[Г.Флоровский] | [Оглавление] | [Библиотека «Вехи»]

Прот. Георгий Флоровский

Пути русского богословия

Библиография.

I. Кризис русского византинизма.

1. Молчание или раздумье?

Срв. у Голубинского, I, гл. IV, Просвещение, с. 701 сл. Раздел I-ый этой главы так и надписан: «Неудавшаяся попытка Владимиpa ввести у нас просвещение и наше действительное просвещение — грамотность». Голубинский выражается вполне решительно. «Несомненно, что просвещение было вводимо к нам Владимиром, но оно у нас не принялось и не привилось, и весьма скоро от нас исчезло» (с. 709).

Причиной того была русская неспособность, отсутствие самой воли к просвещению: «не имели никакого нравственного стимула» к просвещению (718).

«Не сознавая себя причастными к исторической обязанности быть просвещенными, сполна возлагая эту обязанность на тех, которые без нас представляли собою просвещенный Восток, т. е. на греков, мы и не позаботились о просвещении и нашли возможным прожить и без него» (719).

«Грамотность, а не просвещениe, — в этих словах вся наша история огромного периода, обнимающего время от Владимира до Петра Великого» (720).

Такая же схема у Щапова, только он ссылается не на русскую «неспособность» или нежелание учиться и не на отсутствие организованных школ, как Голубинский, а на общие социально-географические условия русского исторического развития. «Вследствие этого, до Петра В. в России не было никакого высшего интеллектуального развития, не было и зачатков научной теоретической мысли», А. П. Щапов, Общий взгляд на историю интеллектуального развития в России (1867). Сочинения, изд. Пирожкова, II, 494.

Отсутствие хронологии во всей допетровской литературе настойчиво утверждал А. Н. Пыпин, т. I, (1902), пред. IV-VI, с. 98, 250-251.

См. еще В. Н. Иконников, О историческом значении Византии в русской истории, К. 1869 (рец. Ключевского, Пр. Об. 1869 и в «Отзывах и Ответах», 1918);

В. О. Ключевский, Псковские споры, Пр. Об. 1872 и «Опыты и исследования», 1912;

Ф. А. Терновский, Изучение византийской истории и её тенденциозное приложение к древней Руси, К. 1875-76, два выпуска.

2. Синтез византийской «сухости» и славянской «мягкости».

Поучения против языческих пережитков и суеверий собраны у А. И. Пономарева, Памятники древнерусской церковно-учительной литературы, вып. 3, 1897 (вводная статья П. В. Владимирова); срв. Е. В. Аничков, Язычество и древняя Русь, 1914;

Н. Гальковский, Борьба христианства с остатками язычества в древней Руси, тексты и исследование, 1913 и 1916.

Основным изданием славянских апокрифов до сих пор остается Тихонравова Памятники отреченной русской литературы, 1 и 2, 1863 (часть неоконченного 3-го тома в «Сборнике отд. р. яз. и слов. И. А. Н»., т. 58, 1895);

И. Я. Порфирьев, Апокрифические сказания о ветхозаветных лицах и событиях, 1872 и 1877; Апокрифические сказания о новозаветных лицах и событиях, 1890;

М. Н. Сперанский, Славянские апокрифич. евангелия, 1895;

А. И. Яцимирский, Библиографический указатель апокрифов в южно-слав. и русской письменности, вып. I, Апокрифы ветхозаветные, 1921;

Йор. Иванов, Богомилски книги и легенди, 1925.

Особого внимания заслуживают работы А. Н. Веселовского об апокрифах и духовных стихах; см. напр., его известную статью, Калики перехожие и богомильские странники, В. Е. 1875, апр.

Много материала и у Ф. И. Буслаева. Исторические очерки р. народной словесности и искусства, 1-2, 1861; нов. изд. 1914.