1 Филиппов Вл. "Женитьба" Гоголя и режиссерский комментарий к но» м., 1930.

Стр. 36

невесту, или говорит это, лишь бы начать разговор, или же хочет показать, что ему не очень-то нужна эта невеста. А это уже характеризует поведение. Не сам поступок (в данном слу­чае Подколесин спрашивает имя невесты, которую ему сва­тают около месяца), а его побудительные мотивы опреде­ляют суть человека. Они-то и интересны нам, сидящим в зрительном зале. Проходная сцена, а какие возможности открытия различных оттенков характера в ней заключены.

То или иное решение побудительных мотивов связано с характером восприятия нового предлагаемого обстоя­тельства или поступка партнера. Кочкарев, дойдя до край­ней точки в своем желании женить Подколесина, всячески его обзывает: и дрянью, и колпаком, и наихудшим, что мо­гут ему позволить приличия, — бабой. Подколесину в от­вет даны автором слова: "И ты хорош в самом деле. (Впол­голоса.} В своем ли ты уме? Тут стоит крепостной чело­век..." и т. д. Возьмем только два варианта мотивов возник­новения текста Подколесина (они предложены Вл. Филипп-новым при анализе "Женитьбы", хотя, естественно, воз­можны и другие). Первый — барин боится потерять авто­ритет перед слугой, второй — пользуется присутствием слуги лишь в качестве маневра, чтобы остановить напор Кочкарева в сватовстве. Ремарка "вполголоса" позволяет осуществить действие с обеими целями. В первом случае — она говорит о том, что Подколесину удается себя сдержать, хотя слова Кочкарева вызывают у него внутреннюю бур­ную реакцию. Во втором случае эта же ремарка указывает на тактический ход. Таким образом, сам текст — "вполго­лоса", "крепостной"—еще не дает определенности дейст­вия, но ставит серьезный вопрос, решение которого не про­сто подсказывает ту или иную краску, ту или иную степень возбуждения, но проясняет взаимоотношения Подколесина со Степаном, столь существенные для всей первой картины. Или это обычные отношения слуги и барина, построенные на принципах крепостничества, или (если Подколесина волнует не сам факт оскорблений, нанесенных при слуге, а

Стр. 37

только возможность использовать его как средство остано-иить Кочкарева)—это отношения взаимозависимости друг от друга, когда хозяин есть раб своего слуги, в силу ли своей беспомощности, многих лет общения или каких-либо дру­гих обстоятельств. Анализ одной фразы автора поворачива­ет в ту или другую сторону всю сцену.

Третью группу предполагаемых обстоятельств составляют обстоятельства режиссера и актера.

К. С. Станиславский в режиссерском плане "Отелло" к постановке МХАТа в 30-х годах описывал свои "мечтания" к картине "В сенате", предлагая их "в помощь исполните­лям ролей дожа и Брабанцио".

"Тяжелое положение колоний Венеции, рабство и пре-|рсние, в которое поставлены покоренные народы, другими словами"— та непроходимая пропасть, которая отделяет неиецианскую аристократию от мавра Отелло, есть предла­гаемое обстоятельство пьесы, которое занимает первосте­пенное положение.

Ч юб укрепить почву под ним, а также для усиления неловкости положения и трудности компромисса для Се­ната в инциденте Брабанцио, Дездемоны и Отелло, я пред-|.|гаю такое мечтание (обстоятельство—Д. Л.). Брабан-ннн - самый влиятельный из сенаторов... он должен бы (>ыть дожем, но ввиду разных политических междупар-пшных, сенатских соображений он отказался от предло-| 'мной ему чести в пользу ближайшего кандидата, то есть теперешнего дожа... Но Брабанцио правого направления. Дли него оказалось неприятной неожиданностью, что дож, ни пучив власть, присоединился к левому направлению. Он несколько смягчил отношение к колониям и покоренным народам. Вот почему Отелло получил чин генерала венеци-I иг кой армии.

...Брабанцио... предсказывал, что покоренные народы шдсрут нос и будут нахальничать. Теперь как раз слова Брабанцио оправдались на примере его же семьи: мавр уже пне 1 к нему в дом. ...Положение дожа становится

Стр. 38

щекотливым вдвойне. Он чувствует, что пришел момент уплаты Брабанцио за прежнюю его услугу и в то же время при­знания своей политической ошибки"¹.

Настаивая на этих обстоятельствах, К. С. Станислав­ский считает, что "...такое предлагаемое обстоятельство не только обострит взаимоотношения Брабанцио и дожа, но и поможет Отелло: он, мавр, признан почти равным с высокими сеньорами, а раз что он равный, то почему же ему не жениться на венецианке. Вот один из мотивов, по­чему он так просто, искренно, откровенно и с сознанием своей правоты говорит монолог о своей любви, женитьбе и похищении"².

В приведенном отрывке мы можем наглядно просле­дить путь режиссера не только к раскрытию, но и к соз­данию предлагаемых обстоятельств на материале жизни, стоящей за событиями пьесы. Таких примеров в работе над "Отелло" можно привести очень много. Станиславский сцену подпаивания Кассио и драки Кассио и Родриго пре­вращает в своем плане в сцену "восстания".

"Заметьте, я говорю — поднятие восстания, а не про­стая потасовка двух выпивших офицеров в кордегардии. Такая малая драка мельчит образ Яго. Кроме того, за такую драку можно сделать замечание, строгий выговор, посадить на гауптвахту, но изгонять из лейтенантства того человека, который участвовал в сближении и свадьбе Дездемоны, пожалуй, жестоко и неблагородно. Во всяком случае мне неприятно было бы, что так поступает Отелло. Совсем дру­гое — восстание только что покоренных жителей острова, с бунтом и осадой крепости. Это проступок страшный, кото­рого при всем желании и снисхождении, нельзя оставить без строгой кары.

При такой трактовке строгость Отелло получает оправ­дание, и провокаторский талант Яго с его дьявольской хитростью