3. Различия производительности или целей: поверхностные или глубокие?

Если измерять производительность и эффективность с помощью обычной статистики,

даже весьма остроумно видоизмененной, советская система, несомненно, окажется

менее производительной и менее эффективной, чем американская. [Примерами двух

различных подходов к проблеме являются следующие работы: Robert W. Campbell,

"Performance of the Soviet conomy: Productivity and fficiency", chap. 4 in

Robert W. Campbell, Soviet conomic Power: Its Organization, Growth and

Challenge (Cambridge: Houghton Miflin Co., I960) and Abram Bergson,

"Comparative Productivity and fficiency in the Soviet Union and the United

States", chap. 6 in Alexander ckstein, ed., Comparison of conomic Systems.]

Отсюда не следует, что эти различия просто отражают тот факт, что одна система

капиталистическая (более или менее), а другая -- социалистическая (более или

менее). Возможно, например, что два общества пребывают в настолько различных

стадиях развития или что их приоритеты в области материального благосостояния,

сравнительно с другими целями, настолько не совпадают, что объяснительная роль

типа общественной организации оказывается просто незначительной. Один

комментатор предложил для уменьшения/трудностей сравнения брать сравнительно

близкие государства, например Восточную и Западную Германию, Чехословакию и

Австрию, Югославию и Грецию. ["Но может оказаться возможным снять

неопределенность, связанную с различием стадий развития, если взять пары

стран, которые пребывали более или менее на одной стадии до перехода одной из

них к социализму, а затем сравнить их экономические достижения по методике

Бергсона. Такими парами сопоставимых стран могут являться Восточная и Западная

Германия (пожалуй, идеальный вариант), Чехословакия и Австрия, Югославия и

Греция; любую из балканских стран можно сравнить с Югославией или Румынией

(чтобы оценить достижения югославов в сравнении с социализмом советского типа)

К сожалению, две другие пары, являющиеся отличными кандидатами для

сравнительного анализа -- Северная и Южная Корея, Северный и Южный Вьетнам,

слишком опустошены войнами, но возможно Бирма (если можно считать ее

социалистической страной) может быть сопоставлена с Таиландом, так же как Куба

с некоторыми странами Латинской Америки." ( vsey D. Domar, "On the Measurement

of Comparative fficiency", chap. 7 in ckstein, ed., Comparison of conomic

Systems, p. 231)]

Но и при таком подходе возникают трудности. Западные аналитики почти

единодушно признают, что цель экономики -- повышать уровень материального

благосостояния хотя бы большинства населения. Но ведь причина повсеместного

согласия с такого рода суждениями в том, что в фасадных идеологиях именно

такие цели выдвигаются на первый план, и доверчивость делает нас пленниками

этих идеологий. Кроме того, следует избегать ошибки гипостазирования, то есть

избегать представления о хозяйственных системах, как имеющих собственные цели

сверхличностей. Это распространенная ошибка, поскольку хозяйственные системы

часто проявляют признаки целесообразного поведения. Но на деле только человеку

свойственно целесообразное поведение, а экономические институты представляют

собой некоторое пространство, в рамках которого люди стремятся к своим целям.

Институты предоставляют стимулы, возможности и ограничения, которые

структурируют поведение людей, стремящихся к своим целям, но собственных целей

они при этом не имеют.

То, что в Восточной Германии реальная заработная плата примерно вдвое ниже,

чем в Западной, может показаться уничтожающей характеристикой тамошнего

социализма. Правда, может быть, что высокий уровень реальной зарплаты не

является главной целью правительственных планировщиков Восточной Германии. С

другой стороны, большая реальная заработная плата является важной целью для

рабочих Западной Германии, и они сумели достичь своей цели в рамках институтов

западногерманской экономики. Страны восточного блока явно хуже удовлетворяют

запросы потребителей, чем западные страны, но при этом они гораздо эффективней

и производительней отвечают потребностям тех групп, которым принадлежит власть

в государстве.

Вопрос о месте равенства в глубинной идеологии Советского Союза иллюстрирует

трудности, возникающие при попытке понять глубинные цели тех, кому принадлежит

политическая власть в обществе. Нам поразительно мало известно о

действительном распределении доходов в Советском Союзе. Абрам Бергсон недавно

в результате тщательного анализа пришел к выводу, что неравенство доходов в

Советском Союзе примерно соответствует тому, что мы наблюдаем в одних

капиталистических странах и меньше, чем в некоторых других -- то есть примерно

такое же, как в капиталистическом мире. Как пишет сам Бергсон:

Почти легендарны трудности, с которыми сталкиваются международные сравнения

неравенства в распределении доходов между различными группами потребителей.

Попытка такого сравнения между СССР и западными странами подтверждает это.

Швеция является одной из западных стран, для которой показатели неравенства

распределения дохода по Лоренцу примерно равны, а может быть и меньше, чем в

СССР. Неравенство в СССР не может быть намного меньшим, чем в Норвегии или в

Великобритании, но, конечно же, меньше, чем в США или во Франции. Согласно

весьма неполным данным, неравенство в СССР иногда существенно меньше, чем в

странах, находящихся на сходном этапе развития, хотя это может быть и не так в

случае с Японией. [Bergson, "Income Inequality under Soviet Socialism",

Journal of conomic Literature 22 (September 1984): p. 1092. См. также Peter

Wiles, Distribution of Income: ast and West (Amsterdam: North Holland

Publishing Co., 1974]

Дело в том, что оценивать эффективность советского общества по сравнительному

успеху в повышении благо стояния рабочих или потребителей может быть столь же

осмысленным занятием, как оценивать эффективность феодального общества по

статистике, характеризующей материальное положение крепостных. В каждой

экономической формации возможность ставить цели распределена среди малого

числа групп, имеющих разные возможности достижения собственных целей или

ограничения стремлений других, а в результате редко можно подобрать простую

формулу, которая бы определяла цели, преследуемые в рамках системы. Можно

попытаться оценить сравнительную диффузию возможностей ставить и добиваться

реализации экономических целей, либо исходя из критериев тех, кто склонен

ограничить возможности ставить и добиваться достижения экономических целей

кругом правительственных бюрократов, и тех, кто полагает нужным распространить

соответствующие права и возможности шире. Можно также попытаться оценить

эффективность системы с точки зрения обслуживания тех, кто имеет возможности

формулировать цели. Наконец, можно сравнить степень того, в какой степени

различные системы делают результатом деятельности власть имущих либо повышение

благосостояния всех остальных, либо ограничение их способностей мешать другим

в достижении целей. Со времен Адама Смита ортодоксальная точка зрения

подчеркивает преимущества капитализма в соответствии именно с этим третьим

критерием.

Эти способы сопоставления не вполне независимы друг от друга, поскольку нельзя

оценить возможности данной группы формулировать цели и добиваться их

достижения без учета эффективности, с какой система удовлетворяет потребности

своих целеполагателей, а также не принимая во внимание ограничений,

вынуждающих целеполагателей считаться с интересами других. Следует также

помнить об отмеченном Гершенкроном различении между глубинной идеологией и

показной, которая должна придавать некую респектабельность действительным

целям: показные цели тех, кто владеет политической и экономической властью не

обязательно совпадают с целями, на которые они ориентируют организационную

структуру общества.

Попытки сопоставить две экономические системы по религиозным или моральным

достоинствам их целей обычно страдают от двойной ошибки: постулируется наличие

единой цели, а затем эта цель описывается как цель общества, а не отдельного

человека. Почти всегда такого рода цель оказывается чрезмерно упрощенной, а в

результате замалчиваются сложности, возникающие из-за того, что цели выдвигают

многие разные люди, интересы которых расходятся, а возможности -- ограничены.

Сопоставление, учитывающее все эти сложности, будет очень обширным и не очень

драматичным, может быть, за исключением случаев, когда принимается во внимание

эмоционально возбуждающее различие между глубинной и показной идеологиями. В

силу этого есть смысл сравнивать системы по неким общим критериям, таким как

темпы роста материального благосостояния для большей части населения.

Ценности, воплощенные в этом критерии, более популярны на современном Западе,

чем в советском блоке или на феодальном Западе. Преимущество их в том, что они

могут быть использованы для сравнения экономических систем, целеполагатели

которых выдвигают разные приоритеты, такие как: подавление капитализма,

поддержание тяжелой феодальной конницы или получение прибыли, -- и при этом не

входить в дебаты о нравственном преимуществе различных целей.