Явление Седьмое

Сцена с хорошим освещением. На сцену, где сбоку у стены стоит ЛЕРА. и АЛИК. , входят Дотошная, Саша, Студент и Студентка.

СТУДЕНТКА. Эй, чего это у нас тут, а? Але? Что за шекспировские страсти? Лерка, почему глаза красные?

САША. (подходит к Лерке, бесцеремонно заглядывает ей в лицо) Ал, ты зачем Лерку довел, а? Ну? Ты что с ней сделал?

ЛЕРА. Идите на хер от меня!

САША. Лер, успокойся, нам скоро играть...

СТУДЕНТ. Так, так, так, ребята! До выступления осталось 40 минут!

СТУДЕНТКА. Плюс все опоздают еще на двадцать...

СТУДЕНТ. Отлично, у нас есть запас! Все собрались и!... И - отдыхаем! (смеется)

ЛЕРА. (оживая, резко) Все, коллеги, все окей! Будем разминаться!

САША. Ура, она снова с нами! Короче...

АЛИК. Умница, Лерунь…

ЛЕРА. Все отлично. Ну что, может, порепетируем все-таки?

СТУДЕНТКА. Нууу...

СТУДЕНТ. Да и времени уже нет на репетиции, господа...

САША. незаметно подходит к Лере, несет ей стул, ставит:

САША. Садись, Лер.

Она, раздраженно:

ЛЕРА. Слушай, хватит за мной ходить по пятам!... Отстань! Не хочу я сидеть…

САША. Лер, и я еще хотел…

ЛЕРА. (грубо) Подожди! (ко всем) Мы что, вообще репетировать не будем сегодня уже?

САША. отходит от Лери.

САША. (тоже – всем) Так, ребята, у нас еще есть пол часа. Давайте немного разомнемся. Если честно, мне кажется, что у Лери не очень получается сделать нашу героиню – убийцу офисного планктона!

ЛЕРА. Ничего себе, заявления, дружок! Не поняла...

САША. Ну нет, все отлично, но меня все равно не покидает чувство, что немного и что-то не так… (громко) И вообще я что-то сегодня перестаю понимать, где чего лежит… Предлагаю внести ясность!… В расстановку сил перед генеральным сражением!

ЛЕРА. Ничего себе заявления, коллега! Ты что это борзеешь? Ты вообще кто такой?

САША. Ну вообще я ассистент режиссера как бы, да? Ты не забыла? А во-вторых, я боюсь, что ты сегодня не в том состоянии. Чтобы вообще играть.

ЛЕРА. Что?!

САША. Ничего. Ты слишком погружена в свои проблемы, дорогая. А так нельзя. Ты ничего не сыграешь.

ЛЕРА. Ты офигел что ли совсем? Я не смогу сыграть? Это что за заявления?

АРТУРЧИК. Саш, полегче.

САША. Так, тогда хватит кипятиться. Давайте тогда работать.

ЛЕРА. Давай!

САША. Я вот про что говорю... Ее, эту тетку белобрысую, действительно непросто до конца понять, вот честно… Тем более, она после того самого кофе, тихо мирно и насмерть травится… Подтверждая как бы свою любовь к самоубийце. Вот смотри (открывает сценарий). Что там у нас: она входит, ей говорят, что ее друг выбросился в окно. Что она делает после этого? Идет наливать кофе. Ты понимаешь это?

ЛЕРА. Конечно.

САША. Что - конечно? Ей говорят, что парень погиб, а она – идет наливать кофе. Это как так?

ЛЕРА. Что тут непонятного? Девочка в шоке на хрен, у нее автоматическое действие...

САША. Окей, а что она чувствует при этом, как по-твоему?

ЛЕРА. Что, что... чувстует... Боль, срах, она растеряна...

САША. Это да, но главное... Вот ей жалко его, она готова рыдать, или вот ей, нууу, не то, чтобы пофигу, а ей - досадно, понимаешь, человек погиб, а ей - досадно. Там в ремарке именно это проскальзывает словечко… Но разве так может быть? Чтобы вот только – досадно и все?

ДОТОШНАЯ. Это довольно неплохо, кстати, досадно... Вот что он так сделал и ее как бы подвел. Тем, что пошел на такое, на этой, на грех такой…

СТУДЕНТКА. Ага, взял, да все испортил.

ЛЕРА. Мне кажется, ее проще надо делать, ребята, надо показать, что ей невероятно больно, но она этого просто не может показать... Как бы на это не имеет права, что ли... Потому что она же, в конце концов…

САША. Вот что она?

ЛЕРА. Ну, виновата....

САША. Вот, то есть парень выбросился, а ей не просто - стыдно, а она - чувствует своя прямую вину и боится...

ДОТОШНАЯ. Что ее, например, посадят...

СТУДЕНТ. Ты сдурела?

ДОТОШНАЯ. Нет, кстати, это точное наблюдение, потому что человек в таком состоянии боится всякой полной фигни, влоть до того, что только что, например, ее маленького братика размазало по асфальту, а она думает только об одном - что ее за это будет ругать мама... Потому что в ней все это зашкаливает, понимаешь, и у нее это, вышибает пробки...

Лера в этот момент, слыша про брата, встает:

ЛЕРА. Так, ребята, что вы от меня хотите? Ей досадно, стыдно, она чувствует свою вину. Все это у меня есть.

САША. А мне кажется не совсем... Ты не показываешь, как ее ломает, об коленку, изнутри...

ЛЕРА. Так, ты меня затрахал, давай конкретнее, чего ты от меня хочешь. У нас мало времени. И вообще у нас сегодня будто первый разбор, а у нас диплом через 30 минут.

САША. Это не важно, мы могли какие-то вещи почувствовать только сейчас, это нормально. Так, Лерк, давай, садись на стул.

Саша пододвигает стул и усаживает-таки Леру на него. Сам садится перед ней на пол, по сцене рассаживаются остальные.

АЛИК. Саш, только давай не будем долгий разговор разводить, а? Давай? Сейчас правда не до этого, а у Лерки сегодня тяжелый день вообще...

САША. Погоди, сейчас, мы быстро.

ЛЕРА. Ну, поехали. Что ты хочешь от меня услышать?

САША. ЛЕРА. , ты чувствовала когда-нибудь очень сильное чувство вины? Не за то, что сломала любимую розовую ручку у своей подруги в первом классе, а так чтобы по-настоящему?

ЛЕРА. Слушай, Сашик, давай только без вот этих пассажей, окей?

САША. Окей. Ну например, у тебя умирали близкие?Ты теряла хоть раз близкого человека? Ну, чтобы действительно близкого?

АЛИК. САША. , это не допрос!

ЛЕРА. Ала, помолчи, мне не нужен защитник. Нет, Саш, не умирали, дальше что?

САША. А почему тогда ты как-то сказала, что тебе очень близка эта пьеса?

ЛЕРА. Это что-то типа очной ставки, да? Ну ладно, давай, попробуй, ассистент режиссера… Ладно… Умирали, да.

САША. Это был очень близкий человек?

ЛЕРА. Весьма.

САША. Давай поставлю вопрос иначе: ты его вообще любила?

ЛЕРА. Очень сильно любила, Саш. Слишком сильно, чтобы с ним это обсуждать. Ну, дальше.

САША. Так или иначе все близкие чувствуют вину за потерю близких. Как бы они не ушли. у тебя было это чувство?

ЛЕРА. Да, было, Саш. Было. И?

САША. Как оно в тебе работало? Как тебя мучило? Вообще, мучило? И до сих пор есть?

ЛЕРА. Практически, не мучило. Я же понимаю, что я не виновата, мозгами и в общем, не сильно переживаю по этому поводу. Дальше.

САША. Мозгами. А в душе есть, как сказать, червоточина?

ЛЕРА. Первое время. Саш, чего ты хочешь добиться?

САША. Надо выяснить механизмы, как это все в человеке происходит. И когда мы это выясним, мы лучше поймем ту девочку из офиса. Значит, мучило, но недолго, да? И все?

ЛЕРА. Да, и все. Иногда возвращается это чувство...

САША. Ага, вооот. И?

АЛИК. Саш! Ну что ты шоу с конями устраиваешь?

ЛЕРА. Спасибо, Ала, ты всегда умел делать комплименты…

САША. Давайте не отвлекаться? Времени нет.

ЛЕРА. И – что? Да, и теперь, вдруг, в какие-то моменты тем же умом я понимаю, что в принципе могла ему помочь, то есть не допустить... случившегося.

САША. А ведь могла не допустить, да?

Пауза.

ЛЕРА. (с трудом, тише) В принципе, да. Ну, то есть... Не могла, конечно, но в принципе…

САША. Ты мне факты говори - могла или нет?

ЛЕРА. Я тебе факты и говорю. В принципе, в идеале, по факту - могла. Побежать, не допустить там, не знаю, милицию вызвать... Истерику закатить. Но вот в той конкретной ситуации – не могла... Так происходолило всегда, обычное дело, такие ситуации в нашей семье – они всегда были и всегда одинаковые... Блин, я вам что тут, душу изливать буду?

АЛИК. Мне не изливаешь, а при всех – пожалуйста. Здорово!

САША. Это необходимо. Лер, давай так, если ты не захочешь, ты не будешь... Идем дальше. То есть получается, ты могла его спасти, это факт, но не спасла. Так получается, ну, в принципе, так?

ЛЕРА. Да, так.

САША. То есть ты – виновата.

ЛЕРА. Нет.

САША. Почему?

За сценой раздается шум. На сцену вываливается режиссер, которого хлещет какой-то тряпкой по голове Дотошная. Все начинают смеяться. Слышно, как Дотошная кричит:

ДОТОШНАЯ. Сука поганая! Тварь вонючая! Сраный гад!

На сцену выбегает режиссер, он тоже смеется и защищается от ударов.

ДОТОШНАЯ. Пидарас! Сволочь! Вонючка! Почему ты, сука, спишь со всеми подряд? Я же люблю тебя!

РЕЖИССЕР. Слушай, ну я же мужчина, мне без этого нельзя! Малыш, ну кончай уже цирк…

ДОТОШНАЯ. Сука ты, блядь, проститутка, а не мужчина! Ты хоть гандоны одеваешь, когда с ними трахаешься со всеми, а?

РЕЖИССЕР. Не одеваю, а надеваю! И не гандоны, а один гандон всего лишь! Да, обязательно! Слушай, хватит уже меня позорить перед коллективом! (смеется)

ДОТОШНАЯ. Ты не мужик вообще! Ты подлец и предатель! Сопля! Сволочь! Совратитель малолеток. Педофил! Мразь! Чикатило! (встает в позу) Вот скажи мне, драгоценный, ты комплексуешь из-за члена в 10 сантиметров, да? Вот признайся. Да? Это комплексы все, да?

Все прыскают со смеху.

Режиссер вдруг становится серьезнее и неожиданно и сильно вдруг бьет Дотошную по щеке ладонью. Дотошная прикрывает щеку, повисает пауза.

СТУДЕНТ. Ничего себе. Ты что это делаешь, папаша?

СТУДЕНТКА. Ну и сволочь.

НАТАША. И это наш режиссер. Охренеть, как сценично у нас все сегодня… Драма он-лайн прямо…

Режиссер молча и быстро уходит. Дотошная тихо садится сбоку сцены.

САША. Жестокий служебный роман… А нечего с коллегами спать. Это всегда вот так заканчивается. Такими идиотскими сценами…

СТУДЕНТКА. (подходит к Дотошной) Малыш, ты как?

ДОТОШНАЯ. (громко) Уже лучше! (серьезно) Правда, уже гораздо лучше. Спасибо.

Пауза, вдруг Лера, совершенно серьезным тоном:

ЛЕРА. Потому что я могла помочь чисто теоретически, а по той ситуации не могла. Почему это не понятно? Так бывает. Ты задним умом понимаешь, что мог. Но тогда ты будто был в каком-то оцепенении… Что, такого ни у кого не было? (оглядывает зал, все молчат)

САША. Оцепенение – плохое оправдание, согласись?

АЛИК. Слушай, хватит, это уже лишнее... Почему она должна оправдываться перед всеми нами и перед тобой?

САША. Так, стоп. Мы просто анализируем ситуацию, для спектакля, пытаемся ее понять, разложить. Так, значит, Лер, ты пытаешься оправдываться, да? Так это первый знак того, что ты чувствуешь свою вину.

АЛИК. Саш, что ты прикопался? Какая тебе разница? Ты чего разыгрываешь из себя Порфирия Петровича?

САША. Это важно. Это ее вылечит, в конце концов…

ЛЕРА. Что-то до хрена вас тут, лекарей таких, собралось… Ну давайте уже, пробуйте, давайте тогда, вперед!

САША. Как обычно чувство вины проявлялось, Лер?

ЛЕРА. Как обычно.

АЛИК. Блин.

ЛЕРА. Я не находила себе места, не спала ночами, вспоминала, как все было, в деталях, по секундам, разбирала... И прокручивала, еще раз и еще раз еще…

САША. Дальше.

ЛЕРА. А потом забывала.

САША. Подожди. Ты находила какой-то выход?

ЛЕРА. Нет, его не было.

САША. То есть не хотела избавиться от этого?

ЛЕРА. Хотела.

АЛИК. И это… какие же были варианты, Лер?

Лера долго молчит.

ЛЕРА. Ты хочешь спросить - хотела ли я там, ну не знаю, отравиться? Или изрезать себя бритвами в ванной, как обычно девочки делают, ты это хочешь услышать?

САША. Я хочу услышать то, что ты скажешь.

АЛИК. Вы все тут с ума сошли. Но это становится даже интересно...

САША. Отлично. Но ты не решилась на этот шаг, да? То есть ты смирилась с тем, что он, твоей родной и любимый, в могиле, а ты тут, с нами, сидишь и рабуешься жизни, да?

СТУДЕНТКА. Так, Сашик, кончай! Человека замудохаешь окончательно!

СТУДЕНТ. Але, хорош, ребята, пойдемте в буфет!

АЛИК. Погодите…

ЛЕРА. Нет, а что, Алик, ты прав, не надо. Подождите. Давайте уже покончим с этим. (поворачивается к Саше) Да (смеется), получается, так, он на кладбище лежит, а я – здесь с вами.

НАТАША. Странные вы. У него, погибшего, была своя жизнь, своя судьба, свой выбор. Он его сделал. Он прожил жизнь так, как хотел, ну или смог… А у нее – своя.

ЛЕРА. (весело) Да, знаете ли, я молодая, красивая, мне еще детей рожать и спектакли играть...

Студенты смеются.

САША. Но тем не менее, все-таки, ты чувствуешь вину еще и за то, что ты осталась живой, а он нет. И за то, что ты не решилась к тому же.

АЛИК. Дело не в том, у кого какая и чья там жизнь, а в том, что она хоть и не виновата, но так думает… И этого из нее не выбьешь. Так значит, может, она права?

САША. Да, интересная мысль.

ЛЕРА. Наверное... Наверное, да. И из-за этого тоже. Я – виновата. Получается… Кругом. (усмехается)

АЛИК. Тебе больно, но ты ничего не можешь с этим сделать, да, я понимаю это. Безысходность… Да-да, такое бывает…

ЛЕРА. Я этим живу. Теперь... всегда. Мне… приходится.

НАТАША. У всех есть то, с чем приходится жить… И от этого никуда. Остается только спину прямить… (потягивается, сидеть на сцене неудобно).

АЛИК. Да, у каждого есть свой скелет в шкафу… Но надо просто с этим бороться… Пытаться забыть.

НАТАША. Да ничего ты не забудешь!

АЛИК. Нет, затем и дана голова человеку и потому он сделан таким, в конце концов, сложным, но сильным… Умным.

САША. Да, и так у тебя, Лер, будет всегда. Потому что ты – виновата. Хотя наверное, ты все-таки зря себя винишь…

АЛИК. А что толку, что зря? Получается…

ЛЕРА. Именно! Да! Именно! Вы, мальчики, все правильно поняли! Молодцы! Молодцы. Ну, я все вам рассказала? Все? Все довольны? Всем понравилось? Да? Мо-лод-цы!

Лера вскакивает со стула.

НАТАША. Лерка, не закипай. Не надо вот так воспринимать все близко к сердцу…

Саша встает.

САША. Ну ладно, все, хорош. Ты, Лерка, молодец! Вот теперь ты все прочувствовала и все сыграешь… Вот так оно на самом деле и есть. И я это чувствовал, я это видел… Лерка, ты умница! Сколько там времени?

На сцену выходит Павел.

ПАВЕЛ. Где этот пидарас с пальцем?

САША. А ты что с ним хочешь сделать? На ноге еще один сломать? (смеется)

НАТАША. Кажется, на сегодня у нас запланировано еще и убийство.

СТУДЕНТ. Убийство инвалида, причем. На голову.

ПАВЕЛ. Не, я извиниться хочу. И вообще в больницу его быстренько свозить. Не было здесь его?

САША. Был павлин, Артурчика – не было.

ПАВЕЛ. Какой павлин?

Все смеются.

СТУДЕНТ. Пестрый! Павлин белопалечник.

Паша быстро уходит.

САША. Как трогательно, охренеть.

Сбоку от сцены начинает кричать Лера.

ЛЕРА. И все равно - ничего не могла я тогда сделать! Все равно! Понимаете! Вы, блядь, выродки! Не могла я ничего сделать! (начинает реветь, все затихают, неловкая пауза) Ни-че-го! Вас там не было, вы не знаете, каково это все! Как это бывает! Поняли? Не знаете и знать не можете! Вы человека мертвого, наверное, ни разу в жизни не видели! А я - видела! Мертвого, с выкрученныеми в другую сторону коленками! И мозгами по асфальту! Да! Но я ничего, ничего, ничего не могла сделать! Я вообще была маленькой девочкой! Не могла! И не надо меня обвинять!

Начинает реветь, к ней подбегает Алик, кричит - всем.

АЛИК. Ну вот что вы сделали, а? Саш, я же говорил, что нельзя так!

ЛЕРА. Уйди отсюда, Ал, без тебя тошно...

САША. Лер, а сколько тебе тогда было лет?

Лера заплаканная и уже невменяемая, орет:

ЛЕРА. Не твое это собачье дело! Это было случайно! Не лезте в мою жизнь, придурки! Мне было восемнадцать!

САША. Случайностей... не бывает... Так, все, хватит, давайте это все прекратим уже. Лерк, хватит. Ну мы погорячились, ну и что теперь? Пойдемте в буфет, кофе пить, у нас 10 мунут всего.

ТЕТЬ МАНЯ: Касатики, робятки, двери открывать уже? Люди чай уже собираются!

САША. Открывайте, теть Мань!

Все уходят, Алик пытается обнять и увести Леру, она его отталкивает

ЛЕРА. Я хочу побыть одна, уйди.

АЛИК. (возмущенно) Лера, ты что?! Нет, я пойду с тобой!... И не толкай меня!

ЛЕРА. (останавливается, смотрит на него в упор) Уйди, я сказала! Я успокоюсь и приду… Уйди, я прошу тебя.

АЛИК. Ну и хрен с тобой тогда…

Уходят в разные стороны – Алик быстро, Лера немного помедлив.