1. Мораль а) детерминизм и нравственность

Идея детерминизма, устанавливая необходимость человеческих поступков, отвергая вздорную побасенку о свободе воли, нимало не уничтожает ни разума, ни совести человека, ни оценки его дей­ствий. Совсем напротив, только при детерминистическом взгляде и возможна строгая и правильная оценка, а не сваливание чего угодно на свободную волю.

Ленин В. И. Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов? — Полн. собр. соч., т. 1, с. 159

«Свобода есть понимание необходимости». Детерминизм не только не предполагает фатализма, а, напротив, именно и дает почву для разумного действования. Нельзя не добавить к этому, что российские субъективисты не сумели разобраться даже в столь элементарном вопросе, как вопрос о свободе воли. Г-н Михайлов­ский беспомощно путался в смешении детерминизма с фатализмом и находил выход.., усаживаясь между двумя стульями: не желая отрицать законосообразности, он утверждал, что свобода воли — факт нашего сознания (собственно, идея Миртова, перенятая г. Михайловским) и потому может служить основой этики. Понят­но, что в применении к социологии эти идеи не могли дать ничего, кроме утопии или пустой морали, игнорирующей борьбу классов, происходящую в обществе. Нельзя не признать поэтому справед­ливости утверждения Зомбарта, что «в самом марксизме от начала до конца нет ни грана этики»: в отношении теоретическом — «эти­ческую точку зрения» он подчиняет «принципу причинности»;

в отношении практическом — он сводит ее к классовой борьбе.

Ленин В. И. Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве.— Полн. собр. соч., т, 1, с, 440—441

485

Б) связь нравственности с экономическими условиями жизни людей

...Всякой общественной форме собственности соответствует своя мораль и... та форма общественной собственности, которая пре­вращает собственность в атрибут труда, отнюдь не создавая инди­видуальных «моральных ограничений», освободит «мораль» инди­видуума от ее классовой ограниченности.

Maphc К. Первый набросок «Гражданской войны во Франции».— Маркс К., Энгельс ф. Соч , т. 17, с. 568

Какая мораль проповедуется нам в настоящее время? Прежде всего христианско-феодальная, унаследованная от прежних рели­гиозных времен; она, в свою очередь, распадается в основном на католическую и протестантскую, причем здесь опять-таки нет недостатка в дальнейших подразделениях от иезуитско-католиче-ской и ортодоксально-протестантской до либерально-просвети­тельской морали. Рядом с ними фигурирует современно-буржуаз­ная мораль, а рядом с последней — пролетарская мораль будуще­го; таким образом, в одних только передовых странах Европы прошедшее, настоящее и будущее выдвинули три большие группы одновременно и параллельно существующих теорий морали. Ка­кая же из них является истинной? Ни одна, если прилагать мерку абсолютной окончательности; но, конечно, наибольшим количе­ством элементов, обещающих ей долговечное существование, обла­дает та мораль, которая в настоящем выступает за его ниспровер­жение, которая в настоящем представляет интересы будущего, следовательно — мораль пролетарская.

Но если, как мы видим, каждый из трех классов современного общества, феодальная аристократия, буржуазия и пролетариат, имеет свою особую мораль, то мы можем сделать отсюда лишь тот вывод, что люди, сознательно или бессознательно, черпают свои нравственные воззрения в последнем счете из практических от­ношений, на которых основано их классовое положение, т. е. из экономических отношений, в которых совершаются производство и обмен.

Но ведь в трех вышеуказанных теориях морали есть нечто об­щее им всем; быть может, оно-то и представляет, по крайней мере, частицу раз навсегда установленной морали? — Указанные тео­рии морали выражают собой три различные ступени одного и того же исторического развития, значит, имеют общую историческую основу, и уже потому в них не может не быть много общего. Более того. Для одинаковых или приблизительно одинаковых ступеней экономического развития теории морали должны непременно более или менее совпадать. С того момента, как развилась частная соб-

486

ственность на движимое имущество, для всех обществ, в которых существовала эта частная собственность, должна была стать общей моральная заповедь: Не кради. Становится ли от этого приведен­ная заповедь вечной моральной заповедью? Отнюдь нет. В обще­стве, в котором устранены мотивы к краже, где, следовательно, со временем кражу будут совершать разве только душевноболь­ные,— какому осмеянию подвергся бы там тот проповедник мора­ли, который вздумал бы торжественно провозгласить вечную ис­тину: Не кради!

Мы поэтому отвергаем всякую попытку навязать нам какую бы то ни было моральную догматику в качестве вечного, окончатель­ного, отныне неизменного нравственного закона, под тем предло­гом, что и мир морали тоже имеет свои непреходящие принципы, счоящие выше истории и национальных различий. Напротив, мы утверждаем, что всякая теория морали являлась до сих пор в ко­нечном счете продуктом данного экономического положения обще­ства. А так как общество до сих пор двигалось в классовых противоположностях, то мораль всегда была классовой моралью:

она или оправдывала господство и интересы господствующего класса, или же, как только угнетенный класс становился достаточ­но сильным, выражала его возмущение против этого господства и представляла интересы будущности угнетенных. Не подлежит сомнению, что при этом в морали, как и во всех других отраслях человеческого познания, в общем и целом наблюдается прогресс. Но из рамок классовой морали мы еще не вышли. Мораль, стоя­щая выше классовых противоположностей и всяких воспомина­ний о них, действительно человеческая мораль станет возможной лишь на такой ступени развития общества, когда противополож­ность классов будет не только преодолена, по и забыта в жизнен­ной практике.

Энгельс ф, Анти-Дюринг — Уатпл П., Энгельс Ф. Соч.. т. SO, с. 9S—S6

Что происходит, когда подобного рода идеолог конструирует мораль и право не из действительных общественных огношенпй окружающих его людей, а из понятия — или из так называемых простейших элементов — «общества»? Что служит ему материалом для этой постройки? Очевидно, вещи двоякого рода: во-первых, те скудные остатки реального содержания, которые еще уцелели, быть может, в этих положенных в основу абстракциях, а во-вто­рых, то содержание, которое наш идеолог привносит из своего собственного сознания. А что же он находит в своем сознании? Большей частью моральные и правовые воззрения, подставляю­щие собой более или менее соответствующее выражение — в поло­жительном или отрицательном смысле^ в смысле поддержки или

487

борьбы — тех общественных и политических отношений, среди которых он живет; далее он находит, быть может, представления, заимствованные из соответствующей литературы, и, наконец, возможно еще какие-нибудь личные причуды. Наш идеолог может вертеться и изворачиваться, как ему угодно: историческая реаль­ность, выброшенная им за дверь, возвращается через окно. И во­ображая, что он создает нравственное и правовое учение для всех миров и всех времен, он на самом деле дает искаженное,— ибо оно оторвано от реальной почвы,— и поставленное вверх ногами отражение, словно в вогнутом зеркале, консервативных или рево­люционных течений своего времени.

Энгельс Ф. Анти-Дюринг.— Маркс К., Энгельс Ф, Соч., т. SO, с. 98

Ясно, что все дело сводится к смене двух форм общественной организации: система присвоения прибавочного труда прикреп­ленных к земле крепостных крестьян создала нравственность кре­постническую; система «свободного труда», работающего «за чу­жой счет», на владельца денег,— создала взамен ее нравствен­ность буржуазную.

Но мелкий буржуа боится прямо взглянуть на вещи и назвать их своим именем: он отворачивается от этих бесспорных фактов и начинает мечтать. «Нравственным» считает он только мелкое само­стоятельное хозяйство (на рынок — об этом скромно умалчивает-ся), а наемный труд — «безнравственным». Связи одного с дру­гим — и связи неразрывной — он не понимает и считает, что бур­жуазная нравственность — какая-то случайная болезнь, а не прямой продукт буржуазных порядков, вырастающих из то­варного хозяйства (против которого он, собственно, ничего не имеет).

Ленин В. И. Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве.— Поли. собр. соч , т. 1, с. 400