Много есть чудес на свете, Человек — их всех чудесней.

АНТИГОНА И КРЕОНТ. Явившийся Страж сообщает, что была схвачена злоумышленница, совершавшая похоронные об­ряды над Полиником. Это — Антигона. Она приведена к Кре-онту, которого волнует одно: как она, женщина, дерзнула нару­шить царский приказ.

Здесь реализуется важнейший драматургический прием Со­фокла. Действие строится как конфликт полярных характеров, столкновение разных жизненных принципов.

Антигона бесстрашно объясняет Креонту: «есть более высокий закон, "закон богов", неписаный, но прочный». И это, естествен­но, вызывает ярость самовлюбленного деспота: он предупреждает ее, что «слишком непреклонный нрав скорей всего сдается», что «бешеных коней уздой смиряют малой». Но для Антигоны Поли­ник не «нечестивец», как его называет Креонт, а брат. И на все угрозы Креонта отвечает: «Я рождена любить, не ненавидеть». Следует незамедлительная реакция царя: «Люби, коль хочешь, от­правляясь к мертвым». К Антигоне присоединяется Йемена, го­товая разделить с Антигоной ее участь. Теперь для Креонта оче­видно, что из двух сестер одна «сейчас сошла с ума. другая же безумна от рожденья». Креонт, не колеблясь, готов предать казни Антигону, невесту его сына Гемона, ибо не желает для него «злой жены». И браку «конец положит Аид», т.е. царство смерти. Анти­гона должна быть заживо замурована в склепе.

КРЕОНТ И ГЕМОН. Новая сцена, как и предыдущие, строит­ся по принципу контраста. Креонт противопоставлен сыну Гемону. Сын является к отцу, исполненный уважения, о чем не забывает напомнить родителю:

Отец, я — твой. Твои благие мысли

Меня ведут — я ж следую за ними,

Любого брака мне желанней ты,

Руководящий мною так прекрасно.

Креонт не без удовольствия к этому прислушивается, лишь напомнив Гемону, что «женщине не должно уступать», Гемон любит Антигону, жаждет ее спасти. Но, знай отцовский нрав, понимает, сколь бесплодно взывать к его чувствам, уповать на его жалость. Как истинный эллин, он пробует апеллировать не к эмоциям, а к здравому смыслу Креонта. Высказывает мнение, что решение паря не поймут фивамцы, а самый приказ прине­сет ущерб государству. Но Креонт слишком уверовал в собст­венную мудрость, чтобы считаться с «чужим умом». Его прин­цип деспотического правления выражен в формуле: «государство — собственность царей». Это принцип деспотиз­ма, а не демократии. Все попытки Гемона убедить, образумить отца наталкиваются на его гневное раздражение. Привыкший к единовластию, он уже не способен представить существование иной, чем у него, разумной точки зрения. Не имеют силы и прозрачные предупреждения Гемона: «Когда умрет, за ней ум­рет другой». Все разумные доводы Гемона разбиваются об упрямое убеждение Креонта, для которого сын — «раб женщи­ны». Дальнейшая полемика с отцом не имеет смысла. Гемон, уходя, лишь бросает отцу: «Других друзей ищи для сумасброд­ства».

АНТИГОНА ПЕРЕД ЛИЦОМ НЕБЫТИЯ. И вот перед нами вновь Антигона. Молодая, полная сил, в преддверии брачного венца, она должна уйти из жизни. Ее прощальная песнь испол­нена неподдельного трагизма:

Люди города родного!

Все смотрите: в путь последний

Ухожу, сиянье солнца

Вижу я в последний раз.

Сам Аид — всеусыпитель

Увлекает безвозвратно

На прибрежья Ахеронта

Незамужнюю меня.

В то время как Креонт упивается вседозволенной властью, готовя Антигоне в пещере смерти свадебную церемонию, геро­иня поет скорбную песню:

О, склеп могильный, брачный терем мой И вечный страж - подземное жилище!

Иду к своим, без счета Персефоной

В обитель мертвых принятых. Из них

Последняя и с наихудшей долей

Схожу в Аид, хоть жизни путь не кончен.

Ее прощание с живыми, ее печаль, ее боль — не могут оста­вить нас равнодушными. Вот он — драматизм греческой траге­дии! Антигона, суровая даже к себе самой, открывается нам как воплощение нежности, женственности. «Делить любовь удел мой, не вражду», — говорит Антигона.

РАЗВЯЗКА. Но вот на сцене появляется уже знакомый нам по «Царю Эдипу» прорицатель Тиресий. Суд земной, суд Креонтов свершился. Но есть еще суд высший, небесный. Тиресий доносит до зрителя голос богов. От них не укрылись дела земные. Тиресий сообщает Креонту. что боги разгневаны его поведением и предрекают ужасные бедствия. С осторож­ностью слепой Тиресий пытается сделать то, что не удалось Гемону, — образумить Креонта:

Все люди заблуждаются порою,

Но кто в ошибку впал, не легкомыслен

И не нечестив, если он в беде,

Упорство оставляя, все исправит.

Это, видимо, пробуждает у Креонта чувство самосохранения. Он понимает, что зашел слишком далеко, ведь «безумье — враг великий». Он отменяет свое решение и отправляется хоронить Полиника, а затем велит освободить Антигону. Наконец-то Креонт признается: «Надо жить, до смерти чтя от века установленный закон». Но слишком поздно! В финальных сценах — демонстрация всех страшных последствий неразумия Креонта.

Явившийся вестник сообщает хору и жене Креонта Евридике, что Антигона повесилась на шарфе, стянувшем ее пре­красную шею. Рядом с ней, обхватив ее труп, рыдает Гемон. Увидев отца, Гемон обнажил меч, а когда Креонт в ужасе бежал, пронзил себя мечом, обрызгав кровью «бледные ла­ниты девушки, тайны брака узнав, чьей здесь — в Аидовом дому». Атмосферу ужаса дополняет фигура самого Креонта, несущего тело сына. Он горестно стенает, корит себя за не­разумие. Но это еще не все испытания, его подкосившие. Не вынеся тягостных утрат, повесилась жена Креонта, мать Гемона Евридика. На наших глазах Креонт разительно меня­ется. Некогда могущественный, не знакомый с милосердием властитель превращается в жалкого старика, безжалостно себя осуждавшего.

Завершает трагедию песня хора. Она о том, что боги не оставляют нечестия не отомщенными. Высшая справедливость торжествует.

Мудрость — высшее благо для нас,

И гневить божество не дозволено.

Гордецов горделивая речь

Отомщает им грозным ударом.

Их самих поразив,

И под старость их мудрости учит.

Трагедия «Электра» — еще один софокловский шедевр, все­мирно знаменитый. В ее основе — эпизод другого, аргосского цикла мифов, рассказывающего о проклятье, нависшем над ро­дом Атридов, о событиях, разработанных в трилогии Эсхила «Орестейя». В «Электре» повторен сюжет второй части трило­гии: «Хоэфоры». Тот же сюжет освоен и Еврипидом в трагедии, которая также называется «Электра».

Но при сходстве главных сюжетных коллизий, у Эсхила и Софокла по-разному расставлены акценты, осмыслена роль геро­ев. У Эсхила — центральная фигура Орест. Он действует как орудие бога Аполлона. У Софокла трагический герой не Орест, а его сестра Электра.

Как и в «Антигоне» — в центре женский характер. Фигура героическая, страстная. Она не столь схематична, как у Эсхила. В отличие от Антигоны, Электра совершает поступки, испол­ненная ненавистью к матери и Эгисфу.

РАЗВИТИЕ ДРАМАТИЧЕСКОГО ДЕЙСТВИЯ. Действие начина­лось с появления Наставника Ореста в сопровождении своего воспитанника, он показывал место, где Клитемнестра при учас­тии своего любовника Эгисфа убила мужа Агамемнона, вернув­шегося героем с победоносной Троянской войны. Наставник напоминает Оресту о его долге: