1586 Г. Приехал в Москву антиохийский патриарх Иоаким. Ему дали знать о

желании царя Федора учредить в Москве патриарший престол. Иоаким отвечал

уклончиво, однако взялся пропагандировать эту мысль на востоке. Русский

подьячий Огарков отправлен был вслед за Иоакимом, чтобы наблюдать, как

пойдет это дело; но он привез неутешительные вести. Так прошло два года в

неопределенном положении. Вдруг летом 1588 г. разнеслась весть, что в

Смоленск приехал старший из патриархов, цареградский Иеремия. В Москве все

были взволнованы, делались различные предположения, зачем и с какой стати он

приехал. Пристав, отправленный встречать и провожать патриарха до Москвы,

получил наказ разведать, "есть ли с ним от всех патриархов с соборного

приговора к государю приказ". По приезде в Москву Иеремия был помещен на

дворе рязанского владыки. К нему приставили таких людей, которые были

"покрепче", причем им было приказано не допускать к патриарху никого из

иностранцев. Вообще его держали, как в тюрьме. Разговоры велись с ним по

преимуществу такие, которые клонились к учреждению патриаршества. Иеремии,

наконец, предложили перенести свое патриаршество из Константинополя в

Москву. Он согласился. Того только и ждали. Но сам Иеремия был неудобен; в

Москве это понимали хорошо. Это значило бы допустить новогреческие ереси в

русскую церковь. Поэтому говорили, что на Москве Иеремии оставаться

неудобно, так как там есть уже свой митрополит Иов. Вместо столичной Москвы

Иеремии предложили поселиться во Владимире, юроде, не имевшем никакого

политического значения. Греки поняли это так, что москвитяне их обманули,

что они вовсе не хотели иметь своим патриархом Иеремию, и Иеремия отказался

от Владимира. Однако вопрос принципиально был решен: если Иеремия сам не

хочет быть патриархом, то должен вместо себя поставить другого. Но теперь

уже, конечно, не могло быть и речи о том, чтобы перенести патриаршество во

Владимир, так что Иеремия поставил Иова на московское и на владимирское

патриаршество. Иеремия знал, что его согласие на поставление Иова будет

встречено несочувственно на востоке. Действительно, там известие об

учреждении на Москве нового патриаршества было принято холодно. Там были

уверены, что Иеремию обманули, и не хотели санкционировать совершившийся

факт. Но противиться долго было нельзя, ибо Москва была сильна и, в случае

отказа, могла отказать в пособиях. И вот состоялся собор, где, хотя и

согласились признать вновь учрежденное патриаршество на Москве, но

московский патриарх должен был занимать младшее место. В Москве на первый

раз были довольны и этим. С этого времени русская церковь стала вполне

независимой; Русь стала царством, а Москва сделалась патриаршим городом, и

этот последний шаг к патриаршеству был плодом дипломатического умения Бориса

Годунова, который в то время руководил всей деятельностью московского

правительства и прямо гордился этим успехом.

Что касается до личных свойств Бориса, то они способны были подкупить

многих в его пользу. От природы одаренный редким умом, способный на

хитрость, Борис рос при опальчивом и капризном Грозном и в придворной среде

того времени, в высшей степени, конечно, усвоил привычку сдерживать себя,

управлять собой; он являлся всегда со светлым, приветливым и мягким

обращением, лаже на высоте власти никогда не давал чувствовать своего

могущества. Обычаи опричнины, где безнравственность доходила до последних

пределов цинизма и людская жизнь ценилась очень дешево, ни во что, не могли

не отразиться на Борисе, но отразились слабее, чем можно было ожидать.

Правда, Борис легко смотрел на жизнь и свободу с нашей точки зрения, но в