Веди разговор по нарастающей», т.е. не старайся блеснуть ост­роумием, эрудицией и богатством выразительных средств в начале выступления, но наращивай их использование по мере приближения

к концу, а еще лучше — прибереги все это для ответов на вопросы.

Некоторые правила относятся к технике общения. Так, один из ру­ководителей доверительно сообщил знакомому, что при разговоре с коллегами он встречает жесткий взгляд собеседника взглядом, на­правленным в левый глаз другого («Два глаза наверняка сильнее од­ного, более слабого»). Но большинство правил имеет отношение к тактике. Примером тому может быть — «Критикуй похвалой» («Твое выступление было бы великолепной статьей для журнала, жаль, что в устном изложении самое ценное как раз и не было воспринято»).

Правила самоподачи предназначены не только для создания у окру­жающих определенного впечатления, они — эффективное средство ор­ганизации собственного поведения в критических ситуациях. И по­следняя их роль представляется наиболее важной.

2.3. Дестабилизирующие факторы и трудности социальных коммуникаций¹

Приступая к изучению такого социально-психологического феномена, как дестабилизирующие факторы и трудности социальных коммуника­ций, важно выявить возможные причины коммуникативных труднос­тей и рассмотреть проблемы, связанные с их типологией и основными

Материал подготовлен совместно с канд. психол. наук О.В. Куземой.

группами, или вилами. В отечественной психологии социальные ком­муникации рассматриваются не только как межличностное взаимодей­ствие или обмен информацией — вербальной или невербальной, — но и как взаимовлияние, включенное в систему общественных связей. В тра­диции зарубежной психологии социальные коммуникации приравнены к процессу создания и передачи значимых сообщений.

В отечественной социально-психологической традиции использу­ются три основных понятия, связанных с психологическим диском­фортом в ситуациях межличностных взаимодействий: «нарушения», «трудности» и «барьеры общения».

Названные этими понятиями явления объединяет то, что они воз­никают непреднамеренно, протекают внешне бесконфликтно и сопро­вождаются внутренним напряжением, неудовлетворенностью в обще­нии (В.Н. Куницына, Н.В. Казаринова, В.М. Погольша). В трудностях общения выделяют психологический и коммуникативный аспекты. Психаюгический аспект связывают с личностными факторами — барь­ерами (отчужденность, аутистичность, замкнутость, застенчивость). К психологическим барьерам можно отнести также предубеждения, предрассудки и социальные стереотипы. Коммуникативный аспект связывают с неспособностью овладеть процессуальной стороной соци­альных коммуникаций (отсутствие коммуникативных умений, него­товность выразить партнеру сочувствие, понимание и принятие). Ком­муникативные барьеры возникают вследствие социальных ситуаций взаимодействия, под влиянием внешних факторов (нарушение соци­альных норм общения, табу и ритуалов различных культур). Известен также феномен «индуцированного барьера», который возникает в меж­личностном взаимодействии с людьми скованными, напряженными (Е.В. Залюбовская). Различают два вида социально-психологических барьеров: 1) внутренние барьеры личности, связанные с такими обра­зованиями, как нормы, установки, ценности, а также с такими лично­стными особенностями, как ригидность, конформность и др.: 2) внеш­ние, внеличностные барьеры — дефицит информации, отсутствие обратной связи, ошибки в понимании смыслов и т.д. (Б.Д. Парыгин).

Опираясь на ряд психологических исследований А.А. Бодалева. А.Г.Ковалева. Г.В.Бороздиной, В.А. Лабунской, Г.М.Андреевой И др. и обобщая выводы о причинах трудностей в общении, можно вы­делить три группы факторов, дестабилизирующих коммуникативный процесс:

• факторы окружающей среды;

• феномены общественной среды;

• индивидуально-личностные факторы (личностные качества и

собственно коммуникативные свойства личности).

факторы окружающей среды

Называя возможные причины трудностей в общении, возникаю­щих вследствие объективных изменений природной среды, мы должны учитывать их вероятностный характер, а также неоднознач­ное влияние на партнеров процесса коммуникации. Так. для неко­торых коммуникаторов экстремальные условия межличностного взаимодействия способствуют быстрому установлению контакта и взаимному пониманию задач партнера, в частности повышают уро­вень коммуникативной креативности. В условиях временного де­фицита может произойти смешение диалоговых структур, что при­ведет к взаимному непониманию партнеров и неудаче совместной деятельности. В целом временной дефицит оказывает общее нега­тивное влияние на процесс коммуникации, однако в зависимости

от индивидуальных характеристик партнеров может выступить сти­мулом к активизации взаимодействия.

К факторам внешней среды прежде всего относятся поведенческие паттерны: интенсивность общения (существует даже «коэффициент интенсивности»), частота и характер употребления технических средств в ситуации общения (мобильный телефон, компьютер, музы­кальный плеер), неадекватное ситуации поведение партнера, его эмо­циональное самочувствие и формы его проявления (заламыванис рук, отведение взгляда и т.п.). Внешними факторами, затрудняющими процесс понимания партнеров, можно считать наличие посторонних шумов, громкой музыки, не соответствующее случаю оформление по­мещения, а также плохую освещенность. Яркий свет или камерное освещение способны изменить общий тон взаимодействия партне­ров. Температурный режим, вынужденное неудачное пространствен­ное расположение, а также неудачное цветовое решение пространст­

ва общения могут привести к отрицательным результатам переговорного процесса. Не способствуют успешным коммуникаци­ям и чрезмерная перенаселенность, скученность участников процесса

°бщсния, потому что теснота, неудобства физического характера ве-ДУТ к плохому владению техникой взаимодействия людей, снижению социально-перцептивных функций (А.А. Бодалев).

На эффективность или неэффективность взаимодействия людей оказывает влияние все пространство жизнедеятельности человека, т.е. пространственно-временные условия социальных коммуникаций. Комфортность межличностных взаимодействий во многом определя­ется временем, местом, территорией, где происходит общение, ее принадлежностью инициатору общения или гостю. На «чужой» тер. ритории гость будет чувствовать себя неловко, некомфортно, в ситуа­ции общения будет несколько зажат и скован. Наилучшим выходом может стать организация взаимодействия на нейтральной территории (кафе, кинотеатр, ресторан), где коммуникативная ситуация более свободна и позволяет партнерам проявлять свои личностные и собст­венно коммуникативные качества в полной мере и на высоком уров­не доверия и самораскрытия. В своем развернутом, полноценном ви­де человеческое коммуникативное поведение полифонично. Это делает его бесконечно увлекательным для наблюдения и размышле­ний и бесконечно трудным для описания.

Одним из факторов внешнего влияния на коммуникативную ситу­ацию можно признать психофизиологическое состояние коммуни­кантов. Такие состояния партнеров, как болезнь, депрессия, нервное перенапряжение, стресс, тревожность, деструктивно влияют на ре­зультаты социальных взаимодействий. Негативное влияние могут оказать также соматические и невротические расстройства, наруше­ния речи, некоторые физические недостатки, особенно если речь идет о первом впечатлении.

В одном ряду с факторами внешней среды, деструктивно влияю­щими на социальные коммуникации, стоят гигиенические навыки участников процесса общения. Запахи могут определять возникнове­ние чувства эмпатии и принятия другого или, наоборот, отвержения, непринятия другого; особенно велика роль запахов в интимно-лично­стном общении. Главное здесь — характер использования навыков личной гигиены, а не просто их наличие. Так, чрезмерное использова­ние косметических средств и парфюмов может вызвать аллергические реакции у других участников межличностного процесса взаимодейст­вия. Здесь важно предусмотреть все моменты и настраиваться на си­туацию общения, учитывая эмоциональное состояние не только парт­нера, но и свое собственное, и по возможности управлять им: снимать излишнее напряжение, распределять усилия, мобилизовывать психи­ческие ресурсы, используя эмоции как средство коммуникации. Про­блема регуляции психофизического состояния особенно типична для

работников социальной сферы и обслуживающего персонала, где су­ществует необходимость постоянного профессионального взаимо­действия с клиентами (например, в восточных странах обслуживаю­щий персонал гостиниц всегда улыбчив и облачен в белоснежные одежды, включая перчатки и носки, что должно демонстрировать гос­теприимство и безупречную чистоту). Кроме коммуникативных уме­ний, важным в этом контексте представляются феномены обществен­ной среды.

феномены общественной среды

феномены общественной среды, или общественные тенденции, нега­тивно влияющие на социальные коммуникации, описаны в целом ряде отечественных и зарубежных исследований социологов, психологов, демографов и т.д. В целом эксперты насчитывают около 30 наименова­ний феноменов общественной среды, приводящих к трудностям в меж­личностных коммуникациях. Наиболее часто упоминаются следующие феномены:

•тотальный общественный контроль и перенаселенность; • полоролевые, кросскультурные и национальные стереотипы, та­бу и ритуалы;

•урбанизация и необходимость защищаться от человеческой жес­токости;

•трудности взаимопонимания между представителями разных по­лов, харазмент;

•засилье средств массовой информации и компьютеризация;

•разрушение традиционных норм и правил общения, преоблада­ние виртуальных коммуникаций;

•ограниченность психологических ресурсов человека и средств общения.

Как мы уже отмечали, проявление в межличностных взаимодейст­виях эмоциональных реакций подвергается в обществе строгому со­циальному контролю. Управление такими реакциями регулируется на Уровне проявления эмоций и определения меры, соответствующей Принятым социокультурным нормам, обязательным для всех членов Данной культуры. Выработанные в обществе способы контроля на­правлены в первую очередь на регулирование социальной дистанции в коммуникациях: чем она больше, тем вероятнее осуществление со­циального контроля. В этой связи пространственное разделение уча-

стников — одна из мер контроля межличностных отношений в соци­уме. Так, люди различных социальных классов и этнических групп, обычно живут в разных частях поселения, особых городских районах (например, район Сохо в Лондоне; район Маракеш в Париже), что снижает эмоциональную напряженность в межгрупповых лип . ных коммуникациях.

Когда внутригрупповые отношения в моноэтнических группах на­селения требуют частых социальных контактов, социальная дистан­ция сокращается и поддерживается посредством полоролевых стерео­типов поведения. Это один из способов сохранения сдержанности в проявлении чувств. Социальная дистанция проявляется и в статусных различиях в обществе. В этом случае она постоянно поддерживается с помощью различных ритуалов, таких, как приветствие или различные почести. Социальная дистанция между этническими и иными соци­альными группами сохраняется путем создания кросскультурных и национальных стереотипов, что приводит к нейтрализации и подав­лению интенсивных эмоциональных проявлений в социальных ком­муникациях. По существу, эти отношения лишаются межличностной окраски [Куницына, Казаринова, Погольша, 2001).

Среди феноменов общественной среды, отрицательным образом влияющих на процессы коммуникации, выделяется урбанизация. Го­родской человек связан тысячью нитей с другими и вследствие этого постоянно подвержен тотальному контролю со стороны других лиц, равно как и со стороны общества. Отсюда такое понятие, как «меж­личностный контакт», становится одним из инструментов исследова­ния проблемы создания комфортных условий общения в перенасе­ленном социуме. В данной ситуации люди, находясь в пределах доступности для восприятия друг друга, физически и психологически оказываются под контролем со стороны других людей, по отношению к которым в действие вступают социальные эталоны и стереотипы. Соответствовать им постоянно достаточно сложно, поэтому количе­ственная составляющая социальных коммуникаций для каждого че­ловека получила развитие в понятии «круг общения» — люди, обще­ние с которыми наиболее комфортно и успешно для человека.

Я. Коломинскнй предложил в зависимости от степени психологи­ческой близости и значимости другого выделять два круга желаемого обшения: первый, наиболее близкий, включает от одного до четыре" человек, второй — от шести до восьми. Действительно, хорошо знать, понимать и доверять в жизни мы можем двум-трсм близким людям, ■

успешно ориентироваться в социальных контактах — на уровне вось­ми—Десяти коллег или приятелей, по отношению к остальным всту­пают в действие эталоны и стереотипы, нормы и правила в рамках оп­ределенной социокультурной группы или общества. Таким образом, в урбанистической среде человек постоянно испытывает внешний кон­троль соблюдения или отступления от этих правил, в том числе этиче­ского и морального плана. С этим связана сложность возникновения и продолжения социальных контактов в городской среде, которые ча­ше носят локальный характер: по месту службы, учебы, проживания. Так обозначаются границы социальных взаимодействий, создаются определенные ситуационные рамки, позволяющие участникам про­цесса социальных коммуникаций снизить общественный контроль, изменять сценарии ситуаций межличностных взаимодействий, при­давать им больше свободы и доверительности.

Особое влияние на социальные коммуникации в урбанистической среде оказывает широкое применение технических средств связи (ин­тернет-коммуникации, мобильные телефоны, СМС-сообшения). В ме­гаполисах такие средства социальной коммуникации с точки зрения экономии временных ресурсов весьма целесообразны, но они выступа­ют квазизамснителями непосредственного взаимодействия, суррогата­ми интимно-личностного обшения, когда непосредственное эмоцио­нальное впечатление заменяется виртуальным. Предпочтение отдается интернет-коммуникациям, которые в данном случае выступают деста­билизирующим фактором в социальных ситуациях общения.

Индивидуально-личностные факторы

Успешность социальной коммуникации во многом определяется не столько внешними обстоятельствами, сколько готовностью к общению самих коммуникаторов и наличием у них коммуникативных умений. Различают при этом индивидуально-личностные качества партнеров и собственно коммуникативные свойства. А.А. Леонтьев отмечает, что Для успешной реализации деятельности общения необходимы такие коммуникативные акты, как ориентировка в условиях коммуникатив­ной задачи; составление программы коммуникативного действия; ис­полнение программы.

Важным является также уместное использование коммуникатив­ных техник, к которым относится владение темпом речи и интонаци­ей, искренность самоподачи, умение импровизировать, а также соот-

носить «кодекс вежливости» (не затрудняй других, избегай возраже­ний, выказывай благожелательность, соблюдай интересы другого и т.д.) с «кодексом кооперативности» (выражайся ясно, не отклоняй­ся от темы, не говори неправды, умей взять на себя инициативу и т.д.). При этом существуют индивидуально-личностные качества людей, которые вызывают состояние психологического дискомфорта в об­щении, а именно:

• «подавляющая сверхактивность» — люди, очень уверенные в се­бе, стремящиеся к доминированию, демонстрирующие свое превос­ходство, высокомерные, властные, развязные, подавляющие других своей активностью;

• «нейтральность» — люди нечуткие, закрытые и «холодные», зача­стую выступающие в роли беспристрастных наблюдателей;

• «скованность» — люди, неуверенные в себе, пассивные, «закомп­лексованные», тревожные, мнительные, замкнутые (Е.В. Залюбовская).

Многие авторы отмечают, что агрессивность или чрезмерное дру­желюбие (которые бывают как устойчивыми, так и ситуативными ха­рактеристиками личности) могут оказывать негативное влияние на межличностные взаимодействия. В результате, как эмоциональный ответ на ситуацию, появляется целенаправленное поведение, разру­шающее процесс коммуникации.

Среди свойств личности, затрудняющих общение, выделяют агрес­сивность, тревожность, ригидность и другие личностные особенности, тесно связанные с темпераментом. Ряд исследователей к ним относят интровертированность, аутистичность и чрезмерную сензитивность. ВН. Куницына выделяет личностные свойства, снижающие комму­никативную успешность, как-то: пониженное самоуважение, истеро-илность, авторитарность и агрессивность. Важно отметить, что такие глубоко личностные свойства, как аутистичность. интровертирован­ность, отчужденность и застенчивость, могут обостряться и при небла­гоприятных обстоятельствах стать деструктивными факторами в соци­альных коммуникациях.

Наряду с застенчивостью, специфическим личностным свойством, приводящим к трудностям в общении самого субъекта комммуникаиии. выделяют и другие свойства личности, оказывающие крайне негативное влияние на весь процесс доверительного общения: нетерпимость, бес­тактность, эгоцентризм, невоспитанность и беззастенчивость. Язви­тельность, бесцеремонность и настырность могут оказаться личностны­ми свойствами, состааляющими психологическую несовместимость

вобшении с людьми внимательными, деликатными, сдержанными (В.А Горянина).

Психологическая несовместимость может проявляться во многих сферах и стать причиной неэффективных коммуникаций, например, _из-за различия между главными репрезентативными системами ком­муникантов, разницы в темпераментах, вкусах, взглядах, мировоззре­ниях. Трудности для коммуникаций представляют также статусные различия, авторитет партнера, зависимость от него, отсутствие обрат­ной связи либо неконструктивная обратная связь (О. В. Соловьева,

J1.A. Петровская).

Одним из источников неэффективности коммуникаций можно назвать некоторые способы невербальной самопрезентации. Так, при сравнении трех способов невербального поведения на собеседовании при приеме на работу — открытой позы, закрытой позы и отзеркали-вания — наиболее успешными оказались люди, которые демонстри­ровали отзеркаливание невербального поведения партнера (их выби­рали в 45''; случаев): самыми неуспешными — «закрытые» (их выбирали в 20% случаев) |Соколова-Бауш, 1999]. Аналогичные дан­ные о влиянии невербального поведения на успешность межличност­ного взаимодействия были получены и в других исследованиях (В.А. Лабунская. А.К. Болотова, А.В. Шленская).

Различают общие свойства личности и собственно коммуникатив­ные качества, которые в зависимости от степени развитости социаль­но-перцептивных функций или степени владения техникой межлич­ностного взаимодействия могут как способствовать комфортному общению, так и создавать определенные трудности на пути к взаимо­пониманию. Исследуя причины трудностей межличностного обще­ния, Я. Молчанова путем кластерного анализа определила группу индивидуальных качеств, способствующих взаимопониманию парт­неров. Так, успешность общения зависит от внимательности, сдер­жанности, тактичности, вежливости, равно как и познавательной ак­тивности — памяти, мышления, воображения, креативности. Однако такие качества, как эгоцентризм, доминантность, экзальтирован­ность, демонегративность, агрессивность, нетерпимость и бестакт­ность, разрушительном образом алияют на процессы социальных коммуникаций На результаты и ход межличностных взаимодействий Могут влиять и моральные требования, когда к человеку относятся как Кнели или средству удовлетворения собственных амбиций. Среди мо­рально осуждаемых качеств личности, разрушающих человеческие

ю-

отношения, называют корыстность, эмоциональную тупость, ригид. ность, безразличие и конформизм. А. В. Опалев описывает следующие факторы, приводящие к неэффективному общению: несдержанность истеричность, эффективность, развязность, навязчивость, невежли­вость, слишком громкую речь, некорректную мимику и жесты, не­опрятность, неприятный запах, неуместную одежду. Г. В. Бороздина указывает на «запрещенные приемы», способствующие возникнове­нию трудностей в общении: не следует перебивать партнера, негатив­но оценивать его личность, подчеркивать разницу между собой и партнером, резко убыстрять темп беседы, избегать пространственной близости и не смотреть на партнера, не понимать или не желать по­нять его психологическое состояние.

К отрицательно влияющим на коммуникацию личностным характе­ристикам причисляют: негативное отношение к определенному типу людей, слабоволие, робость, гордость, нетерпимость к чужим мнениям. Возникновению коммуникативных проблем человека способствует тенденция воспринимать противоречивость собственного опыта не с точки зрения ею богатства, полифоничности, а как неблагополучие, тупик (Л.А. Петровская). К базовым трудностям общения Петровская относит приверженность человека к какой-либо крайней позиции: чрезмерную автономность или привязанность, ортодоксальность, ус­тойчивость или постоянную изменчивость взглядов.

В психологической литературе отмечается, что трудности в меж­личностной коммуникации создают не только негативные личност­ные качества, но и недостаточно развитые собственно коммуника­тивные умения. В первую очередь это неумение слушать и эмоционально настраиваться на общение, скованность, неуверен­ность в себе, манипулятивные и директивные способы общения, комплекс превосходства, подавляющие и избегающие модели кон­такта |Горянина, 2002).

Называют и коммуникативные особенности, которые можно свя­зать с коммуникативными трудностями и барьерами в общении и кото­рые нацелены наличную экспансию: жесткость, нетерпимость, негиб­кость в суждениях; экспансивность и навязчивую самопрезентапию: утилитарный подход к общению.

Трудности коммуникации связывают и с течением самого процес­са общения, когда он протекает конфликтно, с нарушениями норм этики общения, поверхностно, формально и бессодержательно, с преобладанием монологического общения. Так, были выявлены три

группы коммуникативных качеств человека, приводящих к труднос­тям в общении:

1. коммуникативные особенности, нацеленные на личную экспан­сию (чрезмерное самопредъявление);

2. коммуникативные особенности, препятствующих личной экс­пансии (недостаточное самопроявление человека в качестве субъекта общения);

3. особенности общих ресурсов личности (непринятие ответствен­ности, уход от проблем, напряженность, неорганизованность, некон­структивность) (Я. Молчанова).

В ряде исследований проведена систематизация научных и житей­ских представлений о причинах трудностей в общении. Самое нега­тивное влияние на эффективность коммуникативных процессов, по представлениям респондентов, оказывают конфликты, а также нераз­витость, незрелость и неорганизованность процесса межличностного взаимодействия. Достаточно подробное изучение причин затруднен­ного общения выявило в рамках названных личностных особеннос­тей то, что субъектом затрудненного общения может быть индивид:

1. с несбалансированной структурой личности;

2. неспособный преодолевать кризисы развития;

3. застревающий на выборе одной из возможных стратегий меж­личностных отношений;

4. направляющий свое стремление к превосходству в деструктив­ное русло;

5. выбирающий стиль жизни, характеризующийся низким соци­альным интересом и деформациями во взаимодействии;

6. допускающий психологическое и физическое уничтожение дру­гого (Лабунская, Менджсрицкая, Бреус, 2001).

В данной работе представлены сравнительные социально-психо­логические и психологические критерии описания субъектов затруд­ненного и незатрудненного общения. Приводятся также методы диа­гностики системы отношений личности как субъекта затрудненного и незатрудненного общения.

Сексизмы как трудности коммуникаций

Сексизмы. Одним из явно дестабилизирующих факторов в социаль­ных коммуникациях выступают сексизмы. Сексизмы вызывают труд­ности взаимодействия на уровне как межличностных, внутригруппо-

вых. так и межгрупповых или интергрупповых социальных контактов Впервые внимание к сексизмам как проявлению полоролевого коц. фликта было обращено в исследованиях ученых Университета штата Коннектикут (США). По результатам этих исследований были разр_а. ботаны и описаны основные параметры проявлений ссксизма в соц_и. альных взаимодействиях (Дж. О'Нил). Всего было выделено 16 пара-метров, каждый из которых имеет свое специфическое проявление Что же понимается под сексизмами?

Сексизм — это психологическое насилие одного человека над дру. гим. отношение к нему как к предмету, объекту унижения и подавле­ния. Сознательное разрушение его чувства собственного достоинст­ва, самоуважения, профессиональной состоятельности, подавление его психологического благополучия и самооценки. Это изощренная форма часто вербального насилия, постоянного психологического унижения человека в присутствии других лиц, независимо от пола и возраста.

Харазмент — это сексизм, направленный на психологическое по­давление женщины мужчиной, разрушение ее личности, феминнос-ти, женского начала.

Относительно возникновения и форм проявления сексизмов име­ется ряд гипотез, выдвинутых социальными психологами. Прежде всего по поводу самого термина «сексизм», обозначающего проявле­ние психологического насилия независимо от пола субъекта, которое касается в равной мере и женщин, унижающих мужчин, и старших, унижающих младших, и начальников, подавляющих подчиненных, и т.д. Сексизм — это насилие над личностью, ее разрушение и подавле­ние независимо от пола, возраста, социального и личного статуса. Разрушительный эффект сексизмов состоит в расщеплении личности адресата, ее невротизации, повышении ее «роботообразности», по­датливости к внешнему влиянию (Е.Л. Доценко).

Согласно одним гипотезам, сексизмы — это результат полоролево­го конфликта, страх не достичь успеха или достичь его любой ценой за счет подавления других. Низкий социальный и личный статус чело­века в группе также может стать причиной сексизма. Английский психолог X. Химмельвейт считает, что неудовлетворительные отно­шения со взрослыми и особенно со сверстниками, порождающие от-вергнутость и чувство отрицания другими в подростковом возрасте, могут иметь следствием проявления сексизма по отношению не толь­ко к сверстникам, но и к взрослым, учителям и родителям.

Другие гипотезы утверждают, что сексизмы возникают как следст­вие эмансипации женщины в обществе. Женский сексизм — как ответ _на прошлые обстоятельства, когда женшина зачастую являлась жерт­вой мужского подавления ее личного и социального статуса в общест­ве. Исследования Э. Игли показали, что при отборе на руководящую должность к женщинам предъявляется более высокий стандарт: их слу­жебная лестница всегда ниже, чем у мужчин, и для самодостаточности женщины приобретают некоторые черты мужской социализации.

Как отмечают американские исследователи, сексизмы получают все большее распространение и на Американском, и на Европейском континенте, становятся универсальным кросскультурным явлением и дестабилизирующим фактором в различных социальных коммуника­циях. Сексизмы наблюдаются сегодня в таких сферах межличностных отношений, как семья, социальные институты, сфера обслуживания, армия и госучреждения, предпринимательские структуры. Широко распространены сексизмы в корпоративных сообществах, в конку­рентной среде, где есть борьба за первенство, власть, выгоду, приори­теты различного плана, когда невозможно аргументированно и реаль­но показать собственные достижения или преимущества продукта корпоративной деятельности. К проявлениям сексизмов наряду с конфликтами половозрастными и ролевыми относятся случаи разно­го рода социальной дискриминации. На этом фоне сексизмы выража­ются в демонстрации превосходства, власти над субъектом в форме дегуманизации другого, принижения его человеческого достоинства, национального чувства и т.д.

Социальные психологи считают, что сексизмы надо рассматривать в плане манипулирующего воздействия, когда скрытность и тайный характер намерений проявляются через психологическое подавление другого как средство достижения собственных целей в карьере, влас­ти или как камуфляж собственной профессиональной несостоятель­ности. Так, Э. Шостром и вслед за ней Е.Л. Доценко видят разруши­тельный эффект манипуляций в расщеплении и подавлении личности адресата в силу многовскторности воздействия. Для оказа­ния психологического давления используется адекватное целям ору­жие воздействия: перехват инициативы и снижение критичности ад­ресата, делегирование ему трудновыполнимых и ограниченных по времени заданий, изоляция адресата и повышение собственного ран­га в его глазах и т.д. В соответствии с основными признаками манипу­ляции и с учетом многовекторности такого воздействия Дж. О'Нилом

было выделено 16 параметров сексизмов. Обозначим их психологиче­ское содержание:

1. недооценка личности другого, направленное снижение ее само­оценки;

2. подавление личности, ее самоуважения и личностных притяза­ний на достижения и успех;

3. грубое обращение, употребление уничижительных кличек и об-зывание другого;

1. публичное унижение другого и апелляция к присутствующим;

2. обвинение без причины;

3. губительные немотивированные отказы;

4. сплетни и дезинформация как инструмент подавления;

5. ложь и бесчестность по отношению к другому;

6. манипуляции и стремление подчинить другого своей воле;

10. демонстрация власти и незаслуженное повышение собственно­го ранга;

11. использование страха другого за родных и близких, их будущее;

12. воздействие угрозами, связанными с личностными, профес­сиональными и материальными потерями;

13. делегирование ответственных заданий с намеренным ограни­чением времени исполнения;

14. целенаправленное унижение профессиональной состоятельно­сти и компетентности другого путем возложения ответственности без поддержки;

15. пренебрежение личностью и меры изоляции се со стороны других;

16. соблазнение и сексуальное приставание, харазмент.

Такого рода воздействия являются дестабилизирующим факто­ром социальных коммуникаций на любом уровне. Поэтому, по мне­нию многих психологов, важно выработать некий поведенческий потенциал противостояния им. Ведущим фактором сопротивления психологическому давлению и манипулированию выступает лично­стный потенциал. Как отмечает Е.Л. Доценко, личностная сила представляет собой устойчивость к внешнему влиянию, но одновре­менно и силу воздействия на людей, которая включает духовную зрелость, гибкость в средствах и устойчивость в целях, сложность внутреннего мира и ясность внутренних приоритетов. Таким обра­зом, противостоять негативному воздействию можно с помощью личного влияния. Личностный потенциал, основанный на духовной

зрелости и свободе от разного рода стереотипов, способствует нейт­рализации дестабилизирующего воздействия сексизмов в социаль­ных коммуникациях.

Вербыьные барьеры. Приведенные характеристики деструктивной роли сексизмов в межличностных отношениях касаются в основном межличностных отношений взрослых. Американский психолог X Гордон, разрабатывая технологии эффективного разрешения про­блем в межличностном общении родителей и учителей с детьми, вы­явил 12 основных лексических блоков, создающих трудности в реше­нии проблем ребенка. В первых пяти блоках он сгруппировал вербальные реакции, спонтанные и экспрессивные, и обозначил их как способы псевдопомощи взрослых, которые на самом деле затруд­няют пути решения проблем для ребенка. Например, нельзя начинать обшение с детьми такими способами псевдопомощи, как:

1. приказы, указания, команды;

2. предупреждение, предостережение, угроза;

1. морализаторство, поучение, наставление, указание на обязан­ности;

2. советы, предполагаемые решения за другого и предложения ис­полнителю;

3. поучение, наставление, убеждение, приведение логических до­водов.

Следующие пять блоков перечисляют способы выражения осужде­ния, оценки и подавления личности ребенка вместо реальной помо­щи в решении сю проблем:

6. порицание, критика, несогласие, осуждение;

7. обзыванис. наклеивание ярлыков, высмеивание;

8. истолковывание, оценка, «постановка диагноза»;

6. разуверение, соглашение, успокоение и сочувствие на словах;

10) одобрение, симпатия, поддержка, незаслуженная похвала. Затем — блок вопросов:

11) вопрос-допытывание, нарушение душевной тайны («Ты дума- ешь, я не вижу твоих переживаний?»).

И последний блок — смена темы, отвлечение от темы:

12) уход от проблемы, отвлечение, сарказм, юмор («Кто-то сегодня ^мРачнее тучи»; «Поговорим о приятном»).

Перечисленные способы взаимодействия ребенка и взрослого вы­ступают барьерами на пути решения проблем. Когда к поощрению Прибегают с целью оказать влияние на ребенка, чтобы он выбрал пра-

вильное повеление, такое поощрение воспринимается как неискр_ен. нее, искусственное. Неуместно заданные вопросы также могут стал, препятствием в общении.

Трудности в общении создают также, по Гордону, и вербальные р_е. акции — директивные, подавляющие и косвенные замечания.

Директивные замечания взрослых дают информацию о том, что и как надо делать ребенку, — это способ перекладывания своих про. блем на плечи другого. Выделяют пять видов таких замечаний: 1) команда, указание («Всем замолчать!»); 2) предупреждение, угроза («Если это еще раз повторится...»); 3) нотация, мораль («Так не сле­дует себя вести»); 4) внушение, поучение, убеждение («Если не пре­кратишь безобразничать...»); 5) советы, предложения, рекоменда­ции, решения («Я бы на твоем месте занялся делом», «Разговаривать будем на перемене»).

Директивные замечания содержат в себе и другие скрытые смыс­лы: «Я хозяин положения», «Ты изменишься, потому что я так ска­зал». Не стоит удивляться сопротивлению ребенка, уловившего такой подтекст.

Директивные замечания — вещь обоюдоострая, ведь лучшее, на что приходится надеяться, — это подчинение, уступка. Поведение ребенка становится «положительным», а его отношение к взросло­му — отрицательным. Ребенок не имеет возможности узнать, отче­го это взрослый так недоволен. У него возникает неправильное представление о «руководящем взрослом»: он придирчив, неспра­ведлив, невнимателен, неумен, бесчувствен, груб и т.д. Не стоит удивляться и немыслимой изобретательности детей в стремлении помешать взрослым настоять на своем.

Подавляющие замечания порочат человека, обесценивают его пред­ставления о себе, так как обычно содержат негативную оценку, крити­ку, осуждение, насмешку. Гордон подразделяет их на шесть категорий:

1. осуждение, критика, несогласие, обвинение («Ты всегда достав­ляешь мне неприятности». «Ты мне надоел»);

2. обзыванис, высмеивание, насмешка («Вы сегодня словно дикие животные», «Вы — шайка хулиганов»);

3. диагноз, изобличающий «дурные намерения» («Вы делаете это, чтобы приыечь к себе внимание»);

4. задабривание, положительная оценка «авансом» («У вас хватит ума быть хорошими учениками», «Если вы постараетесь, вы так хоро­шо поработаете»);

5. демонстрация воодушевления и поддержки («Трудно сидеть ти­хо в такой жаркий день, не правда ли?»);

6. вопросы («Почему вы не на своих местах?»).

Каков механизм действия подавляющих замечаний? Они несут в себе тяжелую нагрузку — отрицательные суждения. Они так же, как директивные замечания, не содержат никакой информации о пробле­мах взрослого, как будто ребенку не дано знать, что у взрослого чело­века есть свои чувства и потребности. Вместо этого они утверждают обратное: все проблемы — детские, именно дети доставляют неприят­ности, надоедают, добиваются внимания, плохо стараются, страдают от жары, сидят не на своем месте и т.д.

Таким образом, подавляющие замечания переносят на детей вину и ответственность за проблемы, которые являются чисто взрослыми. Редкий ребенок способен правильно разобраться в ситуации. Обыч­но это дети с позитивной самооценкой. Большинство учеников с не­устойчивой или негативной самооценкой мучительно ищут хотя бы слабую поддержку своей значимости. Отрицательная оценка, звуча­щая в их адрес, укрепляет и без того низкое представление о себе. Че­ловек в подобных обстоятельствах вынужден защищаться: ведь он воспринимает такое замечание как нападение. Поэтому он возража­ет, спорит, доказывает, что прав. Взрослый на это способен (и то не всегда), а ребенок часто не может защищаться. Единственно здоро­вая реакция на подавляющее замечание — счесть его смешным и за­смеяться. Но, к сожалению, слишком мало людей находят в себе си­лы идти на такую конфронтацию с теми, кто старше по возрасту или «по званию».

Косвенные замечания включают в себя высмеивание, поддразнива­ние, сарказм, отступления или развлекающие комментарии («Никог­да раньше я не учила класс обезьян», «Не стоит ли подождать, когда наш маленький клоун закончит выступление?», «Когда это тебя на­значили директором нашей школы?», «Я надеюсь, ты вырастешь, ста­нешь учителем и у тебя будет сотня таких учеников, как ты»).

Учителя прибегают к таким относительно мягким замечаниям, ес­ли знают: подавляющие и директивные замечания использовать рис­кованно. Но косвенные замечания редко работают — дети часто по­просту их не понимают, — а если и срабатывают, дети все равно обижаются и считают взрослого человеком коварным, «жалящим ис­подтишка». Ведь смысл косвенных замечаний таков: «Если я пойду на °ткрытый конфликт с тобой, могут быть неприятности» или «Слиш-

ком рискованно быть открытым и честным с тобой». Таким образом ребенок может почувствовать, что ему не доверяют.

Гордон сделал примечательное наблюдение: оказывается, боль-шинство используемых взрослыми замечаний — это «Ты-замечания» т.е. они либо содержат в себе местоимение «ты» («вы»), либо оно пред\ полагается. Например:

«Прекрати это!» звучит как «Ты прекратишь это?» (приказ);

«Вам лучше бы успокоиться, иначе...» (предупреждение);

«Ты можешь сделать это, если постараешься...» (убеждение);

«Ты ведешь себя как ребенок» (навешивание ярлыков);

«Ты всегда был хорошим учеником...» (положительная оценка);

«Завтра у тебя получится лучше...» (воодушевление);

«Ты — второй Эйнштейн...» (сарказм).

Суть открытия Гордона в том, что ни одно из этих «Ты-замечаний» ничего не говорит об учителе: все внимание сконцентрировано на плохом поведении ребенка. Если бы вы сказали о том, что чувствуете, когда ваш подопечный ведет себя плохо, замечание изменило бы фор­му, превратилось из «Ты-замечания» в «Я-замечание»: «Меня расстра­ивает этот шум», «Меня раздражает, когда дети толпятся в этой ком­нате», «Я не могу работать в такой обстановке». Обратите внимание: «Я-замечание» сообщает о происходящем тому, кому это следует уз­нать; и ребенок узнает, что учитель переживает тревогу, испытывает трудности.

Гордон считает, что «Я-замечания» пробуждают ответственность. «Ты-замечание» не дает нам возможности сообщить наши истинные чувства нарушителю дисциплины. Из «Ты-замечания» ребенок, на­пример, узнает, что он «невоспитанный», но ведь в этой информации ничего, кроме осуждения, в сущности, не содержится! А вот «Я-заме­чание» передает действительное положение вещей.

Информация «Мне плохо» пробуждает (имеет целью пробудить) чувство сопереживания. Поскольку «Я-замечание» содержит в себе минимум отрицательной оценки, оно не причиняет обиды ребенку, не вызывает у него реакцию зашиты. Ребенок свободен, и его энергия направлена не на то, чтобы обижаться, возмущаться, злиться, а на то, чтобы попробовать проявить внимание и заботу и исправить ситуа­цию. «Я-замечания» не портят доброжелательных отношений между «договаривающимися сторонами» и несут в себе высокую вероят­ность того, что ребенок захочет изменить свое поведение.

Как составляются «Я-замечания»?

«Я-замечание» обычно состоит из трех частей. Первая часть — бесстрастное описание неприемлемого поведения ребенка. Необхо­димо, чтобы в нем не было обвинения и осуждения, а лишь «фотогра­фия» того, что неприемлемо: «Когда я вижу бумажки на полу...», .Когда меня прерывают во время объяснения...», «Когда я вижу кни­ги с порванными страницами...». В этих предложениях описаны при­чины беспокойства взрослого. Иногда нас беспокоит само поведение ученика, а не его последствия. Тогда появляется местоимение «ты» или «вы». Например: «Когда вы прыгаете...», «Когда ты толкаешь­ся...», «Когда ты прерываешь меня...». Однако в этой части «Я-заме­чания» нет обвинения, осуждения или негативной оценки — мы только констатируем факты.

Обратите внимание, что все хорошие «Я-замечания» начинаются со слова «когда». Нам это дает возможность сообщить ребенку, что он не всегда нас огорчает, а лишь когда имеет место нежелательное пове­дение, ребенку же помогает понять: взрослый обращает внимание именно на эти ситуации, а не на его личность в целом. Неприемлемо только конкретное поведение ребенка в данный момент: его же само­го взрослый принимает, любит и ценит.

Во второй части «Я-замечания» представлено то, как именно на взрослого действует поведение ученика. Иными словами, нам необхо­димо четко и ясно сформулировать, в чем, собственно, состоит зло, чем плохо поведение ребенка. «Я-замечание» не будет иметь успеха, пока последствия неприемлемого поведения не предстанут в глазах нарушителя реальными и значительными. Например: «Когда ты остав­ляешь дверь незапертой (бесстрастное описание), мои вещи иногда пропадают (ощутимый эффект)».

Большинство детей не думают и не догадываются о последствиях своего поведения: они сосредоточены на том, что им нужно «здесь и сейчас». Если ребенок осознает, что его поведение действительно имеет отрицательные последствия, у него появится желание изме­ниться. Вставить вторую часть «Я-замечания» не так-то просто. Во-первых, трудно в нескольких словах сформулировать негативный эф­фект поведения ребенка и изложить его коротко и ясно. Во-вторых, ^МЬ1 часто склонны исправлять поведение, которое в действительнос­ти не очень-то и мешает, является само по себе вполне приемлемым. Гордой советует разделить поведение детей на две категории: то, кото-Рое действительно имеет ощутимый негативный эффект, и то, кото-Рое такового не имеет. «Я-замечание» необходимо использовать толь-

ко для первой категории. Если мы не сможем коротко и ясно дать по-пять ребенку, как и чем его поведение вредит другому человеку, рсбе-нок не поверит нам. И не изменится.

Третья часть «Я-замечания» должна содержать информацию о чувствах, переживаемых взрослым из-за поведения ребенка. Напри-мер: «Когда ты вытягиваешь ноги (описание поведения), я могу на­ступить на них (ощутимый эффект), и я боюсь, что упаду и ушибусь (чувство)». Услышав такое, ребенок поймет, что его поведение может иметь ощутимые последствия, которые вызывают опасения. Согла­сование смысловых частей высказывания (поведение — эффект — чувство) указывает, что опасения вызваны возможными последстви­ями, а не самим поведением. Таким образом, ребенок защищен от унижения и чувства вины. Это логическое согласование важно, ноне абсолютно. «Я-замечание» в любой последовательности частей или даже без какой-то одной части воспринимается как честное, откры­тое сообщение о том, что происходит в настоящий момент и что мо­жет случиться.

Сделав «Я-замечание», мы изменяем ситуацию. Теперь проблема возникла у нашего партнера. Если при этом и появятся какие-то эмо­ции (ребенок все равно почувствует себя неловко, ведь взрослый громко объявил, что из-за его поведения возникли трудности), то, следуя совету Гордона, надо оставить их без внимания и переключить­ся с конфронтации на активное слушание. Это поможет ребенку са­мому справиться с теперь уже его проблемой.

Таким образом, многие проблемы в социальных коммуникациях межличностных отношений ребенка и взрослого могут быть разре­шены уместным и корректным употреблением вербальных форму­лировок, минуя обвинительные и уничижительные формы выска­зывания, что защитит от возможных негативных последствий формирования чувства вины или унижения со стороны другого.

Завершая знакомство с подходом американского психотерапевта Гордона, подчеркнем: предлагаемые им технологии помогают овла­деть продуктивными стилями межличностного взаимодействия в со­циальных коммуникациях, преодолеть затруднения в понимании смыслов вербальных высказываний и формулировок, шаг за шагом научиться устанавливать доверительный контакт с ребенком, стиму­лировать его социальную активность.

Виртуальные коммуникации

я связи с развитием виртуальных форм работы время и длительность непосредственного межличностного общения значительно свертыва­ются и на смену ему приходят интернет-коммуникации. Зачастую ин­тернет-коммуникации по своему содержанию составляют суррогаты непосредственного эмоционально насыщенного межличностного взаимодействия и потому могут явиться барьерами социальных ком­муникаций.

Речь идет о таких явлениях, как виртуапьные переговоры, вирту­альное общение, виртуальное знакомство, кибер-взаимодействие, а также Е-бизнес, или электронный бизнес (бизнес, совершаемый че­рез Интернет), F.-торговля, или электронная торговля (торговля по Интернету), и т.д. Одновременное появление большого числа сино­нимичных терминов отражает как стремительное развитие вирту­ального взаимодействия, так и попытки осмыслить огромные воз­можности этого «таинственного, дикого нового рабочего века» (Т. Петере).

Работа на виртуальных рабочих местах предполагает, что работни­ки действуют вдали друг от друга и от своих менеджеров, а работа в виртуальной команде организуется таким образом, что коммуника­ции между командами и рабочие отчеты доступны на «горячей ли­нии» участников (online) в обшей коммуникационной системе, что способствует ускорению реакции на запросы глобального рынка. Компания «Верифоун» (Veriphone) использует так называемые эста­фетные гонки.

Фактически участники эстафетной интернет-гонки обмениваются результатами своего труда в режиме неотсроченной во времени обрат­ной связи через электронные средства коммуникации. Акцент здесь на срочности и скорости делового взаимодействия, а не на межличност­ном общении или такой специфической области общения, как элект­ронные коммуникации.

Электронная коммуникация, или телеработа, является популяр-^н°и и быстро развивающейся альтернативой традиционному профес-^си°нальному общению. При этом ее главное преимущество — гиб­кость управления временем. Стремление к гибкому графику работы, ^п° оценке Дж. Челленджера. приведет к тому, что телекоммутирова-^Ние (телеобмен) станет преобладающей тенденцией развития рабочих ^Мест в новом тысячелетии. Этой тенденции будет также способство-

вать стремление работодателей увеличить свою прибыль в ущерб p_aj-витию межличностных контактов.

Возможность перевести сотрудников на телеработу позволяет многим компаниям экономить на арендной плате. Новая конце лиц, офисного пространства предполагает использование не постоям., ных, а съемных офисов, «горячих кабинетов» (по аналогии с «горя, чими линиями» на телевидении). «Горячий кабинет» могут делить между собой несколько (до пяти) работников. Чаще всего это торго. вые представители или работники сервиса. Однако они работают в разное время. Каждый из этих работников может делить «горячий кабинет» с коллегами в разных странах мира. Куда бы такой работ­ник ни приехал по делам своей фирмы, он может работать в своем кабинете. Подобные интернет-коммуникативные центры представ­ляют собой корпоративный офис в миниатюре. С технологической точки зрения он оборудован лучше, чем домашний офис любого из служащих. В таких центрах работают небольшие группы сотрудни­ков фирмы, живущих неподалеку. Тенденция снимать комнаты в отеле для организации там офиса фирмы привела к развитию ново­го направления в отельном бизнесе — офисных отелей, облегчаю­щих установление единовременных систем социальных связей и об­мена знаниями (knowledge networks). Однако, отмечает Л. Голдстейн, несмотря на эти изменения в отношении организации офисных ра­бочих мест, офис по-прежнему символизирует силу и престиж. Лю­ди очень тесно привязаны к своим рабочим местам. Если им пока­жется, что у них собираются отнять их пространство, они могут начать вести себя непредсказуемым образом.

Интернет потеснил не только непосредственное общение лицом к лицу, но и традиционную письменную речь — бумажную переписку: По оценкам специалистов электронного бизнеса, с 1995 по 2005 г. до­ля напечатанных документов снизилась с 90 до 30%, при том, что ко­личество документов возросло в два раза. В 2000 г. доступ к Интерне­ту был у 2,5% населения России, т.е. у 3,5 млн человек. При этом большинство пользователей Интернета сконцентрировано в Санкт-Петербурге и Москве.

Пока что не существует сколько-нибудь отчетливых представле­ний о том, как изменится личность человека в связи с развитием виртуального мира. Постоянное использование интернет-коммунй-каций, ведущее к «отрыву» от реальной действительности, представ­ляется по-настоящему драматичным. Однако уже есть данные, что

Интернет открывает путь позитивного развития отдельных способ­ностей, Я-концспции и мотивационной сферы (А.Е. Войскунский, И В- Чудова). Ряд исследователей, как отмечает Е.В. Сидоренко, вы­деляют целый спектр положительных характеристик интернет-ком­муникаций с точки зрения личностного развития. К таким характе­ристикам относятся:

• автокоммуникация — тексты, посылаемые другому, одновремен­но становятся доступны и адресату, и адресанту. Происходит «взрыв­ное возрождение эпистолярного жанра» (Н.В. Чудова);

•дискуссионный стиль — пользователи Интернета проявляют страсть к дискуссиям. Это развивает мышление, логику, способ­ность к построению убедительного доказательства, находчивость и т.д. (Н.В. Чудова);

•использование ника, т.е. условного имени. Пользователь Интер­нета свободен в самопрезентировании. Возможны так называемые «игры с идентичностью» (А.Е. Жичкина, Е.П. Белинская);

•анонимность — интернет-культура сделала шаг к десемиотиза-иии вешного мира, исключив из свойств своего пользователя природ­ную составляющую (Н.В. Чудова).

Сегодня множество специатистов, включая преподавателей, сту­дентов и аспирантов, работают над проблемами делового общения в Интернете, переписки по электронной почте, групповой динамики виртуальных команд, выявления и распространения невыраженных знаний в организациях. В связи с развитием виртуальных форм рабо­ты актуальным становится обучение по Сети. Получило также рас­пространение дистантное, или электронное, обучение (по аналогии с электронным бизнесом). Каждый сотрудник может проходить курс такого обучения у себя дома и, решая тесты, проверяющие степень ус­воения материала, получать неотсроченную обратную связь относи­тельно своих успехов или неудач.

Интернет-коммуникации имеют несколько различных аспектов. С одной стороны, это глобальное средство массовой иформации, зна­чительно сокращающее время и границы соииатьных. личных и дело­вых коммуникаций, с другой стороны, оно может привести к социаль­ной изоляции, межличностному отчуждению, потерям в ощущении времени и пространства реальной жизни. Следовательно, интернет-за­висимость в ситуациях социальных коммуникаций может стать опреде­ленным барьером в реализации интимно-личностного взаимодейст­вия, открытого обмена эмоциями и впечатлениями, неким суррогатом

взаимо&тияния, взаимопережинания и взаимодействия как показате­лей истинного обшения.

Дресс-код в социальных коммуникациях

Одним из личностных факторов, затрудняющих общение, может выступать эпатажность. экзальтированность внешнего вида субъек­та общения, неаккуратность и неуместность его одежды. В совре­менных корпоративных структурах внешний вид — дресс-код — ста­новится носителем бренда фирмы или корпорации, определяет организационную культуру, по которой судят об их экономической состоятельности и социальных достижениях. К тому же отсутствие культуры одежды, невнимание к этой стороне социальных коммуни­каций создает определенные трудности при формировании первого впечатления о партнере, уровне его профессионализма, социальном статусе.

Понятие «дресс-код», появившееся в последние десятилетия наря­ду с такими понятиями, как «корпоративная культура» и «корпора­тивный имидж», в российских условиях долгое время имело довольно неопределенное значение. Однако сегодня человеческое общество во­обще и российское в частности приходят к осознанию того, что само­презентация в форме одежды — один из важнейших факторов эффек­тивности межличностного взаимодействия.

Что касается организационной культуры, невозможно себе пред­ставить профессора, читающего лекцию в джинсах и футболке. Слож­но поверить продавцу технических новинок, если он одет в аляпова­тый наряд. Вопрос индивидуализации стиля поведения и одежды всегда был связан с представлениями общества об уместности внеш­него облика человека. Дресс-код — это принятая манера одеваться в определенной ситуации или в определенной социальной группе. В от­личие от моды, он предполагает некий определенный стиль одежды, соответствующий конкретным условиям жизнедеятельности и про­фессиональной самореализации.

Различают корпоративный дресс-код и дресс-код на официальных мероприятиях. Как правило, дресс-код указывается непосредственно на бланке приглашения, чтобы гости смогли заранее подготовить не­обходимую одежду. Очень часто несоблюдение или незнание особен­ностей дресс-кода ведет к конфузам и малоприятным моментам в со­циальных коммуникациях. Например, когда на открытии бутика

,Шанель» в Париже пыла устроена вечеринка <• White* (англ. белый), гости не в белых нарядах чувствовали себя очень неловко, выделяясь _нафоне остальных.

Нас здесь будет интересовать корпоративный дресс-код в различ­ных организациях и сю ачияние на эффективность социальных комму­никаций. Мы рассмотрим значение одежды и внешнего облика челове­ка для его профессиональной деятельности, влияние его внешнего вида на организационную культуру, а также взаимосвязь выбора одежды И статуса с личностными особенностями индивида.

Корпоративная культура — это комплекс разделяемых членами ор­ганизации мнений, эталонов поведения, настроений, символов, от­ношений и способов ведения бизнеса, определяющих специфику, ли­цо компании.

Создание корпоративной культуры, если этим не заниматься спе­циально, происходит стихийно. Но все же. как правило, в становле­нии такой кулыуры первостепенную роль играют руководители ком­пании. Именно они се используют как мощный стратегический инструмент, позволяющий ориентировать все подразделения и отдельных сотрудников компании на общие цели и ценностные уста­новки, мобилизовать инициативу коллектива, обеспечивать предан­ность делу и компании, облегчать общение и способствовать дости­жению взаимопонимания.

Одним из неотъемлемых элементов корпоративной культуры является дресс-код - особый стиль одежды, которому должны сле­довать все сотрудники. В крупных корпорациях детали дресс-кода даже оговариваются заранее в трудовом контракте. Например, ос­новные требования к внешнему виду сотрудников кредитных орга­низаций (банков) — это строгий костюм, классическая обувь, гал­стук для мужчин, минимум косметики и украшений для женщин. Нередко также обязательным является наличие в одежде символи­ки финансового учреждения. В первую очередь эти требования от­носятся к менеджерам, непосредственно работающим с клиентами. Символику могут представлять, например, корпоративный значок, галстук или карточка с логотипом банка, на которой напечатаны имя и фамилия сотрудника. Большинство кредитных организаций Читает недопустимыми яркие расцветки одежды, предпочтитель­ные цвета — серый, темно-синий, черный. Спортивный стиль не-"РИемлем. Как правило, не приветствуются джемперы, свитеры, ^д*инсы, пиджаки из кожи.

В целом корпоративная культура, дресс-код и имидж организации как явления взаимосвязанные определяют эффективность социаль­ных коммуникаций и культуру взаимодействия.

Имидж организации — это образ организации в сознании людей Имидж существует независимо от того, кто над ним работает и рабо­тает ли вообще. Он только частично принадлежит фирме — в виде ви­зуальной атрибутики фирменного стиля, в основном же он создается средствами PR и живет в сознании потребителя. Если фирма не забо­тится о создании нужного имиджа, потребители могут обойтись соб­ственным воображением и составить свой вариант имиджа, который не всегда будет выигрышным для фирмы. Поэтому следует не зада­ваться вопросом — создавать или не создавать имидж, а определить­ся — делать имидж управляемым или пустить его на самотек. Таким образом, очевидно, что дресс-код как элемент внешней атрибутики организационной деятельности имеет значение не только внутреннее, корпоративное.

Имидж делового человека — это его визитная карточка. Известно, например, что Рокфеллер начал свой бизнес с того, что на все деньги купил дорогой костюм и стал членом гольф-клуба.

Внешнее влияние дресс-кода состоит в том, что единый стиль одежды сотрудников создает у партнеров, заказчиков, клиентов и кон­курентов компании как «посторонних наблюдателей» цельный ее об­раз, ошушенис общности и единства ее коллектива. Это неудивитель­но, ведь внешний вид человека является первым признаком, по которому мы его оцениваем. В зависимости от этой оценки складыва­ется наше впечатление о нем и о компании, в которой он работает Та­ким образом, одежда сотрудников в немалой степени является показа­телем благополучия, надежности организации и даже качественности предоставляемых ею услуг или продаваемого ею товара.

Внутреннее влияние дресс-кода ничуть не меньше внешнего. Предполагается, что единая форма одежды, которой придерживают­ся все сотрудники внутри одного офиса, должна создавать у них чув­ство общности. Иными словами, дресс-код символизирует некую об­щую идею, заключенную и закрепленную в корпоративном кодексе организации.

Одежда персонала должна соответствовать сфере деятельности фирмы. Продуманный стиль в одежде сотрудников фирмы может су­щественно улучшить ее имидж, способствовать эффективности ее де­ятельности и поддержанию делового общения.

Этика делового общения — это совокупность нравственных норм, Правил и представлений, регулирующих поведение и отношения лю­дей в процессе их производственной деятельности.

Важно раскрыт ь поня гие делового этикета, актуального во все вре­мена. Деловой этикет — важнейшая сторона морали профессиональ­ного поведения делового человека, предпринимателя. Этикет — явле­ние историческое, от его знания и соблюдения часто зависела не только карьера, но и жизнь человека. Нарушение же этикета вело к вражде и даже к войнам между племенами и народами.

Помимо правил общения, вербальной и невербальной коммуника­ции, деловой этикет включает правила в отношении одежды и внеш­него вида. Скажем, деловой костюм не должен быть сверхмодным, но должен быть всегда к месту и ко времени — днем светлым, а вечером темным. Одежда и умение преподнести себя свидетельствуют прежде всего о том, насколько человек ценит себя и уважает других, о чувст­ве его собственного достоинства.

В раннем Средневековье одежда выполняла только свою основную функцию — защищала от холода и зноя. Мужчины и женщины носи­ли практически одно и то же. Постепенно костюм разделился на муж­ской и женский, позднее одежда стала символом принадлежности к определенной группе, и каждый должен был носить костюм, соответ­ствующий его положению, статусу. Моды как таковой еще не сущест­вовало, и фасоны одежды менялись раз в столетие. В XII—XIV вв. французские и английские короли издавали специальные указы, со­гласно которым четко разграничивались одеяния вельмож и горожан. Например, горожанам запрещалось носить дорогие украшения и ме­ха, лаже если они могли себе позволить их купить.

Впервые понятие «офисный дресс-код» появилось сто лет назад в Лондоне и с тех пор распространилось по всему цивилизованному миру. Поскольку в нашей стране оно появилось сравнительно недав­но, сейчас в России в основном преобладает более смягченный вари­ант «классического» дресс-кода. Скорее всего, для нашей страны бо­лее характерно понятие униформы. Каково же соотношение понятий «Дресс-код» и «униформа»?

Австралийская исследовательница Дж. Крсйк долгое время изуча­ла роль одежды в процессах моделирования современной идентично­сти. В своей книге «Разоблачение униформы: от конформизма к трансгрессии» она переосмысливает понятие униформы, рассматри-^83,1 ее, в частности, как символический инструмент объединения лю-

дей в группы. Парадоксальным образом она даже считает, что одежду вне униформы попросту не существует. И попытка отказа от кодов принятых в определенных кругах, приводит лишь к созданию новых видов формы.

Первоисточник идеи униформы Крейк видит в контроле над телами и душами. А Н. Элиас вообще показал процесс цивилизации как посте­пенную, нелинейную смену внешнего принуждения внутренним.

Относительно униформы как таковой многочисленные социоло­гические опросы показали, что люди, в общем, охотно ее носят, чув­ствуют себя в ней комфортно и зашишенно. Многие даже полагают, что форма укрепляет чувство профессионального единства и повыша­ет работоспособность коллектива. Более того, человек в униформе вызывает у окружающих доверие к его компетентности и готовность подчиняться.

Несмотря на растушую в современном мире ценность индивиду­альности, оказывающую значительное влияние на восприятие уни­форм и их видоизменение, определяющим оказывается желание человека ощущать свою принадлежность к коллективу и визуализиро­вать свой статус. Человек вне своей профессиональной деятельности стремится быть частью определенного общества, круга общения, даже субкультуры. Именно при помощи своей одежды ему хочется чувство­вать себя «одним из них», сохраняя свою индивидуальность. Для «чу­жих» этот человек уникален, для «своих» — принимаем и одобряем. Таким образом, любую одежду, в принципе, можно считать унифор­мой, она свидетельствует о принадлежности человека к определенной

группе.

Униформы в самом широком смысле всегда оказывают влияние на моду, фотографию, кинематограф, популярную музыку и массовую культуру вообще. Современные эстетические коды — способы по­строения композиции, ритмическое чередование объектов, смена планов в кинематографе, представление о сочетаемости цветов и о том, как должна выглядеть одежда вообще, — испытали определенное воздействие униформ и ценностей, к которым они отсылают.

Интерпретируя теорию об акцентуациях характера и психопатиче­ских чертах личности, В. Пономаренко дает психологические описа­ния типов личности, исходя из того, что внешний вид и предпочтения в одежде характеризуют определенный тип личности. Например, есть люди, для которых внешний вид и повседневная одежда имеют очень важное значение. Истероидные люди любят ярко наряжаться, иыде-

ляться из толпы обилием аксессуаров, насыщенностью красок и цве­тов в одежде. Эмотивные склонны к элегантности и гармонии в одеж­де, ДЛЯ ^них главное — красота и чувство стиля. Они не любят острых углов, втом числе и в одежде, избегают тесной и давящей одежды, ак­сессуаров, например галстуков. Гипертимным свойственно полное невнимание к общественному мнению и условностям, бытующим в социуме. В их одежде остро чувствуется торопливая небрежность, и если говорить о конкретном стиле, то они предпочитают мягкую, удобную, спортивную одежду или одежду для отдыха. Главное для них — активное межличностное взаимодействие. Таким людям невоз­можно работать в сферах, требующих соблюдения строгого дресс-ко­да. Для них лучше выбирать профессию, связанную с творчеством, отсутствием ограничений (журналисты, актеры, писатели, парикма­херы, продавцы и т.д.).

Идеальные работники для сфер, где требуется соблюдение строго­го офисного дресс-кода, — это люди параноидального, тревожного или эпилептоидного склада. Для эпилептоидов в одежде важна функ­циональность. Для них одежда обязательно должна соответствовать ситуации, в которой они находятся, т.е. для каждого случая свой дресс-код. Параноики всегда предпочитают классический стиль одежды главным образом потому, что он заряжен социальным, а не индивидуальным содержанием. Для тревожных людей дресс-код яв­ляется идеальным решением с точки зрения возможности не выде­ляться из массы, они очень неохотно меняют одежду, предпочитая но­сить одно и то же, не любят украшений и макияжа. Для таких людей лучше всего подходят профессии руководителя, администратора, сек­ретаря, юриста, офисного работника, чиновника.

Представители психодинамического направления, теоретичес­кой основой которого являются работы 3. Фрейда, рассматривают вопросы детерминации профессионального выбора и удовлетворен­ности личности в профессии, исходя из признания определяющего влияния раннего детского опыта на всю дальнейшую судьбу челове­ка. Согласно их теории, выбор профессии предопределен установив­шейся в раннем детстве структурой зачастую неосознаваемых по­требностей, которая делает взрослую личность не только зависимой °т прошлого опыта, но и ставит под сомнение возможность ее раз-^вития. При этом тип личности детерминирует основное направле­ние и устойчивость профессионального выбора, дает основание для Прогноза карьерных достижений, поведения на работе, удовлетво-

ренности и успешности. Типологические теории личности имею_т прогностическую направленность на изучение комплекса личност-ных характеристик, обеспечивающих удовлетворенность, професси­ональную эффективность и самореализацию личности на различных этапах ее карьеры. Общепризнана типологическая теория Дж. Хол-ланда, центральным понятием в которой является «конгруэнт­ность» — соответствие типа личности модели ее окружения. Дд_я каждого типа определенная среда обеспечивает раскрытие возмож­ностей и удовлетворение потребностей. Человек совершает профес­сиональный выбор в смысле поиска таких условий, которые конгру­энтны его личностному типу.

Таким образом, мы видим степень зависимости личности индиви­да от условий его трудовой деятельности, в частности от его внешнего вида и личностных предпочтений.

Современное общество допускает яркое самовыражение, самопре­зентацию и полистилизм, позволяя отступать от модных стандартов. Для того чтобы быть презентабельным и соответствовать дресс-коду своей организации, необязательно следовать моде, важно выбрать свой стиль поведения в социальных коммуникациях. Наличие в од­ном костюме модных деталей разных лет, множество аксессуаров в одежде, не отвечающих ни времени, ни модным стандартам, может стать серьезным барьером в ситуации делового общения. Дресс-код в определенном смысле призван снять эти барьеры и способствовать открытому деловому общению и взаимопониманию.

2.4. Пространство и время в социальных коммуникациях

Организация общения во времени и пространстве

Межличностные взаимодействия, или коммуникативная деятель­ность, выступают как одна из специфических форм совместной дея­тельности людей. С одной стороны, это неотъемлемый компонент об­щения, с другой — ни одна предметная деятельность человека немыслима без обслуживающей ее коммуникативной деятельности людей, которые в процессе создания материального продукта непре­менно вступают во взаимодействие. Люди не просто общаются в ходе выполнения различных профессиональных и общественных функ­ций, но общаются в некоторой деятельности, по поводу ее, т.е. всту-

пают в определенные отношения с другими людьми, которые приня­то называть межличностными отношениями. Именно межличност­ные взаимодействия и общение индивидов, выполняющих общую ра­бот)', составляют содержание коммуникативной деятельности. Таким образом, факт связи общения и коммуникативной деятельности с де­ятельностью собственно профессиональной, производственной не вызывает сомнений, хотя характер этой связи понимается психолога­ми по-разному.

Надо признать, что проблема обшения, межличностного взаимо­действия в нашей философской, психологической и социологической литературе дебатируется давно. Единства взглядов, однако, до сих пор не наблюдается прежде всего в вопросе о том, рассматривать общение как деятельность или общение в сочетании с деятельностью?

М.С. Каган, например, считает, что общение лежит в пределах деятельности, являясь одним из четырех основных ее видов (игро­вая, учебная, профессиональная или собственно коммуникатив­ная). Л.П. Буева трактует общение как нечто принципиально иное по сравнению с деятельностью («человек есть субъект деятельности и отношений»). А.В. Мудрик полагает с точки зрения педагогики весьма целесообразным выделение свободного общения как особо­го вида деятельности. А.А. Леонтьев предлагает считать общение одним из видов деятельности, правда не являющейся самостоятель­ной. Б.Ф. Ломов утверждает, что общение нельзя определять как вид человеческой деятельности, что оно есть нечто принципиально отличное от деятельности, ибо связывает субъект не с объектом, а с Другим субъектом. Общение он определял как «взаимодействие субъектов».

Односторонность различных трактовок данной проблемы попыта­лась преодолеть Г.М. Андреева. Обобщив и синтезировав их, она предложила более широкое понимание связей деятельности и обще-чия, когда общение рассматривается и как сторона совместной дея­тельности (поскольку деятельность предполагает общение в процессе труда), и как ее своеобразный дериват.

Близка к этому и точка зрения М.И. Лисиной, назвавшей один из Разделов своей книги об онтогенезе общения следующим образом: «Общение и деятельность. Общение как деятельность». Однако этим Проблема не была снята. Примером продолжающихся разногласий ^м°жет быть дискуссия между Леонтьевым и Ломовым. Леонтьев счи­тает, что субъект деятельности всегда является «совокупным субъек-

том», соответственно общение — внутренним моментом деятельное, ти. Контраргументация Ломова состоит в том, что общение как ме*. субъектное взаимодействие принципиально отличается от освоения субъектом объектов, которое и есть деятельность.

В этой же плоскости лежит вопрос о том, можно ли считать об. щение конкретным видом человеческой деятельности, существую, щим наряду с другими ее видами — преобразовательной, познава-тельной, ценностно-ориентационной, — или же его следует считать типом деятельности, противостоящим предметной деятельности в целом, или аспектом деятельности. По-видимому, ответ на этот во­прос не может быть однозначным — общение бывает и аспектом, и типом, и видом деятельности в зависимости от ее характера и от уг­ла зрения на нее (общение в трудовом процессе или общение в дру. жеской беседе). Постоянной остается сама деятельностная природа общения, проявляющаяся в направленности действий субъекта на другого субъекта.

Таким образом, обобщение всего многообразия взглядов и различ­ных точек зрения на проблему взаимосвязи общения и деятельности приводит нас к признанию факта единства общения и деятельности, к широкому, вслед за Г.М. Андреевой, пониманию связи деятельнос­ти и общения.

Широкое понимание связи общения и деятельности соответствует широкому же пониманию самого общения как важнейшего условия присвоения индивидом достижений исторического развития челове­чества, будь то на микроуровне, в непосредственном окружении, или на макроуровне, во всей системе социальных связей, развивающихся в пространстве и во времени. При этом именно время становится ос­новополагающим фактором выбора стратегий поведения в осуществ­лении межличностных взаимодействий и в реализации себя в настоя­щем или будущем. Известно, что каждое событие, замысел должны претворяться через развитие социальных контактов, межличностных взаимодействий и иметь естественный временной период осуществ­ления, варьирующийся в конкретных временных пределах от неопре­деленности и преждевременности до актуальности и своевременнос­ти или отставания от запросов сегодняшнего дня.

Склад личности, временная стратегия ее поведения проявляют»¹ в том, как сдвигаются замыслы и их реализация человеком во врем*' ни; как они искажаются, нарушаются или «дереализуются» как мало-значимое настоящее или отрицательно значимое будущее; события-

_ми какого временного диапазона человек предпочитает оперировать (планы и структуры поведения в диапазоне одного дня, недели или проекты, опережающие реальное настоящее на годы вперед); осуще­ствление каких событий у человека объективно лучше получается; как событийно наполнен оптимальный временной период жизнедея­тельности. Все это в целом, как пишет В.Г. Асеев, определяет план поведения и временные стратегии всей жизни, действенность целей и идеалов или динамическую бесплодность абстрактно отдаленных побуждений.

Б.Г. Ананьев, говоря об особенностях зрелой личности, отмечает, что долговременный характер активности субъекта — это показатель внутреннего единства ситуаций, тактик и стратегий поведения, об­щих идей и принципов мировоззрения. Продолжая эти мысли об ак­тивном характере жизнедеятельности субъекта, Л.П. Буева замечает, что сущность человека не совпадает с его наличным бытием, что она всегда состоит в развитии, преодолении настоящего и построении бу­дущего согласно целям, планам, проектам, активной деятельности его сознания.

Так, в межличностных отношениях для человека определяющее значение имеют события настоящего времени, текущего момента, а по отношению к прошлому или будущему эта значимость резко сни­жается, поскольку сопровождающие межличностные взаимодействия эмоциональные впечатления со временем несколько притупляются и перестают волновать, а в пространстве абстрактно отдаленного про­шлого или будущего становятся не столь значимыми и интересными. Отсюда и некоторая терапевтическая роль времени, которую в про­странстве межличностных отношений каждый человек ощущает по-своему, но в итоге осознает, что «время лечит», т.е. лечит прошлое. Удаляет его значимость, особенно если значимость эта связана с отри­цательными эмоциональными переживаниями.

Вместе с тем, отмечает в своих исследованиях В.Г. Асеев, когда Человек стремится к реализации больших высокозначимых жизнен­ных целей, идеалов, на которую он надеется в отдаленном будущем, значимость этих событий, наоборот, как бы уменьшается от будуще­го к настоящему. Человек усилием воли способен так спрессовать Жизненные цели, интенсифицируя свою деятельность, что создается впечатление стремительного движения, приближения идеальных ^лей будущего к реальности настоящего. Волевая личность — та, Которая может правильно учесть актуальность как настоящего, так и

будущего. В этом плане достигается своеобразный эффект изотроп. ности времени, когда события всех временных точек жизнедеятель. ности могут оцениваться действительно беспристрастно, адекватно в соответствии с действительной длительностью и важностью собы. тия, независимо от его положения во временном пространстве жиз­ни человека.

Таким образом, временная сфера коммуникативной, равно как и предметной, деятельности человека аналогична сфере психологиче­ского пространства значимых для человека объектов и событий: че­ловек не должен жить ни узко ситуативной сферой настоящего, ни абстрактно отдаленными событиями будущего или прошлого. Объ­ективно важное, существенное в будущем не должно перечеркивать­ся ради настоящего. Хотя мы знаем примеры из исторического про­шлого, когда ради значимого будущего человек был готов отказаться от настоящего. Адекватное обращение к будущему вовсе не исклю­чает реалистического отношения к настоящему как к значимому. Напротив, эта обращенность к будущему помогает человеку и чело­вечеству правильно понять ценность настоящего, сохранить истин­но значимое в настоящем, прожить его во всей полноте событий и деятельностей «здесь и сейчас», как об этом пишут западные гума­нистические психологи К. Роджерс, А. Маслоу и др.

Ближайшие события во времени и пространстве значимы своей известностью, непосредственностью воздействия на человека, его определенными возможностями и затратами. Так, В.А. Иванников, представляя графическую модель угасания значимости события от настоящего к прошлому, пишет, что кратковременный недавний опыт перевешивает более длительный, но давний, обозначая это взаимодействие человека с предметным миром и с другими людьми как динамический исток значимости. Большие содержательно зна­чимые жизненные цели требуют более широкой и развернутой пространственно-временной перспективы. Чем ближе временная зона, тем она уже, поскольку вмещает в себя меньше событий и в этом смысле менее значима. В данном отношении перспективное время гораздо обширнее и более значимо. В настоящем человек занят построением своей деятельности, а в перспективном буду* щем — построением целей, при этом он фиксирует на основе про­шлого опыта свои динамические возможности, включая необходИ' мость новых социальных контактов и расширение межличностных взаимодействий.

Настоящее и прошлое в жизнедеятельности человека, в его соци­альных взаимодействиях представляет нечто уже совершенное, сде­ланное, реализованное в поступках, в межличностных отношениях, в предметной деятельности. Это гак называемая ближайшая и дина­мичная зона временною пространства в жизни человека (В.Г. Асеев), _а будущее является содержательной зоной пространственно-времен­ной его перспективы, поскольку в отношении ее человек активен только в своих ожиданиях, переживаниях, планах. Б.Г. Ананьев, го­воря об особенностях зрелой личности, отмечал, что долговремен­ный характер активности субъекта — это показатель внутреннего единства тактик и стратегий его поведения. Поэтому зачастую чело­век совершает нехарактерный для него поступок в отношении других лиц либо ввиду захвативших его динамических обстоятельств, либо потому, что не сумел противостоять им содержательно в плане влия­ния на текущее поведение через построение целей и планов деятель­ности. В данном случае речь может идти о достаточно обширном вре­менном промежутке, чтобы человек мог включиться в реальное событие согласно ожиданиям, планам и выработанным стратегиям поведения.

Особенно это важно в практике межличностного взаимодействия, в ситуации общения, где время, временные параметры установления и длительности межличностных контактов, отсроченная во времени обратная связь могут оказывать определяющее влияние на весь ход социальных коммуникаций, будь то процесс переговоров, нефор­мальное общение в диаде или развитие межличностных отношений в команде профессионалов.

Таким образом, коммуникативная деятельность, межличностное общение организуется и обогащается в пространстве и во времени. Согласование деятельностей отдельных участников возможно осу­ществить благодаря присущей общению функции воздействия. В широком смысле воздействие есть процесс, реализующийся в хо­ле взаимодействия двух или более систем, результатом которого яв­ляется изменение состояния хотя бы одной из них. Эффектом пси­хологического воздействия относительно человека будет принятие его субъективных характеристик (установок, отношений, деятель-^н°сти и т.п.) в результате взаимодействия с коммуницирующей ^с ним системой.

Поскольку общее определение психики строится на том, что пси­хическое формируется в процессе отражения и интериоризации раз-

личных пространственно-временных императивов, составляющие содержательную специфику реальностей объективного мира, логич. нее заключить, что психологическое воздействие является функции психологического пространства и психологического времени. Резуль-тативность этого процесса обеспечивается взаимной пространствен-но-временной упорядоченностью структур взаимодействующих пси-хологических систем.

Учитывая сложность процесса межличностного взаимодействия в ситуации общения, попытаемся обозначить его структуру, выделив три ставшие уже традиционными его стороны: коммуникативную интерактивную и перцептивную. Деление это условно, но мы будем обращать особое внимание именно на коммуникативную сторону об­щения, или, как мы уже выяснили, — коммуникативную деятель­ность личности.

В каждом коммуникативном процессе раздельно присутствуют, составляя единство, деятельность, общение и познание. Это происхо­дит потому, что люди не просто обмениваются информацией, значе­ниями, но, как отмечает А.Н. Леонтьев, стремятся при этом вырабо­тать общий смысл.

Обмен информацией означает, что партнеры могут повлиять друг на друга, а это обязательно предполагает воздействие на поведение партнера. Эффективность коммуникации измеряется именно тем, на­сколько удалось это воздействие в плане изменения самого типа отно­шений, который сложился между участниками коммуникации.

С психологической точки зрения важно выяснить, как изменя­ются эти отношения во времени, какие временные условия или осо­бенности могут оказать влияние на эффективность процесса комму­никации.

Л.А. Петровская, изучая вопрос о значении обратной связи в про­цессах межличностного восприятия и оценки людьми друг друга, от­метила, что информация, поставляемая через механизм обратной свя­зи, может быть прямой, непосредственной и оценочной, т.е. подаваемой во время реального процесса общения. Но такая обратная связь не всегда оказывает благоприятное воздействие на процесс меж­личностных отношений, поскольку в данном случае она носит оце­ночный и установочный характер, нарушает паритетность позиций партнеров в ситуации общения, отдавая некоторые преимущества од­ному из участников взаимодействия. Более благоприятное воздейст­вие на процессы межличностных отношений оказывает обратная

связь опосредованная, адекватная ситуации и носящая интерпрета­ционный характер, высказанная в плане желательных или возможных изменений, но не констатирующая и не поданная в форме критики, оценки. Дескриптивный характер обратной связи дает возможность партнеру в пространственно-временном континууме учесть опыт прошлых неудач, ошибок и перестроить стратегии поведения, опти­мально основываясь на наличной действительности, сочетая про­шлый опыт с текущим моментом времени.

Однако такие стратегии психологического воздействия скорее ха­рактерны для монологической формы межличностных контактов, когда один из участников процесса общения находится в прямой за­висимости от актуальных обстоятельств либо внутреннего, либо внешнего типа (ситуативность и импульсивность поведения как про­явление низких регуляционных возможностей).

В этой связи особого внимания заслуживают стратегии психологи­ческого воздействия, в частности развивающие стратегии, которые обеспечивают актуализацию потенциала саморазвития каждой из вза­имодействующих сторон. Психологическим условием реализации та­кой стратегии может быть диалог.

В состоянии диалога две системы начинают образовывать некое общее пространство и временную протяженность, создавать единое «со-бытие», в котором воздействие (в традиционном «субъект-субъ­ектном» смысле) перестает существовать, уступая место пространст­венно-временному единству двух систем. В психологическом смысле мы считаем, что монологическая форма общения с ее одномерными стратегиями воздействия целесообразна в условиях трансляции гото­вых социальных содержаний (значений), в то время как диалог опери­рует более глубоким индивидуально-смысловым содержанием субъ­ективной сферы человека как открытой системы. Это и определяет возможности реатизации психологических эффектов и специфичес­ких пространственно-временных особенностей указанных стратегий психологического воздействия (А.У. Хараш, ГА. Ковалев).

Другими словами, монологическая форма общения может обес­печивать оперативные, но кратковременные психологические эффекты в рамках конкретной психологической ситуации. И если ^сИстема монологических воздействий будет носить устойчивый ха­рактер, то и психологические эффекты также будут стабильными и "Называть долговременное негативное влияние относительно объек-^Та воздействия.

В этой связи традиционная система образования во многом моЛ субъектна по своей природе и ориентирована на получение скоре оперативных сиюминутных «технических» эффектов психологичес кого воздействия с преобладанием императивного стиля этого воз действия. Относительно диалогической формы воздействия как пси, хологического оптимума обшения сейчас пишут, что ребенок с первых лет своей жизни недополучает полноценного по времени и пространству положительного опыта близких контактов со значимы^ для него социумом, социальным окружением (прежде всего с родите, лями), и это негативно сказывается как на его физическом созрева­нии, так и на психологическом, личностном развитии. Впоследствии это может оказать апияние на возможности самореализации человека на всем протяжении его жизненного пути. Поэтому основу организа­ции полноценного воспитательного процесса на всех этапах личност­ного становления ребенка должны составить обеспечение и развитие различных по времени, но многократно воспроизводимых диалогиче­ских контактов, следствием которых будет саморазвитие, самовоспи­тание человека в течение всей его жизни.

Вместе с тем диалог — это обоюдооткрытый разворачивающийся во времени диалектичный, а иногда и конфликтный процесс, психо­логические последствия которого зачастую отсрочены во времени. Поэтому диалог предполагает не только достаточно высокий уровень психологической культуры субъекта, но и то, что ему надо учиться, т.е. постоянно развивать коммуникативные умения.

Теоретические предпосылки, основные психологические условия для обеспечения личностно-развивающего общения, общения-диа­лога сформулировал известный представитель современной гуманис­тической психологии К. Роджерс, который выдвинул три условия об­щения-диалога:

1. естественность и спонтанность в выражении субъективных чувств и настроений, которые возникают «здесь и сейчас», «в каждый момент» взаимодействия;

2. безусловное позитивное отношение к другим людям, забота о другом и принятие его таким, каков он есть «здесь и сейчас»;

3. эмпатическое понимание, умение тонко и адекватно сопережи­вать чувствам и настроениям другого в течение всего времени контак­та в общении.

Роджерс, как видим, постоянно подчеркивает временные пара­метры организации общения: «здесь и сейчас», «в каждый момент»-

особо выделяя, что эмпатическое понимание в перспективе может помочь лучше почувствовать реальное состояние другого, потенци­ально влияющее на психические и личностные изменения в самой личности.

Будучи адекватным «субъект-субъектному» характеру самой чело­веческой природы, диалог наиболее релевантен для организации про­дуктивных и развивающихся в пространстве и во времени контактов между людьми. Кроме того, в рамках разрабатываемой диалогической методологии диалог может выступать в качестве ведущего метода пси­хологического исследования.

В нашем контексте диалог становится основой изучения времен­ной организации структуры невербального взаимодействия, а также самораскрытия как одного из проявлений, условий и предпосылок диалога. Диалог, в свою очередь, может стать как условием, так и ха­рактеристикой продуктивности невербального обшения и саморас­крытия. В качестве операциональной единицы научного анализа ка­тегорий психологического воздействия выделяются временные параметры (А.В. Шленская, А.К. Болотова).

Время как психологическое понятие необходимо для описания особенностей отражения в психике системы динамических парамет­ров и отношений, которые влияют на функционирование и организа­цию деятельности человека, а также определяют опенку человеком событий его жизненного пути. Как пишет К.А. Абульханова-Славская в книге «Время личности и время жизни» (2000), личность как субъ­ект деятельности регулирует время ее осуществления, согласуя ее со временем своих психических процессов (мышления, памяти), состо­яний (сна, бодрствования, усталости, работоспособности и т.д.). Она сама устанавливает темпы, скорость осуществления деятельности (или приспосабливается к заданным извне). Если психика структури­рует деятельность в особый временной континуум, имеющий начало, протяженность, скорость и завершение, то личность структурирует свою жизнь, по-своему размещая во времени определенные занятия. Деятельности, события.

Что касается внешних социальных контактов, то резкие времен­ные скачки в пространстве межличностных отношений (в сторону как сближения субъектов, так и их отдаления или резкого разрыва отно­шений), как правило, связаны с самыми сильными эмоциональными переживаниями, оставляющими долговременный след в памяти чело­чка (эффект Зейгарник).

Жизненное значение для нормального физического и психичес­кого развития ребенка имеет, как показали исследования М.И. Ли-синой и др., наличие длительного и постоянного временного опти­мума эмоционально положительно окрашенных тактильных контактов матери и младенца, довольно длительного и интенсивно­го их общения на уровне интимной дистанции, что может быть обес­печено в основном в режиме диалогических взаимодействий. В этой же связи многие (Л. Валлон, Э. Эриксон, Ж. Пиаже, А.В. Запоро­жец, Д.Б. Эльконин, М.И. Лисина и др.) обоснованно утверждают, что кризисы в психическом развитии обусловлены резкими перехо­дами в пространственно-временных отношениях, в пространстве взаимоотношений с родителями (когда родителями вводятся меж­личностные временные и пространственные императивы и различ­ные дистанции в отношениях). Наоборот, безкризисное, полноцен­ное, здоровое развитие осуществляется там, где достигается своеобразный пространственно-временной баланс, и при относи­тельной автономии, самостоятельности и пространственной отда­ленности растущей личности на долгое время сохраняется психоло­гическая близость в отношениях, продолжается непрерывный диалог между родителями и детьми.

Все это дает основание выдвинуть предположение, что категории пространства и времени могут быть крайне эвристичными для иссле­дования механизмов и условий организации межличностных взаимо­действий вообще и коммуникативной деятельности в частности.

Таким образом, время как психологическое понятие становится не­обходимым в описании особенностей отражения человеком динами­ческих параметров и отношений действительности, которые оказыва­ют влияние на особенности пространственно-временной организации его деятельности и межличностных отношений в современном быстро меняющемся мире.

Диалогическое общение и его временные особенности

Предметная деятельность человека немыслима без обслуживающей ее коммуникативной деятельности людей, которые в процессе созда­ния некоего продукта непременно вступают в диалог, во взаимодей­ствие, ориентируются на другого, устанавливая с ним определенные связи в пространстве и во времени. Эти связи не только проявляют­ся на собственно коммуникативном, интерактивном и перцептивном

овнях развития отношений, но и сопровождаются определенной экспр^{ессиси- ЭМ011И0нальными} реакциями, которые при длительном продуктивном и эффективном общении достигают уровня эмпатиче-ского чувствования — взаимопонимания, взаимовлияния и взаимо­переживания.

Рассматривая общение как совместную деятельность в контексте диалога, мы обнаруживаем, что это есть взаимопонимание и согласо­вание совместных действий, их упорядочение в пространстве и во времени. А.А. Леонтьев выделяет три уровня упорядоченных во вре­менной последовательности действий:

1. когда на основе прошлого опыта выбираются соответствующие стиль и форма взаимодействия (эмоциональная поддержка, фасили-таиия или нейтральное общение);

2. когда необходима выработка стиля в зависимости от условий и ситуации настоящего момента «здесь и сейчас» (со-творчество, со-ра-дование, со-участие);

3. когда возможна корректировка стиля взаимодействия в соответ­ствии с «образом будущего», нацеленная на продуктивность психоло­гического воздействия или нейтрализацию его отрицательных по­следствий.

Поскольку общее определение психики связано с тем, что пси­хическое формируется в процессе отражения и интериоризации различных пространственно-временных императивов, составляю­щих содержательную специфику реальностей объективного мира, то результативность психологического воздействия обеспечивается взаимной пространственно-временной упорядоченностью взаимо­действующих психологических систем, в том числе субъектов диа­логического общения, а условием выступают достаточно развитые коммуникативные умения личности, способствующие ее развитию.

К. Роджерс, обративший внимание на определенные качества че­ловека, способствующие установлению диалогических отношений, зрелому и полноценному поведению в ситуациях взаимной и одно­сторонней поддержки, необходимости оказания психологической по­мощи другому наиболее интересными из них считал:

• конгруэнтность — умение быть самим собой;

•эмпатию — ощущение и понимание внутреннего мира другого;

• бескорыстную доброжелательность и теплоту; ■безусловное принятие внутренних переживаний человека, кото-Рому хочешь помочь.