Вопросы для закрепления и обсуждения материала

1. Охарактеризуйте структуру потребности. Каким образом формируется структура потребностей?

2. Каким образом социальные обстоятельства отражены в структуре потребности?

3. В чем различие между мотивом и стимулом? На какие группы можно разделить мотивы? Всегда ли мотив в формировании мотива участвует сознание? Чем мотив-эмоция отличается от мотива-чувства?

4. Что является итогом формирования структуры потребностей?

5. Раскройте связь между потребностями и психическими установками индивида.

Рекомендуемая литература:

1. Вилюнас В. К. Психологические механизмы мотивации человека. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1990.

2. Ильин Е.П. Мотивация и мотивы. СПб.: Питер, 2004.

3. Прангишвили А.С. Исследования по психологии установки. Тбилиси: «Мецниереба», 1967.

4. Туев В. А. Человеческие потребности: эскиз философской теории. Иркутск: Изд-во ИГЭА, 1998.

5. Узнадзе Д. Н. Общая психология. Отв. ред. И.В. Имедадзе. М.: Смысл; СПб. и др.: Питер, 2004.

§ 5.3. Социокультурные механизмы формирования потребностей: взаимосвязь потребностей и практики. Язык как условие человеческого способа существования

Включенность человека в единую перспективу эволюционного развития жизни объясняет наличие у него множества свойств, характерных и для животных. Характеристики человека как биологического вида, казалось бы, удостоверяют его происхождение от нечеловеческих живых существ, что, однако, не проливает свет на своеобразие человеческой сущности. Дело в том, что человек не способен быть самим собой, не будучи, во-первых, носителем коллективных ценностей сообщества, внутри которого он живет, а, во-вторых, создателем индивидуальных стратегий мироотношения, поведения, речи, творчески варьирующих коллективный образ жизни. Условием существования этих двух динамически взаимодействующих сторон человеческой уникальности выступает язык как главный инструмент закрепления и передачи опыта предшествующих поколений. Благодаря наличию в любой культуре единой системы коммуникации каждому единичному представителю человеческого рода не приходится отстраивать с чистого листа собственные признаки человечности. Это хорошо выразил американский культурный антрополог ХХ века Л. Уайт. Описывая язык как главный «ускоритель, транспорт» человеческого опыта, Уайт подметил, что попадание в речевую среду, имеющее место с первых дней жизни ребенка, обеспечивает усвоение социальных привычек – всех тех норм, поведенческих моделей и навыков жизни, с которыми культура связывает статус «человеческого»¹⁴⁴. Внебиологизм природы речи, определяемый невозможностью выделить для неё какие-либо врожденные структуры аналогичные незаученным инстинктивным сигналам животной коммуникации, обуславливает две фундаментальных особенности человека. Во-первых, образ человеческой жизни связан с коллективным ресурсом знаний, передающим с помощью коммуникативных обменов между различными поколениями испытанные временем поведенческие стили, способы чувствования, мышления и реагирования. Во-вторых, отсутствие биологического закрепления этих поведенческих канонов допускает изменение их типичности, то есть делает возможным их творческое развитие. Таким образом, именно наличие символической коммуникации поддерживает социальный порядок, который с помощью трансляции устоявшихся для коллектива образов жизни производит из не вполне еще человеческого детеныша полноценное человеческое существо.

Итак, человек невозможен вне коммуникативных обменов. Только посредством них он научается человеческому способу существования – обретает знания, осваивает навыки деятельности и способы общения, отобранные в качестве необходимых культурой, в которой он формируется. Соответственно, потребности, как конкретизирующие формы человеческих устремлений, определяются характером реализуемого сообществом социального порядка.

Последний, неся в себе наработанные культурой программы всех видов деятельности, обеспечивающих сохранение коллектива, придает событиям жизни и судьбам живущих в общем культурном пространстве людей содержательное родство. Их вариации допускаются лишь в границах контролируемого культурой разнообразия жизненных сценариев. В случае выпадения жизненной стратегии из этих границ её носитель рассматривается в качестве не вполне уже человеческого существа. Это легко заметить на примере современного российского обывателя, как правило, усматривающего в душевнобольных, бомжах, наркоманах существ с выраженным дефицитом человеческих качеств.