V. Правда театрального образа

1. Правда авторского вымысла

Встреча студентов с автором оборачивается рядом проблем, над которыми — биться и биться всю жизнь.

Автор, его мировоззрение, позиция, которую он зани­мал в конфликтах своего времени, его моральные, соци­альные и эстетические взгляды, симпатии, вкусы — его личность.

Что и как он видит в жизни, окружающей его, в лю­дях, среди которых живет? Что и как из увиденного в жизни он отражает в своих пьесах? Каких людей он пи­шет, в каких конфликтах их сталкивает, какие взаимо­отношения приковывают его ум, что и как-он защищает, против чего и как он протестует? Это чувство автора не­обходимо режиссеру, чтобы угадать верный путь реали­зации в-спектакле особенностей автора. Иначе ошибоч­ное решение катастрофически не совпадет с видениями, мироощущением автора и спектакль может не родиться! К каждому автору необходим свой ключ. Чтобы вопло­тить произведение на сцене, надо найти, открыть, изобре­сти ход к передаче прелести пьесы данного автора в спек­такле. Нет сценической правды «вообще», правды, при­годной на все случаи жизни, а есть правда Горького, правда Достоевского, правда Чехова, правда Шекспира, правда Сухово-Кобылина, правда Гоголя. Если даже ис­ключить особенности, связанные с разностью эпох и внешних примет времени, останется мир, созданный писа­телем, его мучительные вопросы, его люди со свойствен­ной им внутренней жизнью, со своим, только им прису­щим мироощущением, с их страстями, с их болью. Худож­ника судят по законам его творчества, не навязывая ему свои собственные. Мир писателя — это жизнь, преломлен­ная в его понимании, мир, созданный его воображением. Этот мир надо постигать не с позиций общепринятого, ме­щанского правдоподобия и формальной логики, а прони­кая в строй чувств и мыслей художника. Гоголевские персонажи как они есть не встречаются в действительно­сти, однако по своему существу они — правда о жизни. Но это правда гоголевская. Итак, нет общей правды на театре, есть правда автора. Есть правда замысла худож­ника. Писатель в своем призвании не просто отражает мир, он пересоздает его согласно своей эстетике. Для

Стр. 88

эстетики классицизма недопустимой художественной не­правдой было нарушение единства действия, места, вре­мени. Для Шекспира в нарушении этих единств, в тесном сопоставлении трагического и комического и заключалась правда жизни, ее существо.

Еще недавно прием «наплыва», временного смещения был принадлежностью только киноискусства. Теперь же никого не смущает в театре смещение времени: возврат в прошлое и тут же снова переход к настоящему.

Категории времени и места действия стали сегодня и в театре категориями относительными, и это тоже не сму­щает сегодняшнего зрителя. Он легко подхватывает сво­им воображением театральную условность мгновенной переброски в пространстве и времени,— условность, пред­лагаемую ему театром, автором, режиссером.

Сегодняшний зритель не ищет временной достоверно­сти или бытовых, добротных декораций. Ему интересна авторская, режиссерская мысль, выраженная через не­ожиданный, точный театральный образ. В театре ценится образность. Иногда эта образность сегодня чуть страдает рационализмом, но будем верить, что скоро в театр проч­но вернется эмоциональность. Эмоциональная образность спектакля обладает огромной силой воздействия на зри­теля. Если эмоциональный образ спектакля правдив по отношению к замыслу автора, к его намерениям, он правдив и по отношению к жизни, к ее существу, которое выражено автором в пьесе. Мир, созданный автором, су­ществует своей самостоятельной жизнью, по своим эсте­тическим законам, и в то же время он правдив по своей сути.