Глава I. Г. Дж. Пальмерстон в создание бельгийского государства.

1.1 Бельгийская революция 1830 г. И отношение к ней европейских держав.

В начале XIX века Великобритания превратилась в ведущее промышленное государство. Ее позиции значительно увеличились после поражения Франции в наполеоновских войнах. Англия расширяет владения и становится ведущей колониальной державой.

Внешнеполитический курс Великобритании в первой половине XVIII в. характеризовался стремлением сохранять в Европе баланс сил. Английское правительство активно участвовало в формировании «венской системы», целью которой было обеспечение общеевропейской безопасности и разрешение межгосударственных конфликтов мирным путем. В случае усиления какой-либо европейской державы Англия «осуществляла по отношению к этой стране политику сближения или вражды, поддержки или давления⁵.

В рамках европейской политики Великобритании большое значение имели две проблемы, касающихся всей системы отношений европейских государств – создание бельгийского государства и решение восточного вопроса.

До 1830 г. Бельгия входила в состав Нидерландского королевства, созданного путем присоединения бельгийских провинций к Голландии после поражения Наполеона в 1815 г. Новое государство было призвано служить противовесом Франции. При его создании не были учтены интересы двух наций с разным уровнем социально-экономического развития, разделенные языковым и религиозным барьером. В этом государстве бельгийские провинции были подчинены Голландии. Такое государство не могло быть прочным из-за сильного недовольства бельгийского населения. Это привело к тому, что июльская революция 1830 г. во Франции, оживившая революционные движения во многих странах Европы, оказала наибольшее влияние на Бельгию.

Революция, начавшаяся 25 августа 1830 г. в Брюсселе, постепенно распространилась на большинство городов. И уже в ноябре было создано Национальное собрание, объявившее о независимости Бельгии и об отделении ее от Нидерландского королевства.

Вопрос об отношении к бельгийской революции имел особое значение для великих стран-участниц Венского соглашения (Великобритании, России, Франции, Австрии и Пруссии). Именно им предстояло решить, как поступить с Бельгией, нарушившей трактаты Венского конгресса.

Отношение Великобритании к революции в Бельгии не было однородным. Слои населения, приветствовавшие Июльскую революцию во Франции, поддержали и бельгийскую революцию. Но в газете «Таймс» писалось, что «восстание является рабским подобием парижских событий»⁶.

Нидерландский король Вильгельм I не смог подавить восстание собственными вооруженными силами, и в начале октября 1830 г. он обратился с письмом к великим европейским державам. Он требовал от них вооруженного вмешательства и писал «Я думаю, что не заблуждаюсь, полагая, что вопрос, о котором идет речь, касается не только моих владений, но и всей Европы»⁷.

Аналогичного мнения придерживался и российский император Николай I. Вот выдержки из его ответного письма: «Интересы всех правительств и мир всей Европы затрагивают события в Бельгии. Проникнутый этими убеждениями, я готов, выполнить в согласии с моими союзниками, взятые на себя обязательства в полном объеме и в части, касающейся меня, я не колеблюсь ответить на призыв Вашего Величества: уже отдан приказ, чтобы были собраны необходимые войска»⁸. Более всего Николай I опасался активного вмешательства в конфликт Франции и захвата ею бельгийской территории.

Российский вице-канцлер и глава МИД К. В. Нессельроде в инструкциях русскому посланнику в Нидерландах писал: «...Посылка помощи королю Нидерландов поставит нас перед выполнением двойной задачи: помочь ему привести к послушанию его восставших поданных и не допустить, чтобы наша интервенция привела к всеобщей войне. Но для достижения этой цели необходимо сотрудничество Англии, так как мы знаем, что это единственное средство воздействия на французских революционеров, особенно боящихся морской войны и гибельных последствий, которые она может иметь для промышленности и торговли Франции»⁹.

В депеше от 19 октября К. В. Нессельроде сообщает своим дипломатическим представителям в Лондоне, основываясь на частной информации, что премьер-министр герцог Веллингтон и министр иностранных дел лорд Абердин признают право нидерландского короля просить помощи союзников. «И тот и другой – писал вице-канцлер – кажется, одинаково убеждены в необходимости оказания ему помощи, дабы не разрушать здания, построенного, как в интересах Англии, так и в интересах всей Европы. Наконец, и тот, и другой выступают на высшем уровне против намерения французского правительства позволить себе вмешаться в дела Бельгии»¹⁰.

Выжидательная позиция Англии объяснялась тем, что она вела переговоры с Францией по бельгийскому вопросу с целью сближения позиций. 15 октября в Лондоне был подписан англо-французский протокол. Впервые было объявлено, что Франция отказывается от планов присоединения Бельгии, чего опасалась не только Россия, но и Англия¹¹.

Заручившись поддержкой Франции, министр иностранных дел Абердин объявил нидерландскому королю, что английские войска не будут посланы в Бельгию и что в Лондоне вскоре состоится конференция пяти великих держав, «с целью воспрепятствовать точу, чтобы возникшие в Нидерландах беспорядки вызвали нарушение мира в Европе»¹².

Австрия и Пруссия также не поддержали инициативу России по отправке войск в Бельгию. Начавшийся, под влияние Июльской революции, национальный подъем в Италии, вынудил Австрию отправить туда дополнительные войска, что исключало ее участие в антибельгийской акции. Австрийский император в ответ на просьбу Вильгельма I о помощи, лишь предоставил Голландии моральную поддержку.

В докладе К. В. Нессельроде сообщается, что Пруссия, отказавшись от «изолированного выступления», в тоже время «признает необходимость общего выступления четырех держав, и имеет в виду предпринять необходимые шаги, чтобы вызвать мероприятия и декларации, вследствие которых статьи существующих договоров были немедленно применены к восстанию в Бельгии»¹³.

Таким образом, России не удалось в октябре 1830 г. образовать коалицию для борьбы с революционной Бельгией. Вместе с Австрией и Пруссией ей пришлось согласиться на участие в Лондонской конференции. По мнению некоторых историков, Россия, Австрия и Пруссия приняли предложение на участие в конференции только потому, что это позволяло потянуть время¹⁴.

В ноябре 1830 г., после затяжного правительственного кризиса, в Великобритании произошла смена кабинета. К власти пришло либеральное правительство лорда Грея (1830 – 1834 гг.), в состав которого входили виги и канненгиты (последователи Джорджа Каннинга). Министром иностранных дел в новом правительстве стал Генри Джон Темпл Пальмерстон.

Российские дипломаты в Лондоне поначалу были довольны назначением Г. Дж. Пальмерстона главой Foreign Office. Вот что писал о нем российский посол Ливен в донесении в Петербург: «...Этот человек, достойный и честный в полном смысле слова, искренний, открытый, добросовестнейший исполнитель своего слова; он обладает живым умом, быстрым соображением, здравым рассудком. И так как он долгое время участвовал в министерстве лорда Ливерпуля, потом Каннинга и даже Веллингтона, то дела ему нисколько не чужды и не затруднительны»¹⁵.

Однако надежды на сотрудничество Англии и России по основным вопросам, с приходом нового правительства, не оправдались. И вскоре Пальмерстон стал считаться главным противником интересов России в Европе и на Ближнем Востоке. Уже через два года русский посол в Париже Поццо ди Борго дал ему другую характеристику: «Он не останавливается ни перед какими средствами, выбирая пути извилистые и кривые, клевета, умолчание и запирательство – все он считает пригодным. Россию он считает тормозом для осуществления своих разрушительных и безрассудных проектов»¹⁶. А в конце 19 века И. С. Татищев оцениваю русско-английские отношения в 30х годах, писал «В десятилетие управления внешними делами Великобритании Пальмерстона, политика лондонского кабинета приняла решительно враждебный для нас оборот. Начала, ее руководившие, были прямо противоположные тем, что усвоил русский двор со времен Венского конгресса»¹⁷.

Действительно, при решении бельгийского вопроса правительство лорда Грея пошло по пути пересмотра трактатов Венского конгресса.

Бельгийская территория долгое время была ареной борьбы между Англией и Францией. Поэтому британской дипломатии надо было спешить, чтобы не упустить инициативу в решении бельгийского вопроса. В самой Бельгии существовало сильное политическое движение, выступавшее за присоединение к Франции. Еще в октябре 1830 г. газета «Таймс» писала: «Бельгия по прежнему должна оставаться барьером против Франции, верным союзником, а не скрытым врагом держав, которые ее создали и обеспечили ее политическое существование»¹⁸. Г. Дж. Пальмерстон давал такие инструкции британскому послу в Париже лорду Грэнвиллю: «Англия считает владения Франции фактом, в сохранении неизменности которого мы имеем глубокий интерес»¹⁹.

Вместе с тем необходимость англо-французского сотрудничества в решении бельгийского вопроса была очевидна. Великобритании нужен был надежный партнер, чтобы противостоять абсолютистским государствам. Пальмерстон выступил за дальнейшее укрепление союза с Францией, начало которому положил его предшественник, заявив в парламенте, что успех внешней политики Англии зависит от «прочного и истинного союза Франции и нашего государства»²⁰.

Франция также была заинтересована в установлении союзнических отношений. Правительство короля Луи-Филиппа в это время находилось в довольно сложном положении. Революция резко изменила систему международных связей Франции, и стране угрожала полная изоляция. В этих обстоятельствах союз с Англией ей был особенно необходим. Активным сторонником идеи англо-французского сотрудничества в бельгийском вопросе стал французский посол в Лондоне Шарль Морис де Талейран.