10. Культурное развитие

В России в XVH столетии проявились две основные тен­денции: уменьшение роли церкви в национальной культу­ре и усиление западного влияния. Это присутствовало в ка­ких-то формах уже в начале века, но вполне очевидным стало во второй половине в таких областях русской жизни, как религия, искусство, музыка и образование.

Религиозный кризис мы уже описывали. Что касается архитектуры, то «шатровый» стиль с различными вариа­циями до середины столетия оставался господствующим, когда против него выступил патриарх Никон на том основа­нии, что он не соответствует образцам византийской архи­тектуры. Результатом (которого Никон предвидеть не мог)

148

149

было возросшее влияние западных форм, и особенно барок­ко, на русскую архитектуру. Последнее было популярно на Украине, но много характерных сооружений присутствова­ло и в московской архитектуре. В иконописи новая школа, которой покровительствовал Строганов, выдвинулась меж­ду 1580 и 1630 годами. Мастера ее писали главным образом небольшие иконы. Даже когда писалась большая, она ис­полнялась в манере миниатюры. Их характерными цвета­ми были черный, глубокий коричневый и красный. Выдаю­щимся русским художником второй половины XVII столе­тия был Симон Ушаков, который непосредственно исполь­зовал западную технику рисования. Его произведения, по сущности их стиля, были не «иконами», а картинами на ре­лигиозные темы.

Годы с 1500 по 1650-й были временем расцвета русского церковного пения. Русские церковные песнопения, по сво­ему происхождению восходящие к греческим, в послемон-гольский период во многом стали отличаться от византий­ских образцов из-за своей тесной связи с русской народной песней. Элементы полифонии также вошли в церковное пе­ние в XVI веке. В украинской церкви полифоническое пе­ние, навеянное западными образцами, превалировало в XVII столетии. После никоновских реформ в Московии бы­ли введены так называемые киевские песнопения и соот­ветствующая нотная запись вместо старой системы «крю­ков» (хотя раскольники не приняли ни новых мелодий, ни новых нот). Принципы киевской полифонии использова­лись русскими композиторами конца XVII столетия также и для светской музыки. Это стало началом современного русского лирического вокала.

Хотя никакой инструментальной музыки использовать в церковной службе не разрешалось, с 1660 года высшие классы московского общества стали знакомиться со свет­ской инструментальной музыкой. Музыканты вывозились из-за границы. Инструментальная музыка и пение присут­ствовали в театре. До тех пор в Московии не было театра в западном смысле этого слова. Религиозные процессии, та­кие, как изображение въезда Христа в Иерусалим (где при­нимали участие и царь, и патриарх), отвечали потребности русских в драматических действиях. Среди простолюдинов был популярен показ кукол (Петрушка) в праздничное время на городских улицах. На Украине религиозный те­атр развивался в богословских школах. Поселившийся в

Москве выдающийся украинский преподаватель Симеон Полоцкий (он был учителем царя Федора) написал несколь­ко религиозных пьес, которые можно считать первыми об­разцами русской драматической литературы.

В то же время царь и некоторые из бояр стали интересо­ваться западным театром: время от времени спектакли ста­вились в царском дворце и в боярских домах. В пригород­ной резиденции царя было построено здание театра, где па­стор из Немецкой слободы Иоганн Готфрид Грегори поста­вил семь пьес, переведенных им с немецкого. Большинство из них имело библейские и классические сюжеты — «Эс­тер и Юдифь» и балет «Орфей».

Трагические события Смутного времени послужили ос­новой для многочисленных исторических трактатов и рас­сказов. В большинстве из них несчастье русского народа объяснялось как Божья кара за грехи правителей и народа. Царь Борис Годунов и, конечно, оба Лжедмитрия представ­лялись злодеями. Первый обвинялся (до сих пор бездоказа­тельно) в том, что по его приказанию убили настоящего Дмитрия. В последующий период стали популярны истори­ческие повести. К этому типу принадлежат повесть о захва­те Азова донскими казаками и полуфантастическая исто­рия молодого купца Саввы Грудцына, заявлявшего, что он участвовал в кампании против Польши в 1632 году. Совсем в другом стиле написана в конце столетия повесть «Фрол Скобеев». Это реалистическое и даже циничное повествова­ние об удачливом проходимце, предвосхищающее появле­ние реалистической сатиры XIX века.

Уникальным русским литературным памятником XVII века является автобиография протопопа Аввакума, воз­главлявшего раскольников. Это человеческий документ громадного психологического и исторического значения. В нем огненная личность Аввакума и его религиозная страсть находят яркое выражение. Не менее замечателен его язык: колоритный разговорный русский, который он использо­вал в период, когда церковнославянский был единственной подходящей вехой для развивающейся литературы.

В Московии в конце XVII столетия существовали только начальные школы. Небольшие группы детей обучались дьяконами и пономарями, в некоторых случаях светскими учителями. Упор делался на чтение и письмо, арифметика изучалась в ограниченных пределах. Главной целью этих школ было обучение будущих дьяконов и священников, а

150

также мелких правительственных служащих. На Украине положение было иным. Православное духовенство здесь ис­пытывало давление со стороны римского католицизма и по­этому было вынуждено поддерживать такой же интеллек­туальный уровень, как и римские католики, и строить со­ответствующую образовательную систему. Начальные школы на Украине были организованы лучше, чем в Мос­ковии. В 1631 году была создана духовная школа высшего типа (позже в России известна как Академия). Она стала главным центром обучения на Украине. С приглашением многих украинских учителей в Москву во второй половине века киевская ученость стала ведущим фактором в модер­низации культуры Московии. Чтобы сломить монополию украинцев, патриарх пригласил в Москву двух греческих учителей — братьев Лихудов. Они открыли в Москве в 1687 году духовную школу (подобную киевской, но с изуче­нием греческого языка). Позже эта школа получила извест­ность как Славяно-греко-латинская академия.

Поскольку в то время в Москве и на Украине не было школ, где можно было изучать науку и технику, знание ла­тинского языка открывало двери многим русским и укра­инцам для овладения западной ученостью. Инструкции на языках (западных и восточных) предлагались Посольским приказом для послов, некоторые из них должны были хо­рошо изучить географию и политическую историю. Рус­ское освоение Сибири неожиданно сделало важный вклад в географическую науку в целом. Русские художники и ар­хитекторы во второй половине XVII века уже имели близ­кое знакомство с западными технологиями. И многие из русских помощников западных инженеров в металлурги­ческом и других производствах изучили достаточно, чтобы обходиться без иностранцев.

Подводя итоги, можно сказать: к концу XVII столетия в России сформировался тонкий слой западноевропеизиро-ванной культурной элиты. Этот слой играл двоякую роль: служил связующим звеном между Россией и Западом и был источником, откуда распространялись новые идеи в Рос­сии. Нужен был сигнал со стороны правительства, чтобы пренебречь традициями и предрассудками и двигаться впе­ред по пути западничества. Этот сигнал был дан Петром Ве­ликим.

Династия Романовых

Михаил

Алексей

1-я жена, Мария Милославская

Софья Федор III Иван V

Екатерина МекленбургскаяАнна Курляндская,

императрица

Анна Брунсвикская (Брауншвейгская)

Иван VI

2-я жена, Наталья Нарышкина

Петр1

1-я жена, Евдокия Лопухина

Алексей, царевич

Петр II

2-я жена, Марта Скавронская

(императрица Екатерина I)

Анна Голштинская

Петр III

Елизавета, императрица

120

121

Дмитрию удалось бежать; что теперь он появился, чтобы ото­мстить. Между прочим, это был первый случай, когда на Бо­риса возлагалась ответственность за смерть Дмитрия, случив­шуюся 10 лет назад. Бояре не занимались одним подстрека­тельством. У них был определенный план: выставить само­званца. Хотя и нет бесспорных доказательств, но по некото­рым признакам, так же как и по последующим событиям, представляется вероятным, что подходящий юноша был тай­но подготовлен агентами бояр к принятию на себя роли Дмит­рия. Но его происхождение неизвестно³⁹.

В1603 году в Москву пришли слухи, что царевич Дмитрий появился при дворе западнорусского князя и был принят в замке польского вельможи Георгия Мнишека в Самборе (Га­лиция). Из действий и речей Дмитрия в Самборе ясно, что он сам твердо уверовал в свое царское происхождение, и в этом смысле он не был обманщиком. Поскольку боярская интрига приобрела международное значение, польский король Сигиз-мунд Ш и иезуиты решили использовать самозванца как предлог для вмешательства в русские дела и соблазнились же­ланием обратить русский народ в римское католичество. Сам Дмитрий согласился стать членом римской церкви (его обра­щение держалось в тайне) и обещал свою руку прекрасной Ма­рине Мнишек, дочери хозяина замка.

Хотя польское правительство и не давало Дмитрию пря­мой военной помощи, оно разрешило ему вербовать добро­вольцев для похода на Москву. Немало московских беглецов, украинцев и поляков ответили на его призыв. Осенью 1604 го­да Дмитрий повел свои войска на Новгород-Северский, но был разбит и поспешно укрылся в пограничном городе Путивле. С ним были служилые казаки и пограничные мелкие дворяне, имевшие на Москву собственные обиды. К ним присоединил­ся также отряд донских казаков. Все вместе они стремительно двинулись к Орлу и овладели крепостью Кромы. Там они бы­ли остановлены и осаждены московскими войсками. Ситуа­ция, хотя и выглядела серьезной, для московского правитель­ства не представлялась безнадежной, пока положение Бориса было прочным. Только после его смерти, в апреле 1605 года, «пятой колонне» Дмитрия в Москве представился случай за­хватить власть его именем. В июне Дмитрий триумфально во­шел в Москву.

Через месяц он был коронован царем, в ноябре обручился с Мариной через доверенных лиц. Марина и ее отец торжест­венно прибыли в Москву 2 мая 1606 года, в их свите состояло

две тысячи поляков — благородных дворян и слуг. Через шесть дней Дмитрий и Марина поженились, банкеты и празд­нества продолжались несколько дней. Увлеченный всем этим великолепием и своим счастьем, Дмитрий потерял восприя­тие реальности и не подозревал, что сидит на жерле вулкана. Высокомерная заносчивость поляков раздражала москови­тов, и боярам не составило труда поднять народ против них. 17 мая в городе началось восстание. Боярские заговорщики, воспользовавшись общим смятением, ворвались во дворец. Дмитрий был убит, Марина отправлена обратно в Польшу. Так закончилось короткое восхождение самозванца. На Крас­ной площади собралась толпа и выкликнула руководителя бо­ярского заговора — князя Василия Шуйского. Он и соизво­лил занять трон.

Бояре никогда не намеревались позволить самозванцу дей­ствительно править Россией, если он не соглашался быть их марионеткой. Дмитрий отказался быть их орудием и захва­тил трон с полной серьезностью, так как показал себя умным и способным человеком. Поэтому бояре стали создавать заго­воры против него чуть ли не с первого дня «воцарения». Те­перь они выглядели победителями. Но скоро обнаружили, что гораздо легче что-то завоевать, чем успешно двигаться дальше. Народное движение развернулось широко: во многих районах крестьяне и рабы выступили против бояр. В конце концов крестьянская армия была разбита, руководители вос­стания казнены, движение уничтожено. Вскоре распростра­нились слухи, что Дмитрий жив. Повторялась прежняя исто­рия. Пошли разговоры, что агенты Шуйского убили в Москов­ском дворце не Дмитрия, что тот чудесно спасся и появился снова. Новый самозванец, похоже, был сыном украинского священника, человеком вульгарным и развратным. Никого, однако, это не заботило. Имя Дмитрия стало символом всех недовольных, вокруг которых оказались все обиженные прав­лением бояр.

Некоторые из бояр, например князь Дмитрий Трубецкой, присоединились ко второму самозванцу, потеряв веру в спо­собность царя Василия восстановить порядок. Невысокий ав­торитет Дмитрия был подкреплен признанием царицы Мари­ны его своим мужем. Испробовав однажды великолепие цар­ской власти, Марина не хотела упустить шанс вернуть себе ут­раченное. Второй самозванец скоро возглавил большую ар­мию, состоявшую из поляков-добровольцев, запорожских ка­заков, касимовских татар, донских казаков и московских слу-

122

жилых казаков. Последние две группы представляли в коали­ции русский элемент и имели определенный политический план — реорганизовать московское государство в казацком демократическом духе. Большинство других были главным образом заинтересованы в грабеже и добыче. В 1608 году Дмитрий П разгромил армию Василия и основал свой лагерь в деревне Тушино вблизи Москвы. Последовала продолжитель­ная пауза, ни одна из сторон не была достаточно сильна, что­бы сокрушить другую. По всей России действовали агенты обоих царей, требовавшие повиновения Дмитрию или Васи­лию (в зависимости от того, чью сторону они представляли). По стране свободно слонялись вооруженные польские, укра­инские и русские банды, грабившие имения, города и церкви. Поляки и украинцы северо-восточнее Москвы осадили боль­шой и богатый Троицкий монастырь, но оказались не способ­ны взять его. Казалось, Россия быстро распадается, и народ находится в замешательстве и отчаянии.

Царь Василий решил просить шведской помощи. Швеция воевала с Польшей, и шведы согласились послать Василию вспомогательные войска только на условии, что он заключит со Швецией против Польши постоянный союз и, кроме того, передаст Швеции Карелию. Условия были приняты. С швед­ской помощью военачальники Василия оказались в состоя­нии предпринять наступление на Тушино. При приближении шведов Дмитрий струсил и бежал в Калугу. Однако граждан­ская война еще не кончилась, и вся картина дополнилась но­вым штрихом. Король польский Сигизмунд не мог равнодуш­но выносить московский союз со Швецией и объявил Москве войну. В июне 1610 года армия Василия была разбита поляка­ми. Вскоре возмущенные московиты свергли Василия. После этого у них осталось два выхода: переговоры с поляками или признание Дмитрия. Последний поспешил к Москве, пытаясь достичь ее до прихода поляков.

Но консервативные группы русских, предводительствуе­мые боярами, предпочли переговоры с поляками, и в августе соглашение было достигнуто. Сын Сигизмунда Владислав был признан царем России при условии его перехода в грече­ское православие. Он должен был править с помощью Бояр­ской думы и Земского собора. Москвичи были вынуждены присягнуть Владиславу, и в Польшу было направлено боль­шое посольство для заключения формального договора. Среди других вельмож в посольство входил и Филарет Романов (по­священный в епископы в 1606 году). Как меру защиты против

_____ 123

войск Дмитрия бояре попросили польское командование раз­местить польский гарнизон в Кремле, что оно и поспешило ис­полнить.

Соглашение с поляками было встречено с большим подо­зрением русским духовенством и низшими классами. Среди последних все еще был популярен Дмитрий. Однако его дни были сочтены. В декабре того же года Дмитрий убил своего со­юзника, татарского касимовского хана, заподозрив того в из­мене. Затем друг хана убил Дмитрия. Немногие из тех, кто был к нему близок, стали его оплакивать. Царица Марина сразу же нашла ему замену в лице атамана донских казаков Ивана Заруцкого. Предположительно, в этом случае она руко­водствовалась не только политикой, но и любовью.

С устранением Дмитрия у Владислава появился хороший шанс крепко утвердиться у власти. Но когда призрак исчез, Сигизмунд изменил свое мнение. Он воздержался от направ­ления сына в Москву и предложил себя в качестве кандидата на русский трон. Это изменило всю картину. Московское по­сольство настаивало на выполнении условий предварительно­го соглашения. Когда оно отказалось отойти от этой позиции, его руководители (включая епископа Филатера) были аресто­ваны по приказу Сигизмунда. Россия теперь оказалась перед угрозой подчинения иностранному правителю и господству другой религии. Нация не могла отнестись к этому равнодуш­но. Ответом на действия Сигизмунда стали отчаянные усилия русских, надеявшихся теперь только на себя.

Первые призывы к национальному единству принадлежа­ли руководителям русской церкви — патриарху Гермогену (посвящен в 1606 году) и настоятелю Троицкого монастыря архимандриту Дионисию. Каждый из них писал обращения к различным русским политическим группам, в города и сель­ские общины и вообще к народу. Они убеждали организовать армию и изгнать поляков из Москвы. Когда поляки узнали о деятельности Гермогена, они заключили его в тюрьму (где он и умер от голода в феврале 1612 года), но свою задачу он вы­полнил.

Летом 1611 года к Москве подошла новая русская армия. Она состояла из трех групп: служилых казаков, донских каза­ков и дворянского ополчения. В июне между этими основны­ми партиями было заключено соглашение — на казацкий ма­нер высшей властью облекли образованный в армии общий совет. Исполнительная власть была предоставлена «триумви­рату» — князю Дмитрию Трубецкому (представлял служи-

124

125

лых казаков), Ивану Заруцкому (атаману донских казаков) и Прокопию Ляпунову (руководителю дворянского ополчения). Однако вскоре между донскими казаками и дворянами вспыхнули распри, и Ляпунов был убит казаками. Дворян­ское ополчение разошлось, и казаки остались противостоять полякам одни. Марина, которая принимала активное участие в политике вместе с Заруцким, с успехом убеждала донских казаков объявить своего годовалого сына царем. Казаки име­ли недостаточно снаряжения, не были так сильны, чтобы штурмовать Кремль, и поэтому готовились к долгой осаде. Их шансы на успех, однако, были невелики — король Сигиз-мунд был осведомлен о делах под Москвой и собирался отпра­вить новую армию, чтобы освободить польский гарнизон.

Потеряв надежду на казаков, дворяне и горожане решили взять дело в свои собственные руки. Почин сделал в Нижнем Новгороде купец Кузьма Минин. Он был финансистом и чело­веком неукротимой энергии. В то время как он взял на себя материальное обеспечение похода, боярин князь Дмитрий По­жарский принял командование над войсками. Весной 1612 года новая армия сконцентрировалась в Ярославле на верхней Волге. Там было созвано заседание Земского собора. В июле в Ярославль пришли известия, что на пути в Москву уже нахо­дится польская армия, идущая освобождать осажденных. По­жарский поторопился направиться к столице. При его при­ближении донские казаки отошли к югу. Служилые казаки остались на своем месте, но не высказывали желания присое­диниться к силам Пожарского. В свою очередь и он относился к казакам подозрительно. Однако в последний момент, когда поляки большими силами атаковали лагерь Пожарского, ка­заки пришли к нему на помощь. Польская армия была от­брошена обратно (22 октября). Польский гарнизон в Кремле, исчерпав запасы пищи и снаряжения, сдался, не найдя друго­го выхода. Москва снова была в руках русских.