1 Смертная казнь, чуждая Русской Правде, стала в Новгороде довольно обычным явлением, роднившим новгородское пенитенциарное право с московским. Но, в отличие от Московского государства2, новгородское

1 Владимирский-Буданов м. Ф. Образ истории русского права. С. 332—333.

2 См.: Развитие русского права в XV — первой половине XVII в. С. 191—192.

287

не знало устрашающих и членовредительских наказа­ний. Охрана порядка и государственного интереса в Новгороде при вере трудящихся масс в демократичес­кие формы правления была гарантирована и без этих мер.

Членовредительские наказания в Новгороде связа­ны или с церковными уставами, или с самовластной деятельностью князей, нарушавших новгородские обы­чаи (Александр Невский в 1257 году урезал носы и вы­жигал глаза). Неизвестные Русской Правде наказания присуждались, главным образом, ^за престулления, свя-j3,a«Hbie с деятельностьюгосударства.^

Для новгородского обычая весьма характерна неоп­ределенность наказания за многие, в первую очередь новые, -преступления. Правда, статьи Новгородской судной и Двинской уставной грамот четко устанавли­вают меру наказаеия за наводку, наезд, татьбу, оскорб­ление, нарушение межи и т. п., но в ряде случаев не только мера, но и характер наказания полностью под­лежали усмотрению суда. В первую очередь это отно­сится к вечевому суду, который явно не был связан в выборе способа 'наказания преступника.

Так, в 1398 году при разборе дела двинян-перевет-ников один из них, Иван Микитин, был сброшен с мос­та, а два других, Герасим и Родивон, «с плачем доби-ша челом своей господе Великому Новгороду и Нов­город даша им живот»¹. В 1195 году трое переветни-ков, повинных в избиении Югорских данников, были убиты, а остальные «кунами ся ожупиша»². Наиболее любопытно в этом смысле наказание посадника Якуна в 1141 году. Якун бежал из Новгорода с князем Свя­тославом и был пойман вместе со своим братом. Их, обнаживши, били «малы не до смерти» и затем сбро­сили с Волховского моста. Но Якуну с братом удалось выбраться на берег. Больше новгородцы их не били, но взяли у Яку/на 1000 гривен, а у брата его 100, и, око­вавши, заточили их в чудь. Впоследствии Якуна привел к себе князь Юрий и держал у себя в ми­лости.

Случайное спасение Якуна с братом от гибели в Волхове привело к отказу от первоначального вечевого приговора к смертной казни, казнь была заменена

¹ НПЛ. С. 393.

² Там же. С. 41.

288

денежным взысканием, размер которого установлен со­вершенно произвольно, и ссылкой, причем неизвестно, была ли ссылка пожизненной или на какой-нибудь срок. По-видимому, новгородцы и не ставили себе та­кого вопроса, — они ссылали до тех пор, пока их гнев не сменялся на 'Милость, так же как, остыв от первой ярости, заменяли смертную казнь, не осуществившуюся по счастливой случайности, ссылкой и денежной пеней. На определение наказания очень большое влияние ока­зывали вечевые настроения и поведение преступника, чему способствовала неурегулированность вопроса в праве и обычаях.

В меньшей мере свобода усмотрения при опреде­лении наказания применялась не только в вечевом су­де. Размеры штрафов не всегда устанавливались зако­ном. Таково правило Двинской уставной грамоты о воз­мещении за оскорбление словом: «а наместники судят ему по отечеству бесчестье». О произволе в назначе­нии денежных пеней говорит и следующее положение Двинской уставной грамоты, «а над кем (наместники князя) учинят продажу сильно, а ударят ли на них че­лом, и мне, князю великому велети наместнику встать перед собой на срок»¹.

Наказания комбинировались. За одню преступление лицо могло быть подвергнуто нескольким наказаниям, к примеру: избито, сброшено в Волхов и лишено иму­щества. В последнем случае наказание нередко распро­странялось на всю семью потерпевшего, что по мнению М. Ф. Владимирского-Буданова, вызывалось подозрени­ем родственников в соучастии.

Наиболее интересный момент новгородской системы наказаний — несоблюдение социального принципа в обычночм для русского феодального права виде. По Рус­ской Правде преступление каралось тем суровее, чем выше было социальное положение потерпевшего. Нов­городское право отвергло этот принцип. Многоступенча­тая новгородская социальная лестница не находит от­ражения в наказаниях, абсолютно безразличных к по­терпевшему. Взамен бояр, житьих, купцов, черных лю­дей в новгородских нормах уголовного права фигуриру­ют мужи и жены². Новгородские источники выделяют ^

1 ГВН и П. С. 145.