2 Кризис классицизма общественной жизни и архитектурно-строительной деятельности

Общее движение европейской архитектуры от классицизма к новым стилистическим направлениям, по-разному окрашенное в отдельных странах в зависимости от конкретной исторической ситуации, в России 1830—1840-х годов приобрело особую общественную значимость, зна­менуя собой видимый отказ от недавнего этапа русской истории, свя­занного для многих с трагическими воспоминаниями (поражение декабристов). Прежние архи­тектурные идеалы стали неприменимы к новым условиям существова­ния человека 1830-х годов, к тем изменившимся требованиям к жизненной среде, которые были обусловлены коренными изменениями не только в эстетике, но и в психологии людей. Не последнюю роль здесь играли и тенденции к уходу в частную жизнь, к замкнутости, к изоляции, к отказу от общественной жизни, которые были обуслов­лены той атмосферой политической реакции, которая воцарилась после поражения декабристов. Немаловажную роль при этом играла и постепенная трансформация идей самого классицизма, где гуманистические идеи эпохи Просвеще­ния все более явно стали вытесняться теми официальными идеями го­сударственности, которые в исторических условиях России 1830-х го­дов в конечном счете воплощали собой торжество самодержавия. Если Триумфальная арка Главного штаба, воздвигнутая вскоре после вели­чайшей победы русского народа в Отечественной войне 1812 г. (1819— 1828 гг.), еще соответствовала по характеру архитектуры общенарод­ным настроениям подъема и воодушевления, то возведенная тем же Росси арочная композиция зданий Сената и Синода (1828—1832 гг.) на той площади, где только что разыгралась величайшая трагедия де­кабризма, естественно, должна была восприниматься современниками совершенно иными глазами. Идеи, воодушевлявшие мастеров архитек­туры еще в первой четверти XIX в., утратили свою жизнеспособность а это не могло не отразиться и на характере их творчества, приняв­шего парадный, холодный оттенок. Триумфальные архитектурные об­разы классицизма перестали отвечать тем общепатриотическим на­строениям, которым был нанесен сильнейший урон после подавления Декабрьского восстания. Триумф русского народа был как бы подменен триумфом взявшего верх царизма, продолжавшего демонстрировать свою силу и власть. Величественные архитектурные образы стали вызывать в сознании со­временников совершенно иные, чем прежде, ассоциации.Это внутреннее несоответствие должно было необычайно остро ощущаться и современниками, и самими архитекторами на фоне рас­тущей политической реакции. Не только казенный, как тогда выража­лись «казарменный», облик общественных зданий позднего классициз­ма, не только внешнее однообразие четырех- и шестиколонных порти­ков, не только жесткая заданность планировочных схем, но и эмоциональная «выхолощенность» архитектурного образа стали причи­ной явного протеста против эстетики позднего классицизма в России. При этом расшатывание жанров и норм классицизма, наиболее силь­ных даже не в русской литературе и изобразительном искусстве, а, пожалуй, именно в русской архитектуре в силу необычайной цель­ности ее эстетических канонов, велось не столько определенными зод­чими-романтиками, сколько всей системой художественного мировоз­зрения романтизма, включая сюда литературные и художественные течения, на первый взгляд как будто не имеющие прямого отношения к архитектуре. Признаки упадка классицизма и иное художественное понимание архитектуры начали проявляться с 1830-х годов в творчестве таких крупных архитекторов, как Стасов, Росси, Монферан, Тюрин и др.. Это выражалось в отступлении от установившихся традиций и строгих правил стиля, в сухости и измельченности форм и деталей, иногда в перегрузке декоративными элементами, в утрате масштабности. Архитекторы с целью украшения фасада начали прибегать к эклектическому сочетанию в одном произведении разностилевых элементов, все больше отходя от жестко регламентированных приемов и форм классицизма. Здание университета в Киеве, архитектор Беретти, по формальным признакам лаконичного фасада, обогащенного многоколонным портиком, должно быть отнесено к произведениям классицизма, однако холодность и сухость его архитектуры свидетельствует об изменении стиля. Тоже следует сказать и о доме голландской церкви в Петербурге, архитектор Жако, упрощенность его фасада смягчает лишь лоджия с коринфскими колоннами.Фасады зданий Сената и Синода характеризуются усложненностью, а композиция центра с аркой над улицей, соединяющей оба здания, придана почти барочная пышность. Еще более в данном отношении характерен Исаакиевский собор. Сооружение отличается чрезмерными основными элементами: колоссальным многоколонным портиком коринфского ордера, огромными дверьми и полуциркульными окнами, кольцом колонн под куполом и пр. все эти особенности архитектуры собора являются ощутимыми признаками распада классицизма. Характерным примером угасания классицизма являются петербургские произведения архитектора Брюллова. Фасад здания штаба гвардейского корпуса на Дворцовой площади. Одновременно с штабом гвардейского корпуса Брюллов строил на Невском проспекте лютеранскую церковь св. Петра. В ее архитектуре зодчий продемонстрировал полный разрыв с каноническими формами классицизма, создав композицию фасада как перифраз романской архитектуры.Сложный путь изменения классицизма в конце 1830-х годов четко прослеживается в интерьерах Зимнего дворца. Дворцовые интерьеры носят отпечаток времени и характеризуют тенденцию к отказу от классицистических приемов. Стасов создал вне стиля классицизма Помпейскую галерею и Зимний сад, Брюллов – Александровский зал, Гостиную в готическом стиле, ванную в мавританском стиле.

4 Андрей Иванович Штакеншнейдер (1802-1865) — знаменитый петербургский архитектор. Поступил в Императорскую академию художеств. По ее окончании, в 1821 году, получил место чертёжника в комитете строений и гидравлических работ, из которого, четыре года спустя перешёл на службу архитектором-рисовальщиком в комиссию по сооружению Исаакиевского собора. Привлечён Огюстом Монферраном к работам в Зимнем дворце. Он быстро приобрёл благоволение Николая I и стал получать от него одно за другим важные поручения и вскоре сделался привилегированным строителем царских и великокняжеских дворцов. Начав придворную службу в звании архитектора при дворе великого князя Михаила Павловича, он под конец своей жизни был главным архитектором департамента уделов, архитектором Собственного Его Величества дворца и заведующим постройками по загородным дворцам государыни императрицы. В 1834 году составил по заданной программе проект «небольшого императорского дворца». С 1848 года — архитектор императорского двора. Работал в Санкт-Петербурге, Царском Селе, Петергофе, Москве, Таганроге, Крыму. Дом Штакеншнейдера в Санкт-Петербурге на Миллионной улице был центром культурной и общественной жизни художественной интеллигенции столицы.

Многочисленные произведения Штакеншнейдера очень разнообразны в отношении стилей, которые он, однако, не соблюдал в полной строгости, внося в них, с целью достижения пущей роскоши, произвольные изменения и прибавки. Главное и самое лучшее из его созданий — Мариинский дворец (нынешнее здание Государственного совета). Несколько асимметричный план Мариинского дворца - его левое крыло и средняя часть намного длиннее правого крыла - был определен очертаниями участка. Кроме него, в Санкт-Петербурге им сооружены дворцы великого князя Николая Николаевича Старшего (теперь Ксениевский институт) и великого князя Михаила Николаевича, детская больница, часовня на Николаевском мосту, некоторые из зданий придворного ведомства и несколько частных домов, в том числе дом княгини Белосельской (барокко). Особенно богаты его постройками Петергоф и его ближайшие окрестности. Здесь ему принадлежат: сельский домик у Запасного пруда, павильоны на Царицыном и Ольгинском островах и на Самсоновском канале и церковь на Бабигоне, дачный дворец Марии Николаевны в Сергиевке, Собственная Его Величества дача и прочее, дворцы на Михайловской и Знаменской дачах. В Царском Селе сооружён памятник великой княгине Александре Николаевне, в Крыму — дворец императрицы Александры Фёдоровны и прочее. Из прочих трудов Штакеншнейдера заслуживают быть упомянутыми постройки, произведённые в Зимнем, Мраморном и Аничковских дворцах, внутренняя отделка Старого Эрмитажа, для предполагавшегося пребывания в нём цесаревича Николая Александровича, в Санкт-Петербурге, а также некоторые переделки в Ораниенбаумском и Стрельнинском дворцах.

Характерные особенности творчества: совершенство и большой вкус, безукоризненные постройки в функциональном и техническом планах, следование моде своего времени.