Фото 6. Традиционный костюм из собрания школьного краеведческого музея

- А сарафаны у вас не носли?

Носили! Носили сарафаны. Потом, знаете чего носили. На низу как рубашки были. Здесь с рукавами, вышитое [показывает на запястья], и тут вышитое. И ишшо вот как юбка. А на это одевали сарафан. Это я помню. У меня была бабушка.

- Белая она была?

Нет. Не белая. Вот такая она была. Как-нибудь выткана узором. Да. А на низу белая. Белая. Холшовая. Тут толше. На низу потолше.

№ 5. [эпос, несказочная проза, бывальщина] см. № 1, аудио – 1-1

Таких-то я не носила. Мне не пришлось носить. Один раз мама сшила. Все носят в школе. Ой. В четвертом классе. «Мама, сшей мне юбку». А как… Пестрядь раньше звалась… Не знаю. И говорю…Она сшила юбку, я пошла назавтра в школу. Мене юбка… спала с меня. Держу эдак. Иду… А как она спала? Если бы была булавка, чё ли, пристегнула… Другая девушка, подружка мне, дёржит юбку. Идем… Вот в нашей деревне школа была. Мама смотрит. Говорю: «Знаешь, мамушка, больше я в этой юбке не пойду». – «А почему?» - «А потому что она не дёржится у меня». Хоть потом-то я толстая была, а тут… в 3-м, наверно, классе училась. После того не нашивала я этих юбок. Пестрядь…

- Она в клеточку была?

Да. Вот в клеточку. Всякими разными всё тканая была.

Продолжение № 4

- А набивная ткань была?

Да. Всё было. Ой, эти набивные тоже… Ак вот много туда-то. Она спросит: «Зачем мне? Мне бы похоронить». А мне бы на память. Ак говорю: «Мне зачем они нужны?» Потом пошло в магазинах всё. Да стала работать в магазине.

- У вас здесь, значит, лен сажали в старину?

Да. Лен был. Вот такой. Бригадир даст вот задание – сколько. Ну ия, видимо, бойчее была. Не одинова бригадир посчитает: всё равно больше, чем у других. «Так ты когда сумела больше-то?» - говорит. Я говорю: «Дак вы считайте…». Ставили бабки такие. В школу сообщают: напишут мне справку, что такого-то вот числа в выходной день столько вот.

- Давали что-то на трудодень?

Нет. Нам давали хлеб. Зерно давали. А в конце года у меня муж стал работать председателем когда, вернулся из армии. Дак в конце доплата… Каждый месяц 100 рублей ему давали. И в конце года ему полностью выдавали эту оплату. А колхозникам ничего не давали. В конце года только дадут эту оплату зерном.

- Н.Я., а Вы застали время, когда были личные наделы?

Да-а.

- Что сажали у себя на полях?

Ак на полях… У нас семья была не маленькая, дак лошадей держали. Земля была, дак сеяли.

- Что сеяли для себя?

Рожь сеяли, пшеницу сеяли, овес, Ячмень. Даже в огородах и после войны, и во время войны сеяли ячмень сеяли или овес поочереди. А сюда приехали, здесь уж клевера стали.

№ 6. [эпос, несказочная проза, автобиографический меморат] см. № 1, аудио – 1-1

А во время войны как? Мы ведь сдавали хлеб. Мы вот работали. Я работала счетоводом. Меня не отпустили. Я поступила в институт в яранский, помню. Нет. В Киров. А потом его эвакуировали в Яранск. Школа, РОНО меня направляет. Меня приняли. Всё. А кто меня учить-то будет? А потом колхоз стал возражать. Берут счетовода в армию – заменить некем. Мне пришлось 4 или 5 лет работать. А потом взяли в райком обманом. «Мы направим Вас на курсы на какие-нибудь». А была заведующая РОНО у нас. Здесь была директором школы. Хорошая. И она вызвала меня: «Зачем, - говорит, - ты поедешь? Оставайся. Вот нам надо в райком комсомола обязательно работник – инструктор комсомола». Я говорю: «Дак есть же он у нас». Всего Заречья секретарем комсомольской организации. Я говорю: «Дак есть у нас инструктор». – «Дак его в армию… Через неделю пойдет в армию». А он был из наших деревень… Из Ерзунов. Я говорю: «Нет. Я в райком не пойду». А чего? С райкомом в то время спорить не будешь! «не поедешь никуда учиться. Иди на работу в райком!» Пришла в райком комсомола – без всякого: «Давайте с завтрашнего дня мы вас оформляем на работу». Я говорю: «Я не собираюсь работать у вас, потому что я работала в колхозе счетоводом и… Это уж было в 44-м году ведь. Война-то в 45-м кончилась. А в 44-м меня взяли. Я ишшо в командировке была в Шадрино, когда объявили, что война закончилась. Левитан как раз тогда выступал… В лаптях в командировку там за 60 км пошли с секретарем райкома партии. Женщина… Ну чего? Надо – надо. А потом нам дают… Оттуда приходит бумага из райкома партии. Будете жить на уборке три месяца с такого по такое. Мы и живем там. Ушли в одном платье, только чего одели. В лаптях. Всю уборку там жили. Молотили даже молотилом… Хлеб сдавали. Но там рыбы было много и малины, дак мы этим тоже сыты были.

- А речка там какая? Молома же?

Мы сразу в Моломе были. Потом отправили в Волмангу нас. Вот нас в Волманге три месяца и держали.

- А на заготовки лесные вас не гоняли?

А это не бывала: у меня бронь была, как бухгалтером стала. У кого брони-то нет, всех забирали. Ой, мне-то не пришлось в лесу. А на быках-то пришлось ездить. У нас лошадей почти не стало: мы их съели. Я не очень, конечно, любила этих лошадей, но котлеты едала из лошадей. Надо их объезжать, жеребенков. А у нас остались… Некому. Девчонки! Чё мы? Я кончила в 41-м году как раз. Владимир-то Алексеевич, покойник, всё говорил: у нас был выпускной вечер и всех этих одноклассников наших, 10 штук, всех забрали в армию. Его брата даже. Я как раз училась. Была старостой в классе. Я окончила в 41-м году в мае или в июне даже. В июне! Нет. В мае. В мае кончила 10 классов. 10-й класс мы сами в этой школе оборудовали. 9-й оборудовали. Потом 10-й стал. И нас на дорогу всех. Школьников на дорогу всех в Опаринский волок не попрешь. Войны-то еще не было. А там от Опарино ехать, я забыла, сколько километров. Там была только столовая одна на Важнее. На Важнее в волоку в этом. И шашка… Вот напилят. Сколько напилят… Там и другие школы… Кто пилой пилит, кто укладывает эту шашку. На лошадей, на телеги мы наложим, а потом сваливам, укладывам на дорогу. Дак мы, не знаю, мало – месяц, наверно, - поработали. В 40-то первом году нас война там и застала на работе в волоку. Колхозников-то двоё только было: один старичок (как главный), а тут все школьники изо всего Заречья у нас собраны были. Много их. А я как секретарь комсомольской организации. Пришлось с ними ехать. И вот война нас там застала. И всю войну пришлось жить в колхозе, работать. А потом еще в райком взяли: там полгода работала. А мама заболела: одна жила здесь. Отца взяли. Он в 42-м году пропал без вести. Мы так с братом не могли найти. А потом в 43-м году взяли брата. Его сразу в воинское училище. Они учились и летали сразу. Всю войну ему пришлось тоже там. <…>

№ 7. [сведения о деревнях] см. № 1, аудио – 1-1

- Сколько деревень было в Заречье?

Пять.

- Какие?

Вот начиная отсюда, от бараков, как через мост переехать и вот тут, на угоре, деревня Громаздинская, там Селевская… Богословская. Это не большая, дак мы ее почти не считали. Боровская наша вот деревня была, Уползинская и… Уползинская - это Бученята. И еще шестая… маленькая. И вот эта шестая…

- А поселок Суборь?

Вот от Заречья всего 3 км. И был один колхоз. После этого опять укрупнили – стали Ворошилова и Сталина.

- Названия какие интересные. Откуда они пошли?

А это пошли от корней. От старых жителей. Вот я раньше была Батогова. Теперь я Шубина по мужу. А у нас Батоговы приехали с Мачихино. Мачехонская деревня. Это не мой дедушка, а прадедушка. И даже топором были рублены дома. Топором, не пилой. Пил-то, наверно, и не было. И вот такие были: лучовки были. Пеньки даже долго не обрастали. Мы и то знали ребенками. Корчевали эти пеньки, чтобы разделать усадьбы дома.

- А деревни были малодворные? Мало дворов было?

Нет. Много. Они все не меньше как 25 домов было… Фамилии всё разные. Потому что приезжие со всех были… Шкаредный, он как краевед, сказал: даже есть у нас с Устюга, с Подосиновца в нашем Заречье. <…>

- У вас дома 4- или 5-стенные были?

У нас больше 4-стенные, но 5-стенные тоже были. И даже мезонин как назывался. Двухэтажные. Ак это считали как богачи.

- В конце набережной такой дом. Кто в нем жил?

Большагин жил тут раньше, председатель колхоза. Это тоже как церковный дом.