6. Восстановление народного хозяйства и внутрипартийная борьба

Введение в 1921 году нэпа было вынужденной мерой, навя­занной партии Лениным для того, чтобы спасти истощенную и обескровленную экономику советского государства. Многие убежденные коммунисты не могли смириться с программой, со всей очевидностью противоречившей принципам, на кото­рых должен был создаваться новый мир, но плодотворные ре­зультаты отступления на экономическом фронте вскоре стали очевидны даже им.

Как в промышленности, так и в сельском хозяйстве произ­водство начало восстанавливаться. Посевные площади, сокра­тившиеся к 1921 году до 60 млн га, к 1923 году увеличились до 65 млн га, а к 1927 году достигли почти 90 млн га. Сбор зер­на с 18 млн тонн в голодный 1920 год возрос до 37 млн тонн в 1924 году, а к 1926 году снова увеличился еще в два раза — собранный урожай превысил 74 млн тонн зерна. Поголовье скота постепенно возросло до 27 млн лошадей и 55 млн голов крупного рогатого скота к 1926 году. В различных отраслях промышленного производства производительность тоже по-

12*

356

вышалась. Добыча угля, упавшая в 1922—1923 годах до 11,5 млн тонн, в 1925—1926 годах поднялась до 24,5 млн тонн. Производство хлопчатобумажных тканей за тот же период увеличилось с 560 млн метров до 2.000 млн метров. Освобо­дившись от удушающих ограничений военного коммунизма, российская экономика встала на путь восстановления.

Вновь обретенная стабильность, достигнутая благодаря нэпу, сделала возможной реформу финансовой системы и вве­дение твердого курса рубля. Государственному банку, восста­новленному в 1921 году, в 1922 году было поручено выпустить новые банкноты на основе золотого червонца. Червонец, рав­нявшийся десяти золотым рублям, или примерно пяти долла­рам", на четвертую часть своей стоимости должен был обес­печиваться золотом, платиной или твердой иностранной ва­лютой. Остальные три четверти его стоимости должны были обеспечиваться краткосрочными облигациями. После выпус­ка червонца старые бумажные деньги тем не менее изъяты из обращения не были, наоборот, государственная казна продол­жала их печатать. Таким образом, в течение какого-то време­ни в ходу были два типа бумажных денег — стабильные и те, стоимость которых постоянно продолжала падать. На бирже червонец котировался так же, как фунт стерлингов и доллар: 1 червонец стоил 117 бумажных рублей 1923 года выпуска, каждый из которых в свою очередь стоил 1 млн рублей выпу­ска предыдущих лет. Цена старых бумажных денег быстро падала: в декабре 1923 года червонец уже стоил 13.700 бума­жных рублей 1923 года, а в апреле 1924 года — 500.000 руб­лей 1923 года.

Весной 1924 года казначейству было дано задание выпус­тить банкноты небольшого достоинства — в один, три и пять рублей. Одновременно Государственный банк объявил о том, что будет в неограниченном количестве принимать эти банк­ноты в качестве оплаты по всем обязательствам по официаль­ному курсу, составлявшему десять рублей за червонец, вве­денный в 1922 году. Тогда же было остановлено печатание старых бумажных денег, и в обращение пустили медную и се­ребряную монету. 17 марта 1924 года было объявлено об обме­не бумажных рублей 1923 года по цене 50 тысяч рублей за один золотой рубль. Окончание хождения старой золотой мо­неты было назначено на 10 мая 1924 года, а последней датой ее обмена — 31 мая. Обмен обесцененных банковских биле­тов оставил в хождении только золотой червонец, стабильные бумажные банкноты и металлическую монету. Последовав-

357

шее укрепление финансовой системы в значительной степени увеличило доверие общественности к правительству.

За пределами Советского Союза переход к нэпу рассматри­вался как первый шаг на пути возвращения страны к капита­листической экономике. И действительно, если бы не жест­кий контроль над новым экономическим курсом, такой вывод напрашивался бы сам собой. Однако советское правительство полностью осознавало существующую с его точки зрения опа­сность капиталистической реставрации и предпринимало ог­ромные усилия, чтобы не потерять контроль над ситуацией. В марте 1922 года на одиннадцатом съезде Коммунистической партии было объявлено, что «отступление на экономическом фронте» должно завершиться. Тем не менее позже в рамках курса нэпа в целях расширения товарообмена было предоста­влено еще несколько концессий, а также открыта крупная яр­марка в Нижнем Новгороде.

Однако к концу 1922 года «отступление» действительно завершилось; исключение составляло лишь продолжение проведения денежной реформы и осуществление отдельных временных мер, благоприятных для крестьянства, которые в 1927 году тоже были отменены. Экономическая система, су­ществовавшая в России вплоть до 1927 года, была неким гиб­ридом социализма с капитализмом, в котором причудливо пе­реплетались черты того и другого. От подлинно социали­стической системы она отличалась в такой же степени, как и все остальные реформы, проводившиеся в период нэпа; от ка­питалистической модели развития ее отличал государствен­ный контроль над экономикой, особенно в области внешней торговли.

Как на государственных, так и на частных предприятиях в тот период повышалась производительность, однако в целом уровень промышленного развития увеличивался медленно. Тенденции этого процесса явственно отражаются в следую­щих цифрах: в 1923—1924 годах стоимость продукции про­мышленного производства государственных предприятий в предвоенных ценах составила 2.400 млн золотых рублей, а частных предприятий, включая иностранные концессии, — около трети от этой суммы. Два года спустя на предприятиях государственного сектора было произведено товаров на сумму 5.333 млн рублей, а в частном секторе — менее чем на чет­верть от этой суммы. Хотя производство теперь было освобож­дено от жестких ограничений периода военного коммунизма, власти по-прежнему продолжали его контролировать. Как и

358

раньше, государству принадлежала монополия внешней тор­говли, и через Госплан — государственный плановый ко­митет — оно определяло ход экономического развития на не­сколько лет вперед.

А как обстояли дела в сельском хозяйстве? Понятно, что политика советского правительства по отношению к кресть­янству была та же: некоторое послабление и вместе с тем же­сткое недопущение нормального развития частной собствен­ности на землю. Преобразования периода нэпа проводились с таким расчетом, чтобы избежать возрождения самого права собственности на землю в мелких индивидуальных хозяйст­вах. В соответствии с земельным законодательством 1922 го­да вся земля принадлежала государству, а крестьянам лишь разрешалось свободно ее использовать. Они могли ее обраба­тывать либо коллективно, либо индивидуально, однако ста­тья 27 этого законодательства категорически запрещала про­дажу, приобретение, залог, наследование или дарение земли. Таким образом, советское правительство, не стремясь поддер­живать общинные традиции, в целом стимулировало их, бо­лее всего опасаясь превращения крестьянских хозяйств в са­мостоятельные (позиция, противоположная столыпинским реформам).

Реформы, проведенные в ходе нэпа, настолько успешно возродили советскую экономику, что к 1927 году производст­во во многих областях уже достигло уровня 1913 года, а в не­которых направлениях даже превзошло его. Так, например, в 1913 году стоимость сельскохозяйственной продукции, про­изведенной на территориях, позже вошедших в состав Совет­ского Союза, оценивалась в 12.790 млн рублей; к 1927 году она достигла 12.775 млн рублей. Продукция промышленного производства, стоимость которой в 1913 году составила 6.391 млн рублей, к 1927 году поднялась до 6.608 млн рублей; до­быча угля возросла с 29 млн метрических тонн до 30 млн; неф­ти — с 9 млн до 10 млн метрических тонн; а производство хлопчатобумажных тканей — с 2.238 млн до 2.342 млн мет­ров. Теоретическое «отступление» на экономическом фронте позволило Советскому Союзу встать на путь стабильного эко­номического развития.

* * *

Но среди советских руководителей возникли разногласия по вопросу о том, каким курсом продвигаться дальше. Особен­но они обострились после смерти Ленина (21 января 1924 го­да). Еще какое-то время, как бы по инерции, поддерживался ленинский стиль в работе правительства. Его гробница пре­вратилась в коммунистическую святыню, Петроград — го­род Петра (Великого) — переименовали в Ленинград. Ни один партийный оратор в своих выступлениях не мог укло­ниться от цитирования ленинских работ, его слова стали биб­лией коммунизма, к которой ленинские последователи в по­исках политического руководства возвращались снова и сно­ва.

И тем не менее назревала необходимость в выборе преемни­ка Ленина — лидера коммунистической партии и главы со­ветского правительства. Первоначально эти обязанности бы­ли возложены на триумвират, в который вошли Каменев, Зи­новьев и Сталин — трое большевиков с большим партийным стажем. Лев Каменев (настоящая фамилия Розенфельд), по характеру своему менее других был похож на революционера, но зато имел весьма приличное по сравнению со своими сорат­никами образование. Григорий Зиновьев — настоящая фа­милия Радомысльский — был дерзким человеком без твер­дых моральных принципов и больших способностей, который достиг руководящих позиций в партии главным образом за счет раболепной преданности Ленину. Иосиф Сталин (Джуга­швили) уже успел проявить силу воли и бесспорные организа­торские способности, которые впоследствии обеспечили ему в советском правительстве роль диктатора.

Троцкий — наиболее выдающийся после Ленина партий­ный руководитель и самый блестящий оратор русской рево­люции — не был допущен «триумвиратом» к верховной вла­сти и вскоре начал вести оппозиционную борьбу. В его дея­тельности этой поры теснейшим образом переплелись личные мотивы и политические принципы (он никогда не принадле­жал к числу ортодоксальных коммунистов). Во время револю­ции 1905 года и в последующий период Троцкий колебался между большевиками и меньшевиками, по многим вопросам примыкая к последним. Лишь после февральской революции

360

1917 года он окончательно перешел на сторону большевиков и в последующие месяцы быстро поднялся до уровня высших партийных руководителей. Тем не менее даже после револю­ции Троцкий часто высказывал взгляды, противоречившие позиции Ленина и большинства других руководителей Ком­мунистической партии. Когда после смерти Ленина он про­возгласил себя сторонником «чистого» коммунизма, многие из его соратников по партии были поражены — такого резко­го изменения позиций никто не ожидал.

Напомнив, что за две недели до большевистского восста­ния Зиновьев и Каменев голосовали против позиции боль­шинства Центрального Комитета коммунистической пар­тии, Троцкий теперь обвинял обоих в отсутствии революци­онного духа. Его ораторские способности плюс безусловный престиж в партийных кругах вскоре привели к тому, что во­прос о его месте в руководстве партией стал предметом го­рячих дискуссий, отражавших острую борьбу по проблеме контроля над партийным механизмом. Возникли фракции, и Троцкий возглавил группу, получившую название «троц­кистской», члены которой провозгласили себя подлинными последователями Ленина, стоявшими на страже чистого и не оскверненного коммунизма и обвинили партию в буржу­азных тенденциях.

Еще при жизни Ленина, в 1922 году, на съезде партии бы­ло сказано, что «отступление на экономическом фронте» за­вершилось. Тем не менее к весне 1925 года отношения между советским правительством и крестьянством настолько обост­рились, что необходимо было предпринять новую серию ком­промиссных шагов. Николай Бухарин — главный партий­ный теоретик и редактор «Правды » — признал, что несмотря на реформы нэпа, в экономике сельского хозяйства все еще были заметны рецидивы политики военного коммунизма. Крестьяне так и не обрели уверенность в том, что при совет­ской власти будет обеспечена безопасность их хозяйств, совет­ское правительство решило перейти к более мягкому поли­тическому курсу, который был одобрен весной (27—29.04) 1925 года на четырнадцатой партийной конференции. Опре­деляя на конференции цели партии, Сталин сказал: «Теперь главная проблема состоит в том, как увеличить производи­тельность труда середняка; мы должны завоевать симпатии середняка». На том же заседании политика, направленная на облегчение тяжелого положения крестьянства, была горячо одобрена Михаилом Калининым — председателем советской

361

федерации, и Алексеем Рыковым — председателем Совета народных комиссаров.

Именно против этой новой крестьянской политики совет­ского правительства, нацеленной на дальнейшее развитие нэпа, и повела свое наступление созданная в рамках Комму­нистической партии оппозиция. Положение внутри партии стало особенно опасным, когда двое ведущих членов Полит­бюро — Зиновьев и Каменев —заключили союз с Троцким. Новая политика в отношении крестьянства подвергалась же­сткой критике, как пример отхода советских руководителей от принципов чистого коммунизма, Центральный Комитет обвинялся в потворстве кулачеству. Кроме того, оппозиционе­ры обвиняли руководство большинства в деспотизме, допус­каемом в партийном руководстве, и настаивали на том, чтобы Политбюро было лишено автократической власти. Тем не ме­нее, несмотря на резкую критику, большинство делегатов четырнадцатого съезда ВКП(б), состоявшегося в декабре 1925 года, одобрили политический курс, проводимый Централь­ным Комитетом.

Поскольку участники съезда поддержали программу Ста­лина, он пока не счел необходимым принимать против руко­водителей оппозиции какие-либо карательные меры и огра­ничился лишь следующим высказыванием: «Партия нужда­ется в единстве, и она достигнет его с Каменевым и Зиновье­вым, если они того пожелают, или без них, если они этого не захотят».

Победа Центрального Комитета не была окончательной. Потерпевшие поражение руководители оппозиции, мастера по части техники политического маневрирования, шли на все, чтобы укрепить свое влияние в партии. К 1926 году они создали свою собственную организацию, руководимую коми­тетом и располагавшую собственной тайной типографией. В сентябре и начале октября 1926 года эта группа попыталась привлечь на свою сторону трудящихся за счет нападок на Центральный Комитет на собраниях рабочих, проведенных на нескольких крупных предприятиях Москвы и Ленингра­да. Однако когда стало очевидно, что рабочие остались верны­ми Центральному Комитету, руководители оппозиции при­знали свою ошибку и 16 октября направили Центральному Комитету обращение, в котором обещали прекратить борьбу и в дальнейшем работать в одном русле с большинством.

На этот раз Сталин, однако, не был готов принять это обра­щение в качестве чистосердечного раскаяния и в своей речи

362

363

перед делегатами пятнадцатой партийной конференции, про­ходившей в октябре-ноябре 1926 года, подверг оппози­ционеров беспощадной критике, обвинив их, в частности, в том, что их политика на самом деле не имеет никакого отно­шения к чистому коммунизму, насквозь проникнута оппорту­низмом и направлена на восстановление власти среднего клас­са. Такая точка зрения была принята партийной конференци­ей и одобрена Центральным Комитетом.

Перемирие между членами руководства партии было не­продолжительным. Летом 1927 года, когда отношения между партийным большинством и оппозицией снова стали кри­тическими, Сталин решил применить к ее руководителям бо­лее суровые наказания. Заявив о том, что Троцкий и Зиновь­ев, как наиболее активные члены оппозиции, стремятся к рас­колу партии и угрожают будущему советской системы, он по­требовал, чтобы их формально исключили из рядов ВКП(б). Это было сделано в ноябре 1927 года решением Центрального Комитета. Проведенная Сталиным чистка обеспечила ему гос­подство над партийным большинством, и, хотя конфликт на этом не завершился, партии была обеспечена возможность выполнения ее программы с минимальными внутренними разногласиями.