1659 Г. Страшное поражение московским войскам под Конотопом. Но он был

свергнут самими казаками, и гетманом стал Юрий Хмельницкий (сын Богдана),

который присягнул Москве, но, когда началась вторая война у Мо-сквы с

Польшей, передался полякам. Однако левая сторо-на Днепра осталась верной

Москве и избрала в 1662 г. осо-бого гетмана, запорожца Брюховецкого. По

Андрусовскому перемирию в 1667 г. между Польшей и Московским государством,

левобережная Украина оста-лась навеки за Москвой. Брюховецкий явился

покорным подданным и сам хлопотал об уменьшении малороссийской автономии. Но

это вызвало общее недовольство на Украине, которое увлекло самого

Брюховецкого в 1668 г. к отпадению от Москвы. Не имея твердой политики,

Брюховецкий скоро погиб в смутах, и население левого берега снова потянуло к

Москве, не желая польских порядков. Представителем этих демократических

симпатий явился гетман Многогрешный, которого старшина успел свергнуть,

оклеветав в Москве. Только с 1672 г., с гетманством Ивана Самойловича,

наступило внутреннее спокойствие на левом берегу Днепра. Зато явилась

внешняя опасность. Правая польская сторона Днепра от Польши передалась

Турции. Турецкий султан Магомет IV в 1672 г. предпринял поход для покорения

всей Украины, таким образом началась война Москвы с турками, продолжавшаяся

до 1681 г.;

театром ее был правый берег Днепра, который Москве не удалось

приобрести, зато она крепко завладела левым берегом. И в этом заключался уже

громадный успех. Присоединение Малороссии было первым важным наступательным

шагом Московского государства относительно Польши. До сих пор Москва почти

всегда оборонялась и перевес сил был по большей части на стороне Польши; с

этого же момента отношения соседок окончательно меняются. Москва, ясно,

сильнее Польши и наступает на нее, мстя за прежние обиды и возвращая

старинные свои земли. Вместе с тем, еще недавно обессиленная смутой, она

теперь с каждым годом вырастает в глазах прочих своих соседей и получает все

больший и больший дипломатический вес, несмотря на внутренние свои

затруднения. Московские дипломаты, действовавшие в то время, могли быть

вполне довольны своей деятельностью.

Время царя Федора Алексеевича (1676-1682)

В борьбе старого и нового порядка победа скоро склонилась на сторону

новшеств, получивших право гражданства в умах и перешедших в жизнь при

сыновьях Алексея Михайловича. Для того чтобы узаконить новшества, необходимо

было, чтобы московский государь склонился на сторону нового порядка, стал за

него сам, -- и мы видим, что оба сына Алексея Михайловича, Федор и Петр,

стояли очень определенно на его стороне. Но история культурной реформы при

Федоре Алексеевиче очень отличается от последующей преобразовательной эпохи.

При Федоре Алексеевиче реформа не выходила из Москвы и придворного

мира, она касалась только верхних слоев московского общества и только в них

развивалась. В глазах народа в это время государственные мероприятия еще не

были реформацией.

Затем, при Федоре Алексеевиче, и характер реформы был иной, чем при

Петре. При первом мы наблюдаем влияние киевское и греческое, и культурные

новшества служат преимущественно интересам церкви, а заимствование с запада

идет, как прежде при Алексее Михайловиче, еще без системы, удовлетворяя лишь

частным практическим нуждам государства, что мы видим, например, в

устройстве войска по европейскому образцу. При Петре Великом действует не

только киевское влияние, но и западное; в то же время и область реформы

расширяется, не ограничиваясь одной церковной сферой и высшим классом,

новшества систематически охватывают все стороны жизни, весь государственный

организм.

Но и при Федоре, и при Петре, как уже замечено, для успеха новшеств

необходима была не одна санкция, но и почин верховной власти. Хотя само

русское общество в значительной своей части и понимало необходимость

реформы, тем не менее своими силами оно не могло идти ей навстречу, так как

не представляло в себе никаких крепких и самостоятельных общественных

союзов, которые могли бы осуществить реформу; местные же союзы,

установленные государством, все существовали в интересах последнего, не

проявляя самостоятельной деятельности. Только отдельные лица в пределах

своей частной жизни могли вводить новшества, но это так и оставалось личным

делом (как это и было при Алексее Михайловиче) и не развивалось далее, если

правительство не сочувствовало этому делу. Поэтому осуществить реформу могло

одно только правительство своим авторитетом.

Слабый и больной Федор Алексеевич немного сделал в в этом направлении,

но драгоценно и то, что он личными симпатиями определеннее своего отца стал

на сторону реформы. Воспитанник Симеона Полоцкого, знавший польский и

латинский языки, слагавший вирши, Федор сам стал киевлянином по духу и дал

простор киевскому влиянию, которое вносило к нам с собой и некоторые, мало,

впрочем, заметные, польские черты.

Федор Алексеевич вступил на престол четырнадцати лет. Еще мальчиком был

он чрезвычайно хилым и болезненным. В царской семье господствовал раздор,

происходила борьба между двумя партиями: с одной стороны, стояла партия

Наталии Кирилловны Нарышкиной, мачехи Федора, с другой -- сестер и теток

царя, около которых группировалась родня первой жены царя Алексея, Марии

Ильинишны, -- Милославские. Последние одержали верх, результатом чего было

падение Артамона Сергеевича Матвеева. За приверженность к западной науке он

был обвинен в чернокнижии и отправлен в ссылку в город Пустозерск. Но

влияние Милославских, погубивших Матвеева, недолго длилось: их заменили

любимцы царя Федора, постельничий Языков и стольник Лихачев, люди

образованные, способные и добросовестные. Близость их к царю и влияние на

дела были очень велики. Немногим меньше было значение князя В. В. Голицына.

В наиболее важных внутренних делах времени Федора Алексеевича непременно

нужно искать почина этих именно лиц, как руководивших тогда всем в Москве.

В первое время царствования Федора московское правительство всецело

было поглощено внешними делами -- вмешательством турок в малороссийские дела

и беспорядками в самой Малороссии. С большими только усилиями удалось (в