3.1. Психический склад этноса

Психический склад этноса как сочетание этнического самосоз­нания имеет исторический характер и изменяется одновременно с из­менением условий жизни данного этноса.

Среди этнографов, философов, психологов и социологов ведутся спо­ры по поводу того, является ли психический склад этническим опреде­лителем. Большинство участников дискуссии по теории нации, в част­ности Б. Поршнев, И. Кон, против включения общности психического склада (национального характера) в число признаков нации. По их мнению, правильнее было бы говорить не о существовании общности психического склада народов, какого-то "национального характера", а о некоторых специфических особенностях у отдельных групп людей, составляющих этот народ.

Психический склад этноса представляет собой, по мнению Г. Лебона, не только синтез составляющих его живых существ, но в особен­ности — синтез всех предков, способствовавших его образованию. "Не только живые, — пишет он, — но и мертвые играют преобладающую роль в современной жизни какого-нибудь народа. Они творцы его морали и бессознательные двигатели его поведения. Жизнь какого-нибудь народа и все проявления его цивилизации составляют простое отражение его души, видимые знаки невидимой, но очень реальной вещи. Внешние события образуют только видимую поверхность опре­деляющей их скрытой ткани. Ни случай, ни внешние обстоятельства, ни, в особенности, политические учреждения не играют главной роли в ис­тории какого-нибудь народа. Глубокие различия, существующие между психическим складом различных народов, приводят к тому, что они чув­ствуют, рассуждают и действуют совершенно различно. Из этого выте­кает то, что между ними существует разногласие по всем вопросам, когда они приходят в соприкосновение друг с другом. Большая часть войн, ко­торыми полна история, возникала из этих разногласий. Завоевательные, религиозные и династические войны всегда были в действительности расовыми войнами. Приобретение прочно сложенной коллективной души представляет собой для известного народа апогей его величия. Разложение этой души означает всегда час ее падения. Вмешательство чужеземных элементов составляет одно из наиболее верных средств до­стигнуть этого разложения. Психологические виды, как и анатомичес­кие, подвергаются действию времени. Им также суждено стареть и уга­сать. Народам нужны многие века, чтобы приобрести определенный психический склад, и они его иногда теряют в очень короткое время. Восходящая дорога, которая ведет их на высокую ступень цивилизации, всегда очень длинна; покатость же, ведущая их к падению, чаще всего бывает очень короткой" [24, 119].

Швейцарский психолог К. Юнг определяет роль коллективного бес­сознательного в психическом складе этноса в своей книге "Об архети­пах коллективного бессознательного". В частности, он отмечает, что именно медленно эволюционирующим символическим формам мы обя­заны развитием "'культурных" идей и поведения. Например, вслед за стадией, связанной с фетишистскими объектами, наступает более слож­ная стадия в формировании символов, связанная с тотемом, а тотем "тес­но связан с началом племенной жизни и прямо ведет к идее паллади­ума, то есть охраняющего пламя божества, и вообще — к идее орга­низованной человеческой общины" [56, 52]. Смысл заключается в том, что община начинает отображать и переживать свои символы практи­чески и что символы, следовательно, способствуют образованию общин, а значит, этносов и создают как психические, так и организационные основания для общественной жизни. Коллективное бессознательное, таким образом, формируется из остатков коллективных переживаний этнической группы как определенных неосознанных реакций, проявив­шихся в характерных для данной группы универсальных прообразах, праформах, подсознательно детерминирующих поведение и мышление каждого человека.

К. Юнг связывает процесс образования этносов с архетипами кол­лективного бессознательного. Архетип обозначает суть, форму и спо­соб связи наследуемых бессознательных первообразов и структур пси­хики, переходящих из поколения в поколение. Следовательно, архетипы обеспечивают основу поведения, структурирования личности, понимание мира, свойственное той или иной этнической группе, внутреннее един­ство и взаимосвязь культуры и взаимопонимания. Иными словами, ар­хетипы образуют своего рода всеобщие априорные, психические и по­веденческие программы. Первообразы, структурные элементы психики, являются своего рода образцами поведения, мышления, видения мира, составляя особенности поведения, мышления и видения мира отдельной этнической группы. Архетипы задают общую структуру личности и пос­ледовательность образов, возникающих в сознании при пробуждении творческой активности представителя конкретного этноса, поэтому его духовная жизнь несет на себе архетипический отпечаток.

Архетип есть символическая формула, которая начинает функцио­нировать там, где сознательные понятия либо еще не существуют, либо же где таковые по внутренним или внешним основаниям вообще невоз­можны. Эти субъективные склонности и понимание, как писал К. Юнг, сильнее, чем влияние объекта. Их психическая ценность выше, так что объект становится над всеми впечатлениями.

В. Зеленский, например, отмечал, что "архетип древнее, нежели куль­тура, так что он не передается традицией, миграцией или речью. Он априорная форма психики и возникает спонтанным образом повсемест­но... Субъективное переживание тесно связано с архетипами и осуще­ствляется через выраженные символическим образом определенные универсальные мифологические мотивы или архетипические образы. Последние являются основными компонентами любых религий, мифо­логий, легенд и сказок всех времен и народов. Архетипические обра­зы присутствуют также в снах и видениях, в ряде экстатических пережи­ваний..." [49, 291].

В определении коллективного бессознательного К. Юнг утвер­ждал, что человечество вообще и все культуры в частности так же, как и индивиды, подчинены внеличностным бессознательным содер­жаниям, которые не исходят из личного опыта и которые предшеству­ют как личному, так и коллективному опыту. Эти коллективные психи­ческие силы непостижимы напрямую, а переживаются своими проявле­ниями в коллективном и индивидуальном поведении в универсальных психических формах, которые К. Юнг и называл архетипами. Любой из архетипов имеет множество символических репрезентаций, опреде­ляемых культурными или личностными факторами, но сама архетипическая форма при этом едина и универсальна. Например, в мире су­ществуют десятки тысяч различных мифов о герое, историй о его по­хождениях. Но суть поведения героя независимо от его национальной или этнической принадлежности всегда остается той же и во всех ге­роических мифах. Когда мы говорим о любой архетипической фор­ме, ее фундаментальное значение всегда универсально. Иногда те или иные архетипы встречаются в реальной жизни. То же можно сказать и о самих культурах: русские в своей основной массе открыты, экстравертны; японцы, как и все восточные нации, интровертны; евреев или швейцарцев проще отнести к мыслительному типу, а грузины ка­жутся чувствующими по классификации типов К. Юнга. Под экстра­версией и интроверсией в данном случае понимается характеристика индивидуально-психологических различий человека, крайние полюсы которой соответствуют преимущественной направленности личности либо на мир внешних объектов, либо на явления собственного субъек­тивного мира. Понятия экстраверсии и интроверсии введены К. Юнгом для обозначения двух противоположных типов личности. Экстравертному типу свойственна обращенность личности на окружаю­щий мир. Для интровертированного типа характерна фиксация интересов личности на явлениях собственного внутреннего мира, ко­торым она придает высшую ценность.

Суть, однако; заключается в том, что само поведение индивидов или целых этнических групп можно в какой-то мере объяснить в терми­нах архетипической энергии. Так как архетипы всегда наполняются кон­кретным содержанием и нейтральны по отношению к добру и злу, им свойственны амбивалентность и имманентность. Архетипы положены в основу символики творчества, ритуалов, мифов, сказок, сновидений, комплексов.

К. Юнг полагает, что разнообразные мифы о сотворении человека исходят из той или иной формы единства, имевшего место в начале вре­мен. Это единство находит отражение в самых различных символах, таких как египетский небесный змей, кусающий собственный хвост (оуро-бор), китайский Тайцзы — имеющее круглую форму вместилище всех противоположностей, Мировое Яйцо философов, rotundum алхимиков или двуполые существа, подобные Пуруше индуистской религии. Эти атрибуты отнюдь не могут быть применены к определенной человечес­кой личности, хотя они, как правило, в виде интуитивных и не подверг­нутых более основательной проверке суждений постоянно проецируют­ся на окружающих, что наносит ущерб человеческим отношениям. Такие атрибуты всегда указывают на то, что происходит проекция содер­жания коллективного бессознательного, о чем упоминает К. Юнг в книге "Коллективное бессознательное" [50]. Архетипические элементы не представляют собой личностные воспоминания, хотя, естественно, каждый когда-то слышал или читал о подобных вещах. Однако если явление и было элементом его личного характера, то оно должно было бы отражаться во всем, в результате чего человек приобрел бы некоторые черты данного архетипа. Но это — мифология, т. е. коллективная пси­хика, а не индивидуальная, так как посредством индивидуального бес­сознательного мы причастны к исторической коллективной психике. Та­ким образом, мы причастны к миру богов и чертей, святых и грешников. Но было бы бессмысленно приписывать себе лично эти заключенные в бессознательном возможности. Поэтому необходимо проводить как можно более четкое разделение между тем, что можно приписать лич­ному, и тем, что можно приписать сверхличному.

К. Юнг утверждал, что стихийно объединяющаяся группа может об­разоваться двумя способами: первый, когда какая-либо сильная эмо­ция или эмоциональная ситуация, в которую попадает определенное ко­личество людей, может вызывать временный провал в деятельности их сознания, "потерю души" и регрессию к коллективной психике; вто­рой, когда одинаковые архетипы в бессознательном у целого ряда лю­дей могут наполниться энергией — вследствие определенных внешних обстоятельств, сознательных установок или как результат эволюцион­ных процессов — и внезапно осенить сознание, вызывая тем самым непроизвольное объединение в группы, связанные общим эмоциональ­ным настроением и одинаковым поведением. Спонтанно возникшие группы, по мнению К. Юнга, иногда превращаются в организованные объединения и ассоциации, и если задача организации (при этом не­важно какой — религиозной, военной, этнической, экономической либо политической) состоит в том, чтобы поддержать среди ее членов един­ство и сходство позиций и реакций, то одинаковый психический опыт неизбежно должен объединить всех представителей этих организаций. Однако, как правило, общий психический опыт прививается посредством образования и пропаганды, которые, в свою очередь, используют сим­волы и мифы, вызывающие чувство связанности с группой эмоцио­нальными обязательствами. Чем полнее отражают эти символы (архе­типы) психическое наследие и нынешнее состояние членов этнической группы, тем эффективнее они используются в качестве консолидиру­ющей силы. Архетипы обеспечивают наличие для психики внутренних и внешних объектов, с которыми она могла бы вступать в борьбу или, наоборот, проецировать на них свое единство с трансперсональным со­держанием.

Ранее мы уже упоминали об особенностях фольклора разных народов мира и их взаимосвязи с особенностями психологии этих на­родов. Чтобы получить о них более полное представление, необхо­димо обратиться к феноменам культуры и прежде всего к мифоло­гии. Например, С. Эриксон в своей книге "Детство и общество" ("Childhood and Society") упоминает о жизненно важной роли, кото­рую символы и мифы играют в интеграции общества. Особенно четко они проявляются в мифических повествованиях, сказках, снах, а так­же при некоторых расстройствах психики. Их набор ограничен. Они лежат в основе творчества и способствуют внутреннему единству человеческой культуры, служат взаимосвязи различных эпох. Таковы Мать-Земля, Дитя, Воин, Бог, рождение, смерть, присутствующие в ми­фах разных народов.

Для украинского коллективного бессознательного, по мнению А. Кульчицкого, характерным является архетип "доброй, ласковой, пло­дородной Земли". Таким образом, мировоззренческая толерантность, со­провождающая украинский народ на протяжении всей его истории, — также результат влияния данного архетипа. Формирование украинской психики привело к преобладанию рефлексивной мировоззренческой ус­тановки над предметной, ориентированной на окружающий мир. Склон­ность к рефлексии согласовывается с эмоционально-чувственным харак­тером и уменьшает роль рационально-волевого компонента психики [22, 48-49, 55, 60-61].

Важным в формировании ментальных установок украинцев был ар­хетип Богини-Матери. Он стал основой этнической доминанты укра­инского национального характера. Архетип матери тесно связан с культом Великой Богини, который возник еще во времена трипольской культуры и существовал вплоть до начала XX в., трансформировавшись в культ Богородицы. Мать играет основную роль в воспитании детей, до­минирует в жизни семьи. Таким образом, архетип Матери лишает миро­воззрение украинцев, по мнению некоторых исследователей, агрессив­ной активности.

Культура общности не есть сумма индивидуальных культур ее чле­нов. Это совокупность творений, ценностей и способов поведения, ко­торые приняты и признаны этнической общностью и приобрели зна­чение для ее членов, определяя поведение, считающееся обязательным (например, правила приличия, правила общежития и т. д.). Однако не все из индивидуальной культуры членов группы становится общим до­стоянием целой группы. Следует отличать культуру общности от куль­туры наследия, которая передается следующему поколению. Культу­ра общности — это совокупность живых, актуальных, функциониру­ющих произведений и образцов, играющих признанную роль в жизни всех членов общности, а культурное наследие — это лишь та часть систем, которая была передана следующим поколениям и выдержала испытание временем на устойчивость. Культурное наследие обычно идеализируется, становится комплексом освященных ценностей, симво­лов, вызывающих эмоциональное отношение, а следовательно, факто­ром интеграции групп, средством объединения, фактором их относитель­ного постоянства и устойчивости в периоды кризисов. Эти вопросы более широко рассмотрены С. Чарновским в его книге "Прошлое и настоящее в культуре".

К. Юнг указывает на то, что представители отдельных этнических групп ведут себя в определенных ситуациях соответственно этим образ­цам, взаимодействующим с содержанием сознания и бессознательного индивидуального.

Следование культуре (архетипам) своего этноса является составной детерминантой его развития. Духовное богатство, так же как наука и искусство, передается из поколения в поколение и сохраняется, а пото­му оно может самостоятельно эволюционировать. Оно не имеет огра­ничений, в отличие от материальной культуры. У людей есть возможность влиять на эмоциональную деятельность, организовывать ее. Наиболее эффективно это делает национальное искусство. Оно передается из поколения в поколение и является национальным культурным наследи­ем. Оценка влияния культуры на этническую общность должна быть поставлена в зависимость от качества культуры общности и степени гар­моничности развития конкретного индивида. Поскольку процесс эволю­ции человечества происходит во времени путем соревнования между различными социальными системами, в конечном счете будут выживать те общности, в которых духовная культура соответствует требованиям эволюционного развития человечества, а человек в наибольшей степе­ни может стать всесторонне развитым существом. Сам процесс следо­вания культуре своего этноса, во-первых, усиливает чувство собственного достоинства (от осознания себя членом этого этноса), а во-вторых, по­вышает эмоциональное состояние личности, благотворно влияющее на весь процесс ее жизнедеятельности.