Глава 3. Инновационное предпринимательство и произвольное действие

ния» жестких общностных зависимостей становятся условием су­ществования капитализма. Но культурные стандарты, высвобожда­ясь из непосредственной связи с конкретными формами общения, как бы выходят из-под контроля этого общения, становятся «пре­дельно абстрактными формами измерения человеческих действий и поступков»¹. Здесь и возникают условия для перехода к автомати­ческим сверхиндивидным надсубъектным механизмам функциони­рования социальных стандартов. В условиях доминирования мир­ской аскезы, а затем и техногенного рационализма культурные стандарты складывались в системы нормативов, определяющих методику использования человеческих сил, их накопления и¹ при­ложения. В такой системе нет выбора, требующего творчества, здесь доминирует подчинение человека тем или иным внешним формам. Проблема личности фактически сводится к проблеме под­тягивания индивида к имеющимся уже образцам. «Вопрос - не в преодолении внешнего стандарта, а в правильном подключении к нему, в правильной подпитке за счет культурных образцов, в эф­фективном потреблении культурного богатства»². Внутренняя ак­тивность индивида имела значение лишь в смысле энергии дейст­вия, но не в смысле формы и содержания последнего. Здесь соци­альные стандарты образуют свой самодействующий цикл, для ко­торого люди и природа остаются только сырьем.

Развитие техногенной цивилизации привело к гигантскому развитию сверхчувственного как тотальности. Но если традицион­ное хозяйство с присущей ему продуктивной деятельностью - те­лесными умениями, мастерством, ремесленничеством - зиждется на практическом интеллекте, в основе которого также невербальное сознание, обусловливающее человеко- и природосовместимый ха­рактер традиционной деятельности, то техногенный рационализм редуцирует социально-вещественный мир человека, сводит соци­альное сверхчувственное (адекватное естественной природной ло­гике) бытие вещей к их отдельным свойствам. Как следствие, ин­дивидная основа социального бытия оказывается подорванной и возникает феномен частичного индивида, изолированного от дру­гого и от природы. Тем самым последовательное развитие логики техногенного общества, направленного по существу против родо­вой природы человека, приводит в конце концов к противостоянию человека самому себе, выразившемуся в культурно-антропологическом кризисе.

¹ Кемеров В.Е. Введение в социальную философию. - С. 179.

² Там же.-С. 180.

168

3.4. Экзистенциальная аскеза и произвольное действие

Преодоление культурно-антропологического кризиса связано с утверждением системы общественных отношений, восходящих к тем антропологическим качествам людей, раскрепощение и ини­циация которых являются источником энергии, стимулирующей созидательные социально-устроительные процессы в гармонии с природой и другими людьми, имманентные человеку, его родовой природе. Формирование такой системы общественных отношений (стимулирующей созидательные социально-устроительные процес­сы, имманентные человеку) происходит в системе синергетических взаимодействий постиндустриального общества по закону взаим­ного возникновения. Это означает, что не только сверхиндивидные механизмы функционирования социальных стандартов формируют человека, подтягивая его к имеющимся образцам, но и человек оче­ловечивает, одухотворяет их; и только очеловеченные, одухотво­ренные, преодоленные внешние социальные стандарты образуют человека.

Для этого общественные социальные стандарты (связи людей) должны быть подняты с уровня функции на уровень сущности (превращены из функциональной необходимости в свободную ас­социативную связь). Таковыми их может сделать только человек, а для этого он сам должен перейти с уровня функции на уровень сущности, т.е. очеловечиться, быть адекватным самому себе, своей самости, организованной экзистенцией.

Этот переход подготавливается изменениями материально-вещественных компонентов производительных сил, которые (изме­нения) складываются в систему самоуправляемых и в идеале замк­нутых в самих себя структур автоматического производства. В та­кой системе исчезает (это цель всех технических новаций) насиль-ное и жесткое распределение работников в различных точках сис­темы машин и механизмов. «Разделение труда, между людьми в непосредственном материальном производстве все более замещает­ся "разделением труда" между машинами или, точнее, если гово­рить об автоматике, внутри единого микроавтомата, а сотрудниче­ство людей по поводу трансформации производства - в сферу сво­бодно меняющихся социальных связей - приближается к форме "всеобщего труда"»¹. Предпосылки такого процесса возникают до­вольно рано, накапливаются в истории, формируя определенную тенденцию, основным содержанием которой является становление нового типа субъекта труда, перестающего быть агентом процесса производства и становящегося рядом с ним.

' Библер B.C. Мышление как творчество. - С. 230, 231.

169