2.3. Изучение церковного права в России и на Балканах.

На Руси церковное право в древности изучалось исключительно с практической целью. Первые опыты его научного изучения восхо­дят к началу XIX века. Лишь в конце XVIII столетия введено было преподавание церковного права в Московской Духовной Академии. В инструкции, составленной митрополитом Платоном, рекомендовалось читать и толковать «Кормчую Книгу», сопостав­ляя славянский перевод с подлинным текстом канонов. В 1798 г. Св. Синод повелел преподавать «Кормчую» во всех Духовных ака­демиях. После реформы духовной школы 1808 г. в академиях введено было преподавание курса канонического права. На преродавателей возлагалась обязанность не только систематизиро­вать канонический материал, но и научно обрабатывать его. С 1835 г. каноническое право стало читаться и на юридических факультетах университетов.

Митрополит Филарет (Дроздов) не оставил сочинений, специ­ально посвященных каноническому праву, но его отзывы и сужде­ния по разным вопросам церковной и государственной жизни, тща­тельно собранные и изданные после кончины святителя, имеют не­оценимое значение для всякого канониста.²⁰ Митрополит Филарет превосходно знал и тонко понимал церковные правила и опирался на них как в архипастырском служении, так и в своих богослов­ских воззрениях.

Автором первого русского учебника по нашей дисциплине явля­ется протоиерей И. Скворцов, который читал каноническое право в Киевском университете св. Владимира.

Первая серьезная попытка не компилятивного, а научного из­ложения системы церковного права принадлежит знаменитому проповеднику, канонисту и богослову епископу Иоанну (Соколову). Его труд, вышедший в 1851 г., озаглавлен «Опыт курса церковного законоведения». Епископ Далматинский Никодим (Милаш) назы­вает его «отцом новой науки православного церковного права».²¹ Курс епископа Иоанна отличается ясностью изложения, богослов­ской глубиной интерпретации древних канонов, проницательным историзмом в оценке источников. По словам протоиерея Г. Флоров-ского, в его «Опыте» «в первый раз по-русски были предложены древние и основополагающие каноны церковные с обстоятельным и интересным комментарием».²² Епископу Иоанну принадлежит ряд статей по отдельным каноническим вопросам, в том числе трактат «О монашестве епископов».²³ В нем он подчеркивает необходимость для епископа не только формального монашества, но и внутреннего аскетического отречения от мира.

В 1874—1875 гг. вышел курс профессора Московского универ­ситета Н. К. Соколова «Из лекций по церковному праву». Эти лек­ции, по характеристике А. С. Павлова, «отличались замечательной ясностью изложения и достаточно твердою юридической постанов­кою предмета».²⁴

Самый полный из учебников церковного права принадлежит профессору Казанской Академии и университета И. С. Бердникову. Он вышел в 1888 г. и озаглавлен странным образом — «Крат­кий курс церковного права». По оценке А. С. Павлова, учебник И. С. Бердникова «не совсем удачен по своей системе и отличается более богословским, чем юридическим характером».²⁶ Но ориента­ция на богословское истолкование канонов, не совсем обычная для русских руководств по канонике, составляет не недостаток, а ско­рее его достоинство.

Широкой известностью пользуется «Курс церковного права» про­фессора Ярославского юридического лицея Н. С. Суворова, впер­вые изданный в 1888—1890 гг., впоследствии переработанный в «Учебник церковного права», многократно переиздававшийся. Н. С. Суворов — квалифицированный юрист, превосходно знав­ший источники канонического права и историю церковных инсти­тутов, особенно западных.

Вместе с тем его работа страдает существенными теоретиче­скими и методическими изъянами. Убежденный апологет сино­дальной системы, Н. С. Суворов строит свой курс не столько на канонах, сколько на законах и распоряжениях Российского пра­вительства по Ведомству Православного Исповедания. Такой под­ход связан с его убеждением в том, что суверенным главой Цер­кви является монарх. Перенося свои порожденные протестантски­ми теориями государственного права представления на древнюю Церковь, Н. С. Суворов пишет: «Для Церкви, как Церкви католи­ческой (sic, не кафолической. — В. Ц.) всеобщей, обнимающей всю совокупность христианских общин и совпадающей, хотя и не буквально, с пределами Римской империи, точно так же должен был существовать известный видимый центр единства, «centrum unitatis», к которому бы направлялись важнейшие церковные распоряжения, как не могла обойтись без центральной власти са­ма Римская империя. Этим центром стала императорская власть».²⁶ Цезарепапизм, который инославные полемисты неосно­вательно приписывают Православию, Н. С. Суворов считает нор­мой взаимоотношений между государственной властью и Цер­ковью. Вызывает недоумение и то, что право Православной Цер­кви излагается у него наравне с правом Католической и Проте­стантской церквей.

Наиболее удачным русским руководством по канонике является «Курс церковного права» А. С. Павлова, посмертно изданный по студенческим записям его лекций в Московском университете в 1902 г. Он написан хорошим, живым языком, не особенно свойст­венным юридической литературе, и отличается продуманной сис­темой изложения, а главное, строго православной позицией автора, которая сочетается с основательной юридической компетенцией.

Это не значит, конечно, что «Курс» А. С. Павлова лишен недо­статков. Вызывает возражение следующее обстоятельство: Вселен­ский Собор он рассматривает лишь как один из органов взаимо­отношений между поместными Церквами. В этом проявилась тен­денция, характерная для каноники нового времени, в центре вни­мания которой стоит не Вселенская, а поместная Церковь. «Курс» А. С. Павлова имеет и другой недостаток, характерный почти для всех русских руководств по церковному праву — древние каноны в них не составляют главного предмета изложения, отодвинутые на второй план позднейшим законодательством. В результате пра­вила Святых Отцов и Соборов о покаянной дисциплине, занимаю­щие столь важное место в каноническом своде, в учебных руковод­ствах синодальной эпохи рассматриваются вскользь, в основном через призму предписаний Духовного регламента.

Из отдельных отраслей церковного права в русской науке особенно много удачных исследований относится к источниковедению. Первый серьезный труд в этой области принадлежит митрополиту Евгению (Болховитинову), который составил «Историческое обозре­ние российского законоположения» (1825 г.).²⁷

В 1839 г. посмертно вышло второе издание исследования петер­бургского юриста Г. А. Розенкампфа «О Кормчей книге». Розенкампф тщательно исследовал и разделил на разряды и фамилии все доступные ему списки «Кормчей».

Известный археограф и источниковед Н. В. Качалов в 1850 г. выпустил работу «О значении Кормчей в системе древнего русского ррава». Изучение «Кормчей» он включил в общий контекст церковного права допетровской Руси, указав цель исследования — «определить в кратком обзоре юридическое значение духовенства в России и отношение его к светской власти в период до Петра Вели­кого: это пояснит нам характер и содержание, а вместе с тем и практическое значение «Кормчих», писанных в нашем отечестве».²⁸

Во второй половине XIX века вышел ряд источниковедческих трудов А. С. Павлова: «Первоначальный славяно-русский номока­нон» (1869 г.), «Книги законные» (1885 г.), «Номоканон при Боль­шом Требнике» (1872 г.). Опираясь на свои археографические и текстологические изыскания, А. С. Павлов пришел к выводу, что «Номоканон XIV титулов» был переведен на славянский язык по­зже славянского перевода «Номоканона» Иоанна Схоластика. Та­кой перевод был известен на Руси уже в XI—XII вв.

Текстологическое исследование древних пергаментных списков «Кормчей» связано с именем крупного палеографа и филолога И. И. Срезневского, опубликовавшего ряд статей о сербских и рус­ских рецензиях «Кормчей» в 1870—1890 гг. В 1891 г. в Москве вышла обзорная источниковедческая работа Н. А. Заозерского «Ис­торическое обозрение источников нрава Православной Церкви».

Самые блестящие достижения отечественного источниковедения церковного права связаны с трудами канониста XX века В. Н. Бенешевича (1874—1943 гг.). Ему принадлежат безукоризненные в текстологическом отношении публикации важнейших памятников церковного права: «Синагоги в 50 титулах» Иоанна Схоластика и «Синтагмы в XIV титулах».²⁹ Ученый поставил своей целью выяс­нить, чем объяснить почти полное отсутствие императорских но­велл по церковным делам в этих памятниках: утратой источников или тем, что новеллы не признавались Церковью как обязательные для нее законы. Скрупулезное исследование рукописных источни­ков привело его к убеждению, что, в отличие от «Кодекса» Юсти­ниана. Ни один императорский закон иконоборческой эпохи (VII— IX вв.) не был признан как общецерковная норма. Эти выводы он изложил в книге «Канонический сборник XIV титулов со второй четверти VII века до 883 г.». (1905 г.). Большой заслугой В. Н. Бенешевича является издание текста славянской «Кормчей» в XIV ти­тулах параллельно с греческими источниками.³⁰

Свои исследования В. Н. Бенешевич продолжал в 20-е и 30-е годы. В софийском сборнике «Известия на Болгарския археологи­чески институт» (1935 г.) он опубликовал статью «Corpus scriptorum juris graeco-romani tarn canonici quam civilis» (Корпус па­мятников греко-римского права, как канонического, так и граж­данского), где писал о том, что изучение древних «Кормчих» «вскроет новые и важные факты в истории культурного развития в отношении Византии, юга славянства и древней Руси».³¹ Неко­торые работы этого автора остались неопубликованными и хра­нятся в архивах.

Крупным специалистом по источникам древнерусского церков­ного права был С. В. Юшков (1888—1952 гг.). Заслуживают вни­мания также источниковедческие труды современного ученого Я. Н. Щапова, посвященные изучению славянских и русских ре­дакций «Кормчей», а также княжеским уставам и уставным гра­мотам Церкви.³²

Среди работ, посвященных частным вопросам каноники, боль­шой интерес представляют монографии Н. С. Бердникова «Госу­дарственное положение религии в Римско-византийской империи» (1881 г.), труд Н. А. Заозерского «Церковный суд в первые три ве­ка христианства» (1878 г.), статья А. П. Лебедева «Значение ка­нонов»,³³ церковно-канонические труды М. В. Зызыкина, профес­сора кафедры церковного права Варшавского университета.

Наряду с В. Н. Бенешевичем, одним из самых крупных кано-нистов нашего столетия был С. В. Троицкий, первые работы кото­рого появились в начале века, а последние опубликованы в 60-е гг.

Его исследования посвящены вопросам автокефалии, критике пацистических тенденций в церковной политике Константинополь­ского Патриархата, проблеме расколов, брачному праву, истории канонических источников.³⁴

Серьезным исследованием по устройству Древней Церкви являет­ся написанная в 20-е годы и опубликованная в наше время моногра­фия архиепископа Лоллия (Юрьевского) «Александрия и Египет».³⁵

Большим вкладом в развитие церковного правосознания явля­ются статьи Патриарха Сергия; как те, что написаны им в начале столетия, так и помещенные в церковных изданиях в 30—40-е гг., а также его переписка с русскими архиереями, относящаяся к 30-м годам. Предметом особого интереса Патриарха Сергия были вопро­сы устройства высшего церковного управления. Ряд статей он по­святил проблемам взаимоотношений Православной Церкви с ино-славными обществами.³⁶ В разработке этой экклезиологической те­мы он опирался на церковные каноны, давая им глубокое богослов­ское толкование.

Из числа сербских канонистов самое крупное имя — епископ Далматинский Никодим (Милаш). «Каноны Православной Церкви» с продуманными, обширными комментариями, изданные им в 1895—1899 гг., явились результатом тщательных изысканий. До сих пор канонисты пользуются этим трудом, не утратившим своей научной и практической ценности, хотя, конечно, отдельные тол­кования епископа Никодима нуждаются в пересмотре. Его труд «Православное церковное право», переведенный вскоре после выхо­да на русский и немецкий языки, отличается строго церковной ин­терпретацией канонического наследия.³⁷ Он включает в себя под­робные сведения об устройстве автокефальных Церквей по состоя­нию на конец XIX века.

Заслуживают упоминания также имена известных румынских канонистов XIX столетия — епископа Андрея (Шагуны), К. Попови­ча, болгарского канониста и богослова нашего века — К. Цанкова.