38. Предыстория политико-психологических идей

ДРЕВНЯЯ ГРЕЦИЯ

В Элладе, разумеется, практика была важнее науки. Но именно в Древней Греции, ко-гда политиков, в сегодняшнем смысле, заменяли ораторы (ораторское искусство было обяза-тельным и решающим компонентом деятельности политика), один из великих мастеров красноречия Демосфен стал, быть может, первым исследователем механизмов политическо-го воздействия на массы: на их разум и эмоции. Демосфен, как известно, сам вошел в поли-тику через практику. Известно, что он был косноязычен от рождения, и чтобы научиться ораторскому искусству, часами тренировался, набив рот камушками, у берега моря, стремясь перекричать шум морского прибоя. Так он сформиро¬вал громоподобный голос и, используя время трениро¬вок для специальных размышлений, открыл некоторые особенности разных массовых аудиторий, перед кото¬рыми приходилось выступать.

В частности, Демосфен различал два типа масс. С одной стороны, это были массы, «податливые эмоци¬ям». С ними, считал он, необходимо использовать ме¬ханизмы психоло-гического заражения для того, чтобы вызвать у этих людей эффект подражания выступаю¬щему перед ними политику, так как такие массы, как правило, некритически воспринимает то, что говорит оратор. В качестве примера таких «податливых масс» Демосфен приводил восточные, говоря сегодняшним языком, «тоталитарные» народы, привыкшие к благо¬говению перед «харизматическими вождями».

С другой стороны, — массы, «податливые разуму». С ними, считал Демосфен, полити-ку необходимо прин¬ципиально по другому строить общение. В частности, политик обязан использовать в общении с ними меха¬низмы логической аргументации для того, чтобы про¬будить присущую им способность к самостоятельному размышлению и направить его в нужном оратору (то есть, политику) направлении.

Из политической практики Древней Греции в рас¬смотрении политико-психологической природы чело¬века, в целом, в обобщенном виде можно выделить две традиции. С одной сто-роны, выделяется традиция «де¬мократическая», предполагавшая равенство возможно¬стей главных «политических участников», то есть, ре¬альных субъектов политического процесса. С другой стороны, отчетливо существовала традиция «аристократическая» (элитарная), от-крыто подчеркивавшая превосходство тех или иных, вполне определенных типов людей, и их роли в политическом процессе.

Так, например, «аристократическая» политическая традиция достаточно откровенно была выражена уже во взглядах школы Платона. Этот греческий мыслитель считал, в част-ности, что идеальный тип властителя — это «философ на троне». Согласно его взглядам, по-лу¬чалось, что далеко не все, а лишь некоторые люди мо¬гут быть «подлинными правителя-ми». Другие же люди (но тоже далеко не все), могут быть, скажем, «воинами». Большинство же населения вообще не способно к по¬литической жизни . Вот такая сословно-иерархическая «Республика» получалась у Платона, в которой высший, собственно «полити-ческий», то есть рационально-логи¬ческий, интеллектуальный элемент «души» (сознания) преобладал только у представителей правящих классов.

Аристотель был одним из первых мыслителей, который попытался подойти к анализу проблемы власти и подчинения — на примере понимания природы массовых беспорядков и мятежей, направленных на свержение властей. Он связывал «настроения лиц, подни¬мающих восстание» (т. е. их психологическое состояние) с «политическими смутами и междоусоб-ными война¬ми». Анализируя массовые выступления против вла¬стей, он писал: «Во-первых, нужно знать настроение лиц, поднимающих восстание, во-вторых, — цель, к которой они при этом стремятся, и, в-третьих, чем соб¬ственно начинаются политические смуты и междо-усоб¬ные распри» .

Таким образом, для понимания реальной полити¬ки уже во времена Аристотеля требо-валось анализи¬ровать изменения в массовой психологии, в частности, динамику перехода от послушного состояния — к бун¬тарскому.

Аристотель привнес многое в развитие различных наук, в том числе и политической психологии. Только сейчас, возвращаясь к нему на основе политических реалий современ-ной жизни, мы вновь задумываемся, например, над политико-психологическим содержанием описанных им основных форм правления: тирани¬ей, аристократией, олигархией, охлократи-ей и демократией.

ДРЕВНИЙ РИМ

Если древнегреческие мыслители, все-таки, лишь эпизодически фиксировали те или иные политико-пси¬хологические феномены, то в Древнем Риме появились уже значительно более развернутые исследования Плутарха и Светония в области политической психоло¬гии лидеров и самого феномена лидерства. По сути, это было началом того, что при дальнейшем развитии по¬литический психологии, уже в XX веке стало называть¬ся методом психобиогра-фий.

Большая часть речи оратора, согласно Цицерону, должна быть направлена на то, чтобы изменить на¬строение слушающих и всеми способами их увлечь за собой. Речь оратора-политика, считал он, должна быть особенно напряженной и страстной . Причем полити¬ческая речь, которой такой оратор стремится возбудить других, по природе своей может и должна возбуждать его самого даже больше, чем любого из слушателей — предупреждал Цицерон.

Общий вывод: политики Древнего Рима достаточ¬но далеко продвинулись по части прикладной полити¬ческой психологии — особенно, в сфере ораторского искусства. Еще бо-лее важно, что авторы того времени начали разрабатывать теоретические и методические (метод психобиографий) основы политической психо¬логии.

^ ЭПОХА ВОЗРОЖДЕНИЯ

Великий труд первого в истории полноправного политолога и политического психоло-га Н. Макиавел¬ли «Государь» является одним из самых замечательных образцов политико-психологического анализа проблем политического лидерства и, одновременно, эффектив¬ным до сих пор руководством по политическому искус¬ству управления людьми. Среди всего про-чего, в этой работе прекрасно описаны и раскрыты закулисные психологические механизмы политического поведения монарха («тирана»), использование которых, по мне¬нию автора, не просто оправдано, но даже часто необ¬ходимо в кризисные времена.

В целом, относительно природы людей Н. Макиа¬велли был невысокого мнения: «О людях в целом мож¬но сказать, что они неблагодарны и непостоянны, склонны к лицемерию и обману, что их отпугивает опасность и влечет нажива» . Люди, считал Н. Макиа¬велли, по природе своей иррациональны и эгоистичны, и потому для достижения целей их, то есть, обществен¬ного, благополучия не может быть и речи о выборе средств: цель оправдывает любые средства. Н. Макиа¬велли был верным сыном своей эпохи и достойным учеником от-цов-иезуитов. «Цель оправдывает средст¬ва» — этот известный девиз основателя ордена ие-зуи¬тов Игнация Лойолы стал общепризнанным для поли¬тиков той эпохи. Н. Макиавелли так развивал этот принцип: «Из всех зверей пусть государь уподобится двум: льву и лисе. Лев боится капканов, а лиса — вол¬ков, следовательно, надо быть подобным лисе, чтобы уметь обойти капканы, и льву, чтобы отпугнуть вол¬ков» .

Однако, при всем иезуитском цинизме своих на¬ставлений, Н. Макиавелли не забывал и о простых людях — подданных государя: «Государь должен сле¬дить за тем, чтобы не совер-шить ничего, что могло бы вызвать ненависть или презрение подданных. Если в этом он преуспеет, то свое дело он сделал, и прочие его пороки не представят для него никакой опас-ности» .

Макиавеллевские образы «льва» и «лисицы» не просто стали нарицательными в прак-тической и тео¬ретической политической психологии. Эти живые и крайне образные понятия не потеряли актуальности до сих пор. Они широко используются и в практической политике, и в имиджелогии — выстраивании выгодного образа политика.

Кроме, так сказать, «стандартных» вопросов, свя¬занных с человеческой природой, пси-хологией и, со¬ответственно, с политическим поведением определен¬ных типов людей, Н. Ма-киавелли касался и более сложных вопросов массовой психологии в политике, рассматривая «острые социальные схватки» в кризис¬ном обществе. Более сложными эти вопросы надо при¬знать хотя бы потому, что во времена Н. Макиавелли, как и его предшественников, еще не было «масс» в со¬временном смысле слова. Плотность расселения людей была такова, что любая «масса» редко превосхо¬дила несколько десятков, максимум, сотен человек. Тем не менее, к примеру, он совершенно прозорливо писал: «Глубокая и вполне естественная враж-да, ...по¬рожденная стремлением одних властвовать и нежеланием других подчиняться, есть основная причина всех неурядиц, происходивших в государстве». И объяс¬нял: «Ибо в этом различии умонастроений находят себе пищу все другие обстоятельства, вызывающие смуты в республиках» .

Иными словами, Н. Макиавелли противопоставлял кризисное общество (в котором од-ни стремятся власт¬вовать, а другие не желают подчиняться — обратим внимание, как это по-хоже на ленинские признаки рево¬люционной ситуации, когда «верхи» не могут (хотя, безус-ловно, тоже стремятся), а «низы» не хотят) — об¬ществу стабильному (в котором одни власт-вуют, а дру¬гие подчиняются), и искал корни их различий в разных психологических состояниях значительных масс людей, образующих общество. По его мнению, сам историче-ский процесс, включая смену форм госу¬дарственности, обычно и происходит под влиянием «непреложных жизненных обстоятельств», под воздей¬ствием «непреложного хода вещей», в котором преж¬де всего и проявляются действия людей, в частности, «охваченных определен-ными настроениями» . Обра¬тим внимание, насколько анти фаталистична позиция Н. Ма-киавелли на фоне своей эпохи, насколько она, если можно так выразиться, «гуманистична» — разу¬меется, в политико-психологическом смысле. Отделив реальную политику от морали и религии, один из ро¬доначальников всех политических наук первым начал исследовать соб-ственно политические процессы и, ес¬тественно, не смог миновать политическую психо¬логию.

Однако, разумеется, вследствие недостаточного развития общего уровня общественных наук того вре¬мени, даже такой гений как Н. Макиавелли смог толь¬ко описать отдельные внешние стороны некоторого ряда политико-психологических явлений, до конца не объяс-нив действие их внутренних механизмов. Одна¬ко уже то, что он сделал, было для своего времени ге¬ниальным прорывом в политической науке.

«Государь» Н. Макиавелли не просто актуален по¬ныне — он является настольной кни-гой для целого ряда политиков (особенно, из числа начинающих). Хотя надо иметь в виду и другое. По своей сути, макиавеллевский «Государь» был и остается руководством по совер-шенно реальному, конкретному и практическому политико-психологическому порабощению людей. И совершен¬но не случайно термин «макиавеллизм» до сих пор ис¬пользуется для обо-значения всего самого хитрого, двуличного и неискреннего, что есть или хотя бы мо¬жет быть в реальной политике. Он обозначает способ политической деятельности, не пренебре-гающий ника¬кими средствами ради достижения поставленной поли¬тиком перед собой цели — обычно, цели властвования над людьми.

^ ЭПОХА ПРОСВЕЩЕНИЯ

Эпоха Просвещения, как следует из самого ее на¬зывания, отличалась расцветом наук. Соответственно, и политико-психологическая природа человека оказа¬лась, по сути дела, в самом центре внимания большин¬ства обществоведов. Это касалось не только политиче¬ской психологии отдельных индивидов, пусть даже лидеров, но и определенных социально-политических общностей — прежде всего, национально-этнических. Как отмечал, например, особенно увлекавшийся этими вопросами Дж. Вико: «Нации проходят ... через три вида при-роды, из которых вытекают три вида нравов, три вида естественного права народов, а соот-ветственно этим трем видам права устанавливаются три вида гра¬жданского состояния, т.е. государств» .

Иными словами, говоря современным языком, го¬сударство соответствует природе управляемых граж¬дан, и нельзя изучать политику в отрыве от их психо¬логии. Относительно же самой человеческой природы Вико писал, что она «разумная, умеренная, благосклон¬ная и рассудочная... и признает в качестве законов со¬весть, разум и долг» .

Т. Гоббс же, напротив, был не столь гуманного мне¬ния о себе подобных. К примеру, он считал, что чело¬век — это животное с животными страстями и страха¬ми: «Основная страсть человека — стремление к власти ради достижения основных удовольствий» . Главный кон-фликт человеческой природы, по Т. Гоббсу, это кон¬фликт между естественным для человека стремлением к тщеславию и его же природным страхом.

Согласно взглядам философа-гуманиста Дж.Локка , напротив, человек по природе своей есть суще¬ство свободное, независимое и разумное. Именно поэтому любой человек, в принципе, «равен великим и неподвластен никому», так как подчиняется «только законам природы и в состоянии построить справед¬ливое общество». Справедливое общество, соглас-но Дж. Локку, можно построить на основе некоего особого «общественного договора», за-ключаемого между представителями разных человеческих общностей. «Общественный до-говор», по Локку, и есть своего рода отражение разумного ответа человечества не необходи-мость. Напомним, что теория «общественного договора», пользовавшаяся популярностью в то вре¬мя, так и не нашла подтверждения в реальной жизни. Фактически, только в XX веке она в некотором роде обогатилась реальным практическим политическим подтверждением — в частности, такого рода подтвер¬ждением можно считать «Пакт Монклоа», заключен¬ный в Испании, в знаменитом дворце Монклоа, меж¬ду представителями разных политических сил после смерти каудильо Франко, Этот пакт определил нор¬мы социально-политической жизни и перспективы развития общества в кризисной ситуации смены по¬литического режи-ма, и действует до сих пор. Данный пример, среди прочего, служит неплохой иллюстра¬цией прогностической роли политической психо¬логии.

В отличие от Т. Гоббса, еще более оптимистический взгляд на природу человека был присущ такому авто¬ритету эпохи Просвещения, как Ж.-Ж. Руссо. Он счи¬тал, что практиче-ски все люди, в большей или меньшей степени, обладают «внутренним принципом справед-ли¬вости и добродетели». Такое же психологическое каче¬ство, как «совесть является основ-ным божественным инстинктом человека» . Как отмечал Руссо, «люди ро¬ждаются свобод-ными, но везде в цепях» . То есть, раз¬вивал он эту мысль, люди рождаются в цепях коррумпированного общества, но по самой своей природе стремятся к свободе. «Как только человек становится социальным и (следовательно) рабом, он превращает¬ся в слабое, робкое и раболепное существо» , хотя «в потенциале естественного человека имелись общест¬венные добродетели» .

Еще один известный мыслитель эпохи, Ш.Л. Мон¬тескье, анализируя развитие полити-ческих институтов и процессов в «смутное» время, пришел к пониманию важнейшей роли массовой психологии и ее влияния на политические процессы. В отличие от большинства сво¬их предшественников, он попытался уже не только дать описание различных явлений массовой политико-психо¬логической природы, но и указывал на наличие за ними тех или иных достаточно конкретных психологических причин.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ XIX ВЕКА

Начиная с периода Великой Французской револю¬ции, в силу ее гигантских масштабов и огромного ко¬личества вовлеченных в нее людей с их политически¬ми действиями, полити-ческая психология уже просто никак не могла ускользать от специального внимания иссле-дователей и быть всего лишь отдельным аспектом неких более общих описаний. Именно в этот период она начинает становиться самостоятельной наукой, хотя пока еще не обладаю-щей соответствующим статусом. Соответственно, именно от этого времени ведут многие ав-торы отсчет реальной истории данной науки, несмотря на то, что формализация ее статуса произошла только во второй половине XX века.

Великая Французская революция и последовавшие за ней события (в частности, про-мышленная революция) привлекли внимание к двум огромным пластам политико-психологических проблем. С одной стороны, буквально-таки вырвавшаяся наружу психоло-гия масс особенно заинтересовала обществоведов. С другой сто¬роны, предметом не меньше-го интереса стала психо¬логия политических режимов.

Многие исследователи обращались в своих произ¬ведениях к вопросам массовой психо-логии, однако, с профессионально-психологической точки зрения, фе¬номен «массы» и, в ча-стности, поведение толпы были изучены лишь в конце XIX века. Это понятно: требова¬лось время для научного осмысления исторического опыта и гигантских исторических потрясе-ний. Эти ис¬следования были связаны с тремя теперь уже класси¬ческими именами Г. Тарда, Ш. Сигеле и Г. Лебона.

Г. Тард изучал толпу как «нечто одушевленное (зве¬риное)» и приписывал ей такие особенные черты, как «чрезмерная нетерпимость, ...ощущение своего всемогущества и взаи-мовозбудимость» людей, находящихся в толпе . Он различал два основных встречающихся в политике типа толпы: а) толпа «внимательная и ожидаю¬щая», и б) толпа «действующая и выражающая опреде¬ленные требования» . Несколько преувеличивая, в со¬ответствии с по-пулярными тогда психологическими теориями, роль «массовых инстинктов», Г. Тард как бы демонизировал толпу и, прежде всего, через эти ее «зверино-демонические» свойства, опре-деляющие массовое поведение, пытался понять роль психологии в политике вообще. Говоря современным языком, это была откро¬венно редукционистская позиция сведения сложного к слишком простому. Вот почему имя Г. Тарда хотя и упо¬минается обычно среди «отцов-основателей» политиче¬ской психологии, но конкретные рефераты его работ и изложения его взглядов и позиций становятся с течени¬ем времени все короче.

Примерно та же судьба ждала в науке и Ш. Сиге¬ле. Это парадоксально, но его имя из-вестно практиче¬ски всем социальным и политическим психологам, однако, конкретные его работы, фактически, неизвест¬ны никому. Он же, между прочим, отличался крайне любопыт-ными взглядами. Так, среди прочего, Ш. Си-геле считал, что «интеллектуальная вульгар-ность и нравственная посредственность массы могут транс¬формироваться в мысли и чувст-ва» . Он утверждал, что в толпе все политико-психологические процессы подчинены в пер-вую очередь «влиянию количества людей, которое будоражит страсти и заставляет инди¬вида подражать своему соседу» . Он знали совершен¬но конкретные вещи — что, например, если «оратор попытается успокоить толпу, результат будет противоположным — те, кто удалены, не услышат слов, они увидят только жесты, а крик, жест, действие не могут быть интерпре-тированы правильно» . Следовательно, рационально и целенаправленно контролировать по¬ведение толпы невозможно, делал вывод III. Сигеле. В политике, заключал он, «с ней прихо-дится просто мириться».

Анализируя политико-психологическую природу социализма, Г. Лебон объяснял его эмоциональную за¬разительность тем, что социализм представляет собой особую разновид-ность вероучения. Любое вероучение имеет своих «апостолов» — соответственно, Г. Лебон рисует и обобщенные политико-психологические портреты социалистических вождей. Из таких «вождей», в случае прихода социалистов к власти, образуются но¬вые правящие касты, прикрывающиеся понятием «демократии». Г. Лебон жестко анализирует природу и следст-вия демократии. «На самом же деле демократи¬ческий режим создает социальные неравенст-ва в боль¬шей степени, чем какой либо другой... Демократиче¬ские учреждения особенно вы-годны для избранников всякого рода, и вот почему эти последние должны за¬щищать эти уч-реждения, предпочитая их всякому дру¬гому режиму. ...демократия создает касты точно так же, как и аристократия. Единственная разница состоит в том, что в демократии эти касты не представляются замкнутыми. Каждый может туда войти или думать, что он может войти, ...демократические учреждения благо¬приятны лишь для групп избранников, которым оста¬ется лишь поздравить себя с тем, что эти учреждения с такою легкостью все забирают в свои руки» . Так опи¬сывает Г. Лебон естественную мотивацию политического поведения, если говорить современным языком, «де¬путатов всех уровней».

Еще раз подчеркнем: Г. Лебон представил первый и практически единственный опыт политико-психоло¬гического анализа таких феноменов, как политический режим, способ ор-ганизации политической жизни, и даже избирательное право. «Грустный пример показы¬вает, какая судьба ожидает демократию у народов без¬вольных, безнравственных и неэнергичных. Само¬управство, нетерпимость, презрение к законности, невежество в практических вопро-сах, закоренелый вкус к грабежу тогда быстро развиваются. Затем вско¬ре наступает и анар-хия, за которой неизбежно следует диктатура»

39. "Государь" Макиавелли и его роль в политической психологии нового времени

См. эпоху Возрождение в предыдущем вопросе

40. Политическая психология масс и политических режимов; ее разработка в 19 веке

СМ. 39 вопрос - политическая психология 19 века +

Уже упомянутый Г. Лебон считал, что «с психологической точки зрения толпа форми-рует единый организм, который оказывается под влиянием закона ментального единства толпы; чувства и мысли составляющих толпу людей ориентированы в одном и том же на-правлении» . Г. Лебон выделил отличительные признаки личности, включенной в толпу. Подробнее мы их рассмотрим в последующих главах. Пока же приведем лишь основной вы-вод Г. Лебона: «Таким образом, как составная часть толпы, человек опускается на несколько ступеней вниз по шкале цивилизации» . Наиболее очевидно, считал Г. Лебон, это проявля-ется в политике, особенно в той политике, которая требует «коллективных действий», то есть предпочитает не отдельную личность, а «массового человека» — человека в толпе. В качестве примера Лебон обрушивался на «демократию» и, особенно, на социализм как на политический строй и течение политической мысли .

Г. Лебон не полюбил социализм. Не любил он и тол¬пу, политическими услугами кото-рой как раз и предпо¬читали пользоваться социалисты. Он откровенно сто¬ял на позициях той элиты, которую мечтали свергнуть социалисты. Однако это совсем не мешало ему быть про-зорливым и достаточно объективным (особенно это ясно теперь, задним числом, после краха социалисти¬ческого эксперимента в мировом масштабе) исследова¬телем.

Он писал почти предельно жестко: «Ненависть и зависть в низших слоях, безучастие, крайний эгоизм и исключительный культ богатства в правящих слоях, пессимизм мыслите-лей — таковы современные на¬строения. Общество должно быть очень твердым, что¬бы про-тивостоять таким причинам разрушения» , ко¬торое, естественно, готовят социалисты. И Г. Лебон точно знает, как это происходит именно с политико-психологической точки зрения: «Мы знаем, каково было в момент французской революции состояние умов ... : трогательный гуманитаризм, который, начав идиллией и речами философов, кончил гильотиной. Это самое настроение, с виду столь безобидное, в действи¬тельности столь опасное, вскоре привело к расслабле¬нию правящих классов. ... Народу оставалось лишь сле¬довать по указанному ему социалистами пути» .

Согласно Г. Лебону, такая иррациональная зара¬зительность социалистических идей, представляющих собой скорее «умственное настроение», чем ясную и логичную теорию, может увлечь массы на восстание против прежнего строя, однако не способна удержать их своей конструктивно-созидательной силой. Отсю¬да следует базовый парадокс социализма, который не миновал в свое время и СССР. Восстание толпы — это во многом именно взрыв эмоций и настроений, нося¬щих недолговечный характер, считал Г. Лебон. И был абсолютно прав. Активный участник февральской ре¬волюции 1917 г. в Петрограде С.Д. Мстиславский опи¬сывал: «Создавшееся на заседании Совета настроение не рассеялось и тогда, когда депу-таты, окончательно утвердив резолюцию, толпою влились в заполнившую Екатерининский зал ожидавшую массу. В этот вечер Таврический дворец был переполнен в той же мере, как и в первый день восстания. Тем резче бросалось в глаза огромное различие настроений «то-гда» и «те¬перь» .

Такие порывы, которые приводят к восстаниям тол¬пы, иссякают по мере осуществле-ния деструктивных действий, и тогда верх начинает брать консервативно-охранительная сущность массовой психологии. Любой разрушительный, ниспровергающий порыв рано или поздно оборачивается тягой к реставрации хотя бы час¬ти того, что было недавно разрушено. Л.Д. Троцкий под¬твердил правоту Г. Лебона. В 1926 г. он писал в дневни¬ке: «Было бы не-правильным игнорировать тот факт, что пролетариат сейчас гораздо менее восприимчив к револ. перспективам и широким обобщениям, чем во вре¬мя октябрьского переворота, и в первые годы после него. Рев. партия не может пассивно равняться ко вся¬кой смене массовых настроений. Но она не может так¬же и игнорировать перемену, поскольку эта последняя вы-звана причинами глубокого исторического поряд¬ка» . Уточним оценку политика и полити-ко-психологи¬ческого порядка.

№41. Психоанализ З.Фрейда и политическая психология 20 века.

На развитие политической психологии значи­тельное влияние оказала психоаналитическая теория 3. Фрейда и, позднее, его учеников. Напомним, что со­гласно психоаналитическому взгляду на поведение че­ловека, большинство действий людей являются ре­зультатами борьбы бессознательных инстинктивных мотивов (Эрос и Танатос ), а также конфликтов между человеческими Эго (Я), Супер-Эго (Сверх-Я) и Ид (Оно) — базовыми компонентами структуры личности человека по 3. Фрейду. Под влиянием взглядов Г. Ле­бона , а также ряда других его современников на «массовую душу», 3. Фрейд подошел к проблеме политиче­ского поведения личности и группы с точки зрения психоанализа.

3. Фрейд рассматривал феномен массы в социаль­ной и, в частности, политической жизни как «состоя­ние регресса к примитивной душевной деятельности», когда в человеке внезапно просыпаются определен­ные психологические характеристики, свойственные когда-то древним людям первобытной орды. Человек в толпе оказывается как бы в состояниии гипноза, а именно в гипнозе из глубин его психики вылезает тот самый первобытный Ид («Оно»), уже не сдерживаемый сознательным контролем Супер-Эго и не удер­живаемый хрупким, балансирующим между ними Эго.

В этих случаях и происходит исчезновение сознатель­ной обособленной личности, развивается переориен­тация мыслей и чувств в чужое, но одинаковое с дру­гими людьми направление, возникает преобладание аффективности и других проявлений бессознательной душевной сферы, что, в итоге, формирует сильнейшую склонность к немедленному выполнению внезапных намерений.

Во всех типах масс, согласно 3. Фрейду, в качестве главного связующего звена выступает «коллективное либидо», имеющее в качестве своей опоры либидо ин­дивидуальное, в основе которого лежит не что иное, как сексуальная энергия человека. В качестве примера Фрейд рассматривал две искусственные высокоорга­низованные массы: церковь и армию. В каждой из этих структур отчетливо проявляется «фактор либидо»: лю­бовь к Христу в первом случае, и любовь к военачаль­нику— во втором. «В искусственных массах каждый человек либидинозно связан, с одной стороны, с вож­дем..., а с другой стороны — с другими массовыми ин­дивидами», которые «сделали своим идеальным Я один и тот же субъект и вследствие этого, в своем Я между собой идентифицировавшихся». 3. Фрейд писал: «Если порывается связь с вождем, порываются и взаимные связи между массовыми индивидами, масса рассыпа­ется». Таким образом, в результате общая идеализация лидера приводит к одинаковой самоидентификации членов массы и аналогичной идентификации себя с другими индивидами. «Вождь массы — ее праотец, к которому все преисполнены страхом. Масса хочет, что­бы ею управляла неограниченная власть, страстно ищет авторитета. ...Вождь— гипнотизер: применяя свои методы, он будит у субъекта часть его архаиче­ского наследия, которое проявлялось и по отношению к родителям — отношение человека первобытной орды — к праотцу».

Рассматривая психологическую природу человека, 3. Фрейд указывал на то, что цели индивида и общества в принципе никогда не совпадают. Целью Эроса (од­ного из базовых начал в человеке, благодаря которому, по 3. Фрейду, и развивается цивилизация) является «со­единение единичных человеческих индивидов, а потом семьи, расы, народы, нации соединяются в одно вели­кое единство, единство человечества, в котором либидинальные отношения объединяют людей». Однако в че­ловеке, по Фрейду, есть и другое начало — Танатос (по имени греческого «бога смерти»). Это значит, что при­родная агрессивность, деструктивность и враждебность индивидов противостоят возникновению цивилизации, влекут за собой ее дезинтеграцию, так как «инстинктив­ные страсти сильнее рациональных интересов». «Чело­веческие агрессивные инстинкты — производные ос­новного смертельного инстинкта». С Танатосом, в меру своих сил, во внутренней структуре психики борется Эрос. Для прогресса цивилизации требуется, чтобы об­щество контролировало, а если это необходимо, то и ре­прессировало агрессивные инстинкты человека, интер-нализируя их в форме «Супер-эго» и направляя их на «Эго». Это, разумеется, вызывает некоторую «ломку», деструкцию в психике человека.

Деструктивность человека как по отношению к дру­гим, так и по отношению к себе проявляется через са­дизм и мазохизм, так как и то, и другое, в конечном сче­те, — лишь альтернативные проявления одной и той же, деструктивной мотивационной структуры. Интернализация внешних запретов ведет к появлению неврозов (подавленные либидозные инстинкты) и чувства вины (подавленные агрессивные инстинкты). Это— плата человечества за цивилизацию. И эта плата проявляет­ся, прежде всего, в политике. Поэтому отец психоана­лиза в свое время и отказал А.Эйнштейну в просьбе подписать обращение ученых, протестующее против начинавшейся Второй мировой войны — потому, что был уверен: Танатос — в природе человека. Он ведет людей к войнам, и бороться против этого, к сожалению, бессмысленно.

Фрейд сделал еще один крупный вклад в поли­тическую психологию: он основал новый жанр— психобиографию, взяв в качестве примера жизнь президента США Вудро Вильсона, которую подверг Детальному психоаналитическому исследованию, Изначально Фрейд не скрывал своей антипатии к этому пре­зиденту, считая, что претензия В. Вильсона «освободить мир от зла» обернулась лишь еще одним подтверждени­ем той опасности, которую может принести людям фа­натик. Исследование подняло проблему политико-пси­хологического инфантилизма и его разрушительного воздействия как на самого его носителя, так и на обще­ство в целом, а также показало новые возможности по­литической психологии.

Психоанализ заложил основы и для жанра психои­стории, — направления, стремящегося с той поры ис­пользовать психоаналитические модели для описания динамики исторических процессов. Психоисториче­ские исследования, в основном, фокусируются на от­дельных индивидах и принимают форму психобиогра­фий, однако иногда это нечто более широкое — типа «биографии эпохи». С одной стороны, психоанализ оказался вполне совместимым с реальной историей, так как их общей основной задачей является поиск уникального в каждом явлении. С другой стороны, они оказались парадоксально несовместимыми, так как психоанализ сам по себе содержит слишком сильный «проскриптивный компонент», который может частич­но исказить выводы историка, в то время как само­целью истории является лишь описание прошедших событий. Тем не менее, и психоистория, и психобио­графия вполне прижились в западной политической психологии.

Следует, однако, иметь в виду, что, несмотря на безусловно позитивные попытки учесть роль «челове­ческого фактора», ортодоксальное психоаналитиче­ское толкование истории может приводить и часто приводит к определенному искажению прошедшей реальности, к ее схематизации и откровенному стереотипизированию. Во всех таких случаях, результат оказывается одинаковым, хотя и выступает в двух раз­новидностях. Либо это будет сведение всех мотивов по­литического поведения субъекта к одной единственной причине и модели (типа Эдипова комплекса) — тогда это будет явный редукционизм внутри психоисториче­ской модели. Либо это будет превращение всей исто­рии в психоисторию. Такой редукционизм свойственен некоторым исследованиям с уже упоминавшимися вы­водами типа: «Наполеон проиграл битву при Ватерлоо из-за насморка», «Резня гугенотов в Варфоломеевскую ночь произошла вследствие приступа желудочных ко­лик у короля Карла» и т. п.

№42.Этапы и признаки становления политической психологии как науки.

В США политическая наука формировалась первоначально как специальная университетская (в отличие от других стран) учебная дисциплина. В 1880 г. профессор истории и политической экономии Джон Берджесс создал Школу политической науки Колумбийского университета; с 1886 г. эта Школа стала издавать политологический журнал "Ежеквартальник политической науки". Аналогичные школы были созданы в других крупных университетах США (в частности, Корнельском, Иельском). Вскоре была организована Американская Ассоциация политической науки (1903 г.), которая стала выпускать Американский журнал политической науки (с 1906 г.). Классическими политологическими работами, изданными до 1900 г., стали труды Д. Вулси "Политическая наука, или государство, рассматриваемое с теоретической и практической точек зрения" (1878 г.), В. Вильсона "Государство" (1889 г.), В. Уиллогби "Исследование природы государства" (1896 г.), "Изучение политической философии" (1896 г.).

В начале своего развития американская политическая наука находилась под значительным влиянием подходов, выработанных юридической и исторической науками. Однако постепенно американская политология сосредоточилась на конкретно-эмпирических исследованиях деятельности правительственных институтов и политического поведения людей. Речь шла уже о том, чтобы описывать "не легальные формы политической активности, но саму реальность" (М. Гравитц). Две области политических исследований в связи с этим стали вплоть до 50-х гг. XX в. наиболее притягательными для американских политологов — правление и публичная администрация. В рамках данной тематики американские политологи стремились создать свою науку в значительной степени прикладной. Большая заслуга в этом принадлежит Ч. Мерриаму, одному из основателей политической науки США, автору известного высказывания о том, что "политика джунглей и научное исследование политики несовместимы, они не могут жить в одном и том же обществе".

В политологии США появилось немало работ, в которых активно используются социологические понятия и количественные методы анализа; политология обогащалась также за счет достижений психологии. Возникают новые области исследований, которые впоследствии стали признанными сферами политологии. В частности, группам влияния посвящена работа А. Бентли "Процесс управления, изучения социального влияния" (1908 г.).

Изучение общественного мнения получило в США особое развитие, что было связано, по мнению французского исследователя П. Фавра, со слабым использованием американскими политологами понятий социального класса или массы; общественное мнение очень рано стало рассматриваться как "основание политической жизни". Эта тема раскрыта в книге У. Липпмана "Общественное мнение" (1922 г.).

Политическую науку США, да и многих других стран, трудно представить без такой области исследований, как политическая философия и история политических идей. Один из основателей этого направления — У. Даннинг, автор трехтомного издания "История политических теорий, древность и средние века" (1902 г.), "История политических теорий: от Лютера до Монтескье" (1905 г.), "История политических теорий: от Руссо до Спенсера" (1920 г.).

Начало политической науки во Франции связывают с 1871 годом, когда в Париже была создана частная Свободная Школа политических наук. В 1886 г. появился ее печатный орган — журнал "Анналы Свободной Школы политических наук". Научному взаимообогащению исследований способствовали проводимые Школой (с 1900 г.) конгрессы по политическим наукам. В ней преподавали многие известные ученые, в том числе А. Зигфрид, заложивший основы изучения поведения избирателей (в книге "Политическая таблица западной части Франции", 1913 г.).

Значительную роль в развитии политической науки во Франции сыграли факультеты права в университетах. Многие французские правоведы считали, что политическая наука есть не более чем конституционное право. Поэтому во Франции широкое распространение получил юридический подход к анализу политических явлений. Основатели этого подхода — Л. Дюги, а также М. Ориу, автор таких произведений, как "Принципы публичного права" (1910 г.) и "Элементарный учебник по конституционному праву" (1925 г.).

Политическая наука в Англии получила свое признание в конце XIX — первой половине XX в. В 1895 г. при Лондонском университете была образована Школа экономики и политической науки. Развитию английской политологии способствовало и наличие целого ряда специализированных журналов: "Публичная Администрация" (с 1923 г.), "Политический ежеквартальник " (с 1930 г.), "Политика" (с 1934 г.).

Большой вклад в развитие политологии в Англии внес Г. Ласки, который в своих работах отводил большое место политической философии (вопросам природы политической власти и подчинения, суверенитета и т.д.). Он автор таких работ в этой области, как "Основания суверенитета" (1921 г.), "Власть в современном государстве" (1927 г.), "Государство в теории и на практике" (1936 г.), и др.

Английская политическая наука занимается и другими областями исследований, в том числе историей политических идей, одной из важных частей политологии, которая берет начало с работ Р. Карлайл и А. Карлайл "История средневековой политической теории на Западе" (1903 г.) и Э. Баркера "Политическая мысль Платона и Аристотеля" (1906 г.).

Специалисты английского конституционного права в силу специфики своего предмета тоже непосредственно столкнулись с политической проблематикой. В связи с этим назовем работу известного английского юриста А. Дайси "Конституционное право" (1885 г.).

В течение XIX в. в Германии происходил интенсивный рост научных исследований по социальной проблематике. Поэтому зарождение и развитие политической науки было здесь закономерным. Однако этот интеллектуальный процесс был искусственно прерван в связи с массовой эмиграцией немецких ученых после прихода к власти Гитлера в 1933 г.

Политическая наука в Германии оказалась генетически связанной с политической философией, у истоков которой стоит Гегель. Под влиянием Гегеля немецкие ученые особое внимание уделяли изучению государства. Большую роль в создании автономной науки о государстве сыграл немецкий правовед Лоренц фон Штейн, автор фундаментального восьмитомного труда "Учение о правлении" (1865—1884 гг.). После объединения Германии в 1871 г. многие правоведы, прежде всего специалисты по конституционному праву, создали труды в области науки о государстве: "Правовое государство немецких государств" (1876—1882 гг.) П. Лабанда, "Общее учение о государстве" Г. Еллинека (1900 г.) и др.

Фундамент политической науки в Германии закладывали своими работами и немецкие социологи. Назовем произведения М. Вебера "Политика как призвание и профессия" (1918—1919 гг.), К. Шмит-та "Диктатура" (1921 г.), "Понятие политического" (1927 г., журнальный вариант), "Легальность и легитимность" (1932 г.).

Новая политическая действительность Германии конца XIX — начала XX в. обусловила интерес немецких ученых и к таким областям анализа, как политическая география (Ф. Ратцель — "Политическая география", 1897 г.) и политические партии (Р. Михельс — "Социология политических партий в условиях современной демократии", 1911 г.).

На последнюю четверть XIX в. приходится формирование политической науки в Испании. Характерной чертой естественного развития этой науки до момента установления диктатуры Франко было преобладание исследований в двух областях: политической философии и теории государства в юридическом преломлении.

У истоков испанской политической науки стоят Ф. Лос Риос ("Юридические и политические учения", 1875 г.) и его ученики. Однако международную известность получил А. Посада со своим "Трактатом по политическому праву" в двух томах (1893—1894 гг.).

Для испанской политической науки было характерно почти полное отсутствие интереса к анализу таких политических явлений, как политические партии и выборы. Напротив, философское исследование роли политики в жизни общества нашло свое оригинальное воплощение в ряде работ философа Ж. Ортеги-и-Гассета. Он полагал, что "понятие поколения — самое важное в истории". Эта концепция поколений использовалась автором в целом ряде произведений.

Политическая наука в Италии в конце XIX — начале XX в. еще не имела значительного распространения. Основные дискуссии по проблемам политико-правовой теории носили философский характер и были связаны с распространением гегельянства и марксизма.

Однако некоторые шаги в направлении развития итальянской политической науки были сделаны Г. Моска, разработавшим концепцию "политического класса", и В. Парето, создавшим концепцию "правящей элиты". Они продолжили традицию политических исследований, заложенную еще Н. Макиавелли. Назовем работы Г. Моска "Теория форм правления и парламентское правление" (1884 г.), "Элементы политической науки" (1896 г.) и В. Парето "Трактат по всеобщей социологии" (1916 г.).

Определенную роль в развитии политической науки сыграла Школа социальных наук "Cesare Alfieri", созданная во Флоренции в 1874 г. С 1883 г. эта Школа стала выпускать журнал "Обозрение социальных и политических наук".

В 20-е гг. XX в. в Италии установился фашизм, официальным теоретиком которого стал Д. Джентили (его работы — "Корни и доктрина фашизма", 1929 г.; "Политическая форма фашизма", 1937 г. и др.). Вне рамок официальной идеологии политические исследования стали невозможны. Такой научный вакуум обусловил тот факт, что итальянская политическая наука после Второй мировой войны, подчеркивал Фавр, восприняла "американскую научную модель как теоретически, так и методологически".

Национальные особенности развития политической науки имели преобладающее значение вплоть до окончания Второй мировой войны.

№43.Политическое сознание: сущность, структура, уровни и типы. Сознание – это высший уровень психической активности человека как социального существа, которое имеет три аспекта: интеллектуальное, аксиологическое (ценностное) и рефлективное (самосознание).  Сознание находится в сложном соотношении с различными формами неосознаваемой психической деятельности, объединяемые понятием бессознательного. Бессознательное – это совокупность психических процессов, не осознаваемых субъектом. Оно включает латентные, временно неосознаваемые и подавленные, вытесненные за границы сознания процессы и состояния психики.  Политическое сознание – это система политических знаний, ценностей и идейно-политических убеждений человека (группы, общества), на основе которых вырабатываются его наиболее устойчивые и значимые политические ориентации и установки в отношении политической системы и его места в ней.  В гносеологическом плане политическое сознание тесно связано с другими основополагающими политико-психологическими понятиями и категориями: сполитической культурой - генетически, политическое сознание является ее производным, высшим уровнем и, одновременно, в развитых формах политической культуры, ее стержневым компонентом; с политическим поведением - политическое сознание выступает в качестве рациональной основы субъективных механизмов такого поведения; с политической системой - политическое сознание представляет собой ее субъективный фундамент, так сказать, «человеческую основу» и др.  В традиционном отечественном понимании политическое сознание трактуется как вариант общественного сознания, возникающий как отражение, прежде всего, социально-экономических условий бытия людей. В общепринятой мировой традиции политическое сознание рассматривается в более широком контексте, как вся совокупность психического отражения политики, как ее субъективный компонент, проявляющий себя на разных уровнях, в различных ситуациях. Таким образом, политическое сознание можно охарактеризовать как «внутреннее» политическое поведение, влияющее на «внешнее» поведение челове­ка, то есть на его активность и деятельность. В формировании политического сознания участвуют три источника. Первый источник – семейное окружение человека (совокупность идей и чувств, переданных воспитанием), которое создает его фундамент - социально-психологическую основу личности гражданина. Второй источник – это в широком смысле информация, которая поступает человеку как через непосредственное общение, так и через средства массовой коммуникации (телевидение, прессу, радио, Интернет). Третий источник – это личный опыт индивида, который опровергает или подтверждает полученное знание и влияет на процесс формирования и развития политического сознания. Названные источники образуют совокупность знаний, которые позволяют политическому «Я» анализировать мир политики и определяться по отношению к нему.  Политическое сознание взаимосвязано и взаимодействует с другими формами общественного сознания: экономическими воззрениями, философскими учениями, правовыми теориями и нормами, нравственными концепциями, художественными взглядами, эстетическими ценностями и др. Политическое сознание носит конкретно-исторический характер, т.е. одни и те же понятия могут восприниматься и оцениваться по-разному, а также обладает достаточной динамичностью и может изменяться в зависимости от специфики политического бытия, политических событий. В политологии применяется два подхода к познанию сущ­ности политического сознания: бихевиористский и аксеологический.   Бихевиористский под­ход рассматривает политическое сознание как форму рационально­го мышления человека, как совокупность его воззрений и пред­ставлений, которую он использует при осуществлении своих ролей и функций в сфере власти (при таком подходе отсутствуют какие-либо специальные требования к выработке человеком своих позиций, оценок политических событий и снимается проблема формирования политического сознания).  Аксиологический подход относится к политическому со­знанию как к определенному уровню социального мышления и включает в его содержание различные обыденные, общечело­веческие воззрения и ценности человека, но суть политического со­знания людей определяет их способностью и умением вычленять групповые интересы, сопоставлять их с другими групповыми по­требностями, а также видеть пути и способы использования государ­ства для решения задач по их реализации.  Субъективные образы, с помощью которых личность, социальная группа или общество в целом отражают политическую действительность, образуют структуру политического сознания. Познание объективной реальности субъектом возможно с помощью интеллекта, чувств, воображения, фантазии и т.д. Следовательно, структура политического сознания в целом определяется с помощью трех составляющих: рациональной, чувственной и иррациональной. К рациональной относятся обобщенные идеи, концепции, представления, нормы, мнения и т.д. К чувственной относятся образы, восприятия, оценки, настроения, желания и т.п. К иррациональной относятся немотивированные сознанием субъективные образования, а также утопии, фантастические образы. Рациональные, чувственные и иррациональные представления взаимосвязаны между собой. Рациональный образ политической действительности не может возникнуть вне чувственного восприятия, которое стимулирует мыслительные процессы. Иррациональные представления, например политические мифы, также связаны с чувственными и рациональными компонентами. Рассматривая структуру политического сознания, следует отметить, что в зависимости от специфики процессов и форм политического отражения в нем выделяются различные сферы, уровни, формы, виды и т.д. Основными формами политического сознания являются: политическая идеология (доктрины, идеалы, программы, лозунги и т.д.) и политическая психология (политические стремления, чувства, настроения и т.д.).   Политическая идеология представляет собой систематизированную совокупность идейных воззрений и положений, выражающих и защищающих политические интересы и потребности той или иной социальной общности или группы и требующих подчинения индивидуальных взглядов и помыслов провозглашенным идейно-политическим доктринам и установкам. Она включает в себя политические знания, политические ценности и политические убеждения. Политические знания – это знания людей о политике, о политической системе, о различных политических идеологиях, а также о тех институтах и процедурах, с помощью которых обеспечивается участие граждан в политическом процессе. Политические ценности – это этические и нормативные суждения о политической жизни, о политических целях, на реализацию которых направлена политическая деятельность и соответствующие этому предпочтения. Политическими ценностями являются законность и порядок, стабильность системы, социальная справедливость и др. Политические убеждения формируются на основе знаний и ценностей как совокупность представлений, характеризующих политический идеал личности. Это как раз то, что называется идеологическими предпочтениями.  Политическая психология - часть политического сознания, обрамляющая и фиксирующая политические отношения и интересы в общественно-психологической форме и способствующая выработке у субъекта непосредственных мотивов и установок политического поведения. Она представляет собой совокупность эмоционально-чувственных ощущений и представлений людей о политических явлениях, складывающихся в процессе их политического поведения и непосредственного взаимодействия с политическими институтами.  Политология выделяет следующие основные функции политического сознания:  Регулятивная функция – выражается в регулировании социального поведения людей на основе восприятия действительности, а также на основе совокупности вырабатываемых ими политических идей, норм, представлений и убеждений.   Познавательно-информационная функция – связана с познанием мира политики, с получением человеком политической информации, а также оказанием помощи в усвоении политических знаний и информации, определением своего места в общественно-политической жизни и правильном в ней ориентировании. Оценочная функция – выражается в оценке человеком тех или иных политических явлений и проблем, подготовке определенных выводов, конкретизации степени важности различных политических явлений и событий.   Мобилизующая функция - помогает людям осознать себя гражданами, побуждает их к политически ориентированному поведению, к участию в общественной жизни ради отстаивания своих социально-политических интересов, к объединению со своими единомышленниками в политические партии, общественные организации и др. Когнитивная функция - отражает потребности в по­стоянном обновлении знаний для выполнения и модификации фун­кций политических субъектов.  В становлении и развертывании политического сознания субъектов можно выделить ряд этапов : включенность субъектов сознания в систему политических отношений; политизация личности (социальной группы, общества); зарождение политических ориентаций; накопление политических знаний; политическое самоопределение; осознанные политические действия. К числу основных свойств политического сознания можно отнести: исторический и социальный характер, плюралистичность, многокомпонентность, многоуровневость, диалектичность. Таким образом, генезис политического сознания предопределяется не только общественными отношениями, становлением органов власти и управления, но и развитием таких форм общественного сознания как наука, мораль, религия, правосознание. В политологии существует много различных классификаций политического сознания.С точки зрения социально-политического подхода выделяют следующие типы политического сознания: буржуазное, представленное двумя течениями: консервативным (ориентирует массы на усиление административной государственной власти); либеральным(призывает к различным реформам, не затрагивающим коренным образом устои государственного устройства); мелкобуржуазное, отражающее двойственное положение своих носителей, с одной стороны, непосредственных производителей, а с другой мелких собственников;  социалистическое, часто называемое классовым сознанием и в недостаточной степени учитывающее общечеловеческие ценности и интересы. С точки зрения открытости политическое сознание подразделяется на: открытое, способное к восприятию внешних культурных ценностей, социального опыта и традиций; закрытое, когда взгляды человека ограничены рамками корпоративных, локальных, групповых норм и целей. Политическое сознание существует на различных уровнях и в различных формах. Прежде всего, с точки зрения субъекта, следует выделить массовое, групповое и индивидуальное политическое сознание.  Массовое политическое сознание выражает опосредованно уровень и содержание потребностей общества, отражает характер знаний общества о политической действительности. Соответствующие знания вырабатываются различными идеологиями, а также «добываются» собственной практикой массовых социальных групп. Массовое политическое сознание определяет тип и уровень политической культуры общества и обуславливает типичные, массовые варианты политического поведения. Наиболее распространенный способ выявления уровня массового политическое сознание - опросы общественного мнения по политическим вопросам. Групповое политическое сознание представляет собой обобщенное сознание конкретных - больших (социальные классы, национально-этнические образования, группы и слои населения) и малых (политическая элита, руководство правящей партии, разнообразные лоббистские образования типа групп давления и т.п.) групп, связанных с политикой. Оно трактуется как совокупность представлений, определяющих содержание, направленность и интенсивность политической активности группы. В структурном отношении особое внимание уделяется политическим позициям и идеологическим предпочтениям, доминирующим в групповом политическом сознании. Наиболее распространенный способ выявления уровня такого политического сознания - анализ документов политического характера, исходящих от интересующих групп. Индивидуальное политическое сознание трактуется как свойство и качество личности, способной так или иначе воспринимать политику, более или менее точно ее оценивать и относительно целеустремленно действовать в политическом плане. Здесь наибольший интерес представляют субъективно-психологические особенности, типовые характеристики и структурные компоненты сознания и поведения человека в политике, а также изучение процессов политической социализации личности, способов, используемых индивидом для овладения массовым и групповыми политическими сознаниями, а также для выработки собственного политического сознания на индивидуальном уровне. Анализ механизмов, управляющих функционированием политического сознания на этом уровне, позволяет выделить в нем два блока компонентов: мотивационные (политические потребности, ценности, установки, чувства и эмоции) и познавательные (знания, информированность, интерес к политике, убеждения). Наиболее распространенный способ выявления уровня такого политического сознания - личностно-психологическое исследование, а также выделение социально-политических типов личности в отношении политического сознания. По глубине отражения действительности выделяют: обыденный уровень и научно-теоретический уровень политического сознания. Обыденный уровень характеризует совокупность возникающих непосредственно из будничной жизни идей и взглядов общественного класса, социального слоя или группы людей и имеет идеологические и теоретические элементы. Данному уровню присущи ярко выраженные социально-психологические черты:чувства, настроения и эмоции. Это придает ему особую динамичность, способность чутко реагировать на изменения политической ситуации. Обыденный уровень политического сознания отличается взаимосвязанностью рационального и эмоционального, свежего житейского опыта и традиций, сиюминутных настроений и устойчивых стереотипов. Поэтому данный уровень нестабилен, зависим от эмоций и меняющегося непосредственного опыта, подвержен колебаниям. Научно-теоретический уровень представлен различного рода идеями, концепциями, взглядами, точками зрения, имеющими политический характер. Этот уровень тесно связан с наукой и идеологией того или иного общественного класса, правящих кругов. В политических теориях и учениях, представленных на этом уровне, преследуется цель исследовать следующие проблемы: сущностные проявления политики; закономерные политические тенденции и процессы; причины, их вызывающие; реальный ход политических позиций; действительные и возможные последствия политических решений, принимаемых органами государственной власти. Данный уровень отличается также оформлением политических теорий в соответствующие политические программы, декларации и доктрины. Будучи реализованными на практике, такие программы, декларации и доктрины закрепляют политическое сознание в качестве ведущего элемента политики. А от данного элемента в свою очередь зависят характер политических отношений и политических институтов, организаций и учреждений, использование материальных средств осуществления политики. Осознание политики на научно - теоретическом уровне позволяет: ставить и решать ее важнейшие цели и задачи – как фундаментальные (стратегические), так и текущие (тактические); определять средства и методы их достижения, направления и пути организационно-политического обеспечения в ходе решения назревших проблем; вырабатывать концептуальные подходы к социальному контролю за ходом выполнения политических решений и целевых программ; корректировать политику с учетом данных практического опыта.  Таким образом, политическое сознание имеет сложную структуру и целый ряд уровней. Оно не только отражает политическую действительность, но и вырабатывает ее определенное восприятие. На основании такого восприятия во многом и строится политическое поведение как отдельных граждан, так и общества в целом.