{209} 18 Декабря 1927 года I акт, явление 1 эпизод II. Аванзала Лиза — Говоркова

Говоркова.

«Светает!.. Ах! Как скоро ночь минула!.. Уж день!.. Сказать им…»

Мейерхольд. Говоркова, стихов нет. Момент пробуждения в данном случае не должен занимать много времени. Каким-нибудь одним движением надо показать, что она из состояния сна вышла и смотрит. Бывает пробуждение тяжелое, а бывает пробуждение быстрое. У вас — быстрое пробуждение, не тяжелое, но она не встает. Знаете, бывает: пробуждаешься сразу, открыл глаза и сел, а тут, вместо того чтобы сесть, она смотрит ясными глазами на окна, в которых было темно и стало светло. Она проспала те минуты, когда темнота перешла в свет. Этот момент она проспала, потом сразу открыла глаза и констатирует, что уже светает. У нее — изумление: черт возьми — светает, и тогда вы входите в стих, потому что, если вы говорите (показывает) «светает, ах, как скоро ночь минула…», у вас мазня получается в том, как вы произносите первый стих и сразу попадаете в прозу. Затем, игра введена здесь для того, чтобы через стих проступал быт. Вам даны приемы игры — почесывание. Их нужно так сорганизовать, чтобы их было немного; но то малое, что вы даете, должно быть очень четким. Раз — здесь почесать, раз — здесь почесать. Нужно, чтобы это было четко. Почему я вчера показал такой прием — подняла ногу и почесывает, — потому что поднятие ноги отмечает резко то задание, которое вы получили от меня или которое вы сами себе поставили. Или: рука была здесь и рука вдруг перешла сюда, почесала бок. Этот прием выразителен, потому что играла рука одна, затем рука другая.

Процесс получил четкий рисунок, то есть на сцене мы получили впечатляющий ракурс. Так что почесывание, если вы его производите, но не показываете ракурса — это почесывание никому не нужно. Это равнялось бы тому, как если бы вы стали гримироваться и загримировали под чулком пятку и на пятке родинку поставили. Само по себе очень хорошо и мило, что вы это придумали, но это никому не нужно. Нам только то надо, что является программой задания, из чего все ненужное выброшено, из чего оставлено только самое важное и самое нужное, а важным и нужным мы считаем то, что дает ракурс, что дает верный ракурс, поскольку это мимическая игра, что обрамляет смысл, что служит надобностью для характеристики или для бытового штриха.

Посмотрите рисунки Хокусаи, посмотрите его наброски для его каких-то картин будущих. Он упражняется на натурщиках, которых он видит или которых он ставит перед собою и которых он зарисовывает. Вы видите, что каждый рисунок Хокусаи дает ракурс. Но этот ракурс не абстрактный. Образцом абстрактной игры ракурсов я считаю Ремизову. У нее все ракурсы абстрактны. Лиза тогда станет верным и нужным типом в данном эпизоде, когда она будет все абстрактные ракурсы заменять ракурсами такими, которые впечатляют, показывают либо ракурс, дающий характеристику, либо ракурс, дающий быт.

{210} Могут быть еще ракурсы. Я не все исчерпал. Есть ракурсы психологические, есть ракурсы бытовые, есть ракурсы гимнастические. Я сейчас этим не занимаюсь. Мне это неинтересно говорить. Но я говорю: вы не выбираете интересных ракурсов. Вас надо рассматривать в бинокль, да еще в бинокль Цейса, чтобы увидеть, что вы там такое делаете.

На протяжении этого монолога нужно заметить три или, вернее, две неверности. Вы не произносите стихов. Затем вы делаете много лишних и ненужных движений. Вот, кажется, все, что я мог сказать. Вот основные ошибки, которые вы делаете. Все мелкие ошибки проистекают из неверного подхода к этой сцене…

Говоркова. «Сказать им… И страх их не берет».

Мейерхольд. И остановилась. Спокойно прислушивается, что шевелятся, щелкают ручкой двери. Что слышно, как передвигают мебель. Что слышны шаги.

Эта сцена сосредоточенного молчания и прислушивания, во-первых, дает новый ракурс просыпающегося Петрушки и больше заинтриговывает самого зрителя в том, что происходит. Он имеет большее количество времени ориентироваться в построении спектакля, построении даваемой автором спектакля динамики. Нельзя сразу все это высыпать. Вы не дадите зрителю сосредоточиться на самом моменте. Тут есть момент утра и какое-то задание, которое брошено автор[ом].

Мы должны всегда предполагать, что пьесу не знают. Зритель слышит, что назвали имена какие-то, потом он ориентируется в том, что за дверью кто-то находится, что кого-то будят, да почему-то мебель нагромождена, да что она [Лиза] слушает, да почему она слушает. Это есть вхождение в атмосферу. Вы ее и держите.