5. О термине «казак»

На протяжении почти двухсот лет исследователи пытаются объяснить про­исхождение и раскрыть семантику термина «казак». Спектр высказанных то­чек зрений весьма широк — от довольно убедительных научных гтпотез до весьма вымученных этимиологий. Однако, пожалуй,пока не кому не удалось вынести окончательное суждение, объясняющее это слово.

В последнее время с обретением Казахстаном своей независимости значи­тельно возрос интерес к истории и культуре казахского народа вообще и к термину «казак» в частности. На страницах научных и газетно-журнальных изданий появились публикации, так или иначе касающиеся этого термина. Изложенные в них мнения, за редким исключением, основаны на высказан­ных в прошлом воззрениях.

При решении вопроса о происхождении названия «казак» значительная часть исследователей встала на путь поиска терминологического совпадения в имени племени. Забегая вперед, следует отметить, что данный методичес­кий прием, как показывает исследовательская практика, еще далеко не дос­таточен для более определенных выводов о степени близости сопоставляе­мых понятий. Созвучные слову «казак» термины ученые нередко находили в значительном отдалении от территории Казахстана. При этом не учитыва­лась необходимость выяснения системных совпадений историко-культурно­го характера, способных показать глубину их этнических связей. Относи­тельно принятых идентификаций в историографии существуют следующие основные гипотезы.

Исследователи чаще всего, вслед за Н. М. Карамзиным и А. Вамбери⁷², привлекают сведения византийского императора Константина Багрянород­ного (сер. X в.) об упоминании им «страны Казахия», находившейся на севе­ро-западе Кавказа. На основании близкого созвучия авторы усматривают отражение этнонима «казак» в термине «Казахия», в связи с этим делается вывод, что казахский народ был известен с X в. В отношении правомерности чтения «Казахия» необходимо сделать поправку, заключающую в том, что в оригинале (с греческого) во втором слоге дана «сигма» (с), а не «дзета» (з). Следовательно название страны должно читаться как «Касахия». В. Минорс- кий, интерпретируя информацию К. Багрянородного, совершенно четко по­казал, что под Касахией имеются в виду касоги⁷³.

Идентификация названия «Казахия» и народа казак расширила возмож­ности историков в привлечении дополнительных материалов, в частности, из письменных источников мусульманского круга. Так, в сочинении «Китаб ат- танбих ва-ль-ишраф» арабского историка и географа аль-Масуди (X в.) среди названий кавказских народов и племен в районе реки Кубани отмечается эт­ническая общность кашак и аль-касакия⁷⁴. Видный немецкий востоковед И. Маркварт показал, что эти два термина передают название одного и того же этноса — касогов⁷⁵. В рамках рассматриваемой тематики укладываются и сообщения анонимного персоязычного географического труда «Худуд аль- алам» (X в.) об области аланов, где приводятся данные о городе Касаг⁷⁶, рас­положенном на берегу Черного моря, именно городе, а не этнической общно­сти, как пишут в литературе. О касогах повествуют также русские летописи. В «Повести временных лет» содержится информация о войнах, происходив­ших на р. Кубани между русскими князьями Святославом (965 г.) и Мстисла­вом (1022 г.) с касогами⁷⁷. Термин «касог» впервые упоминается в сочинении монаха Епифания в конце VIII - начале IX вв. Из этой сводки следует, что названия казах, касахия, касак, кашак, касог являются различными формами передачи одного и того же раннесредневекового немногочисленного кавказ­ского племени (или объединения племен). Кавказоведы давно сближают ка­согов (в древнегрузинских памятниках известны в форме кашаг) с малоазиат­ским этнонимом хетто-неситской эпохи каска/кашка. Отсюда встает законо­мерный вопрос, насколько оправдана и доказательна точка зрения о сопри­частности касогов к казахам. Мнение о связи этнонима казак с названиями касог, касахия (казахия?) носит сугубо декларативный характер, основан­ный на созвучии слова (такого же порядка, как тюрки хазары и хазаре Аф­ганистана, корей Корсики и корсь Прибалтики), хотя исторически никакого соответствия между ними не было. Касоги входили в особую подгруппу аб­хазско-адыгейской группы, говорящей на одном из автохтонных кавказских языков. По своему происхождению, языку, укладу жизни и особенностям физического типа они резко отличались от казахов и их тюркоязычных пред­ков. Процессов этнического разделения касогов и связанных с ними мигра­ций из Кавказа на территорию Казахстана в эпоху средневековья не наблю­далось. Они не сыграли той роли, которая предназначалась на исторической арене соседям касогов тюркоязычным булгарам, переселившимся на Балка­ны и давшим имя современной Болгарии.

Таким образом, мнение о связи касогов с казахами не выдерживает ника­кой критики. В литературе существует также точка зрения (со ссылкой на 3. В. Тогана), по которой слово «казак» упоминается, якобы, арабским историком Ибн Асам аль-Куфи. Интересующий нас термин упоминается в историчес­ком сочинении «Китаб аль-футух» (конец IX— начало X вв.), посвященном арабскому полководцу Марвану, который вел войну с хазарами в Арране и Дагестане. В оригинале труда написано следующее: «В 736 г. Марван зазимо­вал в местности, именуемой Касак (а не казак — Б. К.), переправился через реку Кур и направился к городу Шаки»⁷⁸. Из контекста вытекает, что в произ­ведении аль-Куфи нет термина «казак», но значится название местности Касак, расположенной в горном районе Большого Кавказа, на Западе Азер­байджана. Сопоставление терминов «касак» и «казак» неприемлемо не толь­ко в силу хронологических проблем VIII в., но и по комплексу взаимоконтрастирующих исторических, географических и хозяйственно-культурных параметров.

Можно еще привести суждение, восходящее к финскому алтаисту Г. И. Рамстедгу, который возводил термин «казак» к монгольскому словосо­четанию «хасаг-терген». Это двусложное понятие, упомянутое в «Сокровен­ном сказании» (XIII в.), обозначало повозку⁷⁹. Данное воззрение, поддер­жанное иранистом А. А. Семеновым, никак не аргументировано⁸⁰. Оно не убедительно в силу того, что ни в синхронном срезе, ни в исторической пер­спективе термин «хасаг-терген» как название повозки у населявших Казах­стан тюркоязычных народов не получил отражения⁸¹.

В Енисейском древнетюркском памятнике VIII в. В. В. Радловым была прочитана фраза «казгакым оглым» (мои приемные сыновья)⁸². На основе не только внешнего сходства, но и близости значений терминов «казгак» и «казак» В. П. Юдиным сделана попытка сопоставить эти слова. По мнению исследова­теля, звук «г» в понятии «казгакым» вполне мог употребляться в устной речи тюрков VII—VIII вв., а позже, вероятно, выпал, и это слово приобрело фор­му казах. Термин «казак» в форме «казгак» рассматривался им в политичес­ком значении, который позже приобрел этнический смысл⁸³. Это воззрение не получило дальнейшей поддержки в кругу специалистов ввиду того, что оно не корреспондирует с закономерностями исторической фонетики тюрк­ских языков.

Вместе с тем на основе других материалов нарративных источников было сделано несколько сопоставлений по признаку этнических названий, лока­лизующихся в пределах территории Казахстана. Одним из них является мне­ние, высказанное И. Марквартом⁸⁴, по поводу наименования трех карлукских племен как «хасаки» /хаски/, последние были сопоставлены исследователя­ми с казахами. Хотя этой точке зрения и следует в настоящее время ряд авто­ров, ее нельзя считать доказанной. Предложенные Марквартом прочтения названий девяти карлукских племен по явно искаженному тексту антологии «Джавами аль-хикаят ва лавами ар-риваят» персоязычного литератора XIII в. Ауфи носили предварительный, реконструктивный характер. Рассматри­ваемые сведения о карлукской конфедерации, обитавшей в Жетысу и Юж­ном Казахстане, относились к IX—X вв. В. Минорский путем тщательного текстологического и сравнительно-исторического анализа материалов из бо­лее ранних письменных памятников, в частности, из арабского географичес­кого труда аль-Марвази внес существенные коррективы в дешифровку кон­текста по племенному составу карлуков. В данном случае вместо «хасаки» внесена обоснованная конъюнктура «баскиль»⁸⁵.

Явно несостоятельным следует признать мнение о том, что в сочинении арабского путешественника Абу Дулафа упоминается этноним «казак» в фор­ме «казлак». В середине X в. через территорию Казахстана с запада на восток пролегал путь Абу Дулафа в Китай. Воспоминания о путешествии, изложен­ные в «Рисала», посвященные тюркским племенам, были переведены на рус­ский язык Н. Н. Пантусовым. В тексте перевода упомянуто этническое назва­ние «хазлак»⁸⁶, которое стало прототипом для искомого «казлака», затем, якобы, трансформировавшегося в форму «казак». Необходимо вместе с тем указать на неверное чтение Н. Н. Пантусовым слова «хазлак» вместо «хар- лук», так передавалось написание названия карлуков в арабской средневеко­вой литературе. Тем самым ставился знак равенства между карлуками и каза­хами, что не совсем корректно.

Образование казахского народа некоторые ученые относят к X в. на осно­вании утверждения А. Левшина об упоминании в «Шахнаме» Фирдоуси (935— 1020) о казахах и казахских ханах⁸⁷. Между тем востоковеды неоднократно указывали на то, что в исторической поэме персидского автора никакой ин­формации о термине «казак» не имеется. Это недоразумение объясняется тем, что А. Левшин, при всех его обширных знаниях истории казахов и их среды, не знал однако персидского и арабского языков.

Таким образом, в большинстве случаев в выдвигаемых гипотезах сопос­тавлялись несопоставимые названия. Далее, этнонимы рассматривались изо­лированно, а не во всей совокупности конкретно-исторического подхода. Не учитывались собственно этнические процессы — изменения в этносе во вре­мени. Появление в источниках этнонима, как обычно, не совпадает со време­нем образования народности (ср. этноним киргиз и киргизская народность, этноним туркмен и туркменская народность, русы и русские и т. д.). В иссле­довательских работах понимание необходимости разработки проблем соот­ношения этнонима и этноса в конкретно-исторических условиях далеко не всегда присутствует. Между тем один и тот же этноним мог обозначать раз­личные раз­личные состояния этноса (племя, союз племен, народность, нация). Так, при одном и том же этнониме (кыпчак) этнос кыпчак с III до XIII в. находился пяти различных состояниях этнического развития — от племени во Внутрен­ней Азии до едва ли завершающего этапа формирования кыпчакской народ­ности на территории Казахстана. В XIII в. монгольское нашествие прервало наметившийся процесс образования кыпчакской народности. В дальнейшем, в отличии от домонгольского периода, развитие исторического процесса в кыпчакском обществе пошло не по линии их собственного оформления, а потекло по руслу раздробления, участия их в образовании прежде всего ка­захского народа, а также целого ряда иных тюркоязычных народностей. На этом этапе кыпчаки пребывали уже на другом таксономическом уровне этни­ческого развития. Исторически сложившиеся этнические общности кыпча- ков складывались в динамике и трансформации при одном и том же этнониме кыпчак. Таким образом, сопоставление одного этнонима с другим неизбежно предполагает не простое декларирование, а проведение скрупулезного ис­следования.

Имеются все основания считать, что само слово «казак» возникло в реги­оне обитания кыпчаков. По мнению ряда тюркологов, первоначальный ареал распространения термина «казак» был связан с Восточным Дешт-и Кыпча- ком. Появление этого слова в данном фонетическом оформлении, характер­ном для кыпчакского языка, А. Н. Самойлович относил ко времени не ранее XI в.⁸⁸. Принято считать, что впервые термин «казак» в письменном источни­ке употреблен в арабо-кыпчакском словаре, составленном в кыпчакской среде Мамлюкского государства Египта в 1245 г. В нем слову «казак» придается значение «свободный, скиталец»⁸⁹. Данная семантика позволила считать, что в термин «казак» вкладывался социальный смысл и означал индивида, людей, отделившихся от своего рода, племени, государства, добывавших средства к существованию участием в военных предприятиях, и он связывался с инсти­тутом казакования. Правомочно также полагать, что возникновение поня­тия «казак» относится ко времени, более раннему, нежели XIII в., однако никаких прямых данных, уточняющих хронологию, в письменных памятни­ках не содержится. Впрочем, на этот счет имеются косвенные сведения.

Казакование как институт носил всеобъемлющий, стадиальный характер. Он имел место как в среде тюркских племен, так и в обществах арабского Востока (су’лук), Восточной Европы (норвежские викинги), Руси (бродники) и т. д. И в каждом случае наблюдалось терминологическое своеобразие при единой сущности этого социального явления.

Весьма интересные сведения для характеристики и времени функциони­рования института казакования содержатся в сочинении арабского географа X в. Ибн аль-Факиха, где он приводит рассказ огузского царевича Балкика ибн Джабгу следующего содержания: «Один из моих предков, говорит Балкик, рассердился на своего отца, который был в то время царем, и отделился от него. Он избрал себе в спутники своих клиентов, дружинников и других, из тех, кто любил разбойничество. Он отправился, идя по востоку страны, напа­дая на людей и ловя то, что попадалось ему и его спутникам»⁹⁰. В этом, пожа­луй, классическом описании казакования, относящемуся, вероятно всего, к IX в., Ибн аль-Факих в качестве синонима термина казак использовал арабс­кое слово «су’лук». Понятие «салака» означало уу бедуинов людей бедных и предпримчивых, не находивших себе место в племени, и поэтому составлявших отряды и отправляющихся искать счастья путем разбоя. При различиях в термине рельефно обнаруживается совпадение по содержанию института казакования в двух различных кочевых обществах.

Описанный рассказ царевича Балкика ибн Джабгу, очевидно, был связан с историей огузских правителей джабгу на Сырдарье, историческая канва которой, по опосредованным данным, датируется IX в. Ибн аль-Факих, к со­жалению, не приводит Огузского синонима арабскому термину «су’лук». Впро­чем, таким понятием у огузов уже мог быть термин «казак», усвоенный кыпчакской средой. Такая посылка проистекает не только из объективного фак­та теснейших многовековых этнополитических и этнокультурных взаимосвя­зей огузов и кыпчаков, в результате которых сложилась генетическая, язы­ковая, социальная и хозяйственно-культурная близость, но и основана на дополнительных материалах письменных источников. Так, в среде хорасанс­ких туркменов XIII в. в составе антропонима отмечен термин «казак». В поме­те к колофону одной рукописи библиотеки «Данишкеде-и Маккул у Манкул» ясным почерком написано: «Эту рукопись приобрел Билял ибн Жабра- ил бин Мухаммед Али ат-Туркмани аль-Казаки, год 660 хиджры»⁹¹, (т. е. 1262 г. н. э.). В этом личном собственном имени слово аль-казаки следует воспри­нимать, очевидно, в качестве нисбы в парном сочетании с другой нисбой, указывающей на этническую принадлежность (туркмена). Совмещение тер­мина аль-казак с этнонимом туркмен позволяет полагать, что данное поня­тие не носило, как обычно, социальное значение, а имело этнический отте­нок.

В рассматриваемом собственном имени, по мнению 3. В. Тогана, имеется в виду представитель кыпчакских казаков в обществе хорасанских туркмен. Казаки в этом регионе составляли определенную группу, судя по тому, как в последующее время в письменном документе «Вакф-наме» Рашид ад-дина Раб- и-Рашиди, относящемся к хорезмийско-хорасанской переписке, встречают­ся имена «казахлу», «казахлар», которые имеют несомненную этническую окраску. Примечательно, что для туркмено-огузской среды был закономе­рен термин в написании «казах», в то время как форма «казак» соответствова­ла кыпчакским языковым нормам.

Изложенный материал позволяет сделать заключение о бытовании в IX— X вв. в обществе кыпчаков Восточного Дешт-и Кыпчака социальных, а в XI— XII вв. этносоциальных группировок под названием казак. Однако из этого не следует вывода об образовании в предмонгольское время этноса казак, тем более о формировании казахской народности. Между тем ясно другое: кон­солидация в XI—XII вв. кыпчакских племен была важнейшим этапом в сложе­нии казахской народности. На базе развития этнических процессов в Кыпчакс- ком ханстве XI—XII вв. складывается этническое ядро казахского народа.

Монгольское завоевание рассеяло за пределы Дешт-и Кыпчака значи­тельные группировки кыпчакских племен. Миграция кыпчаков способство­вала распространению термина «казак» и универсализации его значения. Сло­во «казак» употреблялось в целом для обозначения разного рода вольниц. Казаками в это время становились безотносительно к этническим и государ­ственным преградам. Мусульманские источники отмечали широкое распрос­транение института казакования-казакдык У тюркских народов. В начале XIV в. в ходе постепенного возобладания автохтонных традиций над монгольски­ми образовалась Ак-Орда — первое крупное государство на местной этничес­кой основе, с консолидирующей ролью кыпчакских племен. Ак-Орда по сво­ему этническому составу была казахской, но само название народа определи­лось и вошло в источники позднее. Лишь после образования казахской на­родности термин «казак» обретает этническое значение, очевидно, во второй половине XV в., что является одной из специфик сложного процесса этноге­неза казахского народа и термина «казак»-