§ 3. Отдельные способы прекращения обязательств

Исполнение обязательства. В результате исполнения обязательства достигается та цель, ради которой обязательство было установлено. Поэтому исполнение представляет собой основной и наиболее распространенный способ прекращения обязательства.

Следует иметь в виду, что прекращение обязательства обусловлено не всяким, а лишь надлежащим исполнением. Ненадлежащее исполнение не только не прекращает обязанности соответствующего лица, но и порождает дополнительные охранительные обязательства – по возмещению убытков, уплате неустойки.

Как исключение, в отдельных случаях надлежащее исполнение, произведенное за должника третьим лицом, влечет не прекращение обязательства, а переход к указанному третьему лицу прав кредитора по этому обязательству. Все подобные исключения прямо предусмотрены в законе (ст. 313, 350, 365, 965 ГК РФ), их перечень является закрытым и расширительному толкованию не подлежит.

Должник нуждается в доказательствах того, что обязательство исполнено. Эти доказательства могут быть получены им от кредитора (абз. 1, 2 п. 2 ст. 408 ГК РФ). Обратите внимание, что указанные действия являются обязанностью кредитора, отказ кредитора от их совершения рассматривается как просрочка кредитора со всеми вытекающими отсюда последствиями (абз. 3 п. 2 ст. 408, п. 2, 3 ст. 406 ГК РФ).

Не является надлежащим исполнением, но в силу прямого указания п. 2 ст. 327 ГК РФ приравнено к нему депонирование (депозиция), т.е. внесение должником долга в депозит нотариуса, а в установленных законом случаях – в депозит суда.

Использование подобного «суррогата» исполнения допустимо в ситуациях, когда по причинам, не связанным с должником, исполнение им обязательства лично кредитору становится невозможным. Перечень возможных случаев депонирования установлен законом (см., в частности, п. 1 ст. 327 ГК РФ) и является исчерпывающим.

Необходимо также учитывать, что закон ограничивает применение депонирования только обязательствами, предметом которых являются деньги (денежные средства) или документарные ценные бумаги.

Поскольку внесение долга в депозит нотариуса (суда), приравнивается к надлежащему исполнению, оно прекращает обязательство должника. Соответственно, проценты, в т.ч. предусмотренные ст. 395 ГК РФ, на сумму долга не начисляются (см. п. 8 постановления Пленумов ВС и ВАС от 8 октября 1998 г. № 13/14 «О практике применения положений ГК РФ о процентах за пользование чужими денежными средствами»). Однако подобные последствия наступают только при условии, что совершенные должником действия соответствуют требованиям, предъявляемым к надлежащему исполнения обязательства.В частности, в соответствии со ст. 87 Основ законодательства РФ о нотариате от 11 февраля 1993 г. принятие в депозит денежных сумм и ценных бумаг должно производиться нотариусом по месту исполнения обязательства. Последнее, в свою очередь, определяется по правилам ст. 316 ГК РФ.

Следует иметь в виду, что в некоторых случаях, при которых возможно депонирование, должник защищен правилами о просрочке кредитора (п. 3 ст. 405, п. 3 ст. 406 ГК РФ). Поэтому практическая потребность в использовании депонирования возникает в случае, когда интерес должника состоит именно в исполнении обязательства (например, к этому моменту приурочен переход права собственности). Такой интерес может также возникать в связи необходимостью прекращения дополнительных (акцессорных) обязательств.

О взаимоотношениях нотариуса с кредитором см. ч. 2 ст. 87 Основ законодательства о нотариате.

Возврат денежных сумм или ценных бумаг лицу, внесшему их в депозит, допускается лишь с письменного согласия лица, в пользу которого сделан взнос, или по решению суда (ст. 88 Основ законодательства о нотариате). Такое судебное постановление, очевидно, может состояться при доказательстве ошибочности депонирования. Вопрос об иных основаниях возврата депонирования зависит от решения проблем срока депонирования, принадлежности депонированного и возможности забрать депонированное. К сожалению, действующее законодательство не содержит прямого ответа на эти вопросы (см.: Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. М., 2005. С. 589-609).

В случае, когда основанием депонирования явилась просрочка кредитора, такое депонирование не исключает право должника требовать возмещения причиненных просрочкой убытков (ст. 406 ГК РФ).

Зачет. Зачет (компенсация) представляет собой способ прекращения взаимных обязательств двух лиц, каждое из которых является одновременно и должником, и кредитором.

Условия, при которых допускается зачет определены в ст. 410 ГК РФ.

Встречность требований предполагает существование двух обязательственных отношений между теми же лицами. При этом должник по одному из них должен одновременно являться кредитором по другому, и наоборот. Из условия о встречности вытекают два общих правила. Во-первых, должник может направить к зачету лишь такое требование, которое принадлежит исключительно и непосредственно ему. По этой причине солидарный должник не вправе представить к зачету того, что кредитор должен содолжнику, а главный должник – того, что кредитор должен поручителю (см.: Вавин Н.Г. Зачет обязательств. Изд-е 2-е. М., 1914. С. 14-15). Во-вторых, требование, направленное должником к зачету, должно относиться непосредственно к самому кредитору. Соответственно, он не может заявить о зачете лицу, на которое возложено исполнение (см. п. 12 Информационного письма Президиума ВАС от 29 декабря 2001 г. № 65 «Обзор практики разрешения споров, связанных с прекращением обязательств зачетом встречных однородных требований»).

Следует учитывать, что в отдельных случаях закон допускает отступление от правила встречности.Так, ст. 412 ГК РФ предусматривает возможность должника зачесть против требования цессионария свое требование к цеденту.

Зачитываемые требования должны быть «созревшими», т.е. способными к исполнению. Это, прежде всего, предполагает, А) что требования существуют и действительны.

Кроме того, данное условие означает Б) наступление срока их исполнения. Следует отметить, что нечеткость формулировки ст. 410 ГК РФ не позволяет однозначно определить, обязательно ли наступление срока исполнения обоих зачитываемых требований, либо допустимо предъявление к зачету требования, срок исполнения по которому не наступил, если по этому требованию возможно досрочное исполнение Авторитетные зарубежные и международные источники склоняются ко второму варианту (см., напр.: § 387 ГГУ, ст. 8.1. Принципов международных коммерческих договоров УНИДРУА, ст. 13:101 Принципов Европейского договорного права).

К числу «созревших», а, следовательно, способных к зачету, закон относит также требования, срок исполнения которых не указан или определен моментом востребования. При этом правило п. 2 ст. 314 ГК РФ относительно льготного семидневного срока, предоставленного должнику для исполнения, в данном случае применению не подлежит.

Зачитываемые требования должны быть однородными.

По смыслу закона, условие однородности касается лишь предмета предъявляемых к зачету требований, но ни оснований их возникновения, ни их правовой природы. Закон исходит из требования фактической, а не юридической однородности (тождественности характера, режима удовлетворения, прекращения и т.п.). Таким образом, зачет может происходить между двумя требованиями, которые одинаково имеют своим предметом денежную сумму или определенное количество заменимых вещей одного рода. При этом данные требования являются однородными, даже если они возникают из сделок (договоров) различного вида (см. п. 7 Информационного письма Президиума ВАС от 29 декабря 2001 г. № 65 «Обзор практики разрешения споров, связанных с прекращением обязательств зачетом встречных однородных требований»; п. 26 постановления Пленума ВС и ВАС от 4 декабря 2000 г. № 33/14 «О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с обращением векселей»).

Наиболее сложным для доктрины и судебно-арбитражной практики является вопрос о допустимости зачета договорного и внедоговорного денежных требований, а равно, требований об уплате основного долга и взыскании неустойки. В большинстве случаев этот вопрос решается отрицательно. В обоснование подобного подхода иногда ссылаются на неоднородность указанных требований. Значительно чаще доктрина и судебная практика аргументируют свою позицию с помощью введения дополнительного условия зачета – бесспорности зачитываемых требований (см., напр.: Сарбаш С.В. Прекращение обязательств зачетом в арбитражной практике// Хозяйство и право. 2001. № 10. С. 84-85; Бевзенко Р.С., Фахретдинов Т.Р. Зачет в гражданском праве: Опыт исследования теоретической конструкции и обобщения судебной практики. М., 2006. С. 40-41). Однако необходимо отметить, что закон ни прямого ни косвенного упоминания о данном условии не содержит. Кроме того, требовать, чтобы оба долга были бесспорны, без ближайшего определения, что следует разуметь под спорным и бесспорным долгом, – а такое определение едва ли возможно,– значит ставить зачет в зависимость от произвола.

Следует иметь в виду, что само по себе наличие встречных однородных требований не приводит к их зачету. Необходимым для зачета является наличие соответствующего заявления одной из сторон. При этом заявление о зачете может быть сделано любым из обладателей встречных однородных требований. Нормы, в которых законодатель прямо называет сторону, имеющую право на зачет, напр., абз. 5 п. 2 ст. 344 ГК РФ (залогодатель), абз. 1 п. 4 ст. 350 ГК РФ (залогодержатель), ч. 2 ст. 853 ГК РФ (банк) и др., не следует рассматривать, как ограничивающие возможность зачета по заявлению другой стороны.

Заявление одной стороны является достаточным условием для зачета (ст. 410 ГК РФ). Отсюда можно сделать вывод о правовой природе заявления о зачете. К какому виду юридических фактов оно относится?

Обоснованным было бы предположить, что заявление о зачете является односторонней сделкой. Соответственно, оно не требует его принятия другой стороной, а порождает правовой эффект с момента его восприятия обладателем встречного требования. Вместе с тем, необходимо учитывать, что, по мнению ВАС, заявление о зачете обладает обратной силой (ретроактивным эффектом): обязательства считаются прекращенными в момент наступления срока исполнения того из них, срок исполнения которого наступил позднее, независимо от того, когда было сделано или получено заявление о зачете (см. п. 3 Информационного письма Президиума ВАС от 29 декабря 2001 г. № 65 «Обзор практики разрешения споров, связанных с прекращением обязательств зачетом встречных однородных требований»). Однако подобный подход не имеет подтверждения в законе и основывается на достаточно спорном историческом и сравнительно-правовом анализе института зачета (см.: Павлов А.А. Момент прекращения обязательств зачетом (к вопросу о феномене «обратной силы»)// Арбитражные споры. 2006. № 4. С. 111-118).

Как и любая сделка, заявление о зачете требует соблюдения условий ее действительности, отсутствие которых может повлечь признание данного заявления недействительным, и как следствие, аннулирование его правопрекращающего эффекта (см. п. 13 Информационного письма Президиума ВАС от 29 декабря 2001 г. № 65 «Обзор практики разрешения споров, связанных с прекращением обязательств зачетом встречных однородных требований»).

Последствием одностороннего волеизъявления о зачете всегда должно являться окончательное и бесповоротное прекращение зачитываемых требований. В этой связи возникают вопросы: возможно ли совершение заявления о зачете под условием или с указанием срока? Возможен ли отказ от совершенного зачета? (см. п. 9 Информационного письма Президиума ВАС от 29 декабря 2001 г. № 65 «Обзор практики разрешения споров, связанных с прекращением обязательств зачетом встречных однородных требований»).

Возможность зачета может быть ограничена законом или договором. Так, не допускается зачет, если по заявлению другой стороны к требованию подлежит применению срок исковой давности и этот срок истек (ст. 411 ГК РФ). Чтобы понять сферу использования этого запрета, проанализируйте цели его установления.

Некоторые требования объявлены незачетоспособными по мотивам социальной важности и строго целевого характера требования о возмещении вреда жизни или здоровью, о взыскании алиментов, о пожизненном содержании (ст. 411 ГК РФ).

Зачет, совершенный в нарушение установленного запрета, является недействительным.

Следует особо подчеркнуть, что правила ст. 410-412 ГК РФ применяются только к зачету, совершаемому путем одностороннего заявления. Двухсторонние и многосторонние «зачеты», зачастую совершаемые на практике, представляют собой самостоятельное основание прекращения соответствующих обязательств (см.: Вавин Н.Г. Зачет обязательств. Изд-е 2-е. М., 1914. С. 3-5; Крашенинников Е.А. Договорный зачет// Очерки по торговому праву. Ярославль, 2003. Вып. 10. С. 70-72).

Отступное. Определение отступного можно вывести из положений ст. 409 ГК РФ.

Вопрос о правовой природе отступного и его «прекращающем» эффекте является достаточно дискуссионным (см.: Бациев В.В. Обязательство, осложненное условием об отступном (замене исполнения). М., 2003. С. 8-21; Шилохвост О. Ю. Отступное в гражданском праве России. М., 1999. С. 133-150). Наиболее обоснованным является взгляд на отступное как на основание прекращения обязательства со сложным юридическим составом, включающим два элемента: соглашение сторон об отступном и фактическую передачу отступного взамен исполнения.

Соглашение об отступном является консенсуальной сделкой (ст. 432 ГК РФ). К существенным условиям такой сделки относятся указание на прекращаемое обязательство, а также на предмет отступного (его наименование и количественные характеристики).

Совершение соглашения об отступном приводит к появлению правовых последствий, но не прекращает обязательство. Последнее наступает лишь в момент фактического предоставления отступного.

Во временном промежутке между моментом заключения соглашения об отступном и предоставлением отступного, правовую связь должника и кредитора следует охарактеризовать как факультативное обязательство. Соответственно, должник обладает возможностью замены первоначального варианта исполнения предоставлением отступного, а кредитор имеет право требования лишь в отношении первоначального предмета исполнения (см. п. 1 Информационного письма ВАС от 21 декабря 2005 г. № 102 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 409 ГК РФ»). При неисполнении должником первоначального обязательства, а равно при его отказе от реализации права замены, в отношении должника могут быть использованы меры защиты (ответственности), соответствующие только первоначальному предмету исполнения.

Соглашение об отступном может заключаться не только в ходе исполнения обязательства, но и непосредственно при его установлении. При этом, поскольку само по себе соглашение является лишь частью юридического состава и не имеет правопрекращающего эффекта, заключение соглашения об отступном непосредственно в день подписания основного договора не может служить основанием для вывода о притворности последнего. Необходимо, однако, учитывать, что судебная практика допускает противоположные выводы (см.: постановление Президиума ВАС от 9 декабря 1997 г. № 5246/97).

В числе возможных предметов отступного ст. 409 ГК РФ называет уплату денег и передачу имущества. По вопросу использования в качестве отступного векселей см. п. 26 постановления Пленума ВС и ВАС от 4 декабря 2000 г. № 33/14 «О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с обращением векселей».

Поскольку перечень ст. 409 ГК РФ является открытым, нет препятствий для предоставления отступного в виде выполнения работ или оказания услуг.

В случае, когда предметом отступного является передача недвижимого имущества, возникает вопрос о необходимости государственной регистрации соглашения об отступном. Президиум ВАС при решении этого вопроса рекомендует исходить из положений п. 1 ст. 164 ГК РФ (см. п. 15 Информационного письма от 16 февраля 2001 г. № 59 «Обзор практики разрешения споров, связанных с применением Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним"»).

Если в качестве отступного выступает доля в праве общей собственности, Президиум ВАС на основании толкования ст. 246 ГК РФ, указывает на необходимость соблюдения правил ст. 250 ГК РФ о преимущественной покупке (см. п. 7 Информационного письма ВАС от 21 декабря 2005 г. № 102 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 409 ГК РФ»). Вопрос о применении правил о преимущественной покупке к случаям передачи в качестве отступного доли в уставном капитале хозяйственного общества (акций закрытых акционерных обществ) является дискуссионным (см. Обсуждение вопросов об исковой давности по договорам бессрочного займа, о допустимости применения преимущественного права приобретения акций при передаче их в качестве отступного и о реализации прав супруга при наследовании акций// Вестник ВАС РФ. 2008 № 12, с. 106-113; постановление ФАС ЦО от 02 сентября 2004 г. № А14-4654/03-101-29; постановление ФАС СКО от 10 июля 2001 г. № Ф08-1728/2001; п. 1 Информационного письма ВАС от 25 июня 2009 г. № 131 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами споров о преимущественном прве приобретения акций закрытых акционерных обществ»).

Необходимо отметить, что закон не выдвигает условия эквивалентности размера отступного размеру первоначального требования. Даже в тех случаях, когда стоимость предоставляемого отступного меньше долга по обязательству, презюмируется прекращение последнего полностью (см. п. 4 Информационного письма ВАС от 21 декабря 2005 г. № 102 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 409 ГК РФ»).

Форма соглашения об отступном определяется по общим правилам гл. 9, 28 ГК РФ о форме сделок. Судебно-арбитражная практика исходит из недопустимости применения к соглашению об отступном правил ст. 452 ГК РФ о форме и порядке заключения соглашений об изменении и расторжении договора (см. определение ВАС от 23 июля 2007 г. № 7134/07). Однако с учетом признаваемого «правоизменяющего» эффекта соглашения об отступном (см. выше, 1Б) подобный вывод не бесспорен

Соглашение, определяющее размер, сроки и порядок предоставления в качестве отступного недвижимого имущества, не подлежит обязательной государственной регистрации. Государственной регистрации подлежит переход права собственности на недвижимое имущество, предоставляемое в качестве отступного (п. 15 Информационного письма ВАС от 16 февраля 2001 г. № 59 «Обзор практики разрешения споров, связанных с применением Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним"»).

Акт прекращения обязательства отступным является окончательным.Поэтому при обнаружении в предоставленном предмете отступного недостатков первоначальное обязательство не восстанавливается, а должник несет ответственность за эти недостатки, в зависимости от предмета отступного, по правилам, аналогичным ответственности продавца (подрядчика, исполнителя) (см. Крашенинников Е.А. К проблематике предоставления вместо исполнения// Очерки по торговому праву. Вып. 9. Ярославль, 2002. С. 40-41; Гражданское Уложение: Проект Высочайше учрежденной Редакционной комиссии (с объяснениями, извлеченными из трудов Редакционной комиссии, с приложением законопроекта об авторском праве одобренного Государственной Думою). Т. 2. СПб, 1910. С 222-223).

Отступное как замену исполнения следует отличать от новации (замены обязательства), прекращающий эффект которой наступает уже в силу самого соглашения сторон.

Новация представляет собой соглашение, по которому стороны договариваются о замене одного связывающего их обязательства каким-либо другим, новым обязательством. В результате новации первоначальное обязательство прекращается, но участники не порывают правовых связей друг с другом, т. к. на базе прекращенного возникает согласованное между ними новое обязательство.

Для того чтобы новация считалась состоявшейся, необходимо наличие ряда условий (см. ст. 414 ГК РФ): (А) существование первоначального (новируемого) обязательства; (Б) соглашение сторон о замене этого обязательства другим; (В) новое (новирующее) обязательство; (Г) намерение обновить; (Д) допустимость замены первоначального обязательства новым.

Рассмотрим каждое из этих условий подробнее.

Следует иметь в виду, что поскольку новация является способом прекращения обязательства, ее юридический эффект возможен лишь при существовании и действительности первоначального (новируемого) обязательства. Если последнее в силу каких-либо оснований отсутствует (например, договор, должный его породить, является незаключенным), то немыслима и сама новация.

Вместе с тем, допустима новация натурального обязательства, например, задавненного или вытекающего из игры или пари (см. Анненков К. Система русского гражданского права. Т. 3. Права обязательственные. СПб., 1901.С. 432; Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права. М., 2003. С. 360).

В отсутствие прямых запретов, нет препятствий для новации внедоговорного обязательства (например, из причинения вреда имуществу либо из неосновательного обогащения).

Закон не исключает также и новации условного обязательства (см.: Мейер Д.И. Русское гражданское право (по исправленному и дополненному 8-му изд. 1902 г.): в 2-х ч. Часть 2. М., 1997. С. 342).

Возможна новация обязательства об уплате неустойки (см. п. 5 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 21 декабря 2005 г. № 103 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 414 ГК РФ»; Павлов А.А. Условия и последствия новации// Вестник ВАС. 2006. № 8. С. 5).

Поскольку правовой режим притязания на уплату процентов как меры ответственности на основании ст. 395 ГК РФ, тождественен притязанию на уплату неустойки, вопрос о новации обязательства по уплате процентов должен решаться так же, как и вопрос о новации обязательства по уплате неустойки.

Пункт 1 ст. 414 ГК РФ определяет новацию как соглашение сторон, т.е. договор. Это делает актуальным вопрос о существенных условиях такого соглашения.На основании толкования п. 1 ст. 414 ГК РФ можно выделить придти к выводу, что необходимыми и достаточными для заключения новационного соглашения являются:

указание на новируемое обязательство, достаточное для его идентификации (основание возникновения, характер, предмет). При этом судебная практика считает данное условие согласованным и в случае отсутствия четкого указания на первоначальное обязательство в ситуации, когда в соглашении о новации указано на его направленность заменить существующий долг, а между сторонами нет других обязательств (см., напр.: Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 8 января 2002 г. № А52/2124/2001-1);

условие о цели – прекращении первоначального обязательства, установлением нового (подробнее см. Г);

обозначение новирующего обязательства (его предмета и количественных характеристик). В отдельных случаях, например, при замене долга заемным обязательством, подобное обозначение должно также сопровождаться указанием на характер новирующего обязательства.

По общему правилу, не следует относить к числу существенных указание на срок исполнения обязательства. Его отсутствие может быть восполнено с помощью положений п. 2 ст. 314 ГК РФ, а при новации долга в заемное обязательство – п. 1 ст. 810 ГК РФ. И лишь в ситуации, когда применение этой нормы невозможно (например, когда в качестве новирующего выступает обязательство передать товары отдельными партиями), срок исполнения выступает в качестве существенного условия новирующего обязательства.

Достаточным своеобразием в вопросе о существенных условиях соглашения о новации отличается позиция судебной практики. Она основывается на идее «превращения» в результате новации одной договорной конструкции в другую. В соответствии с этой идеей судебная практика полагает возможным определять круг существенных условий соглашения о новации исходя из правил раздела IV ГК РФ, относящихся к договору, возникающему в результате подобного «превращения» (см. п. 4 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 24 сентября 2002 г. № 69 «Обзор практики разрешения споров, связанных с договором мены»; п. 3 Информационного письма от 21 декабря 2005 г. № 103). Однако предложенный подход отнюдь не бесспорен (его критику см. Павлов А.А. Условия и последствия новации// Вестник ВАС. 2006. № 8. С. 6-7).

Поскольку ст. 414 ГК РФ не содержит требований к форме, в которой должно заключаться соглашение о новации, к последнему подлежат применению общие правила о форме сделок (ст.ст. 158-163, 165, 434 ГК РФ). Применительно к отдельным случаям новации, закон прямо устанавливает специальные правила (см., напр., п. 2 ст. 818 ГК РФ).

Соглашение о новации способно породить правовые последствия, на которые оно направлено, лишь при соблюдении всех условий действительности сделок. В частности, при его совершении должны учитываться предписания законодательства относительно крупных сделок и сделок с заинтересованностью (ст. 45, 46 Закона об обществах с ограниченной ответственностью, ст. 78-79, 81-83 Закона об акционерных обществах) (см. Павлов А.А. Условия и последствия новации// Вестник ВАС. 2006. № 8. С. 9).

Соглашение о новации является консенсуальной сделкой. Для ее вступления в силу не требуется передачи имущества, а достаточно лишь согласования воли сторон. Соответственно, первоначальное обязательство прекращается с момента заключения соглашения о новации.

Поскольку юридическим основанием возникновения при новации нового обязательства служит соглашение, недействительность последнего означает, что новация не состоялась и стороны остались связанными первоначальным обязательством.

Новое (новирующее) обязательство должно возникать между теми же сторонами. Специальное указание на это обстоятельство объясняется, видимо, желанием законодателя достаточно четко отграничить новацию от института перемены лиц в обязательстве (уступки требования и перевода долга), который исторически возник как разновидность новации (см.: Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права. М., 2003. С. 360; Дернбург Г. Пандекты. Т. III. Обязательственное право. 2-е изд-е. М., 1904. С. 196-198).

В силу п. 1 ст. 414 ГК РФ, новое обязательство должно отличаться от первоначального: а) иным предметом (т.е. имуществом, работой или услугой, которые должник обязан передать, выполнить или оказать кредитору) или б) иным способом исполнения (т.е. порядком совершения должником действий по исполнению обязательства).

Однако данное указание не следует толковать буквально. Заменой обязательства следует считать не только изменение предмета (например, новацию денежного обязательства обязательством по передаче индивидуально-определенной вещи), но и вида обязательства (например, новацию денежного обязательства – заемным). При этом необходимо помнить, что новация является способом прекращения обязательства, а не договора. В связи с этим используемые выражения типа «новации обязательства договором купли-продажи (поставки)» являются некорректными.

Достаточно сложным является вопрос об отграничении новации от изменения отдельных условий обязательства. В отличие от новации, в последнем случае обязательство не прекращается, а продолжает действовать в измененном виде. Сложность разрешения указанного вопроса заключается в том, что законодательство не предусматривает однозначного критерия для отграничения новации от изменения содержания обязательства.

Указание п. 1 ст. 414 ГК РФ о «новом предмете или способе» новирующего обязательства достаточно условно и не способно выполнить подобной роли. Так, изменение способа исполнения далеко не всегда означает замену обязательства. Например, предоставление покупателю отсрочки (рассрочки) оплаты очевидно не влечет прекращения обязательства. Равно не являются новацией случаи изменения срока исполнения (см. п. 1 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 21 декабря 2005 г. № 103), порядка платежа, размера ответственности, дополнительного возложения обязанности по доставке и т.п. (см.: постановление Федерального арбитражного суда Центрального округа от 8 октября 2004 г. № А23-3982/03Г-4-297; постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 4 августа 2004 г. № А26-7049/03-16).

В связи с этим единственным универсальным критерием для разграничения новации и изменения договора является animus novandi (намерение обновить), а потому подлинное намерение сторон должно всякий раз выясняться путем толкования заключенного соглашения по правилам ст. 431 ГК РФ.

Заключение нового обязательственного договора само по себе не служит указанием на то, что новое обязательство установлено взамен прежнего. В основании такой замены лежит всегда отказ управомоченной стороны от прежде возникшего в ее пользу требования, который, по общему правилу, не предполагается. Необходимым условием новации является animus novandi, т.е. намерение сторон установлением нового обязательства прекратить первоначальное обязательство.

Принцип римского права «новация не предполагается» сохраняет свое значение и в современном отечественном правопорядке (см. п. 2 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 21 декабря 2005 г. № 103).

Намерение сторон на прекращении ранее действующего обязательства и замену его новым может быть прямо оговорено. Вместе с тем, соглашение следует считать новацией и в случае, когда подобная направленность общей воли сторон может быть выведена из соглашения путем его толкования (ст. 431 ГК РФ).

Бремя доказывания animus novandi лежит на стороне, ссылающейся на это обстоятельство.

Поскольку возможность заключения соглашения о новации вытекает из самого понятия договора, стороны свободны в решении вопроса о заключении такого соглашения, за исключением установленных законом случаев недопустимости новации (см. п. 2 ст. 414 ГК РФ,).Причины такого запрета кроются в строго целевом характере указанных обязательств, исключающем возможность их прекращения способом иным, нежели исполнение. Случаи недопустимости новации могут быть предусмотрены и иными законами (см., напр.: п. 9 ст. 142 ФЗ «О банкротстве (несостоятельности)» от 26 октября 2002 г.).

.Поскольку новация прекращает первоначальное обязательство, одновременно прекращаются и все акцессорные (дополнительные) по отношению к нему обязательства (п. 3 ст. 414 ГК РФ). Что делать, если стороны хотят «сохранить» существовавшие обеспечения? Они должны заключить о них новое соглашение, в т.ч. и путем отсылки к ранее существующим. При этом необходимо помнить, что никого нельзя обязать помимо его воли (п. 3 ст. 308 ГК РФ), поэтому «сохранить» дополнительные обязательства возможно лишь тогда, когда об этом договорятся стороны не новируемого, а акцессорного обязательства (см. п. 6 Информационного письма Президиума ВАС от 21 декабря 2005 г. № 103; Павлов А.А. Условия и последствия новации// Вестник ВАС. 2006. № 8. С. 12-13).

Прощение долга (ст. 415 ГК РФ).

В современной отечественной доктрине отсутствует единое понимание правовой природы прощения долга.

Отдельные исследователи утверждают, что прощение долга есть односторонняя сделка, для заключения которой достаточно выражения воли кредитора, освобождающего должника (см., напр.: Денисевич Е. М. Односторонние сделки, направленные на прекращение гражданских правоотношений// Цивилистические записки. Вып. 2. М., 2002. С. 391; Шилохвост О.Ю. О прекращении обязательств прощением долга// Гражданский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика: Сборник памяти С.А. Хохлова. М., 1998. С. 354, 366).

Другие, напротив, отстаивают договорную природу прощения долга (Крашенинников Е.А. Правовая природа прощения долга. // Очерки по торговому праву. Ярославль, 2001. Вып. 8. С. 40-42; Байгушева Ю.В. Прощение долга из банковской гарантии// Очерки по торговому праву. Ярославль, 2004. Вып. 11. С. 43-44; Павлов А.А. Прощение долга// Сборник статей к 55-летию Е.А. Крашенинникова. Ярославль, 2006. С. 108-110). Данная позиция видится более обоснованной.

Договорный характер прощения долга подтверждается, помимо прочего, также историческим и сравнительно-правовым анализом рассматриваемого института (см. Виндшейд Б. Об обязательствах по римскому праву. СПб., 1875. С. 260; Гримм Д. Д. Лекции по догме римского права. М., 2003. С. 359; Жюллио де ла Морандьер Л. Гражданское право Франции/ Пер. с франц. Е.А. Флейшиц. Т. 2. М., 1960. С. 577; § 397 ГГУ, ст. 115 ШОЗ, ст. 1862 ГК Латвии, ст. 448 ГК Грузии).

Актуальным является вопрос о месте соглашения о прощении долга в системе гражданского права, в частности, о его соотношении с договором дарения.

К сожалению, и в этом вопросе современная отечественная доктрина далека от единства.

Некоторые исследователи рассматривают прощение долга как разновидность дарения (см., напр.: Елисеев И.В., Кротов М.В. Проблемы прощения долга как основания прекращения обязательств// Очерки по торговому праву. Ярославль, 2001. Вып. 8. С.65, 66; Гражданское право. Т. 3: Обязательственное право/ Под ред. Е.А. Суханова. 3-е изд. М., 2005. С. 62 (автор главы – Е.А. Суханов)).

Другие предлагают дифференцированную квалификацию договора прощения долга. В рамках данной концепции соглашение о прощении долга рассматривается как договор дарения только при явном намерении кредитора одарить должника без всякого встречного предоставления в рамках всех взаимоотношений сторон (см. Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. М., 2000. С. 347 (автор главы – В.В. Витрянский); Эрделевский А. Прощение долга и договор дарения// Российская юстиция. 2000. № 3. С. 12-14; п. 3 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 21 декабря 2005 г. «Обзор практики применения арбитражными судами норм Гражданского кодекса РФ о некоторых основаниях прекращения обязательств»).

Однако оба изложенных подхода не бесспорны (их критику см. Крашенинников Е.А. Правовая природа прощения долга. // Очерки по торговому праву. Ярославль, 2001. Вып. 8. С. 50, 51; Павлов А.А. Прощение долга// Сборник статей к 55-летию Е.А. Крашенинникова. Ярославль, 2006. С. 110-112).

Прощение долга не идентично дарению, и не может (ни полностью, ни в части) рассматриваться как разновидность последнего. Наиболее наглядно это видно при дарственном обещании, которое лишь порождает обязанность дарителя простить долг, но не прекращает соответствующее требование. Его прекращение осуществляется в рамках самостоятельного волевого акта – договора о прощении долга, являющегося распорядительной сделкой (см.: Крашенинников Е.А. Правовая природа прощения долга // Очерки по торговому праву. Ярославль, 2001. Вып. 8. С. 46-49; Байгушева Ю.В. Прощение долга из банковской гарантии// Очерки по торговому праву. Ярославль, 2004. Вып. 11. С. 47; Павлов А.А. Прощение долга// Сборник статей к 55-летию Е.А. Крашенинникова. Ярославль, 2006. С. 113-114).

Правовым основанием договора о прощении долга может служить как безвозмездная, так и возмездная сделка (например, при взаимном прощении долгов либо прощении части долга в целях обеспечения исполнения остальной части). Необходимо, однако, иметь в виду, что распорядительный характер договора о прощении долга исключает применение к нему дифференциации сделок на возмездные и безвозмездные. Возмездной (безвозмездной) может быть только лежащая в его основании обязательственная сделка, но не сам договор о прощении долга.

Договор прощения долга является абстрактной сделкой (см.: Крашенинников Е.А. Правовая природа прощения долга// Очерки по торговому праву. Ярославль, 2001. Вып. 8. С. 51-53; Байгушева Ю.В. Прощение долга из банковской гарантии// Очерки по торговому праву. Ярославль, 2004. Вып. 11. С. 47). Он не зависит от пороков обязательственной сделки, лежащей в его основании, и является действительным даже при ее отсутствии или недействительности. Так, например, недействительность дарения, совершенного в нарушение запрета ст. 575 ГК РФ, не влечет недействительности основанной на нем сделки прощения долга, а, следовательно, и восстановления прекратившегося обязательства. Но в этих случаях должник неосновательно обогащается за счет кредитора. Поэтому у бывшего кредитора возникает притязание к бывшему должнику на восстановление прощеного требования.

Предметом договора прощения долга может выступать любое требование как договорного, так и внедоговорного характера, за исключением требований, обладающих особым целевым назначением (о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью, об уплате алиментов). По смыслу ст.ст. 411, 414 ГК РФ, они не могут прекратиться иным, нежели исполнение, способом.

Допустимо прощение требования, входящего в содержание натурального обязательства (например, задавненного или вытекающего из игры). Не исключается возможность прощения условного, а также будущего требования. В этих случаях действие договора о прощении долга проявляется только в момент наступления условия или возникновения требования.

Статья 415 ГКРФ не устанавливает (415 ГК РФ) правил относительно формы договора прощения долга. Поэтому данный договор может быть заключен в любой форме, предусмотренной для совершения сделок (абз. 1 п. 1 ст. 434 ГК РФ), в т.ч. и путем конклюдентного поведения (п. 2 ст. 158 ГК РФ).

Следует иметь в виду, что прощение долга предполагает явно выраженное волеизъявление обеих сторон прекратить обязательство. В силу этого не являются прощением долга и не влекут соответствующего правового эффекта непредъявление кредитором требования об исполнении обязательства, принятие кредитором лишь части долга, а равно обещание кредитора не заявлять должнику существующие против него требования.

Совпадение должника и кредитора в одном лице (ст. 413 ГК РФ)

Обязательственное правоотношение предполагает наличность двух субъектов – кредитора и должника. Совпадение их в одном лице (конфузия) делает бессмысленным существование субъективного права и корреспондирующей ему обязанности, а потому при наступлении подобных обстоятельств обязательство прекращается.

Конфузия может иметь место в результате универсального правопреемства (наследование, реорганизация юридических лиц в форме слияния или присоединения), результатом которого является переход к должнику корреспондирующего его долгу субъективного права либо, наоборот, переход к кредитору противостоящей его требованию обязанности.

Отдельные авторы полагают, что действие конфузии ограничивается только областью универсального правопреемства (см., напр.: Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. Т. 2. М., 2005. С. 66; Гражданское право: В 4 т. Том 3: Обязательственное право/ Под ред. Е.А. Суханова. М., 2006. С. 63 (автор главы – Е.А. Суханов)). Однако подобный подход не основан на законе, а потому не может быть принят (см. Грачев В.В. Совпадение вексельного кредитора и вексельного должника в одном лице// Очерки по торговому праву. Ярославль, 2005. Вып. 12. С. 77).

Совпадение может явиться следствием и сингулярного правопреемства – уступки кредитором своему должнику права требования к последнему.

В качестве основания конфузии может также выступать переход к должнику права собственности на имущество, являющееся предметом обязательства. Так, продажа до истечения срока договора аренды арендуемой вещи арендатору прекращает его обязанность по внесению арендной платы. Следует обратить внимание, что подобная ситуация в доктрине и правоприменительной практике зачастую расценивается как новация (см.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Общие положения. М., 1998. С. 364-365; постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 13 мая 1997 г. № 3607/96; постановления Федерального арбитражного суда Московского округа от 19 апреля 2005 г. № КГ-А40/2894-05; от 6 апреля 2005 г. № КГ-А40/2405-05; от 1 февраля 2005 г. № КГ-А40/146-05).

Конфузию следует отличать от совпадения в одном лице «одноранговых обязанностей» (например, при наследовании солидарному кредитору другим солидарным кредитором или солидарным должником другому солидарному должнику), а равно совпадения в одном лице должника по основному и акцессорному обязательствам (например, при наследовании поручителем основному должнику или основным должником поручителю) (см.: Крашенинников Е.А. Тезисы к проблеме конфузии// Очерки по торговому праву. Вып. 8. Ярославль, 2001. С. 69; Грачев В.В. Совпадение вексельного кредитора и вексельного должника в одном лице// Очерки по торговому праву. Ярославль, 2005. Вып. 12. 78-80).

Невозможность исполнения. Невозможность исполнения означает неосуществимость прав и неисполнимость обязанностей, входящих в его содержание.

Анализ положений п. 1 ст. 416 ГК РФ, на первый взгляд, может привести к мысли, что закон связывает правопрекращающий эффект только с такой невозможностью, которая лежит вне сферы ответственности сторон. Соответственно, невозможность, вызванная обстоятельствами, за которые одна из сторон отвечает (напр., виновными действиями должника) прекращения обязательства не влечет. Однако такая логика опровергается простым примером: гибель уникальной вещи, выступающей в качестве предмета обязательства, вследствие умышленных действий должника. Очевидно, что в подобной ситуации передача вещи невозможна, а привлечение должника к ответственности не может сделать сделать передачу осуществимой.

Поэтому смысл правила п. 1 ст. 416 ГК РФ состоит в следующем. Правопрекращающий эффект имеет любая невозможность исполнения, независимо от того вызвана она обстоятельствами, лежащими вне сферы ответственности сторон, или нет. Вместе с тем, причины этой невозможности отнюдь не безразличны для определения дальнейших взаимоотношений между сторонами. В случае, когда невозможность исполнения явилась следствием обстоятельств, лежащих вне сферы ответственности сторон, она выступает исключительно в качестве правопрекращающего факта. Если же невозможность обусловлена обстоятельствами, за которые ответственна одна из сторон, одновременно с прекращением первоначального (регулятивного) обязательства, возникает новое охранительное обязательство, в рамках которого эта ответственность реализуется.

В рамках доктрины выработаны несколько классификаций невозможности исполнения, строящихся, как правило, путем дихотомического деления.

Постоянная и временная невозможность исполнения обязательства (см.: Краснов Н.И. Реальное исполнение договорных обязательств между социалистическими организациями. М., 1959. С. 151; Горбунов М.П. Понятие невозможности исполнения обязательства // Труды ВЮЗИ. Вып. 27. Часть 1. М., 1972. С. 93).

Объективная и субъективная невозможность исполнения обязательства (см.: Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. Т. 2. М., 2005. С. 63; Генкин Д.М. К вопросу о влиянии на обязательство невозможности исполнения// Сборник статей по гражданскому и торговому праву. Памяти профессора Габриэля Феликсовича Шершеневича. М., 2005. С. 182-184; Агарков М. М. К вопросу о договорной ответственности// Вопросы советского гражданского права. М., 1945. С. 115; Виндшейд Б. Об обязательствах по римскому праву / Пер. с нем. СПб., 1875. С. 41).

Физическая (фактическая) и юридическая невозможность исполнения обязательства.

Невозможность исполнения обязательств может проистекать в силу разного рода обстоятельств. Исполнение может оказаться невозможным в результате естественных причин, например, смерти гражданина-должника в обязательстве, тесно связанном с его личностью (ст. 418 ГК РФ), гибели индивидуально-определенной вещи – предмета договора и т.п. Подобные случаи охватываются понятием физической (фактической) невозможности исполнения. В противовес ей, юридическая невозможность связана с предписаниями закона. Она означает недопустимость осуществить исполнение обязанностей вследствие установления нормативных запретов и ограничений.

Наиболее часто юридическая невозможность является следствием издания акта компетентного органа (п. 1 ст. 417 ГК РФ). При этом данная норма указывает лишь на акты государственных органах, не упоминая акты органов местного самоуправления. Однако ее толкование должно учитывать содержащуюся в этой норме отсылку к положениям ст.ст. 13 и 16 ГК РФ. Поскольку последние предполагают сходный правовой режим актов государственных органов и актов органов местного самоуправления, на последние также должны распространяться положения ст. 417 ГК РФ. Судебно-арбитражная практика допускает применение данных норм к актам органов местного самоуправления по аналогии закона (п. 1 ст. 6 ГК РФ) (см. п. 4 Информационного письма ВАС от 21 декабря 2005 г. № 104).

Следует иметь в виду, что поскольку ст. 417 ГК РФ не содержит особых оговорок, она распространяется на случаи юридической невозможности, явившейся следствием издания государственными (муниципальными) органами не только нормативных, но и индивидуальных (ненормативных) актов.

Необходимо обратить внимание, что система норм ГК РФ, посвященных невозможности исполнения, отражает ее деление на юридическую и физическую. Юридическая невозможность всегда связана с некими правовыми ограничениями, однако может являться не только следствием издания акта компетентного органа. Например, обязательство, вытекающее из предварительного договора, может прекратиться вследствие принятия юридическим лицом решения об ограничении собственной правосубъектности или истечения срока действия лицензии. В этой связи ст. 417 ГК РФ должна рассматриваться лишь как на частный случай юридической, а ст.ст. 418 и 419 ГК РФ – физической невозможности исполнения. Нормы же ст. 416 ГК РФ следует расценивать в качестве общих положений, касающихся обеих ее разновидностей и применять во всех ее случаях, если законом (в частности, ст. 417-419 ГК РФ) не установлено иное.

Первоначальная и последующая невозможность исполнения обязательства.

Первоначальной называется невозможность, существующая уже в момент установления обязательства, последующей − невозможность, наступившая в период действия обязательства.

В доктрине существует три основных позиции по вопросу первоначальной невозможности:

при первоначальной невозможности обязательство не возникает (см., напр.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Общие положения. М., 1998. С. 366 (автор гл. – М.И. Брагинский); Рабинович Н.В. Недействительность сделок и ее последствия. Л., 1960. С. 21; Комментарий к ГК РФ, части первой (постатейный)/ Под ред. О.Н. Садикова. Изд-е 2-е, испр. и доп. М., 2002. С. 790 (автор главы – О.Ю. Шилохвост)).

первоначальная невозможность влечет недействительность договора (см.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. М., 2000. С. 18 (автор главы — В.В. Витрянский); Будман Ш.И., Павлодский Е.А. Невозможность исполнения обязательств в современном договорном праве// Проблемы современного гражданского права. М., 2000. С. 229-230).

обстоятельство невозможности во всех случаях должно оцениваться только в момент наступления срока исполнения обязательства, а первоначальная невозможность должна рассматриваться по тем же правилам, что невозможность последующая (см.: Генкин Д.М. К вопросу о влиянии на обязательство невозможности исполнения// Сборник статей по гражданскому и торговому праву. Памяти профессора Габриэля Феликсовича Шершеневича. М., 2005. С. 181-182, 186; Павлов А.А. Некоторые вопросы учения о невозможности исполнения// Очерки по торговому праву. Ярославль, 2004. Вып. 11. С. 57-60; см. также ст. 3.3 Принципов международных коммерческих договоров УНИДРУА, ст. 4.102 Принципов Европейского договорного права).

Последствием невозможности исполнения является прекращение права кредитора и обязанности должника, составляющих содержание обязательства. В случае, когда указанное обязательство возникло из взаимного договора и являлось встречным и взаимообусловленным по отношению к другому обязательственному отношению, последнее также прекращается. Поскольку, тем самым, отпадает основание уже совершенного предоставления, оно должно быть возвращено по правилам гл. 60 ГК РФ как неосновательное обогащение.

Следует обратить внимание, что п. 2 ст. 416 ГК РФ представляет собой изъятие из общего правила ст. 1102 ГК РФ. Тем самым, законодатель создает специальный случай недопустимости возврата неосновательного обогащения. Однако как быть в ситуации, когда кредитор, виновные действия которого привели к невозможности исполнения, своего встречного обязательства еще не исполнил? Специальное правило на этот счет в законе отсутствует, а поскольку положения п. 2 ст. 416 ГК РФ являются исключением, они не могут по аналогии применяться к рассматриваемому случаю. Таким образом, остается констатировать, что в подобной ситуации прекращение встречного обязательства кредитора исключает возможность требовать от него исполнения. Иное может быть специально установлено законом (см., напр.: п. 2 ст. 781, п. 2 ст. 991 ГК РФ).

Поскольку правила ст. 416 ГК РФ являются общими для всего института невозможности исполнения, указанные последствия применимы и ко всем ее случаям, в т.ч. и регулируемым ст.ст. 417-419 ГК РФ.

Следует иметь в виду, что помимо общих последствия, п. 1 ст. 417 ГК РФ предусматривает возможность сторон обязательства, прекратившегося на основании акта компетентного органа, требовать возмещения убытков, причиненных изданием такого акта. При этом отсылка к общим правилам ст.ст. 13 и 16 ГК РФ означает, что возмещение убытков возможно только в ситуации признания соответствующего нормативного правового акта недействующим (признания ненормативного правового акта недействительным). В зависимости от статуса компетентного органа, убытки подлежат возмещению РФ, соответствующим субъектом РФ или муниципальным образованием.

Кроме того, п. 2 ст. 417 ГК РФ предусматривает, что в случае признания недействующим (недействительным) акта компетентного органа, вызвавшего невозможность исполнения, обязательство восстанавливается. Такой подход, на первый взгляд, выглядит юридическим нонсенсом. Ведь правовая связь между сторонами уже прекратилась, и ее восстановление противоречит правилам формальной логики. Однако появление подобного механизма, видимо, следует рассматривать как дополнительную защиту интересов участников оборота от незаконного публично-правового вмешательства. Указанное последствие является для случаев последующей юридической невозможности исполнения общим правилом, изъятия из которого могут устанавливаться соглашением сторон или вытекать из существа обязательства. В качестве обстоятельства, исключающего восстановление прекращенного обязательства, закон называет также утрату кредитором интереса к исполнению. Бремя доказывания данного обстоятельства должно возлагаться на сторону, ссылающуюся на него (ст. 56 ГПК РФ, ст. 65 АПК РФ).