1831 Годами, через несколько десятилетий после появлений механических станков

[см. оценки Митчелла в Abstract of British Historical Statistics].

Кажется закономерным вывод, что переход от надомного производства тканей к

фабричному не произошел бы вовсе, если бы только выгода фабрикантов

заключалась в сокращении издержек на оплату труда, в увеличении длительности

рабочей недели, в сокращении воровства и других организационных улучшениях.

Необходимым условием было повышение производительности станков и улучшение

качества производимых тканей. Мы не знаем, были ли усовершенствования в

технологии достаточными в тот период, когда происходили изменения. К тому

времени конкуренция между фабриками и надомниками устранила некоторые, а может

быть, и все организационные преимущества фабрик. Но позднее разрыв в

производительности технологически современных фабрик и надомников увеличился

настолько, что помимо всяких экономии, создаваемых за счет организации,

надомное ткачество стало экономическим анахронизмом.

5. Рабочий, разделение труда и орудия производства

Обычное толкование сводилось к тому, что появление фабрик изменило некоторые

важные отношения между работой и вознаграждением, между рабочими и орудиями

труда. Удобно начать с рассмотрения традиционного понимания изменений, оставив

на конец очень существенный вопрос, в какой степени доиндустриальное хозяйство

Запада соответствовало ортодоксальному представлению о доиндустриальной модели

производства.

Общепринятая модель доиндустриального производства выделяет фигуру

независимого ремесленника, который закупает сырье и материалы и личным трудом

преобразует их в видимо иной конечный продукт, имеющий собственный рынок и

применение. Отношения между усилиями работника, его доходом и ценностью

продукта были зримыми и непосредственными. Появление фабричного разделения

труда сделало эти отношения не индивидуальными, а коллективными. Результатом

усилий отдельного рабочего оказывается теперь вклад в ценность конечного

продукта, зачастую настолько незначительный и так переплетенный с вкладами

других, что его связь с ценностью конечного продукта неразличима. Этот разрыв

связей между усилиями работника, ценностью продукта и вознаграждением делает

невозможным установление удовлетворительных связей между трудовыми усилиями и

их оплатой.

При нынешнем состоянии знаний о психологии групп представляется возможным

добиться того, что связь между трудом, качеством продукта и его ценностью

коллектив будет реализовывать еще лучше, чем отдельный человек. Но даже в

Японии наши представления о возможностях групповой психологии далеко не

полностью еще реализованы в практике управления фабриками. Сегодня не

приходится сомневаться, что коллективизация отношений между работником и

продуктом его труда включает издержки, которые при оценке фабричной системы

следует записать в дебет.

Фабричная система оказалась также несовместимой с практикой, когда работники

владели орудиями труда. Существенная особенность этой системы в том, что

большое число работников совместно используют, по крайней мере, часть

производственных мощностей, а на практике почти все оборудование используется

именно совместно. С самого начала в совместном использовании оказались здания

фабрик, их водяные колеса или паровые двигатели, система шкивов и осей для

передачи движения станкам. Было неизбежно, что юридическое лицо, владевшее

силовым оборудованием и зданием, владело и станками. В историческом плане

иначе быть не могло потому, что отдельные работники просто не располагали

средствами для приобретения станков, а, кроме того, калькуляция предельных

издержек и доходов, предшествующая приобретению каждого станка, должна

выполняться применительно ко всей, фабрике как некоему единству.

Собственность работников на орудия труда важна с точки зрения хозяйственной

эффективности, так как работники склонны лучше заботиться о лично им

принадлежащем инструменте. Маркс придавал этому обстоятельству очень большое

значение. Он видел в этом главное возражение против капитализма, утверждая,

что работник, использующий не свои орудия труда, подобен не гильдейскому

мастеру, а скорее ученику или даже -- рабу. Рабочий, не владеющий орудиями

своего труда, был назван пролетарием, от латинского термина proletarius -- не

имеющий собственности, а потому отнесенный к самому низшему классу общества

римский гражданин. Во времена Маркса не учитывали, что, хотя наемные работники

не имели собственных орудий труда, они могли владеть другого рода

собственностью. Понимание этого пришло позже. Подобно другим интеллектуалам

его времени, Маркс считал, что фабрика скорее понизила статус независимого

ремесленника, чем повысила статус класса, который никогда не владел орудиями

труда -- да и вообще ничем не владел.

Товарищества и другие формы групповой собственности точно так же, как и

фабрика, ограничивают область личной собственности. Даже в товариществе, в

котором состоят только двое, важно делать различие между собственностью

товарищества и личной собственностью. Когда товарищество объединяет сотни лиц,

управление его собственностью должно быть передано управляющей структуре,

комитетам, бухгалтерам и аудиторам, и при этом у любого из членов товарищества

чувство собственной связи с каким-либо объектом собственности делается

настолько более абстрактным и ослабленным, что его допустимо считать чем-то

совершенно иным, чем чувство владельца по отношению к личной собственности.

Примерно так же на большой фабрике с сотнями работников не может быть такого

положения, когда каждый владел бы чем-либо.

Правда, возможно, чтобы каждый работник имел долю в собственности на фабрику.

Приобретение акций работниками -- запланированное или случайное, кооперативы

служащих и публичная собственность (где каждый является владельцем) -- все эти

способы годятся, чтобы лишить пролетариев статуса неимущих и, может, таким

образом можно восстановить у рабочих свойственную ремесленникам связь с

орудиями производства. Но и любая другая форма собственности выводит наемных

работников из положения пролетариев, а стратегия диверсификации рисков

советует, чтобы рабочий не связывал одновременно и карьеру, и сбережения с

судьбой одного и того же предприятия. Неясно, насколько сравнимо будет чувство

собственности, которое могут дать такого рода установления по отношению к

фабрике и орудиям труда, с тем, что чувствовал ремесленник былых времен.

Истинное чувство собственности может оказаться совершенно индивидуальным, так

что все коллективные замены ничего здесь не сделают. При оценке изменений,

привнесенных фабриками, утрата привязанности ремесленника к орудиям своего

труда может быть записана следующей строкой в графу дебета. [Сегодня в

большинстве западных стран кооперативы служащих пользуются налоговыми льготами

и доступом к публичным или институциональным источникам финансирования. О том,

сколь мало рабочие предпочитают сами владеть предприятием в сравнении с

возможностью приобрести корпоративные акции, достаточно приблизительно

свидетельствует относительная доля сектора, образуемого кооперативами

служащих. Кооперативы служащих, как модель организации производства, серьезно

уступают публичной корпорации. (см. главу 10)]

Мы рассмотрели расхожие взгляды на проблемы, созданные переходом от надомного

ремесленного производства, воплощением которого обычно считали

ткачей-надомников, к фабричному. Следует, однако, осознать, что за пределами

надомного ткачества в ту же эпоху существовали владельцы мельниц, магазинов и

ферм, на которых работали ученики, подручные и наемные работники, которые

использовали не принадлежавшие им орудия труда и получали заработок, величина

которого была связана с конечным продуктом не в большей степени, чем зарплата

автосборщика на большом заводе в Детройте. На деле даже ткачи порой

использовали подручных. Мастера-собственники представляли собой элиту рабочего

люда. В городах они пользовались почетом, и были далеко не рядовыми

гражданами. В сельском хозяйстве видимая связь между доходом и ценой

произведенного продукта существовала (и существует поныне) для мелких

фермеров, в том числе для арендаторов. Но одновременно существовало множество

безземельных сельскохозяйственных работников, которые редко владели

какими-либо орудиями труда и заработок которых никоим образом не был просто

долей в доходах хозяина. Не так легко проследить связь между трудом и

получаемым продуктом и в случае, когда крепостные оказывали услуги своему

помещику. Как и во многих других случаях, золотой век, когда продавец все

продаваемые им блага производил своими руками, и цена была пропорциональна его

усилиям, есть просто плод воображения тех, кому не хватает знакомства с

фактами.

Заключение

В XIX веке произошло достаточно много драматических изменений в технологии

производства, транспорта и коммуникаций, которые по справедливости считаются

революционными. Оглядываясь назад, мы полагаем, что в этот период Запад

заложил, по меньшей мере, шесть элементов своей технологии роста:

1. Изобретения, технологии и изменения стали основными чертами экономической

деятельности. В 1750 году еще существовали гильдии и мастера, которые

настолько активно боролись за неизменность способов изготовления традиционных

продуктов, что не останавливались перед поджогами и саботажем. К 1880 году

такого рода приверженность к традиции стала анахронизмом. Социальный стереотип

мастера, практикующего древние приемы ремесла для изготовления традиционных

изделий, уступил место социальному стереотипу предприимчивого изобретателя,

пытающегося создать новый мир.

2. К 1880 году рыночные отношения настолько основательно вытеснили из жизни

хозяйственные связи, основанные на обычае, традиции и законе, что последние

оказались почти забытыми и рынки стали воспринимать как данность, как основную

черту современного хозяйства. Законы спроса и предложения стали занимать все

более важное место даже в отношениях между нанимателем и наемным работником.

Переход к денежным отношениям был облегчен привнесенным фабричной системой

разделением между жилищем и местом труда, так как все меньше становилось

рабочих, которые по-прежнему жили в домах своих нанимателей. Большую роль

сыграли также растущие разделение труда и совместное использование общих

орудий труда, благодаря чему совершенно незримой стала связь между усилиями

отдельного работника и ценой, выручаемой от продажи конечного продукта. Вплоть

до конца феодализма заработная плата и другие условия занятости определялись

гильдиями и поместьями, обычаями и законом. К 1880 году переход к рыночным

отношениям был в основном завершен. С этого момента условия найма определяются

тем, что предлагает наниматель и принимает наемный работник, и, как и на любом

другом рынке, на предлагаемые и принимаемые условия влияют спрос на труд и

предложение труда. И в торговле, и в промышленности господство рыночных

отношений на рынке труда ограничивалось только отдельными победами первых

тред-юнионов, несколькими законами, устанавливавшими требования к условиям

труда -- прежде всего детского и женского, и сохранением предусматриваемых

морским правом ситуаций, когда моряки могут быть принуждены к исполнению

обязанностей.

3. В западном обществе ослабление авторитарной власти религии и государства

привело к развитию плюралистического общества, включающего сравнительно

автономные сферы промышленности, торговли, финансов, науки, политики,

образования, искусства, музыки, литературы и прессы. Результат выглядит так,

как если бы западное общество решило распространить преимущества разделения

труда и специализации на все главные стороны социальной жизни.

4. Процесс урбанизации подстегивался совершенствованием приемов ведения

сельского хозяйства, а в Англии еще и движением огораживания, и одновременно

облегчался появлением фабрик, которые позволили обеспечить работой

сравнительно неквалифицированных работников.

5. Поток изменений, рыночные отношения и экспериментирование затронули формы

организации хозяйственной деятельности в. той же степени, что и индивидуальные

процессы купли-продажи. Фабрики вытеснили ремесленные мастерские почти во всех

отраслях -- хотя и в разное время. В некоторых отраслях, как, например, в

производстве керамических изделий и в сталелитейной промышленности, фабрики

отличались высокой интеграцией производственных процессов, охватывали все

стадии -- от обработки сырья до получения конечного продукта. В других,

особенно в текстильной промышленности, фабрики, как правило,

специализировались на одной только операции. Фабрики строили поблизости от

источников водной энергии или угля; кроме того, они нуждались в близости

потребителей, источников сырья и транспорта: всего этого нужно было очень

много. Главным принципом было использование наиболее подходящей формы

организации, самого удобного места и оптимального масштаба производства.

Поскольку ключевые критерии в разных отраслях были различны, различались также

формы организации, размещение и размеры типичных предприятий.