3. Каков вклад в решение проблемы коммуникации отечественных исследователей?

Крупнейшим теоретиком диалога является русский ученый Михаил Бахтин (1895 – 1975). Следует упомянуть, что часть своей жизни он провел, находясь в ссылке в г. Кустанае (Северный Казахстан). Свои исследования М.Бахтин проводил преимущественно на литературоведческом материале, однако по используемой методологии и глубине они в полной мере могут быть отнесены к философским. Согласно Бахтину «диалогические отношения…это почти универсальное явление, пронизывающее всю человеческую речь и все отношения и проявления человеческой жизни вообще, все, что имеет смысл и значение. Где начинается сознание, там…начинается и диалог» (Бахтин, 1979).

Главным положением теории диалога М.Бахтина является изначальная диалогичность человеческого существования. Жизнь человека осуществляется в двух ценностных контекстах: я-для-себя и я-для-другого. Способность индивида выйти за пределы детерминированного, опредмеченного внешнего мира в ценностную устремленность к Другому определяет его как личность. Самосознание человека, согласно представлениям мыслителя, возможно только путем раскрытия себя для другого, через другого и с помощью другого. Каждая мысль индивида не является самодовлеющей, но напряженно соотносится с чужой мыслью, с чужим сознанием. Главный компонент коммуникации – слово - диалогично по своей сути и имплицитно содержит в себе ориентацию на другого человека. «Жить – значит участвовать в диалоге: вопрошать, внимать, ответствовать, соглашаться» (Бахтин, 1979). Мир бытия представляет собой, согласно мнению мыслителя, общность взаимодействующих, взаимопересекающихся, взаимоосвященных сознаний, сопряженных в высшее органическое полифоническое единство. Тем самым, созидание целостного образа человека, личностного плана бытия возможно только в напряженном диалогическом пространстве, включающем все виды диалога: от внутреннего микродиалога до обширного поля диалога культуры. Таким образом, «подлинная жизнь личности доступна только диалогическому проникновению в нее, которому она сама ответственно и свободно раскрывает себя» (Бахтин, 1963).

Следующим важным положением мыслителя, логически вытекающим из предыдущего, является признание особой онтологической роли сферы общения. М.Бахтин выделяет определенные условия подлинного диалога. К ним относится, во-первых, необходимость сохранения собственной событийной значимости, незаместимости и неповторимости. Вторым необходимым условием является позиция вненаходимости пространственной, временной и ценностной. Тем самым формируется избыток видения, позволяющий восполнить до целого я-для-себя теми сторонами, которые для него самого в нем недоступны: от внешнего образа, наружности до души, получаемой как дар извне. Эта вненаходимость событию жизни других людей представляет собой особый вид причастности другой жизненной реальности, полагание ценности другого человека. Мыслитель определяет такое взаимодействие как «отношение утверждающего принятия к утверждаемому принимаемому, отношения дара к нужде, прощения к преступнику, благодати к грешнику…»(Бахтин, 1979). Таким образом, подчеркивает Бахтин, в основе отношения должно лежать стремление утвердить чужого не как объект, а как другое «Ты», превращение его из тени в истинную реальность. Согласно М.Бахтину, активность участвующих сторон на данном уровне общения – есть особая диалогическая активность – вопрошающая, провоцирующая, отвечающая, не заглушающее чужого слова, но исповедующая «свободу самораскрытия чужих точек зрения без завершающих авторских оценок» (Бахтин, 1963). Данный вид активности М.Бахтин отождествляет с активностью Бога в отношении человека, который позволяет ему самому раскрыться до конца, самого себя осудить и самого себя опровергнуть. Тем самым основополагающий принцип диалогизма – вненаходимость позволяет сохранить уникальность всех участвующих сторон, а связанный с ней избыток видения используется не для овеществления и объективации, но для обогащения субъекта новыми ценностями. Важнейшим результатом этого избытка являются любовь, признание, прощение, услышанность, участность.

Как и М.Бубер, Бахтин рассматривает различные формы коммуникации. Диалог противопоставляется им монологу, предполагающему преимущественное воздействие одной стороны на другую. Мыслитель подчеркивает, что монолог «не знает чужой мысли, чужой идеи» (Бахтин, 1963) и заочно отрицает саму возможность иного. Живущий монологически никогда не сможет увидеть другое как нечто, чем он не является, но с чем он все-таки входит в коммуникацию. Важно отметить, что монологическая установка говорящего может проявляться и во внешне активном процессе коммуникации.

Своеобразной ущербной формой коммуникации является также диалог, в котором имеет место «слово с оглядкой на враждебное чужое слово» (Бахтин, 1963). Предвосхищающее слово в процессе коммуникации обладает, по мнению мыслителя, своеобразной структурной особенностью: «оно стремится к дурной бесконечности. Тенденция этих предвосхищений сводится к тому, чтобы непременно сохранить за собой последнее слово. Это последнее слово должно выражать полную независимость героя от чужого взгляда и слова, совершенное равнодушие его к чужому мнению и чужой оценке. Больше всего он боится, чтобы не подумали, что он раскаивается перед другими, что он просит прощенья у другого… В этом направлении он и предвосхищает чужую реплику. Но именно этим предвосхищением чужой реплики и ответом на нее он снова показывает другому (и себе самому) свою зависимость от него. Он боится, как бы другой не подумал, что он боится его мнения. Но этой боязнью он как раз и показывает свою зависимость от чужого сознания, свою неспособность успокоиться на собственном самоопределении». (Бахтин, 1963). Раскрывая особенности этой формы коммуникации, М.Бахтин вводит понятие лазейки. «Лазейка – это оставление за собой возможности изменить последний, окончательный смысл своего слова».

Альтернативой данным непродуктивным формам диалога, по мнению мыслителя, может стать лишь глубинное межличностное общение в со-творчестве участвующих сторон и их онтологической обращенностью.