Тема 7. Оформление психологии как экспериментальной и самостоятельной науки.

Работами Г. Фехнера отмечено возникновение психофизики. Следует подчеркнуть, что некоторые историки психологии именно Фехнера, а не В. Вундта считают основателем экспериментальной психологии. Научный подход Фехнера описывают как синтез экспериментальных исследований с метафизическими теориями – он был ярким идеалистом. Сам Фехнер делил психофизику на внешнюю и внутреннюю. Под первой понимались закономерные соответствия между физическим и психическим. Под вторым – соотношение между психическим и физиологическим. Экспериментально исследовал субъективное восприятие цвета и остаточные изображения в глазу. Выявил логарифмическое соотношение между интенсивностью ощущения и интенсивностью физического раздражителя. Это открытие стало поистине пионерским. Именно после его работ психология заговорила математическим языком. Фехнер установил, что увеличение интенсивности раздражителя вызывает иной отклик организма, чем действие с постоянной интенсивностью. Первым в психологии начал исследовать эстетические суждения на основе мнения непрофессионалов.

С развитием физиологии органов чувств разгорается дискуссия о соотношении между структурой органа и его упражнением. Оба эти фактора считались детерминирующими, но нерешенным оставался вопрос о приоритете либо опыта, либо врожденных структур. Решение этой и многих других психологических проблем ложится на Г. Гельмгольца. Его мировоззрение было противоречивым. Он тяготел к материализму как естествоиспытатель, но в теории солидаризовался с идеализмом. Он допускал существование исходных сенсорных элементов, присущих органу как таковому. Выделение ощущений в чистом виде, признавал Гельмгольц, крайне затруднено, так как они предназначены для осуществления ориентировки в окружающем мире. Поэтому осознается обычно не ощущение как таковое, а чувственное качество предмета. Решение проблемы Гельмгольц находит в теории символов. Отношение ощущения к объективному миру имеет форму символа, или знака, в содержании которого нет ничего сходного с реальными свойствами предметов, но который достаточен, чтобы обеспечить успех действия. Эта теория противоречила материалистическому подходу Гельмгольца и его же работам по психофизиологии органов чувств. Ведь сам он определяющим фактором формирования пространственного образа вещей провозглашал опыт. Более того, в своих экспериментах он выявил зависимость сенсорной деятельности от тех внешних объектов, на которые она направлена. Во всех случаях обнаруживалась потребность в отчетливом видении предмета, в возможно более ясном и адекватном его восприятии. Оптическая цель выступала в качестве если не единственного, то во всяком случае могущественного фактора в детерминации деятельности зрительного аппарата. Фактор предметности восприятия объяснял многие феномены физической оптики. Его ведущее значение особенно резко проявлялось в тех случаях, когда закономерности психофизического порядка вступали в конфликт с закономерностями психологическими. Например, испытуемые смотрели на объект через призму, искажающую визуальный образ. Несмотря на то, что преломление лучей давало искаженное восприятие предмета, испытуемые очень скоро научались видеть через призму правильно. Это достигалось благодаря опыту, состоящему в многократной проверке действительного положения объекта, его формы, его величины посредством движения глаз, рук, всего тела. Эти эксперименты неоспоримо доказывали, что чувственное восприятие подчиняется не непосредственному сенсорному эффекту, возникающему по законам оптики, а предмету, который существует сам по себе. Вскрывалась новая система детерминационных отношений, причем выяснилось, что важную функцию в этой системе выполняют мышечные движения, деятельность субъекта, обусловливающая структуру того, что для самосознания представляется непосредственно данным. Кроме того, была выявлена зависимость непосредственного восприятия внешних объектов от предшествующего опыта, влияние которого сплошь и рядом оказывалось столь принудительным, что не могло быть преодолено сознательной рефлексией. Гельмгольц выдвигает учение о бессознательных умозаключениях. Это было плодотворной идеей, так как в ней содержалось представление о существовании фундаментального пласта психических процессов, форм, законов, протекание которых скрыто от интроспекции. Поэтому сам факт их существования может быть установлен только опосредовано, путем объективного анализа. Из теории бессознательных умозаключений вытекает констатация обусловленности нового психического акта всей совокупностью сходных обстоятельств. Гельмгольц нашел структуру бессознательного вывода во много раз повторяющейся и поэтому упрочившейся ассоциацией представлений. Категория умозаключения объяснялась сенсомоторными реакциями, контролируемыми экспериментально. Например, умозаключение о величине предмета выводилось из связи между величиной изображения на сетчатке и степенью напряжения мышц, производящих приспособление глаза к расстояниям. Учение Гельгольца преодолевало разрыв между сенсорными и интеллектуальными компонентами познавательного процесса. Кроме того, в рамках этого учения преодолевало разрыв между органами чувств и органами движений. В системе Гельмгольца сводилось до минимума влияние прирожденной организации, обосновывалась ведущая роль опыта, выяснялась зависимость чувственного познания от его материального источника и мышечных движений, утверждалось единство интеллектуальных и сенсорных моментов в построении образа предмета. Кроме того, Гельмгольц экспериментально доказал реальность психического, его деятельностное начало, развивающееся по своим законам.

Реформаторскую роль в оформлении психологии как экспериментальной и самостоятельной науки сыграл немецкий психолог В. Вундт. В общей психологии его интересовали физиологические занятия. В ранних работах этого ученого важное значение придавалось рефлексу. Но он, рефлекс, рассматривался не как чисто мышечная функция, а как психический продукт. В своей работе «Лекции о душе человека и животных» (1863) Вундт намечает программу построения двух психологий – экспериментальной и социальной (культурно-исторической). С 1875 года он начинает работать в университете Лейпцига, где в 1879 году создает первую в мире лабораторию экспериментальной психологии. Вскоре она перерастает в институт, издававший, с 1881 года, свой психологический журнал. Постепенно вокруг Вундта складывается большая интернациональная школа психологов. Тематика исследований в этой школе первоначально определялась тремя главными направлениями, на пересечении которых возникала экспериментальная психология. Во-первых, изучение ощущений и восприятий. Во-вторых, психофизика. В-третьих, изучение времени реакции. В дальнейшем, к этим темам прибавилось еще две: ассоциации и чувства. Прошедшие эту школу исследователи создают аналогичные лаборатории во всех университетах мира. Так психология утверждается в статусе самостоятельной опытной науки. Важно, что в этих лабораториях впервые начинают изучать человека с его «таинственной» душой. Вундт выдвигает идею о существовании сенсорной мозаики. Именно она и есть та материя, из которой состоит сознание. Сознание принципиально отлично от всего внешнего и материального. Психология имеет уникальный предмет – непосредственный опыт субъекта, постигаемый путем самонаблюдения, интроспекции. Все остальные науки изучают результаты переработки этого опыта. Интроспекцию Вундт усовершенствовал путем внесения в него контроля и порядка физиологического эксперимента. Это позволяло, считал он, реконструировать архитектонику сознания индивида. По его мнению психические процессы параллельны телесным, но не определяются ими. Приборы для изучения органов чувств и двигательных реакций были непременным инструментарием лейпцигской лаборатории. Но столь же непременным орудием являлась и интроспекция, специально тренируемая. Вначале Вундт считал, что интроспекция обнаруживает в составе непосредственного опыта два класса элементов – ощущения и представления. В дальнейшем к ним были присоединены чувства. Основной установкой Вундта был феноменализм: сознание представлялось совокупностью чуждых всему внешнему феноменов. Из этого вытекало представление о том, что психическое детерминируется только психическим. Атомистское строение внутреннего мира субъекта дополнялось законом творческого синтеза, согласно которому из элементарных ощущений возникают качественно новые продукты. Представление о сознании как совокупности разрозненных элементов дополнялось учением об апперцепции – особой внутренней силе, локализованной в лобных долях головного мозга. Апперцепция – центр сферы сознания, но она же есть и главное проявление воли индивида. В вундтовской школе сформировалось первое поколение профессиональных психологов. Решающее преимущество его подхода было связано с утверждением эксперимента в качестве главного рычага превращения психологического знания в научное.

История дальнейшего развития экспериментальной психологии в Германии связана с именем Г. Эббингауза. Сам он считал, что продолжает линию Фехнера. Основной материал его исследований посвящен экспериментально-математическому изучению памяти. В качестве стимульного материала выступали бессмысленные слоги, сконструированные искусственно из двух согласных и одной гласной между ними. Такая конструкция должна была исключить любые смысловые ассоциации. Очищенные от смысла квазиречевые кванты лишь внешне походили на действительные элементы человеческой речи. Изобретение Эббингауза позволило перейти от теории к эксперименту. Он решился на исключение интроспекции из психологии. Составив список более чем из 2300 бессмысленных слогов, Эббингауз приступил к их усвоению, пользуясь несколькими приемами. Метод заучивания состоял в следующем. После однократного зачитывания ряда слогов предпринималась попытка их воспроизвести. В случае неудачи она повторялась столько раз, сколько требовалось для безошибочного воспроизведения. Число повторений принималось за коэффициент запоминания. При методе сбережения через определенный промежуток времени, после того, как ряд был заучен, вновь предпринималась попытка его воспроизвести. Когда определенное количество слогов не могло быть восстановлено, ряд повторялся до точного воспроизведения. Число повторений, или время, которое потребовалось для восстановления полного знания ряда, сопоставлялось с числом повторений, или временем, при первоначальном заучивании. Эббингауз изучал ассоциации между не имеющими конкретного значения сенсомоторными элементами речи, а не феноменами сознания. Поэтому и полученные им результаты не зависели от интроспекции испытуемых, удовлетворяя критерию объективности. Испытуемый не интроспектировал – он действовал. И его действия отражались в кривых, показывающих реальные зависимости количества усвоенных единиц от частоты их повторения, распределения во времени, объема заучиваемого материала. Независимо от намерений самого Эббингауза его метод коренным образом изменил характер деятельности экспериментатора, которого начинают интересовать не столько высказывания испытуемого, отчет о составе собственного сознания, сколько его реальные действия. Эббингауз открыл путь экспериментальному изучению навыков и эта линия будет впоследствии продолжена в большом количестве психологических исследований.

Первые экспериментальные исследования в области мышления были развернуты в вюрцбургской психологической школе. Первоначально в лаборатории данного университета изучались пороги чувствительности, время реакции, проводился ассоциативный эксперимент. Так продолжалось до того момента, когда в инструкцию испытуемому не были внесены небольшие изменения. От него потребовали не только сказать, какой из поочередно взвешиваемых предметов тяжелее, но и сообщить, какие именно процессы протекали в его сознании перед тем, как он выносил суждение о весе предмета. Во всех предшествующих экспериментах исследователя интересовали эффекты действия испытуемого. Вюрцбургскую школу заинтересовали сами действия, то есть психологические акты. Изменения в инструкции переносили акцент с эффектов поведения испытуемого на производимые им действия. Испытуемых просили сделать объектом самонаблюдения не результат, а процесс, описать, какие события происходят в их сознании при решении какой-либо экспериментальной задачи. Тем самым элементарный психофизиологический опыт сразу перемещался в разряд высших психических актов. Первые опыты, проведенные по измененной инструкции, оказались неутешительными. Испытуемые могли зафиксировать лишь только некоторые смутные, неопределенные состояния. Эти состояния ничем не напоминали чувственные элементы (образы), из которых считалось построенным сознание, а процесс, протекающий в сознании, ничем не напоминали сопоставление, сравнение выводов. Напрашивался вывод о том, что в сознании имеются не только сенсорные, но и несенсорные компоненты, принятые же решения (акт суждения) – особый процесс, имеющий неведомую психологам детерминацию. До сих пор в экспериментах использовали две переменные: раздражитель, действующий на испытуемого, и его ответная реакция. Вюрцбурцы вводят в эксперимент еще одну переменную – состояние, в котором находится испытуемый пред восприятием раздражителя. Появляется термин «установка сознания». Это означает, что сознанию присуща преднастройка на раздражитель и на определенный тип реакции. В качестве феномена сознания установка прослеживалась интроспективно. Ведь не существует состояний сознания, о которых индивид не мог бы дать себе отчет. Обычно влияние установки выявлялось ретроспективно. Вюрцбурцы вводят систематическую экспериментальную интроспекцию. Ход выполнения задания разбивался на интервалы и каждая стадия тщательно прослеживалась посредством самонаблюдения, для того чтобы выяснить его состав. Задания усложнялись и приобретали логический характер. Различные варианты экспериментов показали, что в подготовительный период, когда испытуемый получает инструкцию, у него возникает установка – направленность на решение задачи. Перед восприятием раздражителя эта установка регулирует ход процесса, но не осознается. Что касается функции чувственных образов в этом процессе, то они либо вообще не замечаются испытуемыми, либо если и возникают, то сколько-нибудь существенного значения для решения задачи не имеют. К важным достижениям вюрцбургской школы следует отнести то, что изучение мышления стало приобретать психологические контуры. Стало очевидным, что психологическая сторона мышления имеет собственные свойства и закономерности, отличные как от логических, так и от ассоциативных. Особое строение процесса мышления объяснялось тем, что ассоциации в этом случае подчинялись детерминирующим тенденциям, источником которых служила принятая испытуемыми задача. Вюрцбургская школа вводила в психологическое мышление новые переменные. Во-первых, установку – мотивационную переменную, возникающую при принятии задачи. Во-вторых, задачу – цель, от которой исходили детерминирующие тенденции. В-третьих, процесс как смену поисковых операций, иногда приобретающих аффективную напряженность. В-четвертых, несенсорные компоненты в составе сознания: умственные, а не чувственные образы. Наиболее существенным достижением вюрцбурцев явилась разработка категории психического действия как акта, имеющего свою детерминацию (мотив и цель), операционально-аффективную динамику и состав.

В России экспериментальную психологию первым начал разрабатывать И.М. Сеченов. В основе его взглядов лежала материалистическая методология. Сеченов стажировался за рубежом, в том числе, и у Гельмгольца. Вернувшись в Россию, он приступает к экспериментам над мозгом. В итоге было открыто существование тормозных центров, локализованных в таламической области, раздражение которых задерживало двигательную активность организма. Тем самым в психофизиологию было введено представление о существовании торможения как процесса и открыто изучение нейродинамики. Для самого Сеченова принципиально важным в этих опытах было доказательство того факта, что воля производится всего лишь маленьким кусочком мозгового вещества. Ведь самый верный признак волевого поведения – умение противостоять раздражителям, задерживать нежелательные импульсы. И все эти признаки, как свидетельствовал эксперимент, зависят от деятельности центров в головном мозгу. Сеченов преобразует понятие рефлекса. Появляется эскиз «мозговой машины». Под ней понимается не простое передаточное устройство внешнего раздражителя на двигательные окончания, а механизм, снабженный несколькими центральными придатками, от деятельности которых зависит конечный эффект внешнего импульса. Один придаток – это тормозной центр, который ставит барьер на пути импульса к исполнительным органам. Другой придаток усиливает движение и служит субстратом чувств и побуждений. Третий позволяет сохранять следы прежних воздействий. Это память мозговой машины. Наконец, четвертый придаток выполняет предуведомительную роль: он улавливает и усиливает раздражители, с тем, чтобы отреагировать на них, прежде чем они нанесут ущерб организму. В дальнейшем эта схема будет уточняться, и развиваться, но смысл ее останется неизменным. Главным итогом работ Сеченова стало появление нового естественнонаучного способа объяснения психических актов, выступивших как действия мозговой машины, а не бессубъектной души. Сам Сеченов надеялся, что, руководствуясь научными представлениями о мозге, удастся создать людей, которые не могут не делать добро, которые совершают высоконравственные поступки с неотвратимостью зрачкового рефлекса на свет. Он считал, что разработку психологии следует отдать физиологам. За этим тезисом скрывалась попытка создания новой психологии, построенной на принципах детерминизма и объективного метода. Сеченов предлагал разводить понятия психики и сознания. За основу своей программы он принял постулат о родственности психического и физиологического по механизму совершения. Психический акт имеет три фазы: начальную, центральную, конечную. Этот акт принципиально нерасщепим. Поэтому предметом психологического исследования должен стать процесс, развертывающийся не в сознании, а в объективной системе отношений. Начальную фазу этого процесса составляют внешние влияния. Но внешний импульс становится производящей причиной процесса, лишь превратившись в чувствование. Чувствование – психодерминанта, способная определять целостный процесс, который завершается действием, также выступающим в качестве психодетерминанты. Действие обращено на предметный мир. Таким образом, главными психическими элементами, согласно Сеченову, являются чувствование и действие. Принципом построения поведения – согласование действия с выполняющим сигнальную роль чувствованием. Надо подчеркнуть, что для Сеченова чувствование – объективный феномен, регулирующий поведение безотносительно к тому, в какой форме он осознается субъектом и отражается системой самонаблюдения. Различение и управление – конституирующие признаки чувствования. Очистив понятие о чувствовании от признака представленности в сознании субъекта, Сеченов трактует его как одну из разновидностей сигнала. Чувствование становится одним из автоматических регуляторов. Регуляция осуществляется по принципу обратной связи. Мозг получает сигналы не только от внешних предметов. К нему непрерывно поступает информация о результатах работы мышечной системы с предметами. В соответствии с этой информацией строится поведение. Без сигналов о произведенных эффектах оно не могло бы быть целесообразным. Данное утверждение было подтверждено экспериментально. Фактически идеи Сеченова предвосхищают основной принцип кибернетики. Сенсорный образ в этой схеме не утрачивает специфики психодетерминанты, поскольку его жизненное значение определяется различением во внешней среде. Мышца была истолкована Сеченовым не только как орган движения, но и как инструмент познания внешнего мира. Ее операции ставились в зависимость от связей и отношений вещей самих по себе, которые первично открываются субъекту только благодаря его реальной двигательной активности. Говоря о несвободе воли, Сеченов подразумевал под этим обусловленность действий, относимых к разряду произвольных прошлым опытом, эти действия непременно являются заученными, и жизненными потребностями. В ряде своих работ Сеченов прослеживал развитие сложных психических форм из элементарных. Главный материал, который он использовал, это развитие поведения ребенка от простейших хватательных и глазодвигательных рефлексов до речемыслительных и нравственно-волевых актов. При этом были введены новые объяснительные понятия, в том числе и тот, который в дальнейшем будет назван интериоризацией. Вначале мысль выражается в реальных действиях организма, в его прямых, открытых жизненных встречах с предметами окружающего мира. Затем, пройдя эту школу, она свертывается, становится внешне незаметной, но сразу же возникает при каждой новой встрече с этими предметами. Видимость ее бесплотности, бестелесности Сеченов объяснял тем, что производимые мышцами операции сравнения, анализа, синтеза не осознаются индивидом из-за слабости мышечных ощущений. Что касается воли и Я, то эти психические образования, тоже результат интериоризации, но уже не отношений индивида к вещам, а его отношений к другим людям. По образцу людей, регулирующих своими командами его действия в первую пору жизни, ребенок выстраивает представление о самом себе как внутреннем центре, откуда исходят внутренние команды. Так возникает иллюзорное представление о том, что первоисточником волевых актов является нечем не обусловленное Я.

В своей программе преобразования психологии в самостоятельную опытную науку Сеченов возлагал главные надежды на объективный метод – наблюдения за генезисом и эволюцией индивидуального поведения. Об экспериментальном методе в его программе речи не было. Он не смог преобразовать свою теоретическую модель в экспериментальную программу. В этом заключалась слабая сторона его плана разработки психологии. Следует признать, что во многом Сеченов предвосхитил взгляды бихевиористов, предложив тот вариант развития психологии, который станет популярными через 40 лет. Смысл переворота осуществленного Сеченовым, заключался в радикальном перемещении отправного пункта анализа с непосредственно данных феноменов сознания, веками считавшихся для познающего ума первой реальностью, на объективное, психически регулируемое поведение, познаваемое только опосредовано. Взгляды Сеченова стали стартовой площадкой для учений Бехтерева и Павлова, давших мощный импульс движению мировой научной мысли в направлении объективного и детерминистского исследования механизмов психически регулируемого поведения.

Роль В.М. Бехтерева в развитии психологии в России трудно переоценить. В конце концов, именно под его руководством впервые в России, при Казанском университете, была открыта первая в нашей стране лаборатория экспериментальной психологии. Произошло это в 1885 году. В свое время Бехтерев прошел стажировку у Вундта, но отверг его интроспекционизм. Кроме того, Бехтерев стажировался у Ж. Шарко (Франция), Э. Дюбуа-Раймона (Швейцария) и П. Флексига (Германия). Но в своем подходе к проблемам психологии он ориентировался на сеченовское понимание человека как целостного существа, природного и духовного, все психические акты которого реализуются по типу рефлекторных. Вернувшись на родину, он сосредотачивается на изучении органа психики – головном мозге. Идея комплексного изучения головного мозга увлекала его еще в молодости. Она направляла его творчество в течение нескольких десятилетий. Блестящий организатор, он возглавлял научные коллективы, стремясь объединить данные, полученные исследователями различного профиля, создал ряд журналов, где печатались статьи по психологии. Характерной особенностью его научной деятельности был поиск связи между данными о нервном субстрате и представлениями о функциях субстрата – психике. Первоначально был дуалистом, но потом перешел на позиции материализма. Бехтерев сделал ряд важных открытий. Так, он экспериментально доказал, что, если вслед за обучением животного какому-либо движению разрушить соответствующую область коры головного мозга, движение исчезает и не восстанавливается. Этот факт вплотную приблизил науку к взгляду на кору головного мозга как на орган приобретенной нервной деятельности. Но это был только первый шаг в заданном направлении. Ведь вопрос о природе приобретенного, заученного движения не мог сводиться к выяснению его зависимости от корковой иннервации. Нужно было объяснить, под контролем каких факторов организм приобретает новые формы поведения. Бехтерев вводит понятие сочетательного рефлекса, объясняя через него не только адаптивную гибкость организма на изменчивую среду, но и приобретение этим организмом в качестве устойчивых таких форм реакций, которых нет в его генетическом фонде. Введение принципа сочетательного рефлекса стало решающим шагом, позволившим объяснить модификацию поведенческих реакций организма, исходя из объективной системы отношений между этими реакциями и внешними раздражителями. Важно, что Бехтерев не отрицал ни роли сознания, ни роли субстрата. Однако и сознание, и нейросубстрат выступали у него не только как детерминирующие, но и как детерминируемые величины. В экспериментах Бехтерев больше сосредотачивался на изучении высших нервных центров и исследовал их связь с внутренними органами и скелетной мускулатурой. Интересна реакция Бехтерева на исследования условных рефлексов в школе И.П. Павлова. Бехтерев заявил, что условные рефлексы «хотя и не открыли ничего нового, но отрицают кое-что старое». Его спор с Павловым благотворно сказался на самой бехтеревской школе. Объектом исследования тут вскорости становятся двигательные сочетательные рефлексы, которые отличаются простотой вырабатываемости. В качестве стимула выступал удар электрического тока, при ошибке испытуемого. В итоге, с точки зрения Бехтерева, он вышел на создание особой науки, именуемой им рефлексологией. Был открыт новый аспект в исследовании отношений между внешними раздражителями и телесными реакциями. Это позволяло сохранить психологию как самостоятельную науку, не совпадающую, однако с психологией. Предметом рефлексологии считалась человеческая личность, изучаемая со строго объективной биосоциальной точки зрения. Вводилось представление о соотносительной деятельности, в рамках которой изучалась связь между реакциями организма (мимика, речь, жесты) и внешними раздражителями. Под последними разумелись не только физические стимулы, но также и раздражители, идущие от социальной среды. Кроме того, и Бехтерев, и Павлов, и А.А. Ухтомский, независимо друг от друга, приходят к выводу о существовании активной установки организма по отношению к окружающей среде. В функциях нервной системы был выделен особый рефлекс. Бехтерев назвал его рефлексом сосредоточения. Он выражается в возникновении комплекса мышечных реакций, ставящих орган в условия, наиболее благоприятные для лучшего восприятия стимула. Он обеспечивал сосредоточенность организма на объекте и его лучшее восприятие. Тем самым в структуру действия включался сенсорный образ. Следовательно, качество перцепции внешнего объекта ставится в причинную зависимость от рефлекса, им вызываемого. Тем самым, комплексная мышечная реакция превращается в фактор, меняющий характер отношений между организмом и средой. Организм выступает в роли источника детерминирующих тенденций, активного агента всего процесса. В лаборатории Бехтерева новый рефлекс истолковывается как коррелят внимания. Были проведены эксперименты, доказавшие роль рефлекса сосредоточения в процессах ощущений и восприятий, памяти. Именно этот рефлекс организует текущее поведение, придает ему упорядоченность и направленность.

Развитие экспериментальной психологии происходило и в Соединенных Штатах Америки. В первую очередь следует отметить опыты психологов В. Брайяна и Н. Хартера. Они изучали выработку навыков приема и отправки телеграмм. Важно выделить практическую направленность их работы, ведь впервые изучалась деятельность человека, включенного в коммуникативные системы, в которых скорость передачи информации выступает как существенный фактор социально-экономического прогресса. Была получена кривая, показывающая, как формируется навык телеграфиста: сколько единиц телеграфного текста он научается посылать и принимать в единицу времени. Ход эксперимента показал, что прогресс в формировании навыков достигался не путем постепенного нарастания достижений, а скачкообразно. Обнаруживались периоды, когда кривая шла горизонтально (плато). Этот период для испытуемого как бы фазой подготовки к качественно иной системе операций, овладение которой и позволяло продвинуться вперед. Так осуществлял переход от усвоения текста по буквам к усвоению по словам, когда слова схватывались как целостные единицы. Затем наступал период овладения более сложными структурами – сочетаниями слов. Кроме того, оказалось, что успешность выполнения навыка зависит от умения воспринять отрезок текста, который еще не стал объектом реакции, но станет им в следующий момент времени. Сознание как бы забегает вперед, перекрывая сенсорное поле за пределами непосредственно вызывающего двигательную реакцию сигнала и организуя в соответствии с этим поведение. Близкие к результатам Брайяна и Хартера данные были получены в экспериментах Д.М. Кеттела, изучавшего объем внимания и навык чтения на тахистоскопе. Здесь также было выявлено оперирование смысловыми единицами увеличивающегося масштаба и существование феномена антиципации, забегания вперед. Следует отметить, что сам Кеттел продолжал в Америке линию своих учителей – Вундта и Лотце.

Особо следует выделить и наличие идейных противоречий в американской психологии конца XIX века. Наиболее важные споры протекали между структурной школой (Э. Титченер) и функциональной школой (У. Джеймс). Титченер доказывал, что психология должна отвлекаться от функционального значения психики, от роли, выполняемой сознанием в поведении. Ее задача – изучать структуру сознания, расчленяя любое душевное явление на составляющие его элементы, не поддающиеся дальнейшему анализу, выясняя законы объединения этих составных частей и раскрывать связь психологической структуры с физиологической организацией. Методом структурной школы служит аналитическая интроспекция – описание переживаний в категориях элементов сознания. Так реализовывался позитивистский принцип о совпадении сущности и явления. В функциональной школе преобладали идеи о биологической полезности психики, о сознании как психической функции, имеющей жизненную ценность. В ней подчеркивалось органичное единство сенсорных, центральных и моторных звеньев рефлекторного акта, осуществляющего приспособление организма к среде. Сознание здесь изучалось со стороны его функции в поведении и понималось как инструмент, с помощью которого организм приспосабливается к новому окружению. Психические функции рассматривались в связи с организмом и его потребностями, с одной стороны, и со средой, на которую направлено поведение – с другой. Функциональная школа подчеркивала необходимость рассмотрения целостного организма в единстве разума и тела, физиологического и психического. Однако интроспективное понимание сознания ею преодолено не было. Практическая направленность функциональной школы способствовала развитию в США прикладных областей психологии, прежде всего, медицинской, педагогической, инженерной.

Английская психология в конце XIX века переживала кризис ассоциативного подхода. Наступала новая эпоха, и она настоятельно требовала иных методов, объяснений, взглядов. И хотя в Британии того времени наибольшей популярностью пользовалась педагогическая психология, успех пришел в области психологии экспериментальной. Первая психологическая лаборатория создается Ф. Гальтоном. Его научные интересы вначале лежали в традиционном для английской психологии XIX века русле ассоциации. В простом по форме эксперименте ему удалось распространить хронометрию на внутренний план умственной активности. Фактически за выражением ассоциация идей у Гальтона стояли мыслительные процессы. Но главным его вкладом в науку считается внедрение статистических методов в психологию. Приемы вариационной статистики, им разработанные, вооружили психологию важным методическим средством. Среди этих приемов наиболее перспективным оказался метод исчисления коэффициента корреляции между переменными. Из этого метода в дальнейшем возникнет факторный анализ. Кроме того, именно Гальтону удалось создать технику изучения индивидуальных различий. Он внес ряд усовершенствований и новых приемов в эксперименты, разработал принципиально новый психологический инструментарий. Больше всего его интересовала генетическая (наследственная) основа индивидуальных различий между испытуемыми. Именно тогда он вводит метод близнецов с целью выявить соотношение между наследственностью и внешними влияниями. Для изучения воображения Гальтон придумал специальный вопросник. Испытуемому давалось задание представить определенный объект, а затем ответить на вопросы об особенностях возникших у него представлений, сопоставить эти представления с восприятиями в отношении их яркости, определенности. И здесь Гальтона интересовала прежде всего наследственная обусловленность обнаруженных различий: каково, например, сходство образов у братьев и сестер. Гальтон искал способ, позволяющий математически описать закономерность, которой подчинены сами индивидуальные вариации. В качестве методического орудия он использовал статистику. В 1869 году вышла его книга «Наследственный гений». В ней Гальтон давал статистический анализ биографических фактов и пытался проанализировать преложимость статистических закономерностей к распределению человеческих способностей в социуме. Он использовал общебиологический фактор наследственности в качестве объяснительного принципа. Биологическая детерминация становилась единственной и определяющей причиной. Гальтон утверждал, что высокая даровитость определяется степенью и характером родства. Из четырех детей, например, шанс стать талантливым, по подсчетам Гальтона, имеется только у одного. Влияние внешних условий объявлялось им незначительным, а иногда и вредным. Кроме биографического метода активно использовались им и анкеты. Всего через лабораторию Гальтона прошло более девяти тысяч испытуемых, у которых фиксировались как антропометрические данные, так и психологические особенности. Именно тут стали активно и массово использоваться тесты, прежде всего, умственные. Диагностирование вариаций в психологических качествах людей рассматривалось им как средство и предпосылка отбора наиболее приспособленных. Провозглашалась идея улучшения человеческого рода путем генетического отбора, подобного тому, что применяется при выведении новых пород скота. Размножаться должны наиболее сильные и способные к прогрессу, помощь же слабым английский ученый отвергал. Гальтоновский проект заключался в развитии цивилизации путем искусственного отбора. Лишенные способностей должны были браковаться как биологически неполноценные. Идея отбора прижилась, но в более простом варианте – в целях извлечения максимального экономического эффекта из работников. Придуманные Гальтоном тесты не только широко используются, но и модернизируются, расширяются. Создаются и новые – для нужд школы, медицины, производства. Совершенствуется техника обработки данных об индивидуальных различиях и корреляциях между ними.

Особо следует выделить экспериментальные работы английского психолога Ч. Спирмена. Он вошел в историю психологии как создатель факторного анализа и как автор двухфакторной теории интеллекта. Используя умственные тесты Гальтона, он обнаруживает, что в тех случаях, когда имеется позитивная корреляция между тестами на различные способности, ими измеряется некоторый генеральный фактор. Он обозначил его английской буквой G. Помимо этого общего фактора существуют специфические факторы, характерные для определенных деятельностей. Они были обозначены буквой S. Так родилась двухфакторная модель интеллекта. В ее рамках считается, что на любую деятельность влияют два фактора одновременно. При этом, фактор G, строго говоря, и есть собственно интеллект. Его сущность сводится к индивидуальным различиям в умственной энергии. Сама умственная энергия, по Спирмену, характеризуется тремя показателями:

- количество, уровень умственной энергии;

-степень энергии, то есть быстрота перехода от одной деятельности к другой;

- степень колебаний энергии, легкость ее восстановления после определенной деятельности.

Развитие экспериментальной психологии во Франции происходило при деятельном участии психиатров. Связано это было в повышенном интересе французских психологов к проблемам бессознательных психических процессов, как к процессам, определяющим содержание человеческого сознания. Кроме того, именно в рамках работ авторов французской психологической школы складывается понимание того непреложного факта, что культура оказывает решающее влияние на содержание человеческого сознания, на направленность и форму протекания бессознательных психических процессов. Обстоятельства складываются так, что в XIX веке во Франции складываются две научные школы: в Нанси и в Париже. У них были и общие взгляды. Феномены гипноза и внушаемости показывали, по мнению французских психологов, не только зависимость психической регуляции поведения одного индивида от управляющих воздействий со стороны другого. Эти феномены демонстрировали и наличие у этого другого установки, без которой внушение не могло состояться. Представление об установке выводило науку в сферу мотивации. Школой в Нанси руководил Льебо, затем Бернгейм. Нансийская школа, сосредоточившись на психологическом аспекте гипнотических состояний, вызывала их путем внушения и связывала с деятельностью воображения. Занимаясь лечением истерии, представители этой школы объясняли ряд симптомов этого заболевания внушением со стороны другого лица или самого пациента. Речь идет о возникающих у больных истерией параличе чувствительности или движения без органических поражений. Внушение со стороны других лиц именовалось суггестией, самовнушение – аутосуггестией. Представители школы Нанси полагали, что и внушение, и самовнушение могут происходить бессознательно. Гипноз – специальный случай обычного внушения. Парижскую школу возглавлял Ж. Шарко. После его смерти руководить школой начал П. Жане. Шарко утверждал, что гипнозу подвержены только те лица, которые предрасположены к истерии. Поскольку истерия – нервно-соматическое заболевание, то и гипноз является патофизиологическим явлением. История доказала правоту школы Нанси, но сам спор оказал позитивное влияние на развитие психологии во Франции и во всем мире. И не случайно, Первый международный конгресс по физиологической психологии был проведен в Париже в 1889 году. К слову, следует заметить, что русская делегация на нем была самой многочисленной и состояла как из психологов-эмпириков, так и психологов-идеалистов.

Если же сосредоточиться на вкладе отдельных французских ученых в развитие психологии, то, в первую очередь следует вспомнить Т. Рибо. Блестящий организатор, внимательный и тактичный собеседник, таким его запомнили современники. Именно Рибо создает в 1889 году первую во Франции лабораторию экспериментальной психологии, и становиться ее директором. Но за четыре года до этого, в 1885 году он основывает Французское общество физиологической психологии. Кроме того, Рибо является основателем и редактором первого во Франции психологического журнала. И хотя сам он был близок к эмпиризму, на страницах этого журнала появлялись публикации и тех авторов, которые придерживались метафизического подхода, допускали возможность существования души. Рибо предложил свою программу построения эмпирической психологии. Эта наука сочетала в себе английский ассоцианизм и немецкий атомизм. Психология, по Рибо, должна была изучать высшие психические процессы и личность в целом. Подход к исследованию у него был оригинальным, Рибо отвергал необходимость проведения экспериментов. Наука должна изучать больных с патопсихологией. Болезнь – самый тонкий инструмент анализа психики. Таков был его лозунг. Кроме того, в историю науки Рибо вошел как автор двигательной теории произвольного внимания и воображения. Интенсивность и продолжительность внимания непосредственно обусловлены интенсивностью и продолжительностью ассоциированных с объектом внимания эмоциональных состояний. Само состояние внимания всегда сопровождается изменение физического и физиологического состояния организма, изменением эмоционального состояния. Кроме того, в историю психологии Рибо вошел своими работами по психологии чувств.

Влияние психиатрии прослеживается и в работах такого автора как А. Бине. Он являлся приверженцем объективного метода. Известен, прежде всего, как создатель психологического теста, позволяющего диагностировать психологические особенности детей с задержкой умственного развития. Ввел психологию теорию трех образов: все мыслительные процессы и восприятия по своему психологическому механизму есть ассоциация между двумя образами. Следовательно, в каждом восприятии содержаться следы и элементы суждения. Переход от состояния неизвестности к познанию, согласно Бине, осуществляется постепенно. Экспериментально доказал существование двух психологических типов у детей: наблюдательного (объективного) и фантазирующего (субъективного). Эти типы вовсе не являются прирожденными и неизменными. Различия между ними сглаживаются воспитанием. В мышлении Бине выделял три компонента: образ, собственно мыслительную деятельность, слово. Экспериментально установил существование утомления, возникающего при умственном труде. Исследовал влияние умственного труда на физическое утомление и психические процессы. Предложил различать между собой утомление и переутомление. Для исчезновения утомления человеку достаточно просто отдохнуть. Реабилитация при переутомлении требует принятия лекарств и смену образа жизни. Бине подробно изучал умственно отсталых детей и первым составил перечень присущих этим детям психологических особенностей. Первым ввел в науку категоризацию умственной отсталости: имбецил – дебил – идиот. Описал психологические различия между ними. Также составил описание психологических особенностей людей, страдающих различными видами душевных болезней. Бине внес свой вклад и в развитие французской педагогической психологии. Он систематизировал и описал существовавшие тогда методы воспитания.

В заключение следует вспомнить и работы П. Жане. Он не проводил грани между нормой и патологией. Человеческое бессознательное начал изучать задолго до Фрейда и сводил его к простейшим формам психического автоматизма. Оба они, и Фрейд и Жане, вместе работали под руководством Ж. Шарко в клинике Сальпетриер. Именно этим обстоятельством и объясняется следующее. Во французской истории психологии уже давно, еще с 1920-х годов, общим местом стало утверждение о «заимствовании» Фрейдом основных идей именно у Жане. Считал психологию наукой о фактах сознания, а ее предметом рассматривал только то, что можно непосредственно наблюдать. Сознание, с точки зрения Жане, есть особая форма акта, надстраивающегося над элементарным поведением. Он разработал детальнейшую иерархию различных форм поведения от простейших рефлекторных актов до высших интеллектуальных действий. Эта часть научного наследия Жане активно использовалась выдающимися советскими психологами Л.С. Выготским (больше других находился под влиянием идей Жане), П.Я. Гальпериным, А.Н. Леонтьевым. В 1894 году Жане вводит термин «психастения». Он выделил это заболевание в качестве самостоятельной формы и создал биопсихологическую теорию психастении. Разработал двухкомпонентную модель психических расстройств. И невроз, и психастения сочетают в себе психологический компонент и органический фактор. Истерия, по Жане, это сужение поля сознания, его расщепление и выпадение части психофизиологических проявлений из-под контроля сознания. В исследованиях психологии личности особое значение придавал проблемам единства, различения и индивидуальности. Практиковал лечение сном и гипноз. Будучи разносторонним человеком, являлся магистром философии и имел докторские степени по литературе и медицине. Это сочетание профессий до сих пор считается идеальным для психолога во Франции.