4. Критика Фрейда: II. Сновидения

Обратимся теперь к Фрейдовской теории «привлечения» определенных содержаний бессознательным, и рассмотрим привычный пример «ускользания» остатка сновидения; это правда, что оно кажется не просто выброшенным из головы, а как бы вытянутым с помощью невидимого магнита. Однако, нужно заметить, что на практике, чтобы удержать сновидение, на него не обращают внимание, но к нему относятся незаинтересованно, позволяя приходить, как придется. Это было бы бессмысленно, если бы сон был действительно вытянут из сознания.

Сновидение исчезает не благодаря произвольному подавлению; сон уничтожается, главным образом, спонтанным синтезированием самости в процессе формирования простейших фигуры и фона бодрствующего состояния. Поэтому сновидение | исчезает безо всяких усилий (спонтанное уничтожение), и поэтому, с точки зрения интроспекции, сновидение кажется ускользающим: фоны совершения обычных усилий в состоянии бодрствования несравнимы с переживаниями сновидения. Простейший возможный контакт есть обычный опыт бодрствования, спонтанно исключающий сновидение. Таким образом, для того, чтобы сновидение или любое побуждение проявило себя, есть только один способ: поменять обычную формацию фигура / фон - изменить обстоятельства, в которых контакт возможен, чтобы сновидение тоже стало возможной частью контакта. Это достигается незаинтересованным отношением. Ни попытка произвольно вспомнить, ни старания активизировать «бессознательное» не приводят к успеху. Необходимо изменить фоны реальности, чтобы сновидение тоже проявилось как реальное. Наши сновидения «выкидываются» нами и «ускользают» от нас, потому что мы сами ошибаемся относительно природы вещей; мы не можем удержать сновидение, потому что отказываемся принять его как реальность.

Несовместимость сновидения и обычного бодрствования всем известна. Проснувшись, человек начинает чувствовать, что активен, готов вставать и делать что-то, двигаться. Но сновидение принадлежит той разовидности желаний, которые могут быть удовлетворены как раз при неподвижном галлюцинировании; начало мускульного движения обращает сновидение в бегство (это интерпретируется как «цензурирование желания до того, как оно получит моторную разрядку»). Еще более важно то, что сновидение, как и галлюцинации, исключено из того, что воспринимается как реальный мир. Галлюцинации не принимаются за собственные функции. (Хотя дети, конечно, принимают свою галлюцинаторную игру за часть реального мира; да и среди взрослых огромное количество времени и внимания посвящается искусству - галлюцинациям других людей. Недооцениваются только собственные сновидения. Или посмотрим на обычное отношение к дневным грезам: они принимаются за уход, бегство от реальности и обязательств. Но это не столько спасение, сколько неправильное употребление: желание, в конце концов, остается смутным и нереализованным; ему не позволяют стать конкретным в активной игре, и не используют как интерпретацию намерений, как указание на реальные интересы и призвание.) Другое свойство обычного бодрствования, исключающее сновидения, заключается в том, что оно вербально и абстрактно - проснувшись, мы тут же вербализуем свои абстрактные цели: «Где я?», «Что я собираюсь делать сегодня утром?», «Сколько времени?», «Что мне снилось?»; наш опыт организован посредством этих абстракций. Но сновидение конкретно, невербально, сенсорно - «эйдетично». В общем, сновидение не является возможным опытом не столько по содержанию, сколько по форме .

Все эти факторы действуют особенно сильно (так, что сновидение ускользает быстро и невосстановимо, а не просто блекнет и теряет доминирующее положение), когда самость невротична, и напряжение в отношениях фигуры и фона уже существует, благодаря неосознаваемым привычным подавлениям. Это напряжение - система реактивных образований, защищающих обычную концепцию эго и его тела. Когда фон привычно является не пустым, а возмущенным, чтобы сформировать вообще какую-нибудь фигуру, необходимо принять фон за пустой, насколько это возможно. В эту работу вкладывается значительная энергия аннигиляции. Сталкиваясь со спонтанностью сновидения, здоровье самости и сохранность ее организма кажутся находящимися в острой опасности. С этой точки зрения, потребность быть готовым к действию, ориентироваться во времени, месте и цели, быть бдительным - это масса спонтанных реактивных образований, готовых встретить опасность, исходящую от сновидения. Его мысли и образы немедленно уничтожаются таким количеством мобилизованной против них артиллерии, а выражаемое ими желание подавляется.

В общем, сновидение ускользает и выбрасывается одновременно двумя путями: спонтанным формированием фигуры / фона, возможным в данных условиях, и произвольным решением, что же считать реальностью. Отто Ранк говорит, что Iroquois обычно принимают противоположное нашему решение: сновидение - это реальность, и поэтому задачей является скорее интерпретировать впечатления бодрствования в терминах сновидения, чем наоборот. Фрейду казалось, видимо, что психологически наиболее реально детство, поскольку в конце концов он интерпретировал сновидение не в терминах бодрствования (остатков дня), а в терминах детской ситуации. Рассмотрим это далее.