294 ПолитическиеотношенияиполитическийпроцессвсовременнойРоссии

Как известно, в связи с проводившейся с 1920-х гг. в Советском Союзе и РСФСР политикой «коренизации» доля титульных нацио­нальностей в руководящих органах республик всегда превышала их долю в составе населения, однако даже на этом фоне происходящие в постсоветский период процессы выглядят весьма впечатляюще. Степень репрезентации титульного этноса в высших органах рес­публиканской власти в Российской Федерации значительно выросла. Наиболее наглядно данная тенденция прослеживается в Якутии, где якуты, составляя 34% населения, занимают 69% должностей в пра­вительственных структурах¹; в Башкортостане, где башкиры, третий по численности народ в республике, превалируют на руководящих должностях в различных отраслях промышленности, сельского хо­зяйства, а также в структурах исполнительной и законодательной власти; в Калмыкии, титульный этнос которой составляет относи­тельное меньшинство в республике, но широко представлен в ее ру­ководстве (доля калмыков в Верховном Совете в свое время состав­ляла, например, до 80%²). В Татарстане в 1998 г. проживало 48,5% татар, 43,3% русских и 8,2% представителей других национально­стей; 78,1% местной правящей элиты составляли татары, а в парла­менте Татарстана - Государственном Совете - из 130 депутатов (из­брано всего 123) русских было 27 человек, или 22%; среди глав ад­министраций городов и районов и их заместителей татары составля­ли 97%, в правительстве - 75%.

Состав северокавказских политических элит также не соответст­вует национальному составу республик. На высшем уровне руковод­ства северокавказских республиканских органов власти насчитыва­ется менее 10% русских при общей численности русского населения в этих республиках около одной четверти. Данные показатели вы­равниваются в среднем звене - руководители отделов, служб и т.д., однако эти государственные служащие лишь готовят решения, но не принимают их.

Наиболее остро вопросы разделения власти между этническими общностями стояли в Дагестане. Каждая из его национальностей в первой половине 1990-х гг. имела и имеет собственные интересы. Например, аварцы заинтересованы в сохранении своих ведущих по­зиций в государственно-административной структуре республики,

¹ См.: Виноградова У. А. Сказ о народе Саха. Якутск, 1994. С. 129.

² См.: Гучинова Э.-Б. Республика Калмыкия. Модель этнологического мониторинга. М., 1997. С. 28.

Глава 13. Этнополитическиепроцессы 295

где их заметно теснят даргинцы и кумыки, а также в защите земель, которые обрело за последние десятилетия аварское население, пере­селившееся с гор ? равнины. Кумыки, являясь третьим по числен­ности народом республики, до 1990-х гг. не имели адекватного представительства во вл<н тных структурах. Конфликт наиболее ярко обозначился в 1991-1992 гг., когда кумыкское национальное движе­ние «Тенглик» приступило к формированию параллельных органов власти. В октяоре 1991 - январе 1992 г. действовавший под Хаса­вюртом кумыксю f лагерь, где побывало все кумыкское население (по 20-30 тыс. человек ежедневно), добился назначения министром юстиции кумыка.

С выделением Адыгеи из Краснодарского края и ее превращени­ем в республику руководство этого национально-государственного образования так же планомерно осуществляло кадровую политику, при которой национальные кадры стали занимать все больше и больше руководящих постов. Голос одного адыгейца был приравнен к трем голосам неадыгейцев. Избирательные округа были нарезаны таким образом, что от 170-тысячного Майкопа и 8-тысячного Ады-гейска избирались по два депутата. Превышение числа адыгейцев на ключевых постах над представителями остальных народов очевид­но¹: из 52 высших должностей республики - от президента и мини­стров до председателей комитетов, руководителей управлений (в том числе федеральных структур) и высших судебных инстанций -представители других народов занимают только 18. При этом ады­гейцы составляют менее четверти населения республики. Вызванные данным неравенством протесты и угроза выхода из состава респуб­лики богатых природными ресурсами «русскоязычных» Майкопско­го и Гиагинского районов Адыгеи, а также переговоры в 1995 г. ме­жду президентом Адыгеи и руководством Краснодарского края не привели к существенному изменению ситуации.

Другим аспектом неравенства в разделении власти между этни­ческими общностями является вопрос об обязательности владения языком титульной нации всех должностных лиц республиканских органов власти. Некоренное население республик опасается, что придание языкам титульных национальностей официального статуса государственного языка может быть использовано как инструмент для кадровых чисток, а также ограничений в трудоустройстве и за-

¹См.: Фатуллаев М. Хозяева и гости Адыгеи // НГ-Регионы. 2000. 30 мая; Шаров В. Адыгейский паритет // НГ-Регионы. 2000. № 1.

296 ПолитическиеотношенияиполитическийпроцессвсовременнойРоссии

нятии определенных должностей для лиц, не относящихся к корен­ному населению¹.

Этнополитические конфликт in на основе создания новых нацио­нально-государственных образований характерны прежде всего для республик Северного Кавказа, ряд регионов которого включает два и более этноса. Этот тип этнополитических конфликтов во многом связан и часто переплетается с этнополитическим конфликтом на почве распределения власти между этническими общностями. Фор­мами проявления этих конфликтов также являются манифестации, митинги и вооруженные выступления сторон.

К 1990 г. противоречия на этой почве проявились, в частности, в отношениях между народами Дагестана. Идею суверенизации здесь высказывали кумыки, которые образовали национальное движение «Тенглик» и фактически повели борьбу за контроль над природными ресурсами территории их компактного проживания (против ущем­ления их прав на землепользование в связи с переселением к ним не­кумыкского населения, чаще всего лакцев), немыслимый, по их мне­нию, без получения реальной государственной власти. В 1992 г. ме­жду кумыками и лакцами произошли даже вооруженные столкнове­ния, состоялись массовые митинги кумыков.

Время от времени активно действуют лезгины. Их движение «Садвал» ставило вопрос об объединении территории их прожива­ния в Дагестане и Азербайджане в единую республику Лезгистан в составе Российской Федерации. После того как российское руковод­ство в августе 1992 г. отказалось от установления жесткой границы с Азербайджаном, вопрос этот отошел на задний план.

Ногайцы также ставили вопрос о своей государственности. Тер­ритория проживания этого народа - Ногайская степь - разделена между Дагестаном, Карачаево-Черкесией, Чеченской Республикой и Ставропольским краем. Национальное движение «Бирлик» искало способы объединения этой территории и создания национального автономного образования в составе Российской Федерации.

В Хасавюртском районе переплетаются интересы чеченцев, аварцев и лакцев. Напряжение здесь возросло в связи с чеченским конфликтом. Вопрос о представительстве во власти для ногайцев, лезгин и других народов практически не решен. Крупнейшим дви-

¹См.: Волков А. Языковая «бомба» под единство страны // Независимая газета. 1998. 25 марта; В Адыгее национальных проблем нет // Независимая газета. 2000. 20 июня; Фарутин А, Карельский национальный скандал // Не­зависимая газета. 2000. 27 декабря.

Гаеа 13. Этнополити^еекиепроцессы 297

жением среди горских народов является «Джамаат» - объедине пе аварцев. Его во hi о-политическое ядро составляем Нарочный фронт имени имама Шах 1 t я.

В Дай стане с юи организации имеют терские казаки. Лидеры нижнетерского казачества тоже выдвигали вопрос о территориаль­ной автопома п.

Урс • j ап,а1ие этнополитических конфликтов рассматриваемо­го типа в ka t\ ане было связано с закюченным осенью 1992 г. со­глашением меж i лидерами большинства национальных движений о необходимости проведения съезда народов Дагестана в кратчайшие сроки (26 сетя-ап? 1992 г.). Однако республиканское руководство добилось принятия решения о проведении съезда 13 ноября 1992 г. На него было и брано 802 делегата (среди них 190 хозяйственных руководителей г 151 представитель местных органов власти), лиде­ры практически всех движений, при *ем некоторым из них удалось составить н г а аальную делегацию почти полностью из своих сто­ронников). Т самым съезд оказался легитимным в глазах и вла­стей, и оппозиции. Основным лозунгом стало примирение, что де-Шкто было пса 30f .пи: после осени 1^и^2 г. массовых столкнове­ний в респуб нк о отмен ось.

Нейтралиаа! пи гпонолитпческт конфликтов в Дагестане спо­собствовал и такиа фак ор, как традиция неформааьного разделения власти, государственных должностей в республике межд\ предста­вителями крупнейших нар к ов, появившаяся еще в советский пери­од. В 1994-1995 гг. данный вид консоципции был утвержден фор­мально: руководство Дагестана открыто пошло на квотирование мест в Государственном совете (коллегиальном органе, возглавляв­шем исполнительную власть и обеспечивающем взаимодействие ор­ганов государственной власти), который стал состоять из 14 человек, причем не более о i ого от национальности, и в Народном Собрании, для выборов в которое бь а оор юваны национальные округа.

Проблемы формирования новых субъек ов Федерации в составе России возникли также в Каба| дшн Баакарий, Карачаево-Черкесии и других республиках, н реме на гаи эти проблемы настолько обостря­лись, что ситуа а грозила выйти из-под контроля.

В середине 1990-х гг. активность практически всех национальных движений снизилась, редкие случаи ее оживления имели место только в связи с событиями в Чеченской Республике. Спад активности объ­яснялся теми же причинами, что и в случаях этнополитических кон­фликтов, возникающих вследствие неравенства этнического предста­вительства в республиканских органах власти. Это и частичные ус-

298 ПолитическиеотношенияиполитическийпроцессвсовременнойРоссии

тупки требованиям этнических общностей по образованию новых республик, и реализация мер в виде паллиативных национально-государственных образований на базе различных национальных орга­низаций, претендующих на замещение работы органов государствен­ной власти и управления в интересах ущемленных народов.

Разрешение этнополитических противоречий на региональном уровне нашло свое воплощение в реализации различных форм пред­ставительства этнических интересов и распределения властных пол­номочий между этническими общностями. Ими стали различные ва­рианты консоциации:

• включение представителей этнических общностей в систему государственной власти в республиках; предоставление им контроля над сферами хозяйственной деятельности, связанны­ми с реализацией их жизненно важных интересов и потребно­стей; учреждение форм межэтнического культурного сотруд­ничества для свертывания конфликтов на этой почве, нейтра­лизации лежащих в их основе исторических, территориальных и экономических предпосылок;

• распространение практики межэтнического разделения власти на уровень полиэтнических субъектов Федерации, не обязатель­но республик; исключение подобной практики на уровне феде­рального Центра при поддержании этнополитической стабиль­ности, что во многом позволяет сохранить управляемость Рос­сии, уменьшить сложности в принятии политических решений.

Система указанных мер была довольно успешно осуществлена в Дагестане, где закрепилась практика этнического представительства в органах государственной власти и при занятии государственных должностей, близкая швейцарскому и ливанскому вариантам разре­шения межэтнических и межконфессиональных противоречий.

Позитивные примеры урегулирования подобного рода проблем можно найти в ряде не являющихся республиками многонациональ­ных субъектов Федерации, где руководство совместно с представи­телями национальных организаций использует этнический фактор для успешного решения национальных вопросов и налаживания межнационального сотрудничества. В Пермской, Саратовской, Оренбургской, Ярославской, Курганской областях, в других субъек­тах Федерации разработаны программы по удовлетворению нацио­нально-культурных запросов представителей национальных групп. Политическое участие национальных групп в жизни общества осу­ществляется там не только через различные общественные структу­ры (Советы по делам национальностей, ассамблеи народов регионов