Даровской район, с. Красное

15 Июля 2012 г.

Зап. от Шубиной Надежды Яковлевны

(1923 г.р., уроженка д. Боровская, что в 4 км от Красного,

грамотная, в разные годы работала счетоводом в колхозе,

в райкоме комсомола и др.)

№ 1. [паспорт исполнительницы]

Н.Я. – одна из старейших жительниц села. Я пришла к ней на второй день работы в Красном, как говорится, наугад: никто не указывал на нее как на незаурядную исполнительницу. Единственным соображением, заставившим меня постучаться в ее дом, был преклонный возраст. Поначалу Н.Я. отказывалась беседовать, ссылаясь на плохую память, незнание, неумение и т.п. Но лицо ее было необыкновенно смышленым, речь связной и адекватной. Решила: не уйду, пока не поговорю. Главным было войти в дом: я почему-то была уверена, что разговорю ее. Так и получилось. В итоге мы проговорили с нею три часа. Она бы беседовала и дальше, но я сама свернула разговор, боясь переутомить ее.

На какую бы тему мы не выходили, рассказ Н.Я. был пространным, информация точной и часто очень подробной. Большая ее часть – знание не с чужих слов, а увиденное и усвоенное ею, то, что было прожито, прочувствовано. Поэтому в ходе разговора обе мы «оттаивали» и разошлись очень тепло, договорившись о новой встрече.

Фото 1. Шубина Надежда Яковлевна

№ 2. [эпос, несказочная проза, автобиографический меморат] см. № 1, аудио – 1-1

- А Вы сами здесь и родились?

Нет. Я родилась вот там, за рекой. Мы переехали сюда в 63-м году ли… Я работала здесь в сберкассе 26 лет. А потом взяли меня в сельсовет (никак не могла отделаться) секретарем. Да ребята стали трое ходить в школу… Третий пошел… Ну и переехали сюда. Мужа начальником участка перевели. «Чего? – говорит. – Мы все здесь и на квартире будем жить». Вот мы решили дом… Хотели свой перевезти, нам не дали. И вот этот купили… колхозный дом один на всей улице был. Ни свету у нас не было, ни воды не было. Ничего не было… До осени дожили, выкопали колодец дома мы. Два раза печь переложили мы. Сам хозяин на все руки мастер был. Ак благодаря его-то я, видимо, и живу… <…> Иван Семенович. Шубин Иван Семенович.

- А вы из одной деревни были?

Нет. Не из одной.

- Ваша родная деревня как называлась?

Боровская. <…> Там было пять колхозов у нас. У нас было 25 домов. А народу было уйма! Пойдут на сенокос, дак все время же и с песнями ходили. И на лошади поедут.

А ведь ходили на сенокос раньше в 4 часа утра. А мы летом, ребенки, всё помогали: там грести нас направляли.

- А косили вручную?

Вручную.

- Горбушами?

Горбушами. Тогда у нас литовок не было. Косили горбушами… Уйдут в 4: пока солнышка нет, они косят. Потом позавтракают там. Не возвращались домой. Позавтракают там, поотдохнут немножко, берут грабли в руки и начинают ворошить первое сено, которое на тот день накошено. И старый, и малый. И даже в лаптях ведь ходили. Ак женщины не разувались: некогда разуться им было. Придут, хлеб кое-какой растворят, пока печется, они уснут, хлеб сгорит, а в магазине не было купить-то. Да неначего: трудодни… На трудодни мало платили. Давали зерном.

- Это колхозный сенокос был?

Колхозный. А если не колхозный, не выжить бы было. Это колхозом – конечно, выжили все, которы остались вот и во время войны… Тяжело было.

- Н.Я., а я слышала, что более голодные годы были после войны.

Ой, было всяко! Я всё пережила, всю войну. Я поэтому теперь вот вдова, ветеран. Мне всё говорят в Пенсионном фонде: таких у нас мало. Вдова, ветеран, инвалид 1-й группы и труженик тыла. Вот четыре категории… Они говорят: «Мы даже и не знаем, по какой категории начислять вам»… Ак меня считают вдовой.

№ 3. [сведения о святом месте – церкви Иоанна Богослова в с. Красном] см. № 1, аудио – 1-1

- Нас вчера Алевтина Анатольевна в церковь вашу водила. Вы помните ее, когда она еще не разоренная была?

Это где?

- Здесь, в Красном?

Как не помню? У меня в (19)38-м ее закрыли, церковь, как раз умерла сестра. Годик ей был. А в 37-м крестили.