На правах рукописи никитин Александр Николаевич

УЛУСНАЯ СИСТЕМА МОНГОЛЬСКОЙ ИМПЕРИИ

В ПАМЯТНИКАХ ПИСЬМЕННОСТИ

ИМПЕРСКИХ ЦЕНТРОВ ЧИНГИЗИДСКИХ ХАНСТВ И ДРЕВНЕЙ РУСИ.

Специальность 07.00.02 – Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата исторических наук

Москва – 2006

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы

Изучение государственности Московской Руси – одно из актуальных направлений в исторической науке. «Отчина» Московского великокняжеского дома возникла во времена, когда в русских землях признавалась власть ордынских царей. В связи с этим возникает вопрос о влиянии модели власти, зародившейся у монголов, на процесс формирования русской государственности. Ответить на данный вопрос можно лишь изучая улусную систему центров чингизидской имперской общности во главе с кааном: Монголии, Китая, Тибета и исламских регионов. Изучение взаимодействия форм собственности и власти в самой Монгольской империи позволяет, таким образом, исследовать типологические свойства государственности Московской Руси.

Предметом изучения в данной работе являются механизмы власти, благодаря которым различные подвластные территории и населяющие их народы превращаются в собственность правящего клана.

Объект исследования – улусная система Монгольской империи.

Хронологические рамки диссертации охватывают период с XII по XVI в., время возникновения улусной системы Монгольского ханства, трансформации этих отношений господства и подчинения в XIII – XIV вв. и создания новых систем власти и собственности в империях потомков подданных дома Чингиз-хана, Тимуридов и московских царей. В центре нашего внимания находятся формы собственности и власти, существовавшие в Монгольском государстве первой половины XIII в. и в «четырёх улусах». Необходимым условием их изучения являются, в свою очередь, выявление предпосылок для создания общечингизидских улусных систем и ответ на вопрос о месте «наследия Чингисхана»¹ в истории стран, завоёванных монголами.

Степень изученности темы

Анализ историографии чингизидских государств (подробнее см. содержание и основные выводы исследования) показывает, что к началу XXI в. выработано значительное число научных подходов к изучению Монгольской империи. Тем не менее, обращает на себя внимание отсутствие обобщающих работ по истории отношений господства и подчинения, действовавших в имперских центрах чингизидских ханств и на Руси ордынских времён.

Цель исследования – изучение механизмов формирования и существования улусной системы Монгольской империи, её влияния на становление и формирование российской государственной традиции в эпоху господства Московской династии.

Задачи исследования диссертационной работы:

– проанализировать социокультурные механизмы образования конического клана у монголов добуддийских времён, факторы, способствовавшие установлению власти дома Есугей-багатура;

– исследовать формирование есугеидской системы улусов и сойургалов, трансформацию института сойургала во времена «четырёх улусов», принципы разделов общего достояния, систему замещения должностей в чингизидских государствах;

– изучить идейные основания государственности центров Монгольской империи;

– проанализировать социокультурные основы власти Джучидов над русскими землями, православное учение о «батоге божьем», древнерусские представления о «правде» и «вере», восприятие власти ордынских царей в книжной культуре древней Руси;

– изучить развитие отношений власти и собственности в русской части Джучиева улуса.

Методологическая основа исследования выражает себя в принципе историзма, согласно которому любое явление прошлого рассматривается в контексте его конкретно-исторического существования. Для решения поставленных задач используется комплекс следующих методов: сравнительно-исторический, системно-аналитический, историко-генетический, источниковедческий.

Научная новизна работы состоит, во-первых, в том, что данная диссертация является первым обобщающим исследованием в области изучения монгольской, китайской, тибетской, иранско-хулагуидской, джучидско-исламской, древнерусской моделей власти и собственности XIII – XIV вв. как моделей развития различных цивилизаций.

Во-вторых, в работе определяется роль разнообразных социокультурных начал, обеспечивавших взаимопонимание между жителями центров чингизидских ханств, а, значит, и сосуществование «четырёх улусов». К числу этих факторов относятся:

– монгольская модель династического государства, отношения господства и подчинения, основанные на тюрко-монгольских, тенгрианских, представлениях о жизненной силе;

– китайская теория династического правления;

– индо-буддийская концепция монархии во главе с чакравартином;

– теория правления государя и верховного ламы, впервые зафиксированная в тибетоязычных текстах;

– арабо-исламские идеи Халифата и султаната;

– концепция шахиншахской власти и представления о «поголовном рабстве» по отношению к властителю, возникшие в иранской культурной среде.

В третьих, изучение сообщений памятников письменности имперских центров чингизидских ханств и древней Руси позволило предложить новые подходы к изучению ряда проблем истории Монгольской империи. В число этих проблем входят:

– факторы установления власти Есугеидов;

– возникновение есугеидской системы улусов и сойургалов и её трансформации во второй половине XIII – XIV вв.;

– история монгольского ханского дома, положение подданных этого правящего клана, механизмы функционирования чингизидских систем замещения должностей;

– восприятие ордынских царей в древнерусских текстах;

– формирование механизмов власти и собственности на северо-востоке Руси в джучидский период, сходство и различие отношений господства и подчинения, действовавших в русских землях ордынских времён и в центрах Монгольского государства первой половины XIII в. и «четырёх улусов»;

– место джучидского периода в истории формирования российской государственности, создание империй потомков подданных Чингиз-хана и Чингизидов на Руси и в мусульманских регионах, составлявших в XIII – XIV вв. центры улусов Хулагу, Джучи и Чагатая.