*

330

сии. Восточная граница Польши стала теперь проходить по линии германского фронта накануне большевистской рево­люции. Это означало, что несколько миллионов украинцев и белорусов становились польскими подданными.

Завершение военных действий на польском фронте в октя­бре позволило советскому правительству перебросить Крас­ную Армию на юг для нового наступления против генерала Врангеля. В ноябре произошло ожесточенное сражение на Пе­рекопском перешейке, связывающем Крым с южной Россией. Осознав, что больше не может сдерживать натиск неприяте­ля, Врангель отдал приказ об эвакуации всех антибольшеви­стских сил с Крымского полуострова. Всего около 130 тыс. во­енных и гражданских лиц вместе с семьями сели на корабли и отплыли в сторону Босфора. Гражданская война заверши­лась.

Глава 14. Новая экономическая политика и пятилетний план

1. Наследие гражданской войны и новая экономическая политика

Россия выжила в гражданской войне, но какой ценой? Но­вое государство, возникшее в результате грандиозного соци­ального переворота, прошло через потрясения такой разру­шительной силы, каких не испытывала ни одна страна в дан­ный период современной истории. Россия лежала в руинах, потеряв в кровопролитных сражениях между своими и чужи­ми (белые, красные, интервенты) огромную часть населения. Экономическая блокада душила и без того уже развалившую­ся хозяйственную систему, сопротивление крестьян вело к ужесточению политики реквизиций продовольствия, низводя сельскохозяйственное производство гораздо ниже того уров­ня, в котором нуждалось население. Промышленность, рабо­тавшая по громоздкой и нелепой схеме, распадалась на гла­зах. Продолжавшийся упадок производства и развал транс­порта вели к полному обнищанию народа. Вот голые цифры. В 1920 году промышленное производство не достигло уровня лишь 13,2 %от показателей 1913 года. Данные о транспорт­ных перевозках отражали уменьшение объема производства промышленных товаров и другой продукции: если в 1916 го­ду в день загружалось 31.164 вагона, то в 1920 — лишь 10.738. Острый недостаток ощущался почти во всех товарах повседневного спроса. Так, например, накануне войны по­требление сахара на душу населения по стоимости оценива­лось в 4,87 золотого рубля, а к 1920 году оно снизилось до 0,24 золотого рубля; предвоенное потребление хлопчатобумажных тканей на душу населения оценивалось в 6,77 золотого рубля, а в 1920 году —лишь в 0,91.

348

349

Советского Союза в Европе и привело к принятию Германии в Лигу Наций 7 сентября 1926 года.

После проведения конференции в Локарно советская дип­ломатия усилила свои нападки на Великобританию. «Чембер-лен считает, что в Локарно он окружил нас кольцом враждеб­ных государств, — писала «Правда*. — Наоборот, это мы возьмем его в окружение трудящимися массами в его же соб­ственном доме».

Положение в профсоюзном движении Англии в тот период действительно было достаточно напряженным. В сентябре

1925. года съезд английских профсоюзов в Скарборо большин­ством в 2.456 тысяч человек против 1.218 тысяч провел ради­кальную резолюцию, направленную против принципа мирно­го урегулирования противоречий между трудом и капиталом. В декабре того же года, на четырнадцатом съезде РКП(б), Зи­новьев произнес: «До мая 1926 года в Англии можно ожидать мощное движение шахтеров. В Англии начинается настоящее революционное движение трудящихся». При дальнейшей разработке позиции коммунистов он предсказал, что в марте

1926. года Британия окажется перед лицом социальной ката­строфы. «Если забастовка действительно начнется, наша пер­вая задача будет состоять в том, чтобы ее поддержать по всему европейскому и международному фронту промышленной войны». Прекращение переговоров между английскими вла­дельцами шахт и шахтерами действительно привело ко всеоб­щей забастовке, которая, в противовес ожиданиям коммуни­стов, закончилась полным поражением. Тем не менее сами шахтеры в шахты не спускались вплоть до осени 1926 года, и на протяжении всего периода забастовки получали от совет­ских рабочих поддержку как деньгами, так и пропагандой. К июлю помощь бастующим шахтерам составила 2.225 тысяч долларов.

Примерно в это же время Англо-русский комитет единства профсоюзов попытался взять на себя функции посредника в достижении взаимопонимания между московскими руково­дителями и Советом английских профсоюзов. Однако эти уси­лия оказались тщетными, поскольку Совет не принял чисто догматическую точку зрения, на которой настаивали москов­ские представители. Тем не менее позиция коммунистов по­лучила некоторых сторонников. Лондонская конференция «движения меньшинства» в английских профсоюзах, созван­ная 30 августа 1926 года, приняла точку зрения Москвы, од­нако на заседании Конгресса английских профсоюзов в Бен-

мауте, проведенном в сентябре, она была отвергнута решаю­щим большинством в 2.416 тыс. голосов.

Английская общественность, вполне естественно, вос­принимала коммунистическое вмешательство в британские трудовые проблемы, раздражением. А участие русских ком­мунистов в китайской революции, имевшей антибритан­скую направленность, стала дополнительным источником озабоченности со стороны английских государственных де­ятелей. В конечном итоге результатом растущей подозри­тельности этих двух групп стало решение о разрыве с Сове­тами. Несмотря на заявления русских о дипломатическом иммунитете, 12 мая 1927 года представители Скотленд-Яр­да совершили налет на лондонскую штаб-квартиру совет­ского торгового представительства и «Аркос Лтд.» — тор­говую компанию советских кооперативных обществ. Ми­нистр внутренних дел одобрил совершенный налет, объяс­нив, что его целью было изъятие находившихся там похи­щенных у правительства документов, содержащих военную документацию секретного содержания.

Хотя эти бумаги найдены не были, другие обнаруженные и захваченные документы, по мнению кабинета, вполне оправ­дывали проведенную акцию. Советское правительство высту­пило с нотой протеста, в которой заявлялось о нарушении бри­танскими властями иммунитета, предоставленного советско­му торговому представительству в соответствии с условиями соглашения 1921 года. В конце мая эти проблемы вновь обсу­ждались на заседании палаты общин. Премьер-министр Бол­дуин ознакомил участников заседания со многими захвачен­ными во время налета документами, заявив, что они свиде­тельствуют о «существовании под непосредственным контро­лем советских властей отлаженной системы, которая позво­ляет тайно распространять документы подрывного характера людям, занимающимся коммунистической деятельностью в разных странах».

По рекомендации министерства, одобренной членами пар­ламента, дипломатические отношения с Россией были разо­рваны, и 27 марта 1927 года о решении Британского прави­тельства было сообщено советскому поверенному в делах в Лондоне. Болдуин сделал следующее заявление: «Я настоя­тельно хочу подчеркнуть, что разрыв дипломатических отно­шений между нашими странами ни в коей мере не означает и не подразумевает войны против России». Этот разрыв не при­вел к серьезным нарушениям в текущих торговых отношени-

350

351

ях между двумя государствами. Механизмы внешней торгов­ли затронуты не были, и после высылки из Англии некоторых сотрудников «Аркос Лтд.» оставшимся служащим было раз­решено продолжить свою работу.

В отличие от переменчивой позиции Англии в отношении советского правительства политический курс Соединенных Штатов, исходивший из принципа непризнания, в этот пери­од оставался неизменным. Разрыв дипломатических отноше­ний между Великобританией и Советами представлял собой достаточно убедительный довод в пользу продолжения такого курса. Тем не менее у некоторых представителей финансовых кругов Соединенных Штатов на эту проблему имелась иная точка зрения, в соответствии с которой следовало восстано­вить отношения с Москвой. Торговый оборот между Соеди­ненными Штатами и Россией в 1927 году достиг 100 млн дол­ларов, в два раза превысив довоенный оборот, и перспектива его постоянного роста была достаточно сильным доводом для установления дипломатических отношений.

Расхождения, выявившиеся среди американских деловых кругов по вопросу о признании Советов, стали особенно важ­ными в конце 1927 года, когда вспыхнул острый конфликт между английскими и американскими деловыми группами по вопросу о советской нефти. В июле нью-йоркская «Стан-дард Ойл Компани» и «Вакуум Ойл Компани», также входя­щая в группу «Стандард», заключили соглашения о закупках нефти у советского синдиката «Нафта». «Стандард Ойл Ком­пани оф Нью-Джерси» выступила с протестом, мотивируя свои действия тем, что перед заключением любых сделок с со­ветским правительством бывшим собственникам, права кото­рых были нарушены, должна быть выплачена компенсация. С еще более резким протестом выступил сэр Генри Детер-динг — глава «Ройал Датч-Шелл».

После этого представители советского правительства обна­родовали сведения о том, что как «Стандард Ойл оф Нью-Джерси» , так и «Ройал Датч-Шелл» в течение некоторого вре­мени пытались получить монополию на экспорт нефти из Рос­сии, и выразили убеждение в том, что недовольство этих двух компаний было вызвано отказом советских властей предоста­вить им исключительные привилегии. Детердинг признал факт проведения переговоров с Советами, однако отметил, что всегда требовал выплаты компенсации бывшим собственни­кам. Замешательство, вызванное этими трехсторонними раз­ногласиями, в конце концов разрешилось в феврале 1929 года

подписанием договора между советским нефтяным трестом и представителями англо-американских интересов. В соответ­ствии с этим соглашением цены на советскую нефть были за­фиксированы на достаточно низком уровне, с тем чтобы дать возможность покупателям создать фонд для удовлетворения претензий бывших собственников.

В 1927 году отношения Советского Союза с западными странами все еще не были урегулированы. Некоторые госу­дарства формально полностью признали Советы, однако зачастую это были не более чем чисто дипломатические жес­ты. В целом, хотя Советскому Союзу удалось добиться некото­рых успехов на пути к возвращению в мировое сообщество, особенно в области торговли, ему по-прежнему решительно продолжали отказывать в статусе равноправного члена.